Глава двадцать девятая. Дело сделано. Пора платить

   Приятного чтения)


   Отец и сын вышли из Горбри не спеша. На дворе стоял ясный и безоблачный день, и они оба всю ночь не спали. Каждый по-своему вымотался; Модун от страха, Вельмол же – по многим причинам. Они шли неторопливой поступью по ухабистой дороге, не обращая внимание на проезжающие повозки и шедших по своим делам людей. Они много болтали, Вельмол отчитывал и ругал сына по-отечески за совершённую глупость. Он твёрдо сказал, что ему придётся искупить свою вину через труд – иначе он не будет прощён.

   Спустя час они поднялись по склону и начали подходить к дому на утёсе. С третьего этажа их завидела Сэндри, расплывшаяся в улыбке. Она радостно прокричала на весь дом:
   – Иду-у-ут!

   На веранде собрались Нифия и Ляда, Филити и дети, с трудом сдерживающая эмоции.

   Модун старался первое время не смотреть в глаза матери, словно бы он был провинившимся мальчишкой, а не девятнадцатилетним парнем. И всё же в душе перед матерью и тётками он себя и вправду считал мальчишкой.

   Взойдя на веранду, он не выдержал и кинулся на колени к Филити, которая растрогалась. Встав во весь рост, он принялся извиняться, молил простить его за всё.

   У многих в этот печальный момент на глазах навернулись непрошенные слёзы. Долгое время они стояли обнявшись, выслушивая своего старшего сына о том, что же на самом деле происходило всё это время.

   Спустя какое-то время семья его, хоть и не без труда, приняла и простила, видя, что он искренне себя винит. Они вошли в дом и Модун ахнул от увиденного. Он был в восторге от убранства нового дома, и только спустя несколько моментов до него дошло, что родне удалось переделать дом под таверну. Вместе с Вельмолом они присели за стол и беседуя стали ждать, пока с кухни принесут чего-либо съестного.

   Модун взял паузу и выложил всё как есть, а именно то, что когда после бунта в соляных копях его изловили и отдали в руки наблюдателей, после чего у него был не один разговор со стариком, имя которого подсказал Вельмол – Терат. После этого Модуна долгое время держали взаперти в подземелье. Его ни с того ни с сего освободил человек в белом облачении, у которого очень сильно чесалась шея и лицо. Вельмол подумал некоторое время и понял, что это был за человек. Далее Модун поведал то, что именно этот же человек посоветовал ему, такому решительному, обязательно проникнуть в катакомбы собора культа Мазралов, где внутри одного из гроба, по правую сторону прохода, отмеченного треугольником мелом, есть сохранившийся дневник и планы лидера Самоотверженных.

   Так он и поступил после того, как чудом спасся вместе с тем человеком. Когда они оба смогли не без труда выбраться из подземелья в город, человек замогильным голосом попросил держать в тайне то всё то, что он видел и слышал.

   Вельмол, сидя посреди таверны «Пальчики оближешь» для себя понял одно и точно – Оросамил дописал или переписал его дневник, дополнил хитрыми намёками и сумел через текст убедить Модуна поступить так, как он сам того желает. Но самое главное для Вельмола было сейчас то, что вся его семья вместе объединилась, и теперь-то заживёт счастливо и без каких-либо серьёзных осложнений, которых, он, впрочем, не боялся.

   Вся семья была в сборе, все кроме сестёр, услужливо занявшихся заказами посетителей, присела ко столу. Некоторое время они ели молча, затем Самон начал расспрашивать брата о том, где тот пропадал, чем занимался. Тот не стал врать и вновь, но с новыми подробностями выложил правду с другой стороны.

   Сменив тему, Вельмол повёл речь о том, что теперь он вновь станет работать в кузнице. Самон попросил брата на первое время побыть вместе с ним, пасти скот с верной собакой Лумой, на что тот ответил с готовность. Филити строго-настрого, но не без любви в голосе наказала старшему сыну каждодневно прибираться в стойлах и загонах скота, мол, разгрузи хоть на некоторое время младшего. Затем в свободное время было решено, что Модун будет также помогать в кухне, одновременно учась ремеслу. Вельмол верил, из такого целеустремлённого мальчишки, за которым смогла пойти какая-никакая банда, сможет выйти достойный кузнец, если, конечно, он сам будет стараться и прикладывать усилия.

