Как на фотографии

Говорят, что даже самый близкий друг может предать, и обиднее всего когда это случается внезапно. Но еще больше ранит и злит, по крайней мере, меня, это когда предает собственная память. Также исподтишка, она вонзает мелкие ножички во все отделы головного мозга, искажая действительность. Сколько раз бывало как идешь куда-нибудь, знаешь что это кафе всегда находилось именно на этой улице, приходишь, видишь вывеску, она похожая, но место то совершенно другое. Память вытесняет или пытается придать реальности тот вид, который мы хотим, а не тот, который есть на самом деле. Находясь в гостях, а что еще хуже, на званом ужине, мы в самый неподходящий момент, забываем так нужное нам слово или эпитет, и как рыба, оказавшаяся без воды, начинаем беспомощно глотать воздух, придавая своему виду еще больше нелепости, когда начинаем невнятно бормотать вслух бессмысленные мантры из серии, я ведь помнил как это называется, я ведь, ну вот оно, ну как его там, а собеседник тем временем теряет к вам всяческий интерес. Вот и я, вспоминая события той далекой поры, боюсь, что память подставит мне подножку и я навру с три короба, и заставлю всех думать так, как хочется мне, а не так как это было на самом деле. Но я еще не настолько стар, что путать лица, события и даты, поэтому собравшись с силами, я начну свой рассказ.
В поселке куда переехала моя семья было порядка пяти-шести улиц, каждую из которых пересекала одна большая, и если вы посмотрите сверху, то вас не покинет ощущение, словно вы увидели рыбный скелет, а не обычную захудалую деревню. Более того, несмотря на какое-либо отсутствие инфраструктуры, домики, а мы все еще смотрим свысока, напоминали нам четко выстроенные прямоугольники, тут уж строители постарались на совесть, расчерчено как по линейке. И вот, будто воспользовавшись чьей-то невидимой лупой, мы приближаем объекты максимально близко и снова оказываемся на земле. Прямоугольные, ничем друг от друга не отличающиеся деревянные домишки, напоминали бараки для заключенных. Длинные, скучные, каждой досочкой, источавшие безысходность, они были заселены двумя, тремя, а то и четырьмя семьями. В Европе или США, такие дома, только более благообразного вида, имеют название «дома с отдельным входом». У нас они обрели вот такую, несколько казарменную, но такую же раздельную форму жилья. Глаз ребенка не обращает внимания на подобные мелочи, особенно когда речь идет об единообразии. Но вот что странно, в памяти почему-то остается только самое запоминающееся, самое отличное, будь то омерзительное, или приносящее радость. И вот тот вечер я наверное не забуду никогда.
Лето для любого деревенского мальчишки было порой самых разных увлекательных приключений, которые поджидали его на каждом шагу. До сих пор необъяснимо, но жара в поселке ассоциировалась с запахом чего-то горелого, и этот, казалось, противный, резкий запах, заставлял каждого из нас, волнительно сглатывать в предвкушении чего-то увлекательного: беготни по футбольному полю до самых сумерек, лазания на заброшенные объекты, вечерней рыбалки, когда тебя приятно холодит речной воздух, гонки на сумасшедшей скорости от полоумных собак и таких же хозяев, кричащих тебе вслед далеко не самые приятные вещи. Лета мы ждали, и у каждого из нас, оно отпечатывалось как на фотографии.
