Конец игры

Черное оперение стрелы переливается всеми цветами радуги на солнце и дрожит. Зазубренный наконечник вошел под ребра с правой стороны. При каждом вдохе где-то глубоко в груди что-то противно булькает, на губах выступила алая пена. В глазах заплясали разноцветные пятна.

Кажется, у меня пробито легкое, или быть может, печень. В любом случае жить мне остается считанные минуты. Значит, Алекс снова меня обошел.

Я уже дошла до девяносто седьмого уровня. Это мой личный рекорд. И теперь я лежу в сочной зеленой траве, медленно и верно окрашивая ее в роскошный темно-алый. Я все еще продолжаю неуверенно сжимать меч правой рукой. Хотя зачем? Какой теперь в этом смысл?

Волшебный хронометр на левом запястья запищал и замигал вопросительным красным дисплеем: "Закончить игру?"

Время. Мне отчаянно требуется ещё несколько мгновений на раздумье. Время. Но вот именно сейчас времени у меня не осталось. Оно толчками выливается на землю капля за каплей. Так что же мне делать? Дать ему снова меня победить?

В глазах все начинает предательски расплываться. Развалины готического собора, накренившаяся колокольня, разлетевшийся вдребезги чугунный колокол, в который я так и не успела позвонить. Все плывет, контуры и очертания становятся зыбкими, размытыми, линяют и выцветают.

Мне почти уже ничего не осталось. Я хочу спать - провалится в эту глухую черноту, где царят покой и холод. Да, именно покоя мне так не достает все эти долгие минуты, часы, месяцы и годы. Я устала, как котенок в солнечный день, гоняться за собственным хвостом. Точнее я смертельно устала гоняться за Алексом. Каждый раз, каждый круг, каждый уровень бежать дальше, быстрее... Снова и снова падать, а потом подниматься. Какой в этом смысл?

За мной уже давно волочится след из кровавых тел, порубленных на куски верным клинком. Горы белеющих под палящим солнцем костей оставила я за собой. Сундуки, полные драгоценных камней и золота, оружие, броня, гобелены, сотни километров, тысячи ступеней - все это покрывается пылью, погружается в вечные снега, выдувается и высушивается бессмертным ветром, и ради чего?

Череда дней, мест, людей и прочих существа сливается в одну нескончаемую погоню - погоню за призраком, погоню за мечтой, за вожделенным давно ненужным мне трофеем. И каждый раз он ускользает от меня. Снова и снова я совершаю какую-нибудь нелепую ошибку: неосторожный прыжок через очередную пропасть; несвоевременный замах мечом в танце с неравным противником; глоток яда вместо целебного эликсира из волшебной склянки; в конце концов неверно выбранный поворот в Лабиринте Минотавра...

И тем не менее я смогла добраться аж до девяносто седьмого уровня. Мне ни раз, и ни два говорили, что мое упрямство обязательно меня погубит. Это не открытие. Оно, это самое упрямство, губит меня и воскрешает с завидной регулярностью. И каждый раз ставит перед выбором - "игру закончить?" или "игру продолжить?".

До сих пор я выбирала второй вариант. Но что теперь?

Продолжать ли мне умащивать трупами окружающую местность? Разносить в клочья города и цивилизации? Гасить старые звезды одну за другой во имя собственной прихоти? Или же пора остановиться?

Как цирковая лошадь на арене под крики и аплодисменты, я выполняю одни и те же трюки, преследую свою призрачную надежду. А вдруг в один прекрасный момент всё изменится - я таки смогу его догнать, а он сможет остановиться..? Может быть, где-нибудь там, уровне на двухсотом, после ещё пары тысяч смертей и перезагрузок, он улыбнется мне своей мальчишеской сияющей улыбкой и прекратит бежать..? А что если, в конце, который можно откладывать ещё достаточно продолжительный промежуток времени, все жертвы перестанут быть напрасными, и моё сумасшедшее упрямство обретет некий Великий Смысл..?

Едва ли.

Я лежу на траве перед древним готическим собором из серо-стального камня. Перекошенная колокольня рвется вверх к ярко-голубым небесам, подернутым рябью почти прозрачных облаков. Где-то в кустах белого шиповника печально заговорил соловей. Льняная рубах под доспехами должно быть уже почернела от крови. Стрела с черным оперением дрожит в правом боку.