   За приятными, долгожданными беседами пролетел день. На улице вечерело. Многие из посетителей отправились по домам, иные сняли себе комнаты на втором этаже.
   Филити заперла на замок кухню и вместе с Вельмолом по руку поднялась на третий этаж, к себе в комнату. Закрывшись, они разделись, и супруга начала расспрашивать мужа, чего ему стоило распустить банду и вернуть одумавшегося сына обратно домой.

   Вельмол не стал врать, он выложил правду о том, что в лечебнице чуть не потерял рассудок и сам почти было был пойман. Он не стал подробно описывать смертельную опасность, исходящую из каждой комнаты того здания, лишь вскользь описал то, что ему потребовалось, чтобы выполнить поручение.

   Филити немало удивилась его находчивости, и особенно тому, что ему удалось обойтись почти что без жертв, в таком, казалось бы, сложном и тонком деле.

   – Прибегнуть к страху – вот это надо мозги иметь, золото ты моё, – промурлыкала она, прильнув к нему.

   – Скажу правду, я не раз был напуган и почти было сдался, – ответил он с сожалением.

   – Но главное то, что ты цел и всё же справился. Всё позади, дорогой.

   – Всё позади, – подтвердил он, и взбодрился.

   Вельмол резко приподнял Филити за талию и мягко поцеловал в губы. Плавно положив её на кровать, он прилёг рядом, и принялся ей на ухо шептать ласковые, искренние слова. Он говорил, что в трудную минуту вспоминал её неподражаемую улыбку, и это его поддерживало, не давало сдаваться.

   Его первым сморило, а Филити, думая о своём счастье, нежно гладила его щеку, могучую лапищу, грудь. Она заснула в добром настроении, радуясь, что все они вместе.

-------------------------------------------

   Вельмол проснулся чуть свет, даже раньше петуха. Он сел на кровать и глянул на свою жену. Она мирно дремала, и он глядел на её ухоженные, розоватые нежные ручки и не смог удержаться, чтобы не поцеловать их. От этого она не проснулась, чему он был рад, зная, что впереди у неё насыщенный день: пусть выспится.

   Он встал во весь рост и потянулся в разные стороны. Одевшись в проверенные временем одежды, он захватил с собой Зубоскал, решив того подточить и подравнять после использования.

   Он спустился на первый этаж, открыл кухню на ключ, пробрался в погреб и наелся вяленого мяса  с грушами, запив всё кисло-сладким квасом.

   Заперев кухню, он вышел на веранду и глянул на далёкие неприступные горы с торжеством, понимая, что он один из немногих, кто побывал за их пределами.

   Вельмол уверенной, но чуть сонной поступью спустился с утёса и некоторое время шёл по лесу, вспоминая, в каком направлении находилась небольшая пригорка. Спустя четверть часа он отыскал нужную пригорку и проём в ней. Некоторое время Вельмол думал – как ему заставить гладкую каменную поверхность опуститься под землю.

   Он обратился напрямик к Этману:
   «Ты помнишь, как наблюдатель открыл проход?»

   «Он четырьмя пальцами провёл по тому месту, которое освящено. Также он произнёс на старом наречие: Повинуйся мне, покорись, откройся».

   Вельмол сделал как было предложено. Он и сам в точности припомнил, как именно Эрий использовал пальцы своей руки. С первой попытки у него ничего не вышло, а вот на третью гладкая стена нехотя поддалась, со скрипом медленно опустилась, чему он был рад.

   Сняв со стены факел, он начал неторопливо углубляться в подземелье, надеясь, что не заблудится. Долгое время он обходил новые подземные завалы, причиной которых, видимо, были слабые землетрясения. Спустя пол часа он вышел на развилку с четырьмя ответвлениями. Вспомнив, в какую из них он раньше входил, Вельмол так и поступил, надеясь, что спросонья не ошибся.

