Про голод, неудобные туфли, форматы и свежий ветер

Вообще-то к вечеру голод такой, что просто жуть. Один кусок засохшего пасхального кулича за весь нерабоче-рабочий день - это, конечно, не о чем.

Зашедшая в вагон метро барышня прерывает мои мысли о еде. Она вроде симпатичная даже, очень на куклу Барби похожа, или на русалку. Но не это привлекает мое внимание, а ее туфли.

И вроде бы туфли даже ничего - замшевые, черные с золотом и с бантиками, но она, бедная, в них еле-еле на ногах держится, словно новорожденный олененок пытается неуверенно устоять на своих маленьких копытцах.

Мужчины в вагоне едва обращают на нее внимание. Ее тщательно накрашенное личико, с явным желанием как можно сильнее походить на уже упомянутую куклу, грустнеет, розовые губки недовольно надуваются. Она продолжает всю дорогу неловко переминаться с одного копытца на другое, и неприветливо поглядывает в мою сторону.

Она отчаянно хочет замуж, по ней это сразу видно, но ее туда упорно не зовут, и позовут еще не скоро. Не раньше, чем она снимет свои башмачки-копытца и сотрет Барби макияж.

А я, наоборот, сегодня привлекаю внимание каждого заходящего в вагон. На мне черная футболка с цитатой из Властелина Колец, темно-синие джинсы, кеды и прочие прикольные штуки, делающие мой образ еще более готичным и вызывающим.

Я отвлекаюсь от невостребованной барби и замечаю, как женщина лет пятидесяти, прижав судорожно руку к груди, смотрит на меня со смесью ужаса и отвращения. Тут я вспоминаю, почему не люблю ездить в нашем метро летом с короткими рукавами. Женщина смотрит на мои татуировки и не может для себя решить, то ли ей надо мне сочувствовать, то ли меня надо ненавидеть и немедленно сжечь на костре.

А я сегодня такая....дикая, я чествую свою первобытность. Смотрю на грустную Барби и понимаю, что для того, чтобы ей выйти замуж, ей нужно стереть весь этот макияж, одеть удобную свободную одежду и вспомнить о своей природе.

Все мы - дикие, мы, люди, - первобытное племя, необузданное, страстное и пылкое. Но мы забыли об этом. Мы тщательно стараемся скрывать и уничтожать свою истинную природу, пряча ее под слоями тонального крема и пудры, за дорогими часами и неудачно подобранными брюками, вызывающими отвращение к мужской заднице.

Про не в меру чопорное старшее поколение вообще промолчу. Для них естественная человеческая природа сродни первородному греху, который должен сразу караться, желательно костром, по всей видимости.

Нет, я ни в коем случае не предлагаю выбегать на улицу радостной толпой и отчаянно размахивать голыми сиськами и ***ми. Хотя для некоторых это может быть полезно. Но все-таки превращаться в стадо не стоит. Суть не в этом.

Суть в том, что мы тоже часть природе. Мы не стоим над ней, или где-то далеко за ее пределами, как Иудо-Христианский Бог, который вынес себя за скобки уравнения. Но мы больше не помним о том , что мы всего лишь часть, без которой, кстати, Матушка-Природа прекрасно может обойтись.

Мы живем здесь не для того, чтобы неудобными туфлями пытаться привлекать мужей, хотя потребность украшать себя и наряжаться - это инстинкт, который необходим самкам для привлечения самцов с целью продолжения рода. Но не думаю, что какая-нибудь птичка или медведица будет себя так насиловать, чтобы добиться расположения самого сильного самца в своей округе. Мужчины в данном вопросе тоже, надо сказать, подкачали. Они уже почти не похожи на мужчин, самцов, охотников.

Социум нас всех загнал в рамки, определил для всех форматы, в которые каждый по своему желанию может себя вписать. И вот миллионы мужчин и женщин каждый день выбирают свой формат и втискивают, втискивают себя в эти рамки, не замечая при этом, что очень похожи на Винни-Пуха, застрявшего в норе Кролика после обильной медовой трапезы.

Дамы и господа, долой рафинад. От такого количества сахара у населения не то, что жопы слиплись, мозги отказали. Переизбыток глюкозы мозгу вреден.

А поезду вообще на все наплевать, он себе бежит через черную утробу тоннеля и бежит. И никто, кроме меня и поезда, в вагоне не замечает, что глубоко под землей ветер приносит запах свежей сочной травы и дождя.