Памяти Витухновской и Риобравы Ван Винкль

               
     - Уконтрапупили Густава Адольфа на полях Силезщины, как Бог свят, преподнесли чих - пых под видом джуки бокса хай фай, он и окочурься.
     Страшные кощунственные речи раздавались в полутемном зальце трактира на Пятницкой в этот вечер накануне Янки Купалы, бафометистым идолом приемлемых по погоде тамплиеров восседавшего в красном углу Диты фон Тиз сразу же между сдвинутыми в краеугольность столами молчаливо пирующих сальных пупов и дубовой лавкой подосиновых ярыжек непризнанных территорий, клубящихся запарившим сообществом соглашателей, наперебой внедряющих под лавку новообретенные после обеда рецепты вспоможения лежащему на перроне рахитичному дедушке русской революции Брешковскому - Окончательному, из зависти к великолепию солдатской прозы на русском Ремарков различных засимбиотившегося из корнета Дикой дивизии, пророщенного гидропонно с кактусами гарной дивчины Хоткинкиджо и волосами мисс Лордс в кульке Птаха, и анамнестического волюнтаризма еще одного Познера, придумывающего новостные ленты высказываниями Лаврова, Малахова, Голунова, что следует гуськом за куда - то пропавшим Павленским, а ведь было время : сотрясал коник социальные сети и ресурсы, потрясая журнашлюх и щитая Орехом надежды вялых гнид на бунташное преобразование говенной начинки Ксюхи Собчак, которую хоть рубанком стругай - говно и останется говном, долбанная падаль из воровской семейки, продавшей Россию снова Брынковяну. Пришел к хозяину заведения, красующемуся чуланом серебряной цепкой вдоль по объему проймы вычурной жилетки с чьими - то пальцами, заложенными в кармашки для часов, видимо, эти пальцы после целесообразного отрубления пришпандорили на эпоксидку к мануфактуре и вышел продукт необычайный, будто обрел нежданно - негаданно на таежной тропе утерянный Дерсу Узалой талант папа Дуни Смирновой и сам вышел замуж за Чубайса. А хули ? История королевских династий средневековой Европы еще и не таковское видывала, одна Изабелла Католичка чего стоит. Риторицки : чего же ? А ровно фальшивый пражский грош она стоит. Оборвалась нить повествования и необходимо свершить прыжок зайца ввысь и в сторону, словно космический скиталец Брайана Олдисса, наглядно проиллюстрированного шикарной Лизаветой, а время - то какое, Лизавета ! Выйдь на Волгу, чей стон раздается ? А ничей. Никто не стонет мазохистскими направлениями либидо, все триумфалят и ликуют помаленьку. Четырехнедельная работная неделя ? Ништяк. Экономицки поширше, значится, порскает благополучие народное праздниками и грохотом сапогов средь полосатых ленточек кромешного ахуя, бодрящего головки деревянные народонаселения, вновь с утра узнавшего о внеочередной победе оплывшерожего фюрера, одолел он Потупчик, прижавшуюся к стенке, готова к ритуальному расстрелу из говнометов чуть не угадавшая моих скрытых сигналов Пикачу, дрожит и трепещет, вкушая потенциальность моего пропадающего интересу, и не знает девка, что мы с ей - навсегда. Любовь никуда не денешь, разве Урганту под хвост, это вот рецепт достойный. Сделай тако - и п...дец, ничего не поможет, даже дегенерат Бабченко ренегадством той поганки гадши, что пыталась мной ( взрослым мужиком, бля ! ) манипулировать шесть лет назад в Обители зла. Госпидя, ну ведь реально же скоты же. Тупые ублюдочные мерзотные подонки, сбитые в шакалью стаю старожилов сети. Для меня воспоминание об Унгайках и Риобравах страшнее памяти о метадоновом кумаре, а там стегало реально сурово, ни сна, ни отдыха, выворачивало наизнанку, но такой омерзительной гадливости не было, как с этими упырями. Странная вещь : память. Вроде бы, хер на говно виртуальности, а вспомнишь - и жить неохота.
     Прыжок зайца. Пришел к хозяину заведения от пределов Севера незнаемый человек две ноги - два уха, шепнул на ухо слово заветное и понял трактирщик, что п...дец. Бурка, вещая каурка обернулся личностью, поруководствовал малехо отраслью Сечина любого - всякого, прикупил козырек зеленых оттенков, в котором красовался Хантер в санфранцисском кабаке Джонни Деппа, а ранее того : букмекеры в нуарах сороковых бегали в таких козырьках, сбирая сбировые пошлины Аль Капоне омоновцами града Москвы и окраин, хлобуча по горбам чахлых и изогнутых свежедавленными угрями прыщами несогласных, гнусных хипстеров, не умеющих ни х...я, поэтому и не уезжающих никуда, знают твари, что в Европах на х...й не нужны говорильщики слов и говномесы высранных Руссо истин. Носик, помнится, покойный хорошо разжевал за убытие, бля, с Израиля, на хрена, грит, мне напрягаться и работать, переживая ракетные обстрелы ХАМАС полуподвалами и чердаками, если я и в России катаюсь сыром в маслице, ни х...я при этом не делая ? Умен. Как бобр. Был. И хер на него, ублюдка, смастырившего поганый рунет по образу масляковского тиви и тракторного ток - шоу масочного киллера в гостях у Познера ( давно ), обещающего откопать СВД из Чевенгура, как только так сразу. Сука, кто ж этим мразям такие сценарии прописывает ?! Жопа ведь, срака из чепухи и ахинеи, х...ня какая - то, Джомолунгма из говна и перьев. Будто флоридская путешественница хавает селедку под шоколадкой, намекая на тайны Чапман и рекламные преференции жидюги Эрнста. Противно до тошноты.
      И вышел Бурка к людям, и зашатались люди, побелели люди, заказали люди щи капустные и обожрались люди щами вусмерть. А Бурка отставил ногу в ладном хромовом сапоге Сергея Брина и как гаркнет :
      - Скарлетт !
     И выскочила к нему голая носастая девка, хохочет, как дресва, кажет титьку вкусную и трусики с клубничками. Потому джихад. Дурка Дурка Магомад. И никаких СМИ, бложиков, тиви, русского кино и даже Ландер в хер не тарахтела своей рунетчиной дефективных усачей с любого канала и эхов столицы. Вот она - большая жизнь актера Андреева, как и обещал охальник Юз, так и понятый моей вкусняшкой Криськой, только неверно преподнесенный, надо было не красивую ножонку с ноготками казать, а острые сосочки, выглядывающие испуганными енотами из - под винтажной майки картофельного Керви, хорошего переведуна, но совершенно говенного обитателя сетей. И хер на него, осла, как говорится, не у Пронькиных, не умеешь смыслы переводить - на х...й пошел, а слова переводчик Брина не хужее обращает в великий и могучий, как пиджин Свитолиной и шарапихи. Я когда их интервью или понты лошадиные на американском слышу - больше половины понимаю, хотя изучал французский.
     Короче, джихад. Всем неправильным, скушным, как омлет, и глупым от собственной серьезности, как комендант Долгова, сомневавшийся в большевизме еврейства ставшей человеком лошади. И правильно сомневался, между прочим. Не стала конь человеком, осталась масляковщиной, а это - промежуточное звено Розенберга и Дарвина, неклассифицируемое ни классиками, ни прятками, ни жмурками - салочками, одно слово - два слова.