Шрам бессмертия 1 глава Письмо из прошлого

Вернувшись из свадебного путешествия — двухнедельной поездки в горы, молодожены разошлись по разным сторонам особняка. Виктория Викторова первым делом отправилась во внутренний двор к теплицам, а Константин Ашерович расположился в кабинете на втором этаже.

Эдвард — немолодой слуга с подобающей английской выдержкой рассказал о нескольких настойчивых звонках из полиции, аккуратными стопками разложил на столе накопившуюся почту и бесшумно растворился за дверью, оставив хозяина наедине с информационным потоком.

Электронные сообщения из «Нерушимого льва» Константин Ашерович открыл в первую очередь. Убедившись, что сделка не состоялась и история с Ингвардом Наско обсуждается только в желтой прессе, остальные сообщения владелец эталонного финансового актива просмотрел мельком. Сделав несколько отметок в расписании и выстроив очередность ответов в электронном виде, Константин Ашерович принялся перебирать бумажную почту.

Среди одинаковых писем с текстами, набранными в программе печати адресов на конвертах, его внимание привлек пожелтевший сверток больше похожий на бандероль.

Принеся аромат весенних трав вместе с тонким высоким чайником и одной чайной парой на серебряном разносе, в кабинет вернулся Эдвард.

— Кто доставил это письмо? — спросил Константин Ашерович немногословного слугу, наливающего в широкую чашку чай.

Коротко взглянув на лежащий перед хозяином сверток, Эдвард лаконично объяснил:

— Как обычно — Вася и сопровождающие его пять собак.

— Пять? — удивился Константин Ашерович. — До нового года было шесть.

— Суку пристрелили залетные, — монотонно констатировал слуга, спокойно смотря куда-то сквозь хозяина.

Эдварда — дворецкого в пятом поколении, Константин Ашерович заприметил на приеме у Морды. Стоило немалых трудов заполучить из рук банкира слугу на генетическом уровне. За двадцать лет Эдвард лишь подтвердил правильность выбора и ни разу не заставил нового хозяина пожалеть о рискованном предприятии по собственному переезду. Услышав разговорное русское слово из уст английского дворецкого, Константин Ашерович впервые за долгие годы ощутил сожаление.

«Вскоре и тебя придется „отстрелить“ от моей жизни», — отпив глоток в меру горячего чая подумал Бессмертный.

Словно прочитав мысли хозяина Эдвард вытянулся больше прежнего, но остался безмолвным и выслушал следующий вопрос с непроницаемым видом.

— Ты поинтересовался у Васи почему задержалась доставка письма?

— Да, сэр.

— И что он ответил?

— Что «Почта России» лучшая почта в мире и работает без задержек, а все вопросы и жалобы отправлять к английским мороженным черепахам.

— Черепахам?

— Да, сэр, — неуверенно подтвердил Эдвард.

— А если конкретнее?

— Отмороженным черепахам, которые «ни хрена» не соображают в почтовых услугах...

— Ни хрена?

— Так русские называют лошадиную редиску. Черепахи, действительно, не едят хорсредиш.

Эдвард застыл подобно ледяной скульптуре в замке Снежной королевы. Он явно не собирался демонстрировать каких высот достиг в освоении русского языка из той части, что относится к диалектике и простонародным выражениям.

Константин Ашерович допил чай и благосклонно произнес:

— Ладно, оставим лошадиный редис на совести английских лошадей. Я понял содержание ответа почтальона. Но ты ведь хотел что-то еще рассказать...

— Обратиться с просьбой, сэр.

— Я слушаю.

— Заберите меня с собой. Клянусь всеми моими предками, что буду служить вам и вашей семье верой, и правдой до конца своих дней.

— «Верой и правдой» — это ты тоже у местных набрался?

— Вы разрешили мне пользоваться библиотекой, — напомнил Эдвард.

— И много книг ты прочел? — вспоминая библиотеку с передвижной лестницей спросил Бессмертный.

— Много, сэр.

— Интересно, какой из фолиантов натолкнул тебя на мысль, что я собираюсь уезжать?

— Признаюсь, я думал, что вы не вернетесь из этого путешествия и очень сожалел о собственной нерешительности. Моя просьба созрела давно, когда еще только появилась Виктория Викторовна, а потом и девочка, которую вы удочерили. Если позволите, — дворецкий запустил руку во внутренний карман и извлек листок не менее желтый и потрепанный, чем бандероль на столе хозяина. — Прочтите, я уверен, что вы поймете больше, чем я сам.

