Жизнь поэта 10-я книга стр. 281-300 пр. 14

-Почему я на тебя должна быть обижена?
-Ну, за то, что мы с Таней решили пожениться. Ведь, у нас до этого, с тобой всё было так хорошо!
-Ты хочешь сказать, что была такая большая любовь?
-Да, вот именно! Любовь и страсть.
-Илюш, страсть у нас была. У тебя к зрелой женщине, изъезженной вдоль и поперёк, а у меня к юному, почти непорочному мальчику, а любви никакой у нас с тобой не было! Это противоестественно, когда женщина в два раза старше мужчины. А с Таней вы ровесники и принадлежите к одному временному поколению, и взгляды на мир у вас – одинаковые. А то, что ты научился у меня сексуальному опыту – хорошо! От этого ваша семейная жизнь станет только крепче. И ещё я очень рада, что мой очередной хахаль, не отдал богу душу, как другие. Давай больше не будем возвращаться к этой теме!
-Люд, а подарки я, иногда, могу тебе дарить?
-Подарки можешь. Подарки все любят. И ещё, можешь, иногда приходить ко мне в гости, когда у твоей Тани будут критические дни, или проще – менструация, но ты её об этом предупреждай. Она понятливая – поймёт.
-Возьми! Я купил эту золотую цепочку, хотел тебе подарить, для крестика, а то ты его носишь, на верёвочке.
-Спасибо, Илюш. Но та верёвочка –освещённая в церкви, а цепочка, пока нет. Освещу и буду всегда носить на шее твой подарок. Да, а ты тоже покрестись.
-Люд, но я, же комсомолец!
   Он уходил, а я смотрела ему в след и думала:
-С Ветром, даже с Вано, который стал наведываться в образе Ветра, трахаться хорошо, но с Илюшей было лучше, держать живой хер в руках, или чувствовать, как он проникает в тебя, куда лучше, чем биться в сексуальных конвульсиях, в фантазиях.
   Скучная, однообразная жизнь потянулась снова.
   Через месяц я получила диплом. Вначале мы его обмыли с Розой Абрамовной в её кабинете, а потом у меня.
281
       СОЛОВЕЙ ГОША  и
         КОТ БОСЯК.
   Снова зацвела сирень. Его любимая сирень, которую он так ждал и думал, что уже не дождётся, потому, что его подружка с «КОСОЙ», уже несколько раз приходила к нему по ночам, и они вместе выпивали. А потом она его часами уговаривала спуститься в её хоромы, где она отдыхает от жизненной суеты и точит свою смертоносную «КОСУ». Но он не соглашался. Упорно не соглашался. Говорил, что должен дождаться ещё раз в своей жизни цветения сирени, налюбоваться её красотой,  нанюхаться её благоуханием и только потом согласиться пойти с ней, старой ведьмой, которая носит всегда с собою острую «КОСУ».
   И вот он сидит под сиреневым деревом. Ветки низко опустились ему на лицо и пара цветков сирени ласкают ему старческие, сморщенные щёки. Это его друг Ветер, пытаясь сделать ему приятное, тихонечко дует на них, и цветы сирени, как живые существа, целуют ему глаза.
   От такого блаженства, он не выдержал, и слёзы потекли из его глаз.
К нему подошла девочка, лет трёх-четырёх, бегавшая недалеко от матери, и спросила:
-Дедушка, ты плачешь из-за того, что тебе папа с мамой не дают шоколадные конфеты?
-Да, милая! У меня от них диатез и они, мои папа и мама, не дают мне конфеты.
-Но от одной ничего не будет, говорит мама и украдкой даёт мне. Я тебе, сейчас принесу конфету!
   Мы ели с ней конфеты и смеялись. И её мама вместе с нами. Какая она была юная и бесшабашная и вся жизнь у неё только начиналась. Но время летит так быстро, что и она, со временем, пройдя через агонию любви, станет встречаться не со своими любовниками, а со старухой с острой смертоносной «косой»!
   А мать этой девочки, тоже была ещё такой  молодой  и
282
красивой, что, похоже, даже не ценила свою красоту.
   Жаль, что у неё не было ямочек на щёчках! Иначе, я сразу стал бы вспоминать её, свою любовь. Хотя я уже начал вспоминать её.
   Девочка с матерью ушли на качели и простор для моих мыслей расширился.
   Надо мной уселся соловей и запел.
