Трамвай

Маршрут трамвая номер 47, да и сам трамвай, были поистине уникальными в городе. Зеленый, двухэтажный, с круглыми боками, пучеглазый малыш ежедневно развозил пассажиров от окутанных туманом северных доков, с их угрюмыми шкиперами, моряками и боцманами, попивающими втихомолку крепкий портер и рейнское вино в заплеванной и сальной забегаловке, до вечно зеленого престижного района на юге города, с роскошными, выполненными в итальянском стиле, виллами. Районом, где проезжему туристу никогда не узнать какие тайны скрываются за высокими, каменными заборами, а каменные горгульи, античные фигуры или же пухлые купидоны со стрелами, установленные на воротах зданий, навсегда останутся немыми свидетелями размеренного существования в роскоши. В центре же, трамвай петлял по широким проспектам, где взору проезжего открывались один за одним большие, массивные, каменные здания, зачастую обветшалые, пыльные и свидетельствующие что былое могущество города осталось далеко в прошлом. Остановка возле железнодорожного вокзала была главным пересадочным пунктом для всех пассажиров в городе и поэтому маленькая, тесная, со стеклянной крышей, остановка не могла спасти всех желающих, если бы пошел дождь или выпал снег. Трамвай давно хотели заменить на более новый, длинный, и скоростной, но чудом его удалось отстоять, и теперь, как и 40 лет назад, неспешно развозит людей с севера города на юг. Его уютные, расположенные в два ряда сиденья, обитые не самой дорогой красной кожей и старая лестница из белого пластика, ведущая наверх, помнит миллионы рук, запахов, душевных волнений и переживаний. Трамвай 47 являлся передвижным архивом этого города. Если бы он мог говорить, то его рассказов хватило на многотомную энциклопедию. Однако он молчал, удивленно подняв свои большие глаза-фары, не спеша, развозил дам и господ по разным уголкам города.
По расписанию трамвай 47 должен был появится на главной площади железнодорожного вокзала в половине восьмого утра. Остановка была битком набита людьми, кто курил, кто читал газету, кто, от нечего делать, рассматривал поросшие мелкой травкой рельсы. Стояло типичное, слегка прохладное осеннее рабочее утро, и то и дело самые нетерпеливые из толпы, выглядывали в сторону, откуда должен был прийти трамвай, выдыхая пар изо рта.
Ну в самом деле, господа, это неслыханно, я живу в этом городе уже 45 лет, и что же? Что я вас хочу спросить, этот трамвай как часы моего деда, ни разу не дал сбой. А уже между прочим без двадцати восемь, а я, знаете ли ,не привык опаздывать на работу. Неслыханно, господа, просто неслыханно! - сотрясал воздух низенький, пухлый коротышка с покрасневшими лицом и руками от холода, и желая согреться, переступавший с ноги на ногу. Войдя в раж, он даже дернул соседа за рукав его пиджака, наклонив голову и испытывая невольного собеседника взглядом, добавил, ведь нельзя же, так, вы, ну вы видите, что же он не приходит?!
Гражданин сначала резко дернулся, не ожидая, что кто-либо посмеет дернуть его за край одежды, а уж затем увидев этого рассерженного коротышку с раскрасневшимся лицом, резко одернул голову влево, и затем наклонил его, желая оградиться от нежеланного собеседника газетой. Пузанчик, однако, не унимался, и не заметив надменной реакции своего соседа по несчастью, продолжал разражаться тирадой в адрес работников общественного транспорта, чем уже минут через пять, начал раздражать близстоящих пассажиров, которые и так были не в восторге от опоздания трамвая, а уж этот аккомпанемент, исполненный исключительно на высоких нотах, радости ожидающим явно не прибавлял. Осознав, что толпа не понимает его воззваний к справедливости, толстячок обреченно уфкнул и замолчал, время от времени, продолжая недовольно сопеть и поглядывать на часы. Трамвая все еще не было. Странная задержка. Люди на остановке уже начинали шептаться, тон недовольства явно рос, опаздываем, да как же, эти и подобные фразы то и дело были слышны то тут, то там. А я говорил! - снова грозно пискнул толстячок, да где же он? Ну вот, что же такое, я уже наверное точно опоздал, переминаясь с ноги на ногу, обреченно добавил он. Господин с газетой укоризненно бросил взгляд на одинокого смутьяна, встряхнул газету и продолжил изучать экономические новости. Его явно больше других раздражало сопение и кряхтение этого неуклюжего и недовольного человечка. Я на них, да я, я вот жалобу точно напишу! - не унимался толстяк, я! Да где же, он, - и не успев закончить фразу, из-за тумана показались желтые глазки старинного трамвая. Толпа, словно тигр на охоте поджидающий жертву, приготовилась штурмовать долгожданный транспорт. Не толкайтесь, женщина, что вы? Послышался чей-то недовольный голос. Давай-давай, все двери уже открывай, и толпа стремительно ринулась, набивая двери трамвайчика. Толстячка буквально запихнули в трамвай и он, вцепившись за поручень, стал пробираться вглубь трамвая, желая встать в уголок, возле заднего окна. Извините, не хотел, позвольте, да, извините, ну вот еще чуть-чуть. Да подвиньтесь же вы. Толстячок работал руками, как заправский пловец баттерфляем, расчищая себе путь к заветному уголку, и особенно его бесили полные женщины, разложившие свои сумки себе под ноги, он цеплялся об них, одергивая ногу, и тяжело вздыхал, когда с трудом протискивался дальше. Лишь бы никто не занял мой уголок, бубнил себе под нос он. Напоминая набравшего скорость носорога он не заметил локоть того самого гражданина с газетой и на всем ходу влетел туда своим приплюснутым носом. На секунду он почувствовал неприятное жжение от удара и инстинктивно потер ушибленный нос. Каков тип! Локти свои расставил, подумал с обидой толстячок, ну я ему уж скажу. Боль слегка стихла, опустив голову вниз и,подняв ее обратно вверх, он не увидел перед собой обидчика. Он вообще не видел ничего. Густая белая дымка окутала его так же плотно, как добротное бабушкино одеяло в детстве.