У меня есть лишь миг, который короче собственного болезненного вдоха, чтобы "закончить игру" или "игру продолжить"...

Бело-голубая вспышка внезапно ослепляет и обжигает мне глаза. Меня куда-то уносит, затягивает в жужжащий вихрь то ли света, то ли чего-то отдаленно на него похожего...

***

Вечер. Тепло. Канун Солнцестояния. Горячий воздух пропитан запахами сосны и зверобоя. Я стою босиком на самом краю дощатого причала. Передо мной до самого горизонта раскинулось озеро, окруженное древним лесом, словно великан держит его в ладонях. Под поверхностью воды цвета синего сапфира снуют огромные красные карпы, стаи золотых рыбок, черные мурены и радужные караси. У моих ног развалился черный молодой волк, его шерсть щекочет босые стопы.

Мы нашли друг друга прошлой зимой в лесу в нескольких ночах до Йоля. Маленький черный, как ночь, волчонок попал в охотничий капкан и должен был умереть. Мне тогда едва хватило сил, чтобы размокнуть стальные зубья, безжалостно сомкнувшиеся на его лапе. Малыш жалобно хныкал и дрожал от холода всю дорогу до моего домика на опушке леса.

Рана заживала медленно и неохотно. Первый месяц мой друг почти не вставал, проводя короткие дни и морозные ночи у очага. Он боролся за жизнь, сражался за нее всеми своими лапами и победил.

Временами мне приходилось голодать. Моих запасов с трудом хватало, чтобы прокормить нас обоих, но я не жаловалась и отдавала новому другу по одной своих куриц, свежие яйца, щедрые куски солонины. Мне же доставались сухари и картофельная похлебка. А по ночам, когда мороз грозился поглотить слабый огонь в нашем очаге, ветер угрожал сокрушить ставни ледяными ударами, черный друг осторожно укладывал хищную морду мне на плечо и делился теплом до самого рассвета.

К Равноденствию волчонок окреп. Мы вместе ходили в лес, прокладывая неверные тропинки по ноздреватому чернеющему снегу. Он добывал зайцев и фазанов. Надо признаться, что мой друг в этом оказался намного искуснее и проворнее меня. А в ночь Бельтана мы пировали свежей олениной.

Однажды поздней весной он принес домой камышевого кота. Так нас стало трое.

До Летнего Солнцестояния оставалось несколько дней. Я вытирала испачканные свежей землей руки о белый фартук и, не без гордости, осматривала плоды своих утренних стараний - ещё одна грядка овощей пестрела молодой зеленью, избавившись от сорняков. По песчаной дорожке, укрываясь от солнца в тени орешников, к домику шел высокий мужчина, ведя в поводу коня.

Утер, кузнец из соседней деревни, пришел, чтобы вспахать мне поле и скосить траву на лугу за домом. День давно перекатился за полдень, когда он вошел в мой маленький бревенчатый домик, сел за дубовый стол, выпил золотистого меда и отведал мясного пирога. Он остался со мной до утра.

Его сильные руки были нежны, губы горячи, а крепкое загорелое тело наполнялось обжигающей страстью, заставляя меня трепетать, как ковыль на ветру. Всю ночь на стенах танцевали неистовые, дикие, безудержные тени, повторяя и отражая наш первобытный танец.

Так прошел год, за ним ещё один и ещё. На каждый Бельтан Утер дарил мне новое платье из тонкой крашеной шерсти. А я заплетала разноцветные ленты в косы, разжигала костры на берегу и танцевала для него до самого рассвета.

Мой кузнец крепко спал, когда в утренних сумерках я выпуталась из теплых одеял и тихо пошла на причал. Луна, серебристо-белая с легким голубым отблеском, ещё отражалась в озере прямо передо мной. Внезапно что-то защемило у меня в груди, резко и пронзительно заболела старая рана над сердцем.

Я оглянулась на свое тихое и уютное королевство без королей и королев. Небольшой домик на каменном фундаменте, луг, заросший клевером, вишневое дерево, кусты бузины, грядки моркови и свеклы... Где-то там внутри спит мой черный волк, а рядом с ним свернулся тугим клубком камышевый кот. А ещё где-то там мой кузнец грезит под стеганным одеялом, не зная забот и печалей.