-Да, раньше всё было лучше! Даже соловьи пели лучше! Это я разговаривал сам с собой. А у этого голос хриплый.
   Птичка спустилась ещё ниже и почти уселась на моё ухо.
-Вань, а хер ли ты не бегаешь, как два года назад, а еле ходишь? Постарел, да? Вы, люди, долго живёте, а мы птицы – мало! Нет, я не беру во внимание чёрного ворона, который живёт долго, не поёт и питается падалью. Ведь у него не только чёрные перья, но и чёрная душа. Эта птица продала душу дьяволу. И теперь, он, гад, каркает в Аду. А мы, соловьи, чистые безгрешные птички. Поэтому, нам позволено петь в Раю. А ты меня, правда, совсем не узнаёшь, Вань?
-Нет, откуда? Дай, как я натяну на нос очки!
-Натягивай их хоть на х...у...й! Всё равно не узнаешь! Я соловей Гоша, Это ты так назвал меня  три года назад. Я был тогда юношей, и все ночи пел серенады под твоим окном. Но я их пел не тебе, Вань, а своей любимой. А она устроилась на этом дереве. А один раз ты вылил остатки пива, прокисшего, и облил меня. И кричал: -пошёл вон Гоша! Я думал, это ты так назвал меня, а, оказывается ты пил с каким-то Гошей и вы поссорились. Это я понял, после того, как он пробкой вылетел из подъезда.
-Ну, здравствуй, Гоша? А почему у тебя голос уже не такой, как раньше?
-В тот, год, когда я все ночи пел под твоим окном, и у нас была большая любовь, с моей красавицей птичкой, в тот год у нас родились дети, мальчик и девочка. А на  сле-
283
дующий год я уже стал дедушкой, а в этом – стану прадедушкой, если мои внуки подарят мне правнуков.
-Значит, ты уже на пенсии, как и я?
-Откуда? Нам пенсии, не назначают. В нашей птичьей ДУМЕ сидят одни сороки  и коршуны и всё думают, думают, думают и думают, родить закон, чтобы все птицы, получали пенсии или ещё с десяток лет подождать? Нет, пенсии дают птицам только в тюрьмах, зоопарках, жратвой. Там даже волки сыты. А лебедей и уток в приютах, прудах, кормят добрые люди. Вань, что-то я расплакался?  Всё болтаю и болтаю о наболевшем.
-Всё нормально, Гоша. А кто это так красиво запел на соседней ветке?
-Мой, внучёк, Ванечка. Я его назвал в честь тебя твоим именем – Ваня. Меня, моя старуха, царство ей небесное, тогда чуть не выгнала из гнезда, которое мы строили вместе.
-Что умерла?
-Вон, он, сволочь, рыжий котяра. Подвальный бомж. Месяц назад, когда уже пригрело солнышко и моя подслеповатая  лапочка, птичечка решила погреться на ветке, на солнышке, он тихонько подкрался и слопал её. Я её даже не смог похоронить.
-Видишь, наш дворовый пёс, наверно, любит соловьиные песни, и в отместку, за твою жену, поймал кота и таскает его за загривок.
-Я бы кота убил, если бы у меня была двустволка! Но нам птицам, оружие не положено, а, то бы мы всех охотников перестреляли. Котов и людей!
-Да, твой внук хорошо поёт, наверно уже влюбился?
-Мы, соловьи, быстро влюбляемся, так, как у нас жизнь коротка. А ты, сам, Вань, влюблялся в кого-нибудь? Я имею в виду девушку, человека.
-Влюблялся и тоже пел ей соловьём.
-Серенады, сидя на ветке под её окном?
-Нет, Гоша, я петь не умею. У меня нет  ни  голоса,  ни
284
слуха.
-А как же она тебя слышала?
-Сердцем, если её сердце вмещало меня, но, похоже, в нём помещались другие или другой. Я писал ей стихи.
-Я твои стихи слушал, когда ты открывал форточку и читал вслух написанное стихотворение. И, на некоторые твои стихи, я писал, свои песни и пел любимой, поэтому моя птичка, самая красивая соловьиха Челнов, полюбила меня и стала моей женой.
-Я рад, Гоша, что чем-то смог помочь тебе.
-Вань, а ты, ещё пишешь стихи?
-Пишу.
-А, почему ты их, сейчас не читаешь вслух, раскрыв все окна?
-Наверно из-за того, что стал старым.