Взяв в руки буквально пропитанный временем листок, Константин Ашерович прочел в квадратах очерченных потертостями:

«Я — Олаф Мортенссон поступил на службу при дворе — стал членом научного Королевского общества. Но „поступил на службу“ — это лишь красивые слова. По сути я стал слугой алхимика Его Величества, пришедшего к власти окольными путями.

В стране царит беспорядок и народ устал от интриг при дворе и постоянного противостояния войск, собирающихся под знамена то одного, то другого наследника.

Будучи молодым идеалистом, я, как и многие в моем возрасте, верил, что у нас есть враг и достаточно его победить, как наступят мир и благодать.

С высоты прожитых лет, перед смертным одром, я говорю вам, дети мои: враг существует только в нас самих. Мы сами своими руками, делами, помыслами и желаниям растим этого врага. Победить его силой, а тем более предательством невозможно. От этого он становится сильнее и сильнее и настанет тот день, когда все мы погибнем под волей созданного нами самими врага.

Я видел этого врага во плоти, дети мои. Врага, созданного волею десятков магов и колдунов, алчных правителей и беспринципных убийц. Более того, я сам приложил руку и душу к его пыткам, а когда понял, что он станет лишь сильнее от рода моего, было уже поздно.

Боритесь со своими искушениями, дети мои, не поддавайтесь соблазнам, не растите врага невидимого и настанет тот день, когда один из наших потомков поступит на службу к тому, кто имеет силу уничтожить весь мир.

Это письмо я повелеваю передавать наследникам и читать, и помнить, и беспрекословно исполнять мою волю. Только так мы сможем освободить свой род от проклятия и получить свободу и даровать надежду всем людям... Если они останутся на этой земле».

Бессмертный отложил листок в сторону и задумчиво произнес тяжелым голосом:

— Значит ты догадался о своем предназначении еще лет десять назад и все это время молчал. Тайно, как твой предок, плел сеть собственного заговора, пользуясь моей благосклонностью, живя в моем доме искал способа спасти бездумных шакалов! Не найдя ответа в библиотеке, ты испугался, что я не вернусь — твой единственный шанс спасти родственников ублюдков-прихвостней!

— Вы имеете полное право оскорблять того, кто написал это послание, — пересохшими губами прошептал Эдвард, — но позвольте просить об уважении к его потомкам, ибо я могу рассказать о каждом и уверен во всех. Они строго исполняли наказ нашего оступившегося родственника.

Кощей Бессмертный в упор смотрел на постаревшего слугу. Конечно он догадался, что что-то не так с его хозяином, неменяющимся два десятка лет. Зато сам Эдвард сильно изменился и сейчас Константин Ашерович пытался вспомнить дворецкого таким, каким увидел его впервые у Морды. Найти в тех далеких чертах сходство с предком и вспомнить Олафа Мортенссона.

«Кто ты? Каким ты был?» — стал мысленно раскручивать временную ленту Кощей. — «Рыжий с тонкой кожей, горящими глазами, метающий решительные взгляды. Но вот ты уже не тот юнец, а обросший долгами и обязательствами слуга. Прячешь лицо от своего хозяина в тени, но я вижу, как ты морщишься от воплей, а я захлебываюсь свинцом...»

— И что же, твоя вера в этот истлевший кусок бумаги столь велика, что ты не попытался разобраться со мной современными — справедливыми способами? — резко спросил у слуги Константин Ашерович.

— Вы ничего плохого не сделали мне, ничего предосудительного для общества. Напротив, я служу хорошему человеку, а мне есть с кем сравнивать, потому я расстроился долгому вашему невозвращению из путешествия.

— Хитрец, — вдруг засмеялся Константин Ашерович и жестом приказал налить чай. — Значит ты и не знал и не знаешь кто я, а я сам тебе сейчас дал подсказку для ответа на вопрос. Письмо настоящее или ты его из обертки этой бандероли подделал?

— Настоящее, сэр, — сдержанно, но явно с чувством отступившего напряжения, сказал слуга и снова вытянулся в застывшую статую.

— Иди, я подумаю, что с тобой делать, как будем мы жить дальше и будем ли... — Бессмертный сделал вид, что занялся сообщениями в электронном виде, слуга лишь взглянул на семейную реликвию и бесшумно вышел, оставив древнее послание на столе хозяина.