Передо мной плескалось и волновалось озеро, заключенное в оправу из темных молчаливых елей, сосен, орешников и рябин. Отражение луны засияло, расщепляясь на отдельные полосы и круги, приближаясь ко мне, затягивая, увлекая в свой неведомый водоворот...

***
Пол под ногами ещё продолжал ходить ходуном. Я сильнее сжала тяжелое копье и приготовилась отразить новую атаку. После огромного черного дракона, чье тело вплавилось в разноцветный мозаичный узор обеденного зала, пара скелетов в ржавых доспехах казались просто насмешкой. Я начинала злится. Магический посох окутало синее пламя, и противники рассыпались на отдельные железные и костяные фрагменты в двух шагах от меня.

Двухсотый уровень. Я шла через галерею, не обращая особого внимания на резные белесые колонны, замшелые серые стены, по которым медленно сползала светящаяся жижа, расплавляя камень, оставляя уродливые шрамы, искажая творение древнего мастера.

В последнем предсмертном рывке дракон пробил головой купол, и теперь свинцовое серое небо беспристрастно взирало на его труп, оглашая окрестности хриплыми вороньими стенаниями. Галерея заканчивалась пятью истертыми ступенями, ведущими к тяжелой железной двери. Дверной проем зиял голодным ртом, приглашая меня на последний смертельный танец.

Одна, вторая, третья... И вот я стою в тронном зале. Мне стоило всех жизней и всех склянок с эликсиром воскрешения, чтобы добраться сюда. Алекс рассматривал трон, склонив голову на бок. А затем резко крутанулся на каблуках и пошел мне навстречу. Текучая смертоносная грация опытного воина, не готового проиграть, завораживала. Каждое движение его тела обещало неминуемую и мучительную смерть. Светло-зеленые глаза полыхнули гневом, лицо исказила презрительная усмешка.

Магический посох засиял и полетел бледной кометой через комнату. У меня была только секунда, я перехватила копье двумя руками, черное древко под пальцами загудело, наконечник из драконьей чешуи поймал оранжевый блик от факелов. На несколько мгновений мир замер и замедлился.

Вот Алекс пытается отбить мечом мой посох. Древний белый ясен разлетается фонтаном щепок, и кажется, что он сейчас победит - его длинный черный клинок начинает описывать новую смертоносную дугу в мою сторону. Но магическая ледяная стрела находит свою цель верно - меч со звоном падает на неровный каменный пол, у меня нет времени, чтобы подумать или что-то изменить, пока мой враг застыл под действием заклятия.

Всю свою боль, все жертвы и смерти, все упрямство, все раны и молитвы, камни, стены, водопады, мертвые болота, армии скелетов, полчища драконов, колонии ядовитых грибов и алмазных големов, лютни, арфы, свирели, крики воронов, искры костров на заброшенных холмах в далеких землях, все предательства, измены и обманы, всю любовь и скорбь, свет далеких звезд и орбиты недостижимых планет - все это я вкладываю в один единственный удар.

Его тонкие бледные пальцы почти любовно охватывают древко копья, пока тело медленно оседает, заваливаясь неуклюже на бок. Где-то вдалеке тоскливо запел колокол, возвещая мою победу, знаменую мою самую горькую утрату.

Не помню, как оказалась на полу рядом с ним. Его голова лежит у меня на коленях, одной рукой он продолжает все ещё держаться за копье, а другая беспомощно взметнулась к моему лицу. Его искрящиеся радостью зеленые глаза заволакивает пелена, на милом, дорогом лице на вечно застывает озорная мальчишеская улыбка.

Острая боль обжигает мне грудь под доспехами, со всхлипом выдавливает весь воздух из легких - это снова открылась старая рана над сердцем, капля за каплей расплетая мою жизнь ярко-алым клубком.

***

Я лежу на траве перед древним готическим собором из серо-стального камня. Перекошенная колокольня рвется вверх к ярко-голубым небесам, подернутым рябью почти прозрачных облаков. Где-то в кустах белого шиповника печально заговорил соловей. В глазах все начинает предательски расплываться. Волшебный хронометр на левом запястье мигает вопросительным красным дисплеем: "закончить игру" или "продолжить игру"...