-Поэтому случаю, но ещё и по-другому. Ты, перестал глотать спиртное. А, Колька, что двумя этажами ниже тебя, ещё пьёт и по ночам сыт с балкона. И куда только смотрит ваша полиция? Хорошо, что у нас её нет! Иначе, наши полицейские за каждый соловьиный свист, после одиннадцати ночи, штрафовали бы всех влюблённых. А мы, соловьи, если влюбляемся, то поём серенады любимым все ночи. Вань, вот, у вас принято петь серенады перед балконом, под окнами, а если у нас нет балконов и окон, разве от этого сердце влюблённого становится меньше?
-Нет, конечно, Гоша?
-Вот, шельмец! Слышишь, как он, мой любимый внук,  Ванечка, заливается перед своей подружкой? Он поёт в сто, нет, в тысячу раз лучше, чем пел я, в своё время. А эта серая пичужка, ещё крутит хвостом перед другими самцами. Я ему, молодому дураку, не раз уже говорил, заскочи на неё нахально и отдери, пока её не отодрали другие. А он мне отвечает: -разве можно без любви? Вот, она меня полюбит и сама расстелется передо мной. А она, я много раз видел, вместо того, чтобы слушать его  божес-
285
твенные трели, болтает с кем-то по смартфону.
-Наверно с подружками с соседних деревьев.
-Согласен. Болтает с подружками, а эсэмэски, любовные, наверно, отправляет самцам.
-Гоша, не лезь ты в их молодую жизнь! Они сами между собой разберутся.
-Если они поженятся и она, отложив яйца, будет высиживать мне правнуков, я ей буду приносить червячков.
-А её муж, твой внук, будет обхаживать других соловьих и петь им серенады. Не вмешивайся ты в их дела!
-Но мой внук, лучший солист Челнов.
-А это, кто запел на соседнем дереве?
-Залётный. Наверно с Нового города или даже из самой Сидоровки. Соперник моего Гоши.
-Но он нисколько не хуже поёт твоего Гоши!
-Ещё чего доброго, та, дура, выберет того соловья?! Полететь, прогнать, что ли?
-Это будет нечестно! Пусть твой внук, завоюет свою любовь в честной борьбе! Тогда их любовь будет крепче.
-Ты, прав, Вань! Ведь я, тогда, завоевал свою птичку не в драках, а красивыми трелями. Ты меня не слушаешь, что устремил свой взгляд на Небо.
-Там, мой друг Ветер, тоже, как и твой внук, охмуряет юное Облачко. Видишь?
-Теперь, вижу. Он уже седой, как и мы с тобой, а туда же прётся влюбляться. Вань, а ему уже, наверно десять лет? Раз он поседел.
-Миллион.
-Это больше десяти?
-Да, на немного.
-Сорока, недавно болтала, что у него был юбилей. Я думал, ему исполнилось десять лет.
-А, почему ты решил, что юбилей – это десять лет?
Я недавно, вечером, сидел на ветке и слушал внука. Вернее переживал за него, чтобы рыжий кот, бомж с подвала, бандит, втихаря, не подкрался к  моему  Ванечке,  и
286
не слопал его, пока он млеет от любви. Под дерево припёрлись тоже бомжи с соседнего двора, псы Жучка и Шарик. Я успокоился, потому, что они оба не любят котов и каждый раз при встречах, бьют им морды. Так, вот, они притащили три больших косточки, на которых было ещё немного мяса. Грызли косточки и разговаривали.
-Шурик, нам здорово повезло! Ведь, у тебя вчера был День Рождения! Даже Юбилей! Тебе исполнилось пять лет, как я нашла тебя щенком под забором. Взяла к себе, выходила и вырастила, а сейчас у нас счастливая семья. Я вчера целый день рыскала по помойкам, но так и не нашла тебе косточку. А сегодня нам повезло. Эта богачка, жена бывшего бандита, а сейчас депутата мэрии, которые живут в отдельном коттедже, за высоким забором, вышла выгуливать огромного Дога и говорила ему: -Милый, сегодня у тебя Юбилей! Тебе исполнилось десять лет. И семь из них, как ты меня трахаешь. Я сегодня заставила эту мартышку, домработницу, сварить тебе десять кило отборной баранины.
-Это же много? Я не съем.
-Мясо уваривается. Останется половина.
-А косточки там есть?