   Его посещало сомнение – туда ли он свернул? И всё же, когда он уткнулся в тупик и вновь с помощью мановения руки и особенных слов заставил гладкий камень отодвинуться, он попал в нужное место.

   В этом обширном помещении, в этом логове с людьми в белых одеяниях, он уже бывал. На его появление обратили внимание – моментально подбежали люди и впились взглядами в глаза. Вельмол не мог пошевелиться, что-то удерживало каждую его руку при том, что никто к нему даже не прикоснулся.

   Один из членов ордена аккуратно, как бы нехотя вышел из толпы, снял капюшон и закивал собратьям. Некоторые из тех, кто со всех сторон обступил Вельмола фыркнул раздражённо и отступил на шаг, остальные подошли к человеку на троне и принялись слушать новые указания.

   – Всё-таки справился? – спросил Эрий, тот, который и скинул капюшон.

   – Не без труда, – ответил Вельмол.

   – Наши ищейки в городе заметили, что поджоги с разорениями прекратились. Скажи, как тебе это удалось? Как ты распустил банду?

   – Мне пришлось пробраться в лечебницу, или сумасшедший дом, я точно не знаю; и заручиться помощью одного знакомого по имени Абий, который воздействовал на людей через мои речи. Они ему верили, потому как он был одним из них, правда, он был несколько более нормальным, нежели они.

   – И что было дальше? – спросил один из высоких наблюдателей в белом одеяние.

   – Нам удалось убедить пациентов, этих больных людей, выступить в Академию Алхимии под утро, в то время, когда банда кутила. Подпитые Непокорные были немало перепуганы появлением измученных и изуродованных болезнями людей, которые вначале ужаснули их до смерти, а затем принялись колотить, думая, что это именно эти люди виноваты в том, что над ними издевались надзиратели.

   – Банда на банду значит? – спросил Эрий, – Хитро. И как всё прошло в целом?

   – В лидере, моём сыне Модуне, разочаровались, потому как он перепугался чуть ли не до безумия. Банда разбежалась куда попало, вряд ли их теперь что-то связывает. На данный момент в Академии Алхимии обосновались пациенты.

   – В наших силах внушить им повиновение, – отозвался кто-то из толпы.

   – Они послушаются наших речей, у них не будет выбора. – поддакнул кто-то.

   – Мы немедленно выдвигаемся, чтобы восстановить баланс, – сказал Эрий. – Сегодня ты оказал услугу государству. Сегодня тебе выпала честь поговорить с владыкой.

   Вельмол кинул и нехотя подошёл к высящемуся постаменту. Подняв голову ввысь, он увидел восседающее существо на троне, чьё обвивающее тело сплетение корней формировали подобие человека. Это существо двигалось на своём троне медленно, как будто бы каждое движение рук, перелистывающих светоч, давалось ему с трудом. Он медленно оторвал взор от книги, кинул Вельмолу, и пальцем поманил к себе.

   У него не было выхода кроме как повиноваться, и потому он поднялся по ступеням к трону. Вблизи было видно, что внутри кореньев этого существа присутствовали живые, слизистые тёмно-коричневые органы. Глаза под угольно-чёрным капюшоном мантии блестели изумрудом. Они буквально светились, изливали потоки света, при взгляде в которых почему-то появлялась успокаивающая сонливость. Вельмол более старался не смотреть тому в глаза.

   – Все мы рады тому, что нам удалось восстановить баланс. – сказал скрипучим голосом владыка Нишлин, – Я подслушал твою речь Эрию, и рад, что всё прошло гладко.

   – Я надеюсь, что вы сдержите слово и оставите мою семью в покое. Как и было обещано... – надавил Вельмол со сталью в голосе, не боясь последствий.

   – Ты справился как нельзя лучше с двумя очень важными поручениями, и потому можешь быть временно свободен. Но знай – если я захочу, если того потребует рок судьбы, ты явишься сюда и другого выбора у тебя не будет, потому как мы знаем твоё слабое место. Уходи с миром.

