Гиена египетских гробниц

   В 1778 году в Падуе, в семье представителя старинного знатного римского рода родился мальчик, которому с самого появления на свет уже не суждено было войти в клан той «золотой молодежи», что бездельничала на деньги своих родителей. Знатный род Бельцони давно разорился; причем разорился так катастрофически, что папе маленького Джованни пришлось (о, ужас для знати!) бежать от позора из Рима в Падую и осваивать ремесло, которое могло бы прокормить его семью. А посему отпрыску когда-то знатного рода «светило по жизни» стать только цирюльником, унаследовав профессию и «бизнес» своего отца-неудачника. Естественно, что знавший о высоком положении своих предков подрастающий Джованни вовсе не горел желанием осваивать профессию парикмахера, выполнявшего к тому же еще и функции фельдшера. Ведь цирюльники того времени занимались не только бритьем бород, но еще и санитарной деятельностью (снижали больным давление, «пуская кровь» из вскрытых вен, вырывали больные зубы, залечивали примочками язвы и т.д.). Джованни заниматься всем этим не желал; тем не менее, требование отца помогать ему в работе и учиться этому ремеслу все же оставили какой-то след в голове юного оболтуса. Хотя в основном он старался избегать учения, предпочитая шляться по улицам Падуи в подозрительных компаниях, которые обучали юнца совершенно другому: как разжиться парой монет не утруждая себя, а пользуясь глупостью «ближнего своего», имеющего в кармане тугой кошелек…
   В общем, к тому моменту, когда Джованни достаточно подрос, чтобы отец поставил перед парнем ребром главный вопрос: «каким ремеслом ты думаешь зарабатывать себе на жизнь?», было уже понятно, что молодой пройдоха не намерен продолжать династию цирюльников. Учитывая лень сына и склонность Джованни к жульничеству, папа предложил ему попытаться пойти в… церковники. Теоретически Джованни был бы не против приобщиться к «непыльной работенке»; однако католическим священникам запрещалось то, к чему уже неистово тянуло возмужавшего «бычка». «Табу» на женщин и стало причиной, по которой младший Бельцони так и не осчастливил католическую церковь своим вступлением в ее лоно. А так как отец надоедливо настаивал на том, чтобы его ленивый потомок определился с профессией, Джованни просто сбежал от поставленных перед ним проблем – в столицу мечтаний, в Рим!
   Чтобы добиться от папы высылки денег на проживание, и сделать вроде бы несколько упорядоченной свою бурную жизнь, младший Бельцони поступил в университет – авось преподаватели натолкнут его на какую-нибудь денежную профессию, не требующую больших трудов. Правда, профессоры видели «будущего гения науки» на своих кафедрах крайне редко. Студент «отмазывался» от упреков заявлениями, что он увлекся гидромеханикой и конструирует «революционный» гидронасос. Для доказательства своей занятости ему пришлось даже наспех «сочинить» подобный аппарат, который на «революционность», конечно же, «не тянул». А на самом деле молодой шалопай вместо учебы развлекался с девицами; причем выросший в гигантского двухметрового красавца-силача Джованни пользовался среди женского пола огромным успехом. Помня о достоинстве своего древнего рода, Бельцони предпочитал кружить головы не простолюдинкам, а девушкам из почтенных семейств… и «доигрался». Одна из соблазненных им девиц забеременела; чтобы избежать позора, несчастная решилась на подпольный аборт. Но аборт стоил ей жизни! Безутешные родственники девушки, узнав причину ее смерти, бросились на поиски Бельцони, горя желанием убить опозорившего их соблазнителя. Молодой пакостник, естественно, ударился в бега; на том его университетская карьера и закончилась.
   Спасаясь от ножей мстителей, Джованни лихорадочно соображал, где бы ему спрятаться. И тут на помощь беглому шалопаю пришла… История! Начиналась эпоха Наполеоновских войн, требовавшая крови, тысячами тел поглощавшая пушечное мясо! И наш беглый сын цирюльника даже не успел понять, как он оказался в армии… «Загребли» военные прямо на дороге одинокого путника в рекруты, не спрашивая на то его согласия. Нахлобучили на голову тяжелый кивер, сунули в руки длинное ружье, поставили в общий строй и бросили – под пули и ядра!
   Да, армия спасла Джованни от неизбежной встречи с нагонявшими  его мстителями. Но уже первый бой, пробитые пулями и разорванные ядрами тела соседей по строю подсказали бездельнику, что военное дело - не совсем подходящее для него занятие. И Бельцони не стал дожидаться, когда же ему в руки упадет тот маршальский жезл, который Наполеон обещал каждому солдату. Итальянец «сделал ноги»: вновь спасая свою жизнь, Джованни сбежал и из армии.
   Судьба дезертира во все времена незавидна; но в военное время поимка беглеца означает только одно