-Были. Варилось всё вместе. Но ты, же благородный кобель! Не будешь же ты грызть косточки, как бомжи, люди и собаки, что питаются с помоек.
-Но я люблю косточки!
-Ты, однажды затащил мне в постель жирную косточку, пришлось всё постельное бельё выбрасывать. На пару тысяч евро. Хорошо, что скряга и импотент муж не видел этого, а то бы с ним случился инфаркт.
-Ты, итак в последнее время перестаёшь пускать меня в постель и мы трахаемся на полу.
-От тебя в постели всё мокро и приходится каждый раз менять бельё.
Раз у меня сегодня десятилетний Юбилей, дай мне погрызть косточку!
287
-Всё будет зависеть от того, как  ты  меня  оттрахаешь,
после прогулки! Последнее время ты часто отлыниваешь.
-Но ты заставляешь трахать тебя ежедневно, а, иногда и по два раза на дню. Я же не силиконовый, а живой.
-Поговори мне ещё! Вот, возьму и поменяю тебя на немецкую овчарку! Подружка Сонька меняла многих кобелей и пришла к выводу, что немецкие овчарки самые лучшие. По траханью.
-Ну, и меняй! А я ни разу в жизни не трахал дворовых путан, сучек. Оттрахаю. хоть вот ту маленькую лохматую сучку Жучку, подружку Шарика.
-А, что же было дальше, Жучка? -спросил любопытный Шарик.
-Что, что? Пока ты гонялся за котами и кошками, что тайно пробираются к крышам, а потом спал, я караулила возле того мусорного бачка, и прогоняла всех бомжей мужиков, чтобы урвать, хотя бы одну косточку. Если бы бомжи мужики знали, что туда вынесут, они бы меня прогнали, да ещё бы и побили. А потом я сразу унесла две косточки и перепрятала, а схватив третью, побежала за тобой.
-Жучка, а если бы Дог, правда, захотел тебя? Ты бы ему дала?
-Шарик, никогда не спрашивай женщину о таких вещах? А ты сам, как думаешь?
-Он такой красавец! И ухоженный. Не то, что я тощий и блохастый.
-Если бы ты съедал по пять кило варёной баранины, ты бы тоже был ухоженный.
-Жирный, но не ухоженный. Ты же сама говорила, что он каждый день принимает душ или ванну, с шампунем.
-Не переживай, Шарик! Всё равно ты у меня самый красивый!
-А ты у меня, Жучка.
-Вань, вот такой разговор Жучки и  Шарика, я  подслу-
288
шал, поэтому и спросил у тебя о Юбилее.
-Гоша, твои пёрышки стали трепетать, чувствуешь?
-Я всегда его чувствую, Ветра. И всегда боюсь, как он начинает меня щекотать. Он чувство меры не знает. Дует, что на большую ворону, что на маленького меня, соловья. Но больше всех он гоняет голубей и воробьёв.
-Потому, что воробьи – попрошайки, а голуби серут на памятники.
-Я не знаю, на какие памятники они серут, но больше всех, на тех людей, что стоят неподвижно.
-Это и есть памятники.
-А зачем их ставят, Вань?
-Чтобы помнить о них. Памятники ставят тем людям, кто чем-то прославился. Например, геройством на войне. Или тем, кто что-то открыл новое в науке. Или писателям и поэтам.
-А тебе, Вань, памятник поставят?
-Скорее всего – нет!
-Уф, аж, полегчало!
-Почему?
-Я думал, ты скажешь, что поставят. Тогда эти мерзкие голуби все дни стали бы обсирать тебя. А, ты знаешь, Вань, почему голуби не любят поэтов?
-Не знаю!
-Они не понимают высокую поэзию – песни и стихи, поэтому обсирают поэтов и певцов. Ты видел, наш памятник Высоцкому в Челнах?
-Видел.
-Гады, голуби и его тоже обсирают. А мои бабушка и дедушка, а им их бабушки и дедушки и так далее, рассказывали, что раньше, даже все соловьи прекращали петь, когда пел Высоцкий.
-Да, тогда отовсюду слышался голос Высоцкого.
-Вань, Вань, смотри, смотри! Какое счастье?
-Что я ничего не вижу!
-Мой внучок, Ванечка, наконец-то,  запрыгнул  на  эту
289
красавицу, которой пел. Начну считать! Если он ей воткнёт сто раз подряд, как я, в своё время, то у меня будут правнук и правнучка. Пять, шесть.... восемнадцать.... тридцать.