   Уж очень Вельмол хотел отгрызнуться в ответ, сказать что-нибудь язвительное, чтобы уколоть это высокомерное существо. Но всё же он сдержался, понимая, что это будет мальчишеской глупостью. Он наигранно поклонился и спустился по каменным ступеням.

   Он не стал задерживаться в этом месте, желая поскорее позабыть обо всём этом и вновь зажить спокойной жизнью с семьёй.

-------------------------------------

   Спустя час Вельмол вернулся домой. Филити и сёстры хлопотали на кухне, голодные посетители с нескрываемым чувством голода косились на жареную свинью на вертеле у камина, над которым стояла Сэндри.

   Вельмол вошёл на кухню и его встретили с неподдельной радостью, моментально начав расспрашивать о том, где он пропадал. Сказав правду, он уверил родню, что теперь-то их не потревожат.

   Эта весть обрадовала Филити, и она спросила:
   – Чем сегодня займёшься?

   – У меня была мысль провести день с Модуном и Самоном, а завтра уж я вновь начну работать в кузне. Небось, заказов набралось уйма.

   – Я бы очень хотела ближе к обеду отдохнуть и посидеть с тобой на краю утёса, – ласково ответила она.

   – Буду только рад этому, – согласился он с улыбкой.

   Вельмол наскоро перекусил наварной овощной похлёбкой, и, выйдя на веранду, взглянул на рваные белоснежные облака, сквозь которых косо просачивались тёплые лучи солнца. Его лицо, которое начинало обрастать щетиной, расплылось в улыбке при мысли о Самоне и Модуне, ладящих друг с другом, поддерживающих друг дружку.

   Он подсыпал овса лошадям, погладил каждую и пошёл к полю, где вдалеке виднелись сыновья. Издалека они замахали руками, приветствуя его. Он ответил им радостными мановениями рук, ускорил шаг и даже побежал к ним, обняв каждого крепко-накрепко, так, будто бы давно с каждым не виделся.

   Несколько часов Вельмол провёл с сыновьями. Они гуляли по золотистому полю, в котором стоял приятно-мягкий аромат лесных цветов. Они слушали речи отца с почтением, зная, что за тем тяжёлые годы испытаний и житейских трудностей, а значит, ценный опыт пережитого. И при этом они не забывали контролировать упрямый скот, а собака Лума нежилась, каталась по земле, иногда подлаивала на скот, командуя тому собраться вместе или следовать указанными людьми направлениями. Собака была уж очень способной, Вельмолу с ней очень повезло. У него даже иногда создавалось впечатление, будто бы она одна способна пасти скот.

   К обеду, вдоволь наболтавшись с сыновьями, дав тем поручения и советы, он оставил их наедине в поле, дальше пасти скот. Сам Вельмол скорой поступью начал подниматься по склону с добрыми мыслями и благим настроением. Перед тем как погулять с Филити, он решил наколоть дрова топором.

   После этого, приблизившись к дому, он поднял голову и прочитал вывеску «Пальчики оближешь» чему приободрился, понимая, что он один из редких людей, у кого есть своя собственная таверна и частые завсегдатаи с постояльцами.

   Вельмол вошёл в свой дом и окинул первый этаж таверны придирчиво. Возле двери стоял смотритель порядка, который с ним поздоровался с почтением, за руку. За длинными чистыми столами сидели с два десятка людей. Кто-то сладко наедался, иные скромно попивали ароматное вино, играя в кости или карты, другие живо разглагольствовали о новых переменах в Горбри.

   Вельмолу понравилось то, что в его таверне чисто, прибрано, опрятно. Какая таверна – такой и люд.

   Он вошёл на кухню и, подкравшись сзади, нежно схватил Филити за талию, словно филин зайца. Он нашептал ей:
   – Нам пора.

   – Нифия, – сказала та с улыбкой на лице, обращаясь к сестре Вельмола, – Позови Ляду, пусть она поможет тебе на кухне.

   – Конечно, – отозвалась та, – Вы заслужили поворковать да прогуляться.

   – Благодарю, сестра, – сказал Вельмол, взяв супругу за руку.

