Комиссия

               
         -Антон Палыч Чехов никогда бы не прошел нашу комиссию! -  гордо думала Люлечка,  молоденькая  черноглазая секретарша, пока клевала тоненькими пальчиками кнопочки компьютера, перепечатывая годовой отчет.
        Отчет был увесист: страниц тридцать, все таблицы да графики. По непонятной черноглазой Люлечке причине все члены комиссии относились  к отчету необычайно серьезно, будто он и впрямь красноречиво показывал, кто трудится в поте лица, а кто лодырничает. Лодырничать, к слову сказать, никому и  не удавалось. Комиссия, согласно отчету, ежегодно обследовала такое количество людей, что уже, наверное, каждый житель города неоднократно здесь побывал. Будучи последним бастионом на пути к ответственным рабочим местам, эксперты трудились, не покладая рук, вкладывая все свои аналитические таланты в святое дело. Нужно было отобрать здоровых – это раз  и способных справляться с должностью – это два. Качество работы не деле никто не проверял. О нем судили как раз по результатам отчета.
         Люлечке смутно казалось, что это не совсем правильно. «Собрали бы лучше пару сотен освидетельствуемых и посмотрели бы как они работают – думала периодически она – Вот тебе и был бы показатель результативности.» Но о своих догадках она, как умная девочка, вслух не говорила, а громко болела за общее дело, всячески показывала, как поддерживает политику  фирмы  и трудилась в поте лица во ее благо.
        В конце каждого года шеф запирался в кабинете,  никого туда не пускал, кроме особо приближенных лиц,  потел, пыхтел, на всех срывался, перерывал все бумаги за год, собирал цифры по одной, как ягодки. Полученное чтиво поражало многосторонностью и обстоятельностью, внушало трепет и благоговение. Члены  комиссии устраивали торжественные чтения вслух в честь  новоявленного памфлета. Чтения занимали пару долгих зимних вечеров, во время которых эксперты трепетали, не скрывая пафосного выражения на усталых лицах,  висли в воздухе незатухающие аплодисменты и радостно кашлял в клетке попугай Антоша, любимец публики.
          Но пока все это только предстояло: Люлечка, безропотно забивая непонятный ей текст, думала о своем, девичьем, периодически отвлекаясь на реплики Антоши.
- Как жи-изнь? – вопрошала беспокойная птица с неистребимым английским акцентом.
Девочка подняла на него круглые глазки:
- Заткнись, а!
Попугая недоуменно покрутил зеленой головой и к месту вставил:
- Еще чего!
Люлечка, зная, что существует только одно средство, успокаивающее пернатое создание, вздохнув, стекла с удобного кресла и пошла за семечками.
- Нет, все - таки  Антон Палыч шансов бы у нас не имел! – с абсолютной уверенностью в голосе утверждала Люлечка, вернувшись к своему основному занятию. Она как раз перепечатывала случай из жизни: сложный, запутанный, конфликтный, с подробными комментариями. Такими вставками, как иллюстрациями, шеф очень любил разнообразить сухое повествование.
- Для начала бы его тормознули бы, наверное, окулисты… - размышляла она, параллельно автоматически давя на циферки и буковки – А что? В очочках ходил - факт. Зрение ни к черту, значит. Минус семь наверное… - Люлечка понятия не имела много это или мало - минус семь, но хотела сама перед собой покрасоваться, поэтому, с серьезной мордашкой на кукольном личике, повторила – Минус семь тебе не шутки! Разве можно! Слепцам у нас не место!
- Прав-вильно, прав-вильно! –подтвердил умный попугай, измеряя жердочку корявыми лапками.
- А потом, даже если б окулисты пропустили, он тормознулся бы у хирурга. Ой, какой хирург у нас строгий!! У-у… - бубнила себе под нос Люлечка, раскинув ножки под столом крестиком – Он бы непременно у Антон Палыча нашел сколиоз и врожденную деформацию грудной клетки! …И плоскостопие, наверное… - немного подумав, добавила она – А может, даже и варикоцеле, если б не поленился штаны снять… Правда, зайка? – обратилась она к попугаю. Тот не понимая, как это вдруг он из пернатых переквалифицировался в зайку, искоса посматривал на собеседницу в ожидании объяснений.
- О терапевтах  я вообще молчу! Они бы его развернули  прямо от порога! С недостатком веса! А что? Дистрофик - дистрофиком! Как будто его  с детства не кормят! И бледный, как смерть! Наверняка анемия какая – нибудь! Заставили бы его  анализы сдавать повторно! Обязательно! А потом, даже если б проскочил, они проверили б его справочки… И там бы обнаружили, что он, родной, состоял на учете в тубдиспансере… - Я ничего не путаю? – она обратилась к попугаю. Он согласно кивал головой. – И, под радостные аплодисменты присутствующих его бы, родненького, торжественно забраковали бы… - девочка нагнулась под стол, поднимая с пола слетевший лист –Ну, допустим, каким-то чудесным образом ему бы удалось проскочить…- продолжала она,  не разгибая дивного стана – Только вот наших психиатров ему в жизнь не пройти! Угу! – Нашарив вслепую листок, она подняла его, бережно разгладила и взглянула невинными глазками на  Антошу – Понимаешь, сначала бы они его засадили за тесты. Часов на пять- шесть- семь. Со всякими там задачками на сообразительность, логику, коэффициент интеллекта там разный… Потом, когда уже мозги бы у него закипели и стали бы заскакивать шарики за ролики, они бы его позвали на беседу.  После этих их тестов народ уставший, голодный… Тебе и результат: легко истощаем, запас общеобразовательных знаний снижен, низкая продуктивность умственной деятельности в условиях дефицита времени… Он человек интеллигентный, говорил тихим голосом, никого не перебивал бы, ни с кем не спорил.  Ну они бы ему и понаписали: неуверен в себе, инфантилен, недостаточно настойчив, комформен…  А спросили бы о хобби- тут бы ему конец и пришел… Наши психиатры шибко не любят разные хобби…Даже те, кто песенки невинные поет на досуге у них вызывают глубокие подозрения… А тех, кто пишет всяческие там литературные изыски…. У-у-у… - Люлечка отвела глазки к потолку, вспоминая грозных психиатров – Они бы его, наверное, попросили бы принести примерчик какой- нибудь… Ну, он бы принес, к примеру свою «Каштанку»… А там говорящая – ну и что, что про себя - собака… Или «Человек в футляре» –шизик-шизиком! Или «Душечка» - махровая истеричка…В-общем не пройти бы Антону Палычу нашей комиссии!  - уверенно заключила Люлечка, сгребая в кучу листки отчета. – Ни в жизнь!!! - Она с любовью их подравняла, перевязала красиво алой ленточкой, и, прижимая к юной груди, понесла бесценный дар к шефу – на подпись.
По затоптанному паркету весело стучали ее модные каблучки. Из-за закрытых дверей кабинетов прорывались в коридор приглушенные голоса экспертов, работающих в поте лица. Сквозняк нежно гладил лепестки фиалок на окне. А в клетке взъерошенный тезка великого писателя горланил  в спину удаляющейся красавице:
- Ни в жизнь! Ни в Жизнь!