   Ветер, с бешеной скоростью, поволок своё юное, красивое, нежное Облачко, в сторонку от других барашковых облаков и у них началась бурная любовь.
-Пусть лучше трахается с Облаками и делает их чёрными Тучами, чем пристаёт к моей Людмиле!
-Вань, ну, молодые дают! Он воткнул ей 123 раза, побил мой рекорд. А все говорят, что современная молодёжь, только и делает, что сидит круглосуточно в интернете. Всё, они улетели строить своё гнездо. По новым чертежам. Современным. А ты, Вань, почему заскучал?
-Ты же был занят делом. Считал. А я смотрел, как он, Ветер, трахается с Облачком, вот и загрустил.
-Вань, сочини для меня стих, а я, может, напишу песню, и её будет исполнять мой внук. А потом, эта трель перейдёт к моему правнуку.
-Давай, попробуем. Только ты не тараторь! Сиди тихо и слушай того соловья, что был соперником твоего внука. А он красиво поёт!
-Да, уже две сыкухи, малолетние, прилетели на его пение и устроили драку. Бесстыжие. Летают с голыми пупками. И с этими, пирсингами, под хвостом.
   Гоша замолк и стал думать о своём. Наверно о том, как он станет приносить маленьким соловейчикам, своим правнукам, вкусных червячков, а потом учить их летать. А я стал сочинять стихотворение.
Печаль на сердце опустилась,
И чёрной тучею легла,
Сирень, как прежде распустилась,
И в сквере снова расцвела.
В том сквере, нашем, где влюблялись,
Где пели песни соловьи,
Где бесконечно целовались,
290
Предела не было любви.
Но всё проходит. Юность тоже.
Любовь, исчезнет, отомрёт,
Всю жизнь грустить о ней – негоже!
 фото
К другому, пусть, она уйдёт.
Весна растопит лёд печали,
Метели вьюжные тоски,
Те годы, что нас разлучали,
Ушли в зыбучие пески.
Лишь память в нас не умирает,
Занозой в голове сидит,
Тот, кто любил, он точно знает,
Она, порой, как динамит.
Если от памяти взорвёшься,
Себя, потом – не соберёшь!
Тогда, то плачешь, то смеёшься,
Но снова в юности живёшь!
-Вань, красивое стихотворение. Спасибо тебе!
-За, что?
-Ведь, этот стих ты написал обо мне и моей милой птичке.
291
-Да, Гоша. И о себе тоже. Ведь моя любовь ушла от меня, а твоя - от тебя.
-Если бы ты не бросил пить, а я бы начал, то мы с тобой выпили бы за любовь. Нашу, конкретно моего внука, и, вообще, за любовь. И за песни. И за стихи. Ладно, я полетел. Хочу проконтролировать, из какого материала и как они будут лепить своё гнёздышко. Молодых всегда нужно учить и подсказывать им.
   Он взмахнул крылышками и полетел. В полёте он не пел и был похож на самого обычного воробья.
   А, может, это они, воробьи, становятся соловьями, когда влюбляются и начинают петь? Вон, Киркоров, обычный серый воробей, влюбился в Пугачёву и превратился в соловья. Правда, сейчас, он больше похож на разукрашенного павлина. Но влюблённого и поющего.
   Все они, мои такие прекрасные друзья: И Пегас, и она, красавица Лира, и силач, и дебошир Ветер немного со странностями. Шутники. Лира, тогда обосала Пегаса и ей хоть бы что? Оно, начальство имеет право, глумиться над подчиненными, более слабыми существами, по отношению к нему – начальству.
   Вот, например я, когда ещё, почти, не дружил с  ним, великаном Ветром, не знал его странности. Сал себе там, где мне вздумается, на дерево, как кобель, только не поднимал ногу, на лежачий камушек или на сидящего в траве кузнечика, который возмутившись, стремительно прыгал вначале вверх, а затем в сторону. А однажды, то ли у него Ветра, было игривое настроение, то ли плохое, с бодуна, начал я сать, в новых штанах, что мне сшила мать. Ситцевых. На шерстяные штаны у нас денег не было. А он, Ветер, идиот, тихонько подкрался, встал впереди меня и стал дуть. То, что я мокрый, обосал сам себя, понял тогда, когда мои ситцевые штаны можно было выжимать.