   Выйдя из дома, они пошли под руку к краю утёса, где не столь давно Вельмол смастерил скамью с наклонной спинкой.

   Присев, они молча принялись лицезреть просторы, что были распростёрты перед ними. Филити видела отдалённую деревушку Докри так, словно бы она была на её ладони. По правую сторону оживлённой деревни, на возвышенности около моря, высился высокий огненный маяк, словно незажжённая бледная свеча. Вельмол видел далёкое зелёно-голубое море, наплывы волн которого были видны даже отсюда, – настолько сильно в этот день гневались воды. Он не мог не заметить высокие нагромождения остроконечных неприступных гор, которые округляли три могущественные державы.

   Он указал пальцем вперёд и сказал со всей серьёзностью:
   – Я один из немногих, кто был за их пределами.

   – Что за горами, расскажешь? – спросила она, присаживаясь к нему поближе.

   – Там расположен мир без животных, птиц и рыб. Всё свели на нет люди, пытающиеся выжить и не умереть с голода. Там угрюмые, непроходимые леса и глубокие снега. Посреди заледенелого моря расположен огромный корабль, расколотый напополам. В нём мне и моим друзьям по несчастью приходилось ждать, пока я вылечусь после травмы.

   – Что за травма? – спросила встревоженная Филити, взял его лапищу в свои ручки.

   – Это давняя история. Скажу только, что у меня и моего знакомого произошло недопонимание. Честно сказать, я не хочу именно об этом говорить.

   – Хорошо, – ответила она, – Продолжай дальше. Мне интересно. Ты прекрасно рассказываешь, я будто бы перед собой вижу картины, тобою нарисованные.

   Вельмол усмехнулся, несколько приободрился, и, обняв Филити правой рукой, прикоснулся головой к её голове, и дальше продолжил рассказ:

   – Однако, так уж вышло, что я не сразу попал в Горбри после того, как заполучил светоч. Сам точно не знаю почему, но скопление тумана отправило меня и девочку Грони в прошлое тех земель, именуемых Хогари. В те времена там водились животные, и именно это помогло мне и ей спастись от смерти с голоду и холоду. Несколько месяцев мы жили бок о бок, я учил её готовке и разделке зверя, выживанию на случай, если я погибну, а также письменности и чтению. Спустя время до меня дошло, что раз уж это прошлое этих земель, значит, город Янфар цел, потому как морские божества ещё не обрушили на него свой гнев.

   – Морские божества? Ты их видел?

   – Мне довелось встретиться с их жуткими отпрысками, – ответил он. – Потом мы с Грони доплыли до города, и...

   Вельмол и дальше продолжал рассказывать правду, которую охотно принимала Филити, иногда переспрашивая об интересных моментах, которых было вдоволь.

   Ему тоже захотелось послушать Филити, и потому он так напрямик и сказал:
   – Расскажи, тебя что-нибудь тревожит?

   – Да, есть такое… Я и твои сёстры опасаемся вновь быть пойманными. Мы совсем не хотим возвращаться в соляные копи. Часто по ночам мне снится, как я кровавыми руками складываю куски соли в тачку. Во сне мне безрадостно, тяжко и тоскливо, точно так же, как и было раньше, пока ты нас не освободил.

   – Я всеми силами постараюсь не допустить прошлых ошибок. Я всецело виноват в том, что вы оказались в копях. Хоть вы меня и простили, и всё же я понимаю, что от этого груза мне не отделаться.

   – Но мы тебя и вправду простили, и понимаем твои намерения по отношению к народу Горбри. Твои помысли были чистыми и благородными, ты хотел как лучше. Но, к сожалению, получилось скверно. И всё же хорошо то, что всё закончилось благополучно.

   «Но закончилось ли?» – подумал он.

   – Я отказался от сопротивления против короны. Разум народа Горбри затуманен, впрочем, пусть живут как хотят. Я пытался играть по чистому, но с грязными мерзавцами это, видимо, не срабатывает. Сейчас я об этом забываю, и вы для меня самое важное в жизни. Более нас не тронут. – сказал он веря в свои слова.