Дав слуге время спуститься, чтобы он не услышал нервных шагов хозяина, Константин Ашеровеч еще с минуту смотрел невидящим взглядом в пустой монитор. Когда картинка из прошлого, где пленник, прикованный к покрытой мхом стене изрыгал из себя золотые плашки, стала невыносимо реальной, Бессмертный резко встал. На мгновение блеснула корона с черепами, но Константин Ашерович уверенно расправил плечи и спрятав руки в карманы брюк зашагал по кабинету походкой беспечно прогуливающегося англичанина.

«А мне есть с кем сравнивать», — мысленно повторял слова Эдварда Кощей Бессмертный. — «Страшный человек — Морда. Миллионы и миллионы жизней крутятся по одному щелчку его пальцев. Не сомневаюсь, что и некоторые члены королевской семьи у него в должниках. Что ж, какими бы ни были твои интересы, слуга в пятом поколении, теперь я могу с тобой разговаривать иначе. Ты мне расскажешь то, что я хочу узнать. Жаль, что двадцать лет прошло! Надо было тогда надавить покрепче! Нет... Гипноз. Морда бы просто так не отдал человека из своего дома. Да, просроченный товар, получается... Не может быть, чтобы ты был столь бесполезен, Эдвард! Видит весь твой род, что я пытаюсь найти тебе применение, но... Если ты столь бесполезен, мне рисковать сейчас совершенно нет резона».

Вернувшись к мысли о схожести судеб уличной суки и вышколенного дворецкого, Константин Ашерович посмотрел на так и не распакованный сверток.

Сев за стол с любопытством изучил бандероль. Не зря Вася сослался на английскую почту. Подобным образом запаковывали королевские послания еще во времена начала государственной почтовой монополии. Подобная бандероль не облагалась налогом, размещалась в самом лучшем месте и не подвергалась проверке.

«Как же они прочли адрес?» — всматриваясь в неразборчивую надпись подумал Константин Ашерович и тут же получил ответ: на упаковке проступила надпись. Твердым почерком указывался точный адрес, имя получателя и даже индекс.

Хитро прищурившись Константин Ашерович развернул ненадежную упаковку и вынул лежащего между слоями полуистлевшей бумаги тонкого червя. Оставив находку поднялся и закрыв входную дверь на щеколду, открыл в дальнем углу потаенную панель. Вернулся к столу со склянкой полной такой чистой жидкости, что сосуд казался пустым.

Внимательно осматривая бумажные слои нашел второго червя и уложив их на пустой письменный лист полил жидкостью из склянки. Черви поднялись подобно китайским палочкам для еды, но восстанавливать текст не поторопились.

Вернувшись к полочкам в углу, Константин Ашерович долго переставлял содержимое, пару раз чихнул и наконец вернулся с пузырьком и зажигалкой в руке. Хорошо зная, что произойдет далее, помедлил, как спортсмен перед стартом, трижды глубоко вдохнув и выдохнув облил «палочки» коричневой жидкостью и поджег.

Черви сплелись в единое целое и живой карандаш заскользил по бумаге, открывая суть сообщения:

«За поиском вечной жизни, экспериментами и опытами, я не видел, как теряю человеческое обличие. Направив все внимание на достижение цели — создание эликсира молодости, не заметил, как в застенках росла и крепла сила, которой я желал больше всего. Это я один из тех, кто вступил в сговор с драконами и создал ночной ужас и кровавый кошмар людей на тысячи лет.

Знаю, что ты выживешь и ты единственный, кому я вручаю свою жизнь. Ты теперь вправе решать — казнить своего мучителя или миловать.

Чтобы ты был уверен, что я именно к тебе взываю, я открою тайну твоего могущества. Один день в Чертоге Волка, в день, который сам Велес находит лишь на четвертый год ты можешь взять власть над кровавыми тварями. Ты можешь стать правителем и решить судьбы тех, кто ждет твоей милости, кто сурово и жестоко карал тебя.

Меня тянут к себе сотни убиенных младенцев. Меня ждут драконы из чьих тел я вырвал горячие сердца. Сколько я выдержу эти муки не представляю. Дойдет ли мое послание смею лишь надеяться, ибо затмили дела мои черные зрение мое светлое.