Ну-ну, господин, как вас там, и вслед за голосом зашуршал лист бумаги, господин Траль, да, господин Траль, вот мы и встретились, добавил голос из тумана
Вы кто? Кто это? Я что, это чья то шутка, я на работу опаздываю! - воскликнул толстячок
Кто я не так уж важно, давайте лучше поймем кто же вы, выдержав паузу, процедил голос
Я Эдмунд Траль, а вот кто вы, повторяю свой вопрос? Что за допрос? - и толстячок уверенно хотел шагнуть вперед, но словно уперевшись в стеклянную дверь, отшатнулся назад.
Что же Эдмунд Траль, давайте поиграем, в игру, вы же любите играть. Не так ли? - спокойно задал вопросы неизвестный голос
Какие к черту игры, что я ребенок, кто вы? Что тут вообще происходит? - было видно, что человечек начинает заводится
Игры. Их правила вам известны, вы же любите играть жизнями людей, это ведь то, что вас заводит более всего. Манипулировать, отбирать у людей последнее, да Эдмунд Траль? - голос заметно похолодел
Как? Что? Кого я? Да, разве, ах это, глупцы! Я давал им надежду! - снова вперед подался человечек и снова тупик
Надежду. Как-то отреченно повторил голос, вы шантажируете людей, вы видите, что они не могут вернуть вам денег в срок и вы как огромный комар, каплю за каплей высасываете из них все. Вы как миллион маленьких железных молоточков стучите им по вискам, отдай, отдай, отдай. Настало и ваше время отдавать. Играем! - и с этой фразой раздался громкий хлопок в ладоши.
Что? Что здесь происходит! - возмущенно визгнул Эдмунд
Правила просты, я задаю вопросы, вы даете ответы, за каждый неправильный ответ, у вас пропадает часть тела
Что!!! Нет, что это! - закричал толстячок, глядя, как на его глазах растворяется кисть правой руки
Вы поняли правила, господин Траль? - абсолютно спокойно повторил голос
Кто? Вы что делаете? Моя рука! - пнул воздух от отчаяния он
Где люди платят за то, что у них отнимают? - прозвучал первый вопрос
Что где, что? Да, я, вы издеваетесь! - крикнул Эдмунд
У вас по-видимому нет ответа, знайте, это парикмахерская - и с этими словами, толстячок стал резко лысеть
О! Вы что делаете, мои волосы! - не позволю, он двинутся ему было сложно.
Будьте внимательнее, вы теперь сами за все отвечаете, вспомните, вы теперь как и те, кто брал у вас деньги, сами за все в ответе
Назовите дни недели, не называя названий и чисел? - прозвучал вопрос
Что, какие дни, я! Понедельник - только и успел ответить растерянный толстячок, и не заметил как кожа его резко сморщилась, а левая нога постепенно стала таять. Толстячок чуть не рухнул, чудом ухватившись за поручень кресла.
Как вам быть в таком состоянии? Удобно? - заботливо спросил голос
Что за шутки, перестаньте немедленно, кто вы? Что я вам сделал? - опираясь на одну ногу, разражался Эдмунд
Я задам вам еще одну загадку, последнюю, справитесь и я верну вам все, итак, на какой вопрос нельзя дать отрицательный ответ?
Какой, тут толстячок понял, что игра зашла слишком далеко, и начал, потея, стал судорожно соображать, есть! Я человек! Это вы хотели услышать!
Нет, я давал вам шанс, люди, вы так не дорожите жизнями других, а свою цените превыше всего, и на вопрос живы ли вы, вы никогда не дадите отрицательный ответ, а между тем, ваше положение сейчас позволяет дать мне его. Я досрочно отвечаю на него - нет! Вы слышите, ответ на этот ваш непрозвучавший, но так читающийся в этих бегающих свиных глазках вопрос, - нет! И, вслед за этим на пол старого трамвая с пылью опал пиджак толстячка. Туман начал рассеиваться. Люди на остановке, ворча и ругаясь на водителя столь долгожданного трамвая, проходили кто наверх, кто вниз, спешили по своим делам. Грустные глазки-фары трамвая продолжали смотреть вперед, освещая водителю длинную и извилистую дорогу.