   С тех пор, я никогда не су против Ветра. И вам не советую! Сать против Ветра – себе же хуже!
292
   Сверху что-то свалилось, но не так, как падает кирпич или мешок с говном. Сверху что-то упало прямо на мою голову. Но странно, я даже не почувствовал удара и мне не было больно. Только появилась странная раздвоённость, или разтроённость. Нет – больше. Это, как перед охотником, на зайца, выбегут на поляну сто или тысячу зайцев. Думаете, он застрелит, хоть одного? Дудки! Пока он удивлённо будет на них глазеть, они все разбегутся по кустам.
   Это Лира так пошутила. Она выбросила мешок с рифмами на меня, и они летали, крутясь, вертясь, хохоча, влетали в одно ухо и вылетали в другое. Золотая россыпь рифм. Ни один поэт не может собрать такое их количество, высшего качества, у себя в блокнотах, чтобы потом издать книгу!
   Я, глупо смотрел на них, но поймать, ни одну не пытался. Бессмысленное занятие. Если эта жмотина, Лира не захочет, она не отдаст добровольно ни одну рифму. Бросит пару штук, как хозяйка кость собаке, и ты роишься в помойке поэзии, чтобы вытащить из мусорного бачка. А потом её, рифму нужно ещё очищать от мусора. Труд поэта – не сладкий. Если поэт – поэт, а не сранный рэпер!
   Она спустилась с неба в образе красивой бабочки и сразу уселась мне на руку.
 фото
293
-Привет, поэт! А что ты сидишь, как истукан и не принимаешь мои подарки?
-Истуканы, в основном, стоят. Ты мне кинула свои подарки, как Всевышний бросает бедному пастуху стадо баранов, в то место, где сидит в засаде стадо волков. И все бараны мигом разбегаются. Если бы ты, Лира, бросила весь мешок, не развязывая его, тогда, может быть, я бы нашёл там, что-то ценное для себя!
-Брось, Вань, пороть ерунду! Даже тогда, когда я приходила, полупьяная к тебе на свидания, брала с собой старые, потасканные рифмы, которые хватают только начи-нающие поэты. Знала, что ты меня напоишь и вместо того, чтобы заниматься со мной любовью, станешь тайно рыться в моём мешке, а я наблюдала за тобой и хохотала. Нет, пару стоящих рифм я туда клала, для затравки. Карасям тоже бросают прикорм. А этот мешок я наполнила совсем устаревшими, замызганными рифмами, такими, как: любовь, бровь, новь и другими, и решила выбросить совсем. А современные поэты рифмуют даже любовь – морковь. Поэтому, сейчас, и любовь такая, как скукоженная морковь.
-Я так и понял, что ты решила подшутить. А где жеребец, Пегас?
-В элитном салоне. Пирсинг делает.
-На яйцах, что ли?
-Почти угадал, Вань. На кардане.
-Он же у него железный! Зачем цеплять железо к железу?
-Когда, там, на Эвересте, мы остались вдвоём и стали скучать, он у меня спросил:
-Лира, что можно придумать, чтобы, когда на поляне много кобыл, то есть, тёлок, то есть поэтесс, он, кардан, у меня бы постоянно стоял?
-Прицепи на пупок пирсинг, магнит. В нужный момент, при кобылах, нажмёшь кнопку, кардан выскочит и поймается магнитом. И ты будешь на коне! То есть  на ко-
294
былах. Я просто пошутила, а он всё это воспринял всерьёз и улетел, идиот, искать такой салон, где делают такие пирсинги.
-Он, конь настырный! Раз что-то задумал, то добьётся своего.
-Скучаешь?
-А что мне ещё остаётся делать? Сижу под сиренью и вспоминаю юность.
-А где Ветер, не знаешь? Звоню, не отвечает.
-Вон, посмотри на Небо! Дерёт юное Облачко.
     фото         
-Значит, скоро она превратится в чёрную Тучку и родит дождь. А я думаю, почему у меня крылышки ломят, как перед дождём.
-Старой становишься, Лира.
-Все мы стареем, Вань, даже символы. И умираем.
-Символы умирают в первую очередь, как становятся ненужными. Сейчас, мало кто почитает греческих богов и богинь. А скоро о них совсем забудут и вы, вместе со своим шефом Аполлоном исчезнете.