Этот дом был точно таким же бараком, как и все остальные, темно-серая краска где-то осыпалась, черепица крыши прохудилась, а само строение, как частоколом, охраняли репьи и крапива. Его единственной особенностью было то, что весь барак принадлежал одному владельцу, других я точно не видел. Сколько ей было лет не знаю, но мы все считали что под двести уж точно. Вечно в темно-синем платье, жутко потрепанном, с дырками на коленях, и белом шарфе, со свалявшимися черными волосами, она казалась нам ведьмой из страшных немецких сказок. Её пронзительные, злые маленькие карие глазки, как мониторы камер в магазине, постоянно бегали по всем нам, готовые наказать за любой проступок, будто слишком громкая игра в футбол летом,  или же разборки при игре в хоккей зимой. Она являлась ниоткуда и разражалась страшными проклятиями, махала в нашу сторону своими сморщенными кулаками и кидалась гнилыми яблоками. Для соответствующего образа ей не хватало только черного кота с устрашающими желтыми глазами. За несколько дней до памятного мной события, мы как обычно играли в футбол перед домом одного из моих приятелей, который по стечению обстоятельств, находился по соседству с её хибарой. Темнело поздно, летний ветерок приятно обдувал ноги в шортах и устав от извечных споров в игре, мы решились на то, на что никогда до этого не решались, зайти внутрь двора этого дома. Калитка была похожа на рот старика, прореженный, со сгнившими от времени зубами, столь ветхий, что казалось одного легкого толчка хватило бы, чтобы сделать его беззубым. Аккуратно подтолкнув ногой калитку, мы зашли внутрь. Я до сих пор помню как стало биться мое сердце, мне казалось что его громкий звук выдаст нас всех, вылетит эта ведьма и откусит нам головы. Позже, делившись ощущениями, нам всем хотелось одного, чтобы кто-то сильный и большой нажал на кнопку пульта и события завертелись быстрее. Но этот кто-то, скорее замедлил процесс и вместо привычного передвижения, мы еле волочили ноги. Отбиваясь от репьев и крапивы, я не заметил ржавую проволоку и оцарапал лодыжку. Маленькая красная капелька упала на примятую ногами землю и исчезла на всегда. А вдруг она увидит кровь на этой железяке и подчинит мое сознание, утащит меня в тот серый, мрачный барак и сделает тряпичной куклой без глаз. Фильмы ужасов по видику делали свое дело превосходно. Эй, хорош тормозить! Голос приятеля, вернул меня в реальность, и мы двинулись дальше, окна не мылись годами, и даже без занавесок мы не смогли ничего разглядеть. Чем дальше мы заходили во двор, тем труднее было продвигаться, руки чесались от назойливой крапивы, а шорты покрылись колючками. Прикрывая волосы рукой, последние метры мы шли буквально наощупь, порой спотыкаясь и понимая, если хозяйка выйдет из дома, деваться нам будет некуда. Самый первый из нас внезапно крикнул, он прошел дальше всех, и увидел это первым: заднюю часть двора составляла гора из трупов собак, бессметное количество мух роилось над этой бесформенной тушей, вырванные клочья торчали из тел убитых собак, кишки облюбовали проворные муравьи и тут нас с приятелем, как по команде, вырвало. Смутно помню, правда ли скрипнула дверь дома или это нам стало казаться, но мы как тараканы, которым обильно травили инсектицидом, в панике побежали к забору, царапая руки и ноги, мы искали пути спасения. Не оглядываясь, мы что есть сил, рванули к дому моего приятеля. Красные и напуганные, мы, в первый раз, разрыдались. Позже мы стеснялись вспоминать об этом, бравируя и перевирая эту историю на все лады, но тогда, глядя друг другу в глаза, мы поняли, что увидели нечто такое, что нам невозможно понять, мы столкнулись со злом, со страхом, что поселился в нас и не отпускал до того самого дня.
Придя домой, я отказался от еды, и под причитания мамы о том, где я так знатно угваздал шорты, я отправился спать. Я лежал часов до трех ночи, рассматривая прикроватный будильник, и закрывая глаза, я видел ее глаза, я слышал ее голос, «я знаю что вы сделали! я видела это! запомните это лето, оно будет вашим последним! Я знаю! Знаю что вы сделали!». Играя следующим днем в футболом, мы отводили глаза друг от друга и делали вид, что вчера ничего не было. Мы притворно ссорились в спорных моментах, смеялись, но у каждого, непривычно напряженно дергался кадык. Следующие два дня мы не играли возле ее дома. Третий день, мы договорились провести возле пруда, и вечером пойти вместе посмотреть фильм, а там уже наверное все и забудется. Разморенные после купания, подкалывая друг друга, мы незаметно подошли к тому самому непонятному дому. Вечер выдался на удивление жарким и мы уже собрались идти смотреть кино, как услышали резкий хлопок, а за ним последовавший треск из того дома. Деревянные перекрытия заполыхали одномоментно, и уже по всему бараку плясали красные огоньки пламени. Мы стояли и смотрели, когда же эта тетка покинет свое жилище, пожар набирал обороты, внутри что-то дымилось, но никого не было. Минут через 10 дом сгорел полностью, эта картина до сих пор перед глазами, как оконная рама с треском падает на землю. Пожарные оцепили территорию, потушили то, что догорало, дабы огонь не перекинулся на соседние здания, и ушли.
В доме не обнаружили никого, а сгоревшая трава, образовала ровный, черный пепел, и двор стал большим и пустым. Преодолев страх, мы зашли туда через несколько дней. На задней части двора не было ничего.