   Так они просидели вплоть до вечера, разговаривая, обнимаясь и целуясь. Этот день очень запомнился Вельмолу, потому как он поведал своей любимой второй половинке часть себя, поделился переживаниями, трудностями и радостными моментами, когда ему удавалось закончить начатое. А она же, его любимейшая супруга, ответила взаимностью, раскрыв свои переживания и надежды на будущее. Оба они были уверены в том, что жизнь выдастся счастливой, потому как они вместе. Что ж, время покажет.

   На сумрачном небе появились светлые икринки звёзд, приятно блестящих, издалека манящих. Вельмол встал во весь рост, потянулся и подал руку Филити. Та охотно приняла его могучую лапищу, и они под руки не торопясь пошли домой, в таверну «Пальчики оближешь».

   Войдя в прихожую они прошли дальше и уселись за стол. Нифия подметила их приход, подошла ко столу и спросила, какое кушанье они желают именно в этот полнолунный чудесный день. Заказав то, чего душа желает, муж и жена принялись ждать прихода остальных к столу, переговариваясь с друг дружкой о завтрашнем дне и планах на ближайшее будущее.

   Этим вечером ко столу были поданы жареные цыплята с золотистой корочкой, от которых исходил пар и приятный аромат. Рядом с птицами полукругом лежали запечённые зелёные яблоки и мясистые томаты. Из питья было предложено вода, круто разбавленная малиновым вареньем, и кисло-сладкий сок, апельсины для которого были куплены в деревушке Докри.

   Чуть погодя к столу присоединились оба наследника, которые благополучно выгуляли пасущейся скот и отправили их обратно в загоны. Обе сестры Вельмола выполнили поручения, обслужили завсегдатаев, принесли тем кушанья, и сами присели за стол к родне. У всей семьи, периодически посматривающих друг на друга, временами на лицах появлялись без повода как такового улыбки на лица, несомненно свидетельствующих внутреннее счастье и довольство.

   Жуя остро-приятную ножку цыплёнка, Вельмол улучил момент, прожевал и сказал:
   – С завтрашнего дня я вновь начну работать в кузне. Модун, если хочешь, можешь поехать со мной.

   – Я лучше ещё некоторое время побуду с семьёй.

   – Да, – ответила Филити, – Он нам здорово помогает по кухне, таскает мешки с картошкой, забивает скот. Даже Самону успевает помогать.

   – Хорошо, – сказал Вельмол, – Значит, как-нибудь в другой раз. Но вы сильно не рассчитывайте на его помощь, в конце концов он должен стать наследником кузни. Что ты, Модун, по этому поводу думаешь?

   – Как по мне – быть кузнецом, очень ответственная и достойная любого мужчины работа, который не побоится трудностей. Это мне подходит. Я чувствую, что стану хорошим учеником.

   – Вот и прекрасно, – ответил Вельмол с улыбкой, – В скором времен будь готов заниматься тяжёлой работой, которая выкует из тебя достойнейшего из людей.

   Около часа семья дружно беседовала, делилась мыслями, разбирала мелкие проблемы по кусочкам, решая, как с той или иной задачей лучше справиться. Каждый из членов семьи благополучно, сытно подкрепился. Люд в таверне мало-помалу начал расходиться по домам. Иные решили остаться в такой уютной таверне; эти люди подходили к стойке, за которой стояла освободившаяся Ляда, и платили за комнату на втором этаже несколькими звонкими монетами.

   На дворе стояла ночь. Филити закрыла кухню на замок и вместе с Вельмолом под руку поднялись к себе в комнату на третий этаж. Сняв с себя проверенные временем и трудностями одежды и убрав топор на ремнях подальше к столу, муж устало улёгся, и наблюдал, как Филити игриво медленно раздевалась с лукавой улыбкой на лице, так и маня его к себе.

   Трудно было выдержать эту её игру, и потому он не сдержался, мигом встал с кровати и обнял её, поцеловав в сладкие губы. Они легли на кровать и принялись ласкать друг друга так, как всегда любили это делась – нежно, аккуратно, чувственно.