295
-Не надейся! Я не исчезну! Сейчас все, поголовно стали заниматься сочинительством. Пишут стихи, а как им обойтись без меня?
-Переквалифицируйся, как Пегас. Он же не зря стал усовершенствовать свой кардан!
-В кого, Вань, переквалифицироваться?
-В путану. Ты же красивая и сексуальная.
-Этих бля.. дей, итак слишком много развелось.
-Тогда в дворника. Дворников не хватает.
-Я не таджичка, а гречанка. В дворники не пойду!
-Тогда не ной и оставайся самой собой. Что ты ищешь там, у себя в сумочке? Ищешь помаду?
-Знаешь же, что я не крашусь. Вот, достала тебе с десяток новых, не замызганных слов. Подумай над ними и сочини приличное стихотворение.
-Ты, что уже улетаешь?
-А что с тобою впустую точить лясы?
-Подожди немного. Сейчас прилетит Ветер. Вон, он уже завершил своё дело.
-С ним мне тоже не о чем болтать. Вань, позвони другу Пегасу, спроси, где он? А то он мне не ответит. Подумает, что хочу нагрузить работой.
-Ишак с карданом, ты где?
-Кардан совершенствую.
-Получается?
-Главная проблема в креплении магнита. Мастера предлагают посадить магнит на шурупы. Но, боюсь мне будет больно.
-Пегас, дарю идею. Пусть тебе мастера перекинут через спину широкую ленту из бычьей кожи, из которой делают ремни. Эта лента у тебя под пузом, будет при-цепляться за ушки магнита. Просто и надёжно. Когда не нужно, магнит можно снять. А на ленту мастера пусть прикрепят бубенцы. Ты будешь скакать, кардан будет стоять, а бубенцы – звенеть и привлекать кобыл.
-Вань, я всегда знал, что ты умный, а не только поэт!
296
-Сделаешь кардан, прилетай, обмоем.
-Но, ты, же хотел завязать с пьянкой?
-По такому случаю, можно.
-Лира с тобой?
-Рядом. Дать трубку?
-Дай. Лира, дай мне отгулы на пару дней. Надо доделать это карданное дело до конца. Потом, отработаю.
-Карданом. Я первая хочу испытать новшество.
-Договорились.
-Ладно, я полетела на Олимп.
-Привет Афродите. А особенно истеричке Клио. Пусть она зафиксирует этот момент моего карданного дела в истории.
-Лира спрыгнула с моих рук и бабочкой унеслась в небо. Как она может так быстро перевоплощаться из  символа в бабочек и стрекоз, а потом в нормальную бабу, ко-торую приятно трахать. Даже Пегасу?
   Я стал ждать Пегаса и любовался рифмой, которую мне подарила Лира. Она уже давно не вливает в меня своими поцелуями вдохновение, этим заставляя работать самому. Но зато подкинула рифму. Дала стимул. Стимул в жизни – решает всё! Даже простое яблоко может быть стимулом. Ведь яблоко помогло Ньютону открыть закон земного тяготения. Но я думаю, оно это яблоко упало на его голову не случайно. Это Всевышний дал команду одному из своих помощников Ангелов, слетать на планету Земля и научить пока ещё не шибко грамотных землян нужному закону.
   Опустился Ангел на Землю и стал её облетать. Видит, стоит дерево, а на нём райские яблоки, которые вышвырнули на грешную Землю вместе с Адамом, Евой и Змием Искусителем.
   Уселся Ангел на дерево и стал уминать яблоки. А когда он наелся, ему стало нечего делать, и он стал бросать яблоки вниз. А тут идёт этот Исаак Ньютон, который всегда любил вмешиваться  в  чужие  дела. Промолчал  бы
297
он и, может быть, закон всемирного тяготения открыл кто-то другой. Или его никто и никогда бы не открыл. А он увидел Ангела, бросающего яблоки с дерева, и крик-нул ему, Ангелу:
-Эй, паршивец! Как ты смеешь срывать чужие яблоки с дерева и бросать их вниз?
-А твое, какое дело? Иди куда шёл!
-Это сад моего будущего тестя. Слезай, а то я тебя, сейчас стащу и поколочу.
   Ангел не смог сдержаться от такой наглости. Его, почти, святого обозвали паршивцем. Где это видано? Он сорвал самое крупное яблоко, бросил его и точно попал Ньютону в макушку.
-Эврика! -прокричал Ньютон, - я, кажется, открыл закон земного тяготения!
