Картина 34, роковая, последняя. Конец. Моя Россия

Жарким летним днём Михаил почувствовал некоторое облегчение в своей болезни и решил поработать на пленэре. Он давно хотел написать стоящую в центре сада старую узловатую яблоню, которую скоро предстояло выкорчёвывать. Долго подыскивал место, где бы поставить свой любимый тяжёлый мольберт. В окно было видно, что Елизавета готовит холодец, варит кости в большой кастрюле, а Николаша и Катерина бегают вокруг неё, прыгают и резвятся. Михаил обеспокоился: опасно, а что если они опрокинут кастрюлю с кипящим варевом и ошпарятся? Он поспешил к окну, чтобы предупредить жену, и вдруг увидел, что она снимает кастрюлю с плиты. «Нет! остановись! не урони!» – закричал он в жуткой панике. Но она не слышит, или не обращает внимания, как будто его и не существует. Она сталкивается с Катериной и словно в замедленном движении – начинает падать. Кастрюля с кипящим желатином летит на пол, всё горит и взрывается. Пламя мгновенно охватывает весь дом, крыша вспыхивает и рушится. Волна горящего воздуха заполняет лёгкие Михаила, и он не может вздохнуть. Он видит только бестелесные образы Елизаветы и детей над взрывом. Они смотрят на него с немым укором…
«Миша, проснись! Ты опять кричал!» – Елизавета потихоньку толкает мужа. Он встаёт, не говоря ни слова, идёт в гостиную и там кашляет долго и безнадёжно. Эти кошмары снятся ему почти каждую ночь вот уже несколько месяцев. Елизавета чувствует, что в Михаиле произошли серьёзные изменения. В нём не осталось ни капли радости. Он замкнулся, ушёл в себя, избегает прикосновений к ней, скупо разговаривает с детьми. Все её попытки вытащить его из скорлупы не приводят к желаемому результату.
 ***
Летом 1878 года семья переехала в Бугуруслан. Михаил, из последних своих сил, устраивал большую выставку передвижников. В конце августа состояние его резко ухудшилось, и его положили в земскую больницу. С этого времени он уже больше не вставал с постели. Елизавета старалась побыстрее работать со своими пациентами, чтобы выкроить каждую минутку и навестить больного мужа. Тот угасал на глазах. Видя невыносимые его страдания и понимая, что ничего нельзя сделать, Елизавета втайне уже желала скорейшей развязки. Перед самой кончиной он исповедовался и причастился.

Михаил умер серым дождливым утром 12 сентября. Дом мгновенно наполнился невесть откуда взявшимися плакальщицами. Они сноровисто, со знанием дела выполнили всё положенное в таком случае, расселись по стенкам и заплакали-запричитали: «Ой да улетел наш сокол ясный… Да на кого ж ты нас покинул…» Елизавета раньше не обращала особого внимания на этот, в общем-то обычный, обряд, но сегодня он просто переворачивал ей душу. Она собралась с духом, поблагодарила женщин за помощь и мягко выпроводила их из дому. «Удивительно, как так получается, что русский человек никогда не может остаться один, даже в таком… состоянии», – подумала она.

Отпевание прошло в тёмной церкви (“собор” одно название) и закончилось довольно быстро. Присутствовало совсем немного людей, с которыми Елизавета была едва знакома. Она не плакала. Она запретила себе плакать, ей нужно было быть сильной. Чтобы дальше жить, чтобы поднимать и растить детей. Вот они рядом с ней, держатся за руки: неожиданно быстро повзрослевший Николай и всё ещё растерянная Катерина. «Пойдёмте, дети. Жизнь продолжается».


Эпилог

Дмитрий проснулся, весь дрожа. Какой-то странный сон... Или это было ему видение?.. А вдруг он просто выдумал, вообразил себе историю своего предка, со всеми этими деталями и подробностями? Нет-нет, скорее всего, он вошёл, как говорил знаменитый доктор Карл Юнг, в коллективное подсознательное своей семьи!

Так или иначе, но таинственный, осмысленный взгляд, мелькнувший сквозь зыбкую пелену времён, не выходил из головы. Да, его прапрадед жил в особое историческое время, которое открывало перед людьми широкие возможности, но, если судить строго практически, не снискал большой славы или богатства, а напротив, умер в нищете, в довольно молодом возрасте. Значит, он неудачник? Дмитрий не мог согласиться с этой мыслью. Михаил распорядился своей жизнью так, как посчитал должным и правильным. Он прошёл все жизненные испытания, не сломавшись, не изменив себе. Он не был ни особо счастлив, ни несчастлив. Он каждый раз делал выбор в соответствии со своими принципами и в общем умело справлялся с непредвиденными последствиями. Что ещё требуется от мужчины?
Он, Михаил Никонов, выполнил свой гражданский долг: вырастил и воспитал детей, поставил их на ноги, подготовил к самостоятельной жизни. Самое главное, он передал эстафету жизни и любви своим детям. И эта преемственная связь, в конце концов, дотянулась до Дмитрия.

Во всяком случае, теперь уже от Дмитрия требуется не упустить свой шанс, не разрушить свою жизнь.
Может быть, однажды он встретит свою жену. У них будут дети. Которые тогда сами сумеют охватить всю огромную карту жизни и, прослеживая целые столетия известной родословной своей семьи, будут лучше понимать, «куда несёт нас рок событий», как писал поэт Сергей Есенин.

Депрессия у Дмитрия прошла, по крайней мере, на это время. В глубокой задумчивости, как бы обращаясь к детям, и к детям детей, и ко всему миру, он написал на листе бумаги:

«Моя Россия, далёкая и близкая. Книга 1. Художник и Мадонна»…

Продолжение следует.

Сан-Хосе, Калифорния, 2000 – Бивертон, Орегон, 2013

На иллюстрации:
Неутешное горе
художник Константин Крамской
Государственная Третьяковская галерея, Москва

Оглавление        http://www.proza.ru/2019/06/12/820
Картина 33, трагичная. Чёрный человек.   http://www.proza.ru/2019/06/14/85
Об окончании Академии художеств.          http://www.proza.ru/2019/06/14/91