Однажды в...

Влюбилась я в него с первого взгляда и с первой фразы. Теперь, спустя годы, очевидно, что это было просто неизбежно – невозможно было в него не влюбиться.

Мы познакомились ранней весной, вечером в подземном переходе, где в тот момент пара сотен совершенно разных и малознакомых между собой людей пряталась от холодного, пробирающего до костей своим ознобом, дождя.

Это больше всего было похоже на резкое падение разогнавшегося многотонного грузовика с моста в реку с высоты пары сотен метров, или на то, как ещё живую плоть беспощадно переезжает утренний трамвай, набитый битком галдящими недовольными людьми, а раздираемое тело продолжает накачивать само себя веществами и в последние мгновения пребывает в невероятной эйфории.

Незнакомое до того момента, странное чувство – тебе одновременно и очень хорошо, и очень плохо. Оно росло изнутри, поднималась вверх по сосудам, выплескивалось наружу, так что мы оба захлебывались в нем и начинали тонуть.

Его глаза завораживали, они все время меняли цвет – в один момент на тебя готова обрушиться темно-серая грозовая туча, в другой – взгляд разбивается о горящие осколки арктических льдов. Он смотрел на меня каждый раз согревающим нежным и обжигающим острым взглядом так, что мне хотелось верить, будто он точно знает, что именно происходит у меня внутри. Но на самом деле всякий раз этот взгляд просто скользил по поверхности… поверхности тела, одежды, прически, никогда не погружаясь глубже. Только по поверхности и сквозь меня мог он смотреть.

Спустя некоторое время трамвай, радостно гудя и постукивая холодными, как лезвие бритвы, колесами, переехал меня снова. В один какой-то момент, уже ближе к началу лета, когда тепло и запахи цветов настойчиво бросились заполнять собою все вокруг, оказалось, что тону и захлебываюсь только я одна, а его это никак не трогает – он спокойно стоит на своем островке равнодушия с сухими ногами в центре бушующего моря под проливным дождем, но ни одна капля, ни один брызг до него не долетает.

Это была настоящая катастрофа. Меня штормило и бросало из стороны в сторону, днем я тонула в тоске и горечи, ночью захлебывалась одиночеством и даже несколько раз выла в подушку. Сначала я была готова на все ради него, а потом… потом вдруг очень ясно увидела и ощутила, что ему все равно, ну вот просто абсолютно все равно.

Именно тогда, в тот злополучный момент, что-то внутри меня мерзко хрустнуло, надломилось… а потом пришла тишина. Я снова могла вполне нормально дышать, ходить, есть, спать, даже иногда петь снова могла. Но что-то было утеряно, что-то важное внутри меня, потому что в самом конце, чтобы перестать тонуть и захлебываться, мне пришлось переделать себя – что-то вырезать, что-то отгрызть, где-то зашить, где-то разрезать.

Вот тогда, в очередной долгой и дальней дороге, когда вечерние туманы медленно оседали на рельсы, шпалы и красно-серую насыпь гранита, все и закончилось.