Ласточка

Запах гвоздик был оглушающим. Маленькие розовые цветы, растущие тут и там среди травы у ног величавых можжевельников, плавно покачивали своими головками.

Сочный сладко-пряный аромат южной гвоздики в конце весны плыл над землей, окутывая и поглощая все другие запахи. Он перебивал и скрывал любой иной аромат. Даже запах свежей смерти не в силах был ему противостоять...

Она лежала в сочной зеленой траве, раскинув маленькие черные крылышки. Её перышки, ещё недавно смело ловившие морской бриз, разметались в разные стороны изломанными веточками. Ласточка пока что не оставляла попыток снова подняться, опираясь на одно крыло.

Она была ранена. Одного удара, одного укуса оказалось достаточно, чтобы подвести маленькую птичку к той самой последней черте, за которой есть только ничто, или нет ничего вообще. Как мало нам порой надо, чтобы подойти вплотную к последней грани...

Толстый рыжий кот уже второй час терпеливо изучал полет отважных и аппетитных птичек. Они дразнили его с самого утра, порхая над ушастой зеленоглазой мордой, пикируя из-под облаков прямо на лоснящуюся спину, и время от времени нанося легкие удары когтями или клювом. Но он не шелохнулся даже тогда, когда одна из птиц больно полоснула ему ухо. Он знал, что надо ждать, надо замереть и быть терпеливым.

В подходящий момент, когда солнце поднималось над крышей дома, согревая землю своим теплом, наполняя всё вокруг пряным ароматом гвоздики, одним точным броском кот метнулся вверх... Размытый всполох рыжего в утреннем свете, жалобный плач ласточки, не успевшей увернуться, и вот - лакомый кусочек почти достался охотнику на завтрак.

Она была молода и сильна. Она отбивалась маленькими крылышками изо всех своих птичьих сил. На мгновение, и этого оказалось вполне достаточно, кот выпустил из острых зубов вожделенную добычу. Ласточка рванулась вверх и в сторону.

Взмах крыльев, ещё один, затем другой, потом снова и снова... Она пыталась набрать высоту, долететь до благословенного убежища из песка, слюны и травинок под крышей дома. Но не смогла...

Маленькая черная с белым птичка внезапно упала грудой перьев среди свежей травы и розовых цветов. Крыло продолжало подрагивать, словно по инерции ещё ловя потоки теплого воздуха. Но она уже была на земле.

Медленно, но неотвратимо тело переставало слушаться: крылья всё ещё пытались снова поднять её вверх, но движения были рваными, беспомощными и бесполезными; клюв раскрылся, но звука уже не было, не получалось даже жалобно запищать напоследок. Яд из кошачье слюны медленно растекался по крохотным сосудам вместе с кровью, отравляя и обездвиживая всё её птичье существо.

Ей оставались последние мгновения до того, как тьма станет непроглядной, и солнце померкнет для неё навсегда. Ласточка смотрела в небо. Глазки-бусинки уже едва могли различить белый шар, мирно плывущий через бесконечную голубизну, подернутую редкими белыми пушистыми облаками. Черное крыло дернулось в последний раз...

Запах гвоздик плыл поверх других ароматов, скрывая, подминая, пряча и перекрывая всё остальное. Даже свежая смерть потерялась в нём. Ещё нескоро какой-то другой хищник сможет отыскать маленький черно-белый трупик, чтобы закончить то, что начала рыжая бестия этим утром.

Порой один удар, один укус, всего лишь один точно выверенный бросок мускулистого ловкого тела отделяет нас от последнего рубежа.