Глава 16. Здравствуй, Пагман

(Повесть "Шаг до трибунала")

«Вы же взрослый мужик!» - вспоминая эти слова подполковника Саврасова, Федор в очередной раз начал протирать лоб, словно пытаясь стереть с него это клеймо. - Клеймо? Да, да, именно клеймо», - прикусывая нижнюю губу, мотал головой Москалев.
И с ним нельзя не согласиться. Ведь в какой раз он уже попадает в такую ситуацию, когда забывает в своих действиях границы дозволенного. И получается, что арбузная история его ничему не научила, послав после нее сержанта Скриталева с солдатами в новую самоволку. И зачем: в город за частным автобусом. Хорошо ребята не полезли через забор части, где их мог расстрелять часовой. И если бы не подполковник, возвращающийся из Кабула через контрольно-пропускной пост, не остановил его солдат, то неизвестно еще, чем вся эта аренда автобуса могла еще закончиться для Москалева.

 Подполковнику спасибо еще и за то, что он идею Федора не только поддержал, но и в осуществлении ее задействовал свои ресурсы: договорившись с соседней частью, чтобы она выделила ему на время афганский автобус. Ну, а когда зашел разговор о том, что бойцы должны зайти в горы в афганской одежде, то сразу же подкинул идею – вместе с караваном.

Автобус сильно тряхнуло, потом еще раз и еще, и Федор, приоткрыв занавеску, посмотрел в черное окно. За стеклами ничего не было видно кроме звезд, высыпавшихся в небесной вышине. Кабул давно уже остался позади. По расчетам они уже приближались к развилке дорог на Пагман и Чарикар. Да, нужно поближе пробираться к шоферу, в роли которого был солдат соседней части и готовиться к выходу.

- Товарищ э-э, - водитель посмотрел на одетого в афганскую одежду Москалева.

- Где развилка? – всматриваясь в еле освещаемую фарами дорогу, спросил Федор у солдата. 

- Так уже проехали.

- Когда?

- Да вот как тряхнуло. Я яму объезжал, но еще одна сбоку оказалась, не заметил.

- На Пагман идем?

- Нет. До того своротка еще с километр ехать.

- Ну, солдат, ну даешь, - хлопнул по плечу водителя Москалев. – Останавливайся. Нам уже пора выходить.

- Так до ущелья еще километров шесть…

- Вот в этом и должно быть твое счастье, солдат. Домой раньше вернешься, выспишься, да и мне на душе будет спокойнее за тебя. Стой!

- Я эту дорогу наизусть знаю, - затормозив, чуть не задержал Федора за руку водитель.

- Фары выключи! - тут же скомандовал Москалев.

И они тут же погасли.

- Если так, боец, то помоги, - и Федор потянул его за собой из автобуса.

- 2 –

 Рассвет наступал быстро. Прав был водитель автобуса, что ночью без фонарика здесь не пройти, уж больно они черные эти афганские ночи. И месяц, открывшийся на половину, им не смог помочь, так как затерялся за скалами. И поэтому тот оптимизм, использовать предрассветный час, чтобы незаметно подойти к ущелью, у Федора быстро иссяк. Просидели на обочине дороги.

И только как начали появляться очертания предметов, двинулись дальше. Сначала бегом, потом, как светлее становилось, свой ход замедляли, так как горы были уже совсем рядом. Спасибо зеленке, неплотно растущим деревьям и кустарникам, позволившим двум группам Москалева вплотную подойти к въезду в ущелье.

Оно расступилось, пропуская в себя шоссейную дорогу с неширокой обочиной. Но входить в него Федор не собирался. В этом районе они не раз проводили засаду и проверяли крупные караваны. Но, ждать его прохода он тоже не собирался, так как с их расписанием движения ни кто здесь, даже из местных жителей, не был знаком. И поэтому решил углубиться в левую сторону ущелья и с той стороны зеленки, сильно не высовываясь, пройти ее.

Насколько это опасно, трудно сказать, как и то, если они используют правую часть ущелья. Присутствие здесь правительственных объектов, по той стороне скал, не говорили о том, что ущелье охраняется афганскими войсками. Душманы не менее их заинтересованы в контролировании этого участка. Поэтому, что те, что эти, сейчас для его подразделения несут обоюдную опасность. Поэтому лучше передвигаться незаметно. А как? Сейчас он узнает. Это тоже одна из любимых его поговорок.
Леня Скобелев бежит впереди правда не быстро, насколько ему хватает внимания осматривать перед собой местность на наличие мин с растяжками. Группа Иванько идет чуть левее. У него тоже есть опытный сапер, ни в чем не уступающий Скобелеву, как и снайпера, стрелки, пулеметчики. В разведке слабаков не держат, она сама выдавливает из себя таких, как тюбик пасту.

Москалев идет третьим в группе, и, как бы ему не хотелось везде быть первым, понимал, что этим все можно только испортить, так как универсалом себя во всех делах он не считал: ни в саперном, ни в снайперском…

Скобелев остановился. Это Федор понял, уткнувшись в бойца Сиволапова. Что остановило Скобелева, не терпелось узнать. Но Леонид стоял, подняв вверх левую руку. Значит, мина. А может какой-то след обнаружил. Да уж, что там его так заинтересовало?

Вдруг он резко отпрыгнул назад и отбежал в сторону. Федор вскинул автомат и был готов нажать на курок, если увидит… Но этого делать ни как нельзя. И рука потянулась за ножом.

Леня махнул рукой и исчез. Федор так и не смог понять, что солдата остановило. Скорее всего, он чуть не наступил на растяжку, поэтому внимательно смотрел себе под ноги. Но когда в метре от себя увидел извивающуюся змею с разбитой головой, чуть не подпрыгнул от испугу. Вот такая бывает неожиданная встреча.

И снова Скобелев остановился. Теперь через расступившиеся деревья было хорошо видно, что он стоит не один, а с кем-то из афганцев. По красному околотку сверху на чалме, понятно, что это свой человек, значит из группы Иванько.

Этот «афганец» пошел в сторону Москалева. Лицо знакомое, как зовут его, начал было перебирать в памяти знакомых бойцов из соседнего взвода, но понял, что это будет его только отвлекать.

Оказывается, они нагнали небольшой караван из тридцати верблюдов. Это, скорее всего пуштуны, мирные люди. Ну, что же, можно попробовать вклиниться к ним, и дальше идти рядом. В этом регионе говорят на фарси, а не на пушту. Так что нужно пробовать, а не то, скоро они выйдут в узкую часть ущелья.  А двадцать афганцев с оружием привлекут к себе внимание и моджахедов, и афганских солдат, и советских.
Две короткие очереди из автомата или пулемета с вершины скалы, остановили солдат. Несколько фигур, спускавшихся со скалы, исчезли в «зеленке», потом были хорошо слышны их отдельные крики.

- Требуют остановиться пуштунов, - сказал Ниязов. – Это грабители.

- Ну, самое время помочь пуштунам, за мной! – скомандовал Москалев.

Душманов, напавших на караван оказалось намного больше, чем двое, которых они видели, десять человек.

Напавшие, застрелили одного из кочевников, попытавшегося с саблей защитить свой караван. Остальные, мужчины, женщины, дети, повинуясь приказам душман, слезали с верблюдов, которых те толкали прикладами автоматов к каменной стене.

- Семь, восемь. Восемь их, товарищ старший лейтенант, - прошептал сержант Скриталев.

- Витя, - посмотрел на него Москалев, - ты с Сергеем, левее пройдите, метров на тридцать. Проверьте, есть и еще кто в зеленке. Потом крикнешь, как сапсан. Убираем только духов. И то, оставьте это нам. Если не успеете, мы сами их уберем.
Все, время пошло!

Два сержанта исчезли.

Крайний верблюд, наблюдая как его хозяина, один из душманов, толкал прикладом винтовки в спину, забеспокоился. Начал ходить взад и вперед и потом ринулся к ним. Ближний к нему моджахед, наблюдая за животным, открыл по нему огонь, сделав три короткие очереди.

Животное, словно подкошенное, упало на две передние ноги, высоко держа на длинной шее поднятую голову…

Мужчина, его хозяин, бросился к животному, и в тот же момент, душман, толкавший его, ткнул кочевника прикладом своей винтовки в затылок, и тот, словно подкошенный, упал лицом в камни. Вскочивший в его защиту второй пуштун, был сражен выстрелом в лицо.

Женщина в надетой на лицо парандже закричала, как и дети, увидевшие зверство своих соплеменников.

Москалев ринулся к ним. Нет, ему не хотелось с этими зверями в обличии людей разбираться на расстоянии, открыв стрельбу.

Душманы, закрытые животными, не видели приближение к ним нескольких афганцев, выскочивших из плотного кустарника. Но у того, который расстрелял с автомата верблюда, реакция была хорошей, и он  открыл по Москалеву огонь. Но пули попали не в Федора, а в душмана с винтовкой, телом которого успел прикрыться старший лейтенант.

Штык-нож, вонзившийся в шею стрелявшего душмана, толкнул его тело вбок, сбив  целящегося в бегущих к нему навстречу людей. А этого мгновения хватило, чтобы Москалев со Скобелевым и Шершневым, с помощью рукопашных приемов, свалили на землю еще двоих душманов. Остальные, вместо сопротивления нападающим, побежали к скале, но пули не дали им далеко уйти. Это была работа снайперов Игоря Грибова и Эдика Сиволапова. Глушители, надетые на стволы их винтовок, сработали, как положено, негромкими щелчками.

И только после этого Москалев услышал крик сапсана.

- 3 –

С пуштунским караваном он дальше не пошел.
- Николай, - положил руку на плечо сержанта Иванько Москалев. – Послушай, парень. Они будут хоронить погибших, - показал на кочевников, молящихся перед лежавшими на земле мертвыми людьми, - для этого нужно время, которого у нас нет. Раз. Неизвестно появятся по дороге еще такие вояки или нет, трудно сказать. Два.
Пойдем назад, пока не углубились в это ущелье. Нас здесь вычислят в два счета, это я тебе говорю.

- Я согласен с вами, - прошептал сержант. – Пойдем туда, где в прошлый раз заходили, товарищ старший лейтенант? Так?

- Почти. Нужно подумать, когда придем поближе к тому месту. А ты-то, как на это смотришь? – Федор смотрел на двадцатилетнего паренька, которому этого возраста никак уже и не дашь.

На вид Николай Иванько, этот темно-русоволосый паренек, был уже намного старше. На сколько, трудно сказать: лицо все в маленьких морщинках, но это, скорее всего от исхудалости, и нервозности. А вот если с лица смыть пыль и дать этому парню выспаться суток двадцать и, чтобы за это время не думал о войне, то все равно он будет уже намного взрослее. Вся суть в его душе, она от пережитого им, теперь стала намного старше, может лет на десять.

Да, да, сколько он, этот Колька, за полтора года службы здесь потерял своих друзей? Двенадцать, это тех, кого рота потеряла приблизительно за это время, не считая тех, которые стали инвалидами? И решил после службы в школу прапорщиков идти, подумать только.

- Товарищ старший лейтенант, что с вами? – напомнил о себе сержант Иванько. – Задумались? Так я с вами согласен, зеленка через три – четыре километра в этом ущелье закончится. И все, душманы после этой разборки навряд ли нас в покое оставят. Ведь кто-то ж остался из них, и наблюдает за нами.

- Да, да, Коля, ты прав.

- А может, через горы к тому месту пойдем, товарищ старший лейтенант? Нам ведь нужно перебраться всего-лишь через один хребет.

- Дорогу знаешь? – посмотрел на сержанта Москалев.

- Нет.

- Вот и я тоже ее не знаю, - сплюнул Федор, и подозвал рукой слушавшего их рядового Мансурова. – Только тихо, Тохир, возьмешь Кофура и тихонечко выдвинешься с ним на край зеленки и смотрите там во все стороны. Может, увидите, кого-то из духов этой банды. Ч-ч-чч, только. Понял? Час посидим здесь в зеленке. Одиночный клик сапсана – все нормально. Двойной – опасность. Если я три раза крикну…

- Значит, выдвигаться к вам, - улыбнулся боец.

- Правильно. Давай, дорогой. Ты за старшего.
И когда его бойцы ушли в зеленку, сказал сержантам Иванько и Скриталеву:

- Уходим, до середины зеленки и тихо посидим там. Тихо только, ни шороха.
Пуштуны и не заметили, как исчезли их спасители.

- 4 –

Крик сапсана был не птичьим. И когда повторился, Москалев уже был на краю зеленки и всматривался в пологий скальный подъем.

Его любовная песня сапсана, отклика не дала, что говорило об опасности, которая находится совсем рядом. Поэтому лучше быть незаметным.

Федор осматривал каждую часть горного участка, пытаясь найти хоть какую-то неровность, которая подскажет ему, где таится человек.

Его чалму Москалев увидел на вершине скального козырька нависшей над каменным завалом в метрах пятидесяти от него. И не одну, а две. Но это были не Тохир с Кофуром. Судя по попытке их кричать по-сапсаньи, бойцы находились где-то над ним.

- Кс-кс, - раздался голос Скриталева.

- Два духа.

- Уберем?

- Друзьями станем, - прошептал старший лейтенант.

- Вы…

- Назад и молчите. Ждите.

Крик сапсана был грубым, с хорканьем. Курил Кофур, значит, это его голос.

- Один из них старик, другой молодой, - прошептал Гога.
Федор не стал оглядываться, но про себя невольно удивился, как он мог не услышать Грибова. Вот и первый прокол, как пощечина, на душе засаднило.

А душманы начали медленно спускаться со скалы, выставив вперед винтовки.

- У обоих буры, - доложил Гога. – Впереди идет молодой, сколько лет ему, трудно сказать, не больше двадцати. Дед за ним, лет сорока, может и больше.

- Гога, а если мужик будет падать, не собьет молодого?

- Как скажете, так и сделаю.

- Малец мне живой нужен, но напуганный, - сдавив губы, прошептал Федор.

- Когда?

- Сам выбери место, только, чтобы рикошетом кого-то из наших не задело.

- Знать бы, где они, - шмыгнул носом Грибов.

- Вот и я о том же.  Малец мне нужен здесь, чтоб его взять тихо. Из этих ли он бандитов, вот что меня волнует.

- Конечно из них. Какой дурак после стрельбы полезет на дорогу. Значит, думают, что ихние уже добычу делят между собою. Вон видите, как старик кричит на молодого пацана, торопит его.

Федор обернулся и нашел глазами под кустарником целившегося в прицел винтовки Гогу.

- Вот сейчас самое время, - прошептал Грибов. – Если под коленку.

- Работай.

Раздался щелчок и душман, идущий повыше, вдруг поскользнулся, и, хватаясь за воздух руками, покатился кубарем вниз, сбив своим телом ниже него спускающегося со скалы молодого парня, и они оба покатились вниз.

- Игорь, лежи! – приказал Грибову Москалев.

- Они вроде влетели в зеленку, - сказал тот.

- Вот и хорошо. Но нам еще неизвестно, последние это люди из банды или нет. Давай потихонечку к ним пробираться, по зеленке.
Оба моджахеда лежали под кустарниками без сознания.
Гога приложил голову к груди пожилого моджахеда:

- Не дышит, - доложил он. – А, у него шея сломана вроде бы. А пацан моргает.

- Чь, назад, - приказал своему бойцу Федор.
И они спрятались за ветками.
На крик сапсана, поданный Москалевым, снова отозвался Кофур, только теперь он был уже совсем рядом с ними.

- Вроде больше никого, товарищ старший лейтенант, - доложил он Москалеву. – Тохир там еще остался и смотрит.

- Ты займись молодым. Мы пришли из Дехсабза. Ведешь к ущелью наемников, это нас. Ясно? – и Федор направился к лежавшим на камнях душманам.

Мальчишка пришел в себя и внимательно слушал Кофура, кивая ему головой. Когда попытался подняться, став на правую ногу, упал со вскриком. Показалось, что он снова потерял сознание. Но ненадолго, похоже, сделал это наиграно. Когда боль, на лице работают другие мышцы.

Федор не торопился, хотя мысль о том, что этот мальчишка ничего не знает, или не сможет двигаться, вводила офицера в нервозное состояние. И поэтому внимательно следил за разговором Ниязова с молодым душманом. Знать бы, о чем они говорят.
Парень, испуганно смотревший на Кофура, вдруг закивал головой. Но судя по строгой мимике на лице Ниязова, трудно догадаться о том, с чем согласился душман. И только минут через двадцать, когда молодой моджахед закурил сигарету, которую вытащил из своей сумки, висевшей на его плече, Федор по запаху дыма догадался, что она наркотическая, типа чарса.

«Видно, использует наркотики для обезболивания», - подумал Федор. Где-то он об этом слышал.

Выкурив ее, душман с помощью Кофура встал на ноги и, сделав несколько шагов, что-то сказал ему.

Ниязов покачал головой и снова о чем-то они начали между собой говорить, указывая рукой на горы. А Кофур, спрятав руку за спину, выставил вверх большой палец, тем самым говоря своему командиру, что все складывается как нужно.

«Ну, что ж, здравствуй Пагман, - вздохнул старший лейтенант Москалев, - успеть бы теперь нам добраться в нужное место».