Хватаясь за обрывки памяти вспоминаю и вижу прошлое, когда изгнали людей за пределы мира им предоставленного. Никто из них не вернется, только ты можешь к ним явиться в день, приходящий один раз на четвертый год.

Путь лежит через день, которого нет, но он есть, как вечное испытание тем, кто ищет. Кто ищет тот найдет свой Крест в день, который никогда не встанет в Чертоге Волка за днем, который Велес видит лишь на четвертый год.

Если бы ты знал, как страшно и больно смотреть в детские глаза, которые никогда не увидят лиц своих матерей. Хотя, ты знаешь, ты сам смотрел в эти глаза и сам смотришь также. Ты проявил...»

До конца страницы осталось совсем немного и Константин Ашерович опрокинул остатки чая на истлевающий карандаш, а для надежности прижал ладонью почти догоревших червей. Кожа зашипела тонкая сизая струйка пробилась между пальцев, но Бессмертный не ослабил силы. Лишь когда боль стала однородной по всей руке поднял ладонь и раздвинув пепел обугленными костяшками нашел то, что старался сохранить — останки двух тонких полупрозрачных червей.

«Яга Егоровна разберется чьих кровей вы будете», — укладывая части червей в опустевшую склянку думал Кощей Бессмертный.

Ссыпав пепел с пустого листа в прожженную ладонь Константин Ашерович закрыл глаза и снова увидел исчезнувший текст. Рука медленно обросла плотью, а Кощей тихо повторил:

— Один день в Чертоге Волка, в день, который сам Велес находит лишь на четвертый год, ты можешь стать правителем и решить судьбы...

Осмотрев совершенно здоровую руку, Бессмертный улыбнулся и убирая со стола ироничным тоном стал приговаривать:

— Вот тебе и жизнь простого человека, Константин. Неужели ты думал, что сможешь вспять вернуть утраченное? Прошло время незнания и вольной жизни, опутали тебя колдовскими чарами, словно иглами калеными насквозь прошили. Не видать тебе воли вольной, не сыскать счастья простого человеческого.

В дверь постучали тихо, но уверено. Кощей сначала закрыл потайную панель, затем открыл окно и только дав свежему воздуху прогуляться по кабинету, подошел к двери и отодвинул засов.

— Уже полчаса, как время обедать, — всматриваясь в лицо супруга сказала Виктория Викторовна и чуть сдвинув брови заботливо поинтересовалась:

— Ничего не случилось? Что за странный запах? Ты жег бумаги?

Заметив тонкую паутинку морщинок у глаз жены, Кощей подумал:

«Это тебе не сказка, Белоснежка. Ты постареешь, а отца-колдуна уже нет, и никто не продлит наше счастье. Ты умрешь».

Вместо ответа Константин Ашерович обнял супругу и горячо поцеловал в макушку прошептал:

— Если бы я мог тебе хоть часть своего бессмертия отдать...

Прижимаясь к мужу Виктория Викторовна ласково ответила:

— Если бы и мог, я бы не взяла. Мой отец говорил, что нет ничего хуже, чем взять чужое, нет ничего страшнее, чем присвоить чужое и нет ничего безответственнее, чем чужое выдавать за свое.

— Хорошие слова говорил твой отец, — отстранившись засмеялся Константин Ашерович. — Я бы наверно с ним поладил, если бы он меня не пытал своими магическими...

Бессмертный замолчал недоговорив, а Виктория Викторовна сказала:

— Если бы была возможность увидеть его и поговорить, я уверена, он бы объяснил почему не оставил службу. Он мне не запрещал посещать темницы и помогать пленным, ходить по деревням и помогать бедным. Если бы он был плохим человеком, мы бы не познакомились с тобой.

— Да, я все знаю, милая, — улыбнулся Кощей и подставив супруге локоть добавил:

— Спускаемся обедать?!

Внизу хозяев встретил Эдвард. Бессмертный дал ему указание убрать в кабинете, позволил забрать семейную реликвию и как бы между прочим сообщил, что принял решение продлить с ним контракт.

Поднявшись англичанин сразу распознал запах горелой человеческой плоти. Вцепившись в край массивного стола Эдвард с трудом устоял на ногах. Согнувшись, скрипя зубами с тоской и злобой смотрел на старинное послание. Запах дурманил, сводил с ума и бороться с искушением отдаться требованию инстинктов было вечным проклятием вампиров, желающих спасти свои души.
Продолжение http://www.proza.ru/2019/06/16/282