Глава 7. Испытание

Тихая уютная улочка маленького южного городка жила собственной неторопливой жизнью. Полнотелые разговорчивые хозяйки в ярких передниках степенно развешивали на балкончиках бельё для сушки, одновременно следя за детьми, играющими во дворе, и за мужьями, собравшимися в сквере на вечернюю партию в домино. При этом женщины успевали еще и обсудить с соседками последние новости.
Городок дышал прохладой, которую приносил к ночи морской ветер, чтобы разбавить сладость цветущих акаций, наполняя вечернюю негу лёгкими солёными нотками.
 
Вера уже почти дошла до дома, битый час добираясь с работы, и, устало шагая с тяжёлыми сумками от автобусной остановки, мысленно ругала себя за новые неудобные туфли. Входя в переулок, на минутку остановилась, чтобы поправить выбившиеся из-за под шёлковой косынки волосы, и тут к ней подошёл высокий крепкий мужчина, явно давненько поджидавший её, в кепке-хулиганке и светлом пиджаке.
— Верунчик! — с показной наигранностью мужчина снял перед женщиной кепку, нагло улыбаясь.— Что-то долго ты сегодня! Я заждался уже! Целую пачку папирос извёл!
— А тебя никто ждать не заставляет! — резко ответила Вера. — И где я была так долго, тебя тоже не касается! 
Девушка подняла было сумки и направилась в сторону дома, но мужчина проворно схвтил её за локоть, не отпуская.
— Верунчик! Ба! Ну, куда ты так спешишь? Мы не договорили!— мужчина ясно дал понять, что не желает так быстро прощаться, швырнул бычок на асфальт, топча его подошвой лёгких сандалий, смачно сплюнул, глядя на Веру голодным хищным взглядом, и притянул женщину к себе.
— Я ждать буду в скверике, как стемнеет, слышишь? — едва шевеля тонкими губами, прошептал мужчина, нагнувшись так близко к Вериной шее, что она кожей ощутила его жаркое дыхание, пропитанное табаком и дешёвым одеколоном. — Нравишься ты мне, Верунчик! Приходи!
В который раз уже подкатывал к Вере Григорий, местный кутила и бандит, который приходился ей соседом, и чем нахальней были его попытки завязать с ней отношения, тем противнее становились женщине его ухаживания.
Сердечко её было давно отдано тому, кто несколько лет уже не давал знать о себе... Письма безвозвратно уходили на старый адрес, теряясь, оставались без ответа, но Вера продолжала жить надеждой на встречу с любимым.
— Ты вот что, Гриша! — со злостью отпихнула Вера навязчивого ухажёра. — Ты не ходи за мной! Не надо! Не нужен ты мне! У меня муж есть, и он скоро приедет!
— Тю! Старая песня, Верунчик! — отказ женщины только раззадорил Григория. Шестой год он добивался расположения красавицы-соседки и не думал униматься. Вот и сейчас её неприступность настолько взбесила его, что ухажёр пустил в ход оскорбления. — Фу! Где твой муж и где я? Не первый год мне сказки рассказываешь, шалава! Все жилы из меня вытянула, паскуда! Не будет по-моему, так силой возьму! — и Григорий молниеносно и грубо впился в Верины губы, но тут же пошатнулся, скорчившись от боли, сложился пополам и застонал. А Вера, крепко сжимая в руках сумки с продуктами, побежала по мосточкам вдоль забора к синей, облупившейся двери подъезда, забыв о натёртых новыми туфлями ногах.
— Курва! — кричал ей Гришка вслед, зажимая носовым платком кровоточащую рану на ноге под ремешком сандалии. — Да что б ты сдохла, гадина!
— Вера! Вера, дочка! Горе- то какое! — с балкона увидев свою жиличку, бегущую с тяжёлой ношей, надрывно заголосила пожилая женщина в застиранном халате, с пышной копной седых кудрей .
— Из Покровского весточка пришла - Агнешка, сестрица моя милая, скончалась!
 
В прихожей, кинув авоськи прямо на пол и быстренько пробежав глазами строчки на измятом листке, Вера без сил присела на обувную полку, откинулась на стену гардероба, утонув в ворохе верхней одежды, и заплакала.
Последней ниточкой были для неё письма от тётки Агнешки, редкие, но такие желанные весточки с далёкой родины. Все эти пять лет они согревали её, храня надежду в раненой Веркиной душе, как живой дрожащий огонёк, трепетный и робкий. И волей судьбы эта связующая ниточка внезапно оборвалась, ничего не оставляя после себя, кроме воспоминаний.
Вмиг, как будто вырвали изнутри что-то , кольнуло у Веры слева, кольнуло и замерло в ожидании нового приступа непонятой ещё, неведомой боли. Опустошённая, она сидела так долго, зарываясь в головой в свисающие с плечиков вещи, пытаясь спрятаться от всего мира.
 
— Мамочка! — детский голосок вернул Веру в житейские реалии. — Мамочка! Ау! Ты со мной в прятки играешь? Я тебя нашла!
Кареглазая малышка с забавными хвостиками, теряющимися за огромными красными бантами, подбежала к Вере и, улыбаясь, уткнулась ей в колени.
Вера подхватила дочь на руки, притянула к себе и поцеловала в пухлую щёчку, пахнущую земляничным мылом.
— Манюня, милая моя! Как же быстро ты меня нашла! В следующий раз я получше спрячусь, обещаю!
— А ты чего плачешь, мамочка? Тебя обидел кто-то? Или у тебя что болит? — девочка закидала мать вопросами. — Давай я подую, и все пройдет! А если тебя обидел кто, так ты мне скажи, я возьму бабулину вицу и всех- всех обидчиков - по попе!
Дочка забавно топнула ножкой, сeрдито сдвинув бровки.
— Защитница ты моя! — улыбнулась Вера, на мгновение позабыв про все несчастья, свалившиеся на неё.
Девчушка обвила шею матери руками и залепетала:
— Я тебе нарисовала кучу картинок! Я очень старалась, а баба Ванда потом ворчала, когда отмывала меня,  и сказала, что на таких художниц никакого мыла не напасёшься !
 
Манюня утянула мать на мансарду, усадила в плетёное кресло и положила перед ней целую кипу рисунков. Все они были настолько яркие и сказочные, такие тёплые и по-детски незамысловатые, что Вера, любуясь художествами дочери, поймала себя на мысли, что она намного сильнее, чем ей казалось.
Пока она верит — она будет жить, ведь без веры нет смысла продолжать бороться за свою любовь, за счaстье, за возможность быть рядом с любимым человеком. Постeпeнно успокоившись, рассматривая рисунки дочeри и обнимая eё, молодая жeнщина думала, что вeра —  это вeликая внутрeнняя сила, толкающая нас вперед к мечте. И даже если порой нас терзает неуверенность и безнадёга, незыблемая вера, как стержень, укажет верное направление на тернистом пути к тихой гавани, где покой и нега наполнят душу новыми светлыми надеждами... Там наша вера обретёт доселе невиданную глубину и настолько завладеет сознанием, что мы непременно узрим истины, которые отвергали ранее, и искренне улыбнёмся, поняв, что добились желанной цели.

" Ах, Вера, Вера... — подбадривала себя женщина, лёжа в постели и пытаясь уснуть. — Вера... Сколько в имени моём смысла заложено, сколько силы, терпения. Значит, нужно в хорошее верить, иначе нельзя. Как же  Вере и без веры жить?
А в первую очередь в себя верить надо! Примером для дочери быть. И тогда всё смогу, всё сумею! Потому как есть ради чего жить!
Ах, если бы Милош знал, как я жду от него весточки... Как верю в нашу встречу! И пусть хоть сто лет пройдёт, а я буду ждать. И буду, буду верить, что нужна ему... "