   Вельмол не скрывал своих истинных чувств к своей Филити, он ласкал её как хотел, то же самое делала и она, понимая, что они всецело принадлежат друг другу. Вдоволь наигравшись, Филити откинулась на подушку и поманила его особенным взглядом и улыбкой, перед которыми он не мог устоять. Этой ночью Вельмол овладел своей Филити в полной мере, доставив той немало удовольствие от плотских утех.

------------------------------------------------

   Вместе с Филити они оба проснулись с криком питуха. Посмотрев друг на друга, они одновременно вспомнили прошлую чудную ночь, и, как будто бы поняв друг дружку, рассмеялись от воспоминаний. Одевшись, Вельмол решил прихватить с собой Зубоскал, чтобы подточить того после рубки дров.

   Спустившись на первый этаж, они отворили кухню и принялись хлопотать вместе с сёстрами и дочерью над кушаньями. В это светлое утро, когда из окон лился золотистый свет, постояльцы расселись по столам, принялись заказывать разное: трубку с табаком, кружку вина, разного вида кушаньям к завтраку.

   Спустя час, когда Вельмол и остальные люди в таверне были накормлены, у него появилось плохое предчувствие, будто бы что-то роковое, нехорошее должно неминуемо произойти. Эта мысль пришла к нему вместе с холодной головной болью изнутри черепа. Но он мигом собрался и отбросил нехорошее предчувствие подальше, понимая, что всё хорошо, он вместе с семьёй, и ничего плохого не может произойти, потому как все проблемы позади.

   Попрощавшись с Сэндри, он погладил ту по кудрявой голове, поцеловал в щёку, нашептав добрые, ласковые слова, которые она приняла с охотой. Сказав: до скорой встречи сёстрам, он обнял каждую из них, настолько он был рад тому, что всё идёт как нельзя правильно, должны образом. Обняв Филити за талию, он расчувствовался, и расцеловал её розоватые руки; та отреагировала со своей неподражаемой улыбкой, целуя его нежно в губы. Пожав каждому из сыновей руки, он пожелал тем хорошего дня, и удачи, сказав:
   – Поддерживайте друг друга.

   Выйдя на веранду, он вдохнули утренний воздух полной грудью. Спустившись по лестнице к лошадям, он напоил тех водой из колодца, отвязал одну из них, ту, что поспокойнее остальных. Оседлав гнедого жеребца, он направился на скоку в деревушку Докри.

   Вельмол ехал по уже изученной, запомнившейся дороге, по которой не раз доезжал до своей кузни. По обе стороны ухабистой дороги росли колючие ели, пихты, рос запашистый папоротник, запах которого по утру нравился Вельмолу.

   Спустя некоторое время он доехал до деревушки, привязал коня на длинной верёвке в стойбище, где тот мог пообщаться со своими сородичами и вдоволь наесться овса.

   Отперев кузню на ключ, он зашёл в уже знакомое помещение и оглядел его с мыслью: это всё моё, заслуженное.

   Чуть погодя к нему заявился простецкого вида молодой парень с веснушками во всё светлое лицо. Он обещался хорошо заплатить, если Вельмол выкует ему длинных гвоздей для амбара, а также скобы для крепления брёвен. Тот охотно согласился, обещав всё сделать к вечеру.

   Когда он достаточно разогрел горн и, одев фартук, начал ковать гвозди, к нему в кузню зашла темноволосая женщина приятного, ухоженного вида.

   Она осмотрелась по сторонам и спросила его:
   – Вы кузнец?

   – Да, я кузнец, – ответил Вельмол с улыбкой, ударяя молотом по яркой стали.

   – У меня пропало ведро, и я подумала… не могли бы вы сделать мне новое?

   – Вам из дерева, со стальными креплениями, или полностью из стали?

   – А как будет лучше?

   – За стальное придётся заплатить чуть больше, но оно будет надёжнее.

   – С деньгами туго, – ответила она в пол голоса, – Мне лучше деревянное, но со стальными обручами для надёжности.

   – Всё будет готово к вечеру, приходите.

   – Благодарю вас.

   Весь день Вельмол трудился, ковал железо, поддерживал нужную температуру в горне, парился в жаркой кузне, ударял молотом по стали, выпрямлял ту, и вновь ковал, выравнивая. В трудные минуты, когда он уставал, желая передохнуть хоть минутку, он вспоминал улыбку каждого из члена семьи, и это его поддерживало, вселяло в него новые силы, которые он вкладывал в сталь.

   Этим днём, довершив всё, он дождался заказчиков, которые охотно приняли от него нужное, обещав увидеться вновь, если им понадобиться помощь. Расплатившись, они удалились из душного помещения.

   Вельмол смахнул пот с лица, снял фартук и почувствовал, что он весь пропотел до ниточки. Он глубоко вздохнул и выдохнул, вышел из кузни, закрыл её, и направился окунуться к ближнему морю, которое было от него в двух шагах.

   Подойдя к воде, он развязал ремни, убрал из-за спины Зубоскал, снял кожаную куртку со стальными креплениями, затем рубашку и штаны с сапогами. Почувствовав себя грязным и липким, он бегом вбежал в колючую, холодную, но бодрящую воду и нырнул с головой. Жаль, но он не мог заметить того, что под водой что-то длинное начало шевелиться, медленно всплывая на поверхность.

   Вельмол наскоро помылся, вновь окунулся с головой, умыл тело и каждую конечность в отдельности и принялся некоторое время плавать на спине, радуясь, что рабочий день отработан по достойному. Сегодня, думал он, я вернусь к родне не с пустыми руками, а с заслуженными деньгами. Закрыв глаза, он радовался, что скоро, буквально через час с ними увидеться и вновь наболтается, а затем, быть может, проведёт ещё одну чудную ночь с Филити.

   Открыв глаза, он отплыл к суше, не замечая опасности за спиной. Вельмол некоторое время посидел на берегу спиной к морю. Высохнув на заходящем солнце, он оделся, закрепил на ремнях топор и уже хотел было уйти к лошади, как услышал за спиной шипящий голос:
   – Вот и ты...

   Вельмол сразу же распознал этот голос. Медленно обернувшись, он увидел в воде крупную голову змея Хадия и его длинное, извивающееся тело. По спине Вельмола пробежался нехороший холодок плохого предчувствия; он понял, что сейчас произойдёт что-то роковое. Он дрожащей рукой начал отвязывать ремни под рукой, но те как на зло не поддавались.

   Змей Хадий рассмеялся шипящим голосом и злорадно произнёс:
   – Пора платить.

   Из воды появился длинный хвост, который мстительно-быстро приблизился к Вельмолу, обхватив того по талии и выше, на давая пошевелить руками и ногами. Вельмол не кричал, он был в замешательстве от неожиданности. Он думал, что Хадий не может появиться в этом мире, потому как раньше он появлялся только в зеркале или в воде. И всё же на этот раз это существо, этот дух предстал перед ним более крупным и длинным, чем раньше.

   Хвост, державший тело Вельмола, быстро погрузился в воду. Его резко затянуло в обжигающий холод, он начал тонуть, погружаясь всё ниже и ниже, в тёмную пучину воды. Спустя несколько мгновений он не смог сдержаться и вдохнул вместо воздуха жидкость. Он не верил в происходящее, и всё же перед ним была змеиная морда, нахально улыбающаяся. Он тонул, силился высвободиться, и всё же внутренне чувствовал, что это конец.

   Настоящий конец.

   В глазах Вельмола темнело, он закашлялся под водой, вдыхая ртом и носом мерзкую, холодную воду. Не было никаких сил бороться с могучим хвостом змея, который всё сильнее сжимал его тело, буквально выдавливая из лёгких воздух. Изо рта Вельмола испустились последние пузыри воздуха, но он до конца пытался не сдаваться, старался не терять контроль с реальностью, не хотел терять сознание и умирать.

   И всё же на последнем выдохе силы его окончательно покинули.


   Лебединский Вячеслав Игоревич.1992. 18.05.2019. Если вам понравилось произведение, то поддержите меня и вступите в мою уютную группу: https://vk.com/club179557491 – тем самым вы мне здорово поможете. Будет нескучно)