   А Ангел, с двойной радостью стал подниматься к себе на Небо. С чувством успешного выполнения приказа самого Всевышнего и с чувством собственного достоинства, что наказал нахала гуляку в шляпе и со шпагой.
   А жеребец всё не прилетал и тогда я взялся сочинять стих. Несколько раз перелопатил в голове рифму, что дала Лира. Какая я-то белиберда! Как может грустить бокал? Это не живое и неодушевлённое существо. А может, у предметов тоже есть души и они способны на чувства? А, может, бокал влюбился в ту, которая пила из него вино?
   И строчки сразу полились одна за другой. И стало рождаться красивое стихотворение:
Грустит Бокал хрустальной грустью,
В него не на;лито вино,
Гарсон продвинул к захолустью,
Теперь глядит Бокал в окно.
А там блондинки, там брюнетки,
А губы их – похмельный смак,
Там и кокетки и нимфетки,
И курят все они табак.
298
 фото
Ах, как красивы, как развратны,
Когда за стойками сидят,
Вино хлебают многократно
И повторить его хотят.
Бокал они всегда целуют,
И отдают ему всю страсть,
И полупьяные ликуют,
Считают, что имеют власть.
Бокал над ними лишь смеётся,
Вино в Бокале – это яд!
Когда девчушка отдаётся,
Соображает ли? Навряд!
Это Бокал споил подругу,
Это Бокал её раздел,
Оттрахал сам. Подсунул другу,
Девчушек пьяных, всех – удел.
Гарсон Бокал отставил в угол,
С него подругу он поил,
Но та – не знается с прислугой,
Гарсон и бармен ей не мил.
Она стремиться лишь к поэту,
299
Поэт, ведь, с тонкою душой,
Хоть у поэта денег нету,
Но у него, в штанах, большой
Блокнот. А там одни сонеты,
Там оды, песни, мадригал,
И пусть - все пьяницы поэты,
Любовь он с чувством рифмовал.
А как любить, если нет чувства?
Засунуть может и ишак!
Любовь ведь спутница искусства,
А не казахский бешбармак.
Бокал грустит – грустью хрустальной,
Стоит один он у окна,
Наполнен мыслью лишь кристальной,
С любимой выпить бы вина!
Она придёт. Уверен в этом,
Бокал запрыгнет сам в поднос,
С ней поцелуется - поэтом,
С ней поцелуется в засос.
-Жаль, что улетели и Лира, и соловей Гоша! Нет, этот стих Гоша бы не понял! Он, ведь не пьёт вино! А, может, они, соловьи, когда влюбляются, что-то употребляют, какую-нибудь травку? Как коты валериану. А, что может и соловьи жрут валериану? Разве может, такая маленькая птичка, петь все дни и ночи без перерыва? Нет, тут нужен допинг. Но они, и коты и соловьи употребляют всё это в меру.
   У меня есть один знакомый кот, Босяк. Мы с ним долго дружим.  Он тоже баловался валерианой. Я даже, потом написал о нём книгу «Поэт, Принцесса и Босяк». Нет, я не сделал опечатку в слове Принцесса. Так звали его подругу, породистую кошку из богатой элитной семьи. Он хотел на ней жениться, но хозяева не позволили. Не хотели, чтобы их породистую Принцессу отодрал дворовый кот Босяк. Но она, влюблённая дура, всё равно вылезла в форточку и отдалась Босяку.
300
Продолжение 15 следует.

Предупреждаю, что все мои книги потрясающе интересны,
в оригинале, со всеми фото.  Все мои книги, я делаю сам,
на компьютере, освоив фотошоп. Каждая книга в одном-двух
экземплярах. Оригиналы. А электронные копии, я храню на флешках.
Каждая моя книга объёмом 420 страниц, 10-15% места, в них –
занимают оригинальные фото. Поэтому не пожалейте 100 рублей,
напишите мне на электронную почту, где укажите свою
электронную почту, а я вам
дам номер своей карточки, куда перегоните деньги,
и я вам вышлю книгу в электронном виде. ОРИГИНАЛ.
Читать такую книгу намного легче, особенно у кого
слабое зрение.
   В электроном виде стоимость книги - 100 рублей.
     Пишите мне на почту: ivan.kapczoff@yandex.ru

На Стихи.ру публикуются мои стихи из моих книг.
Все книги, также имеются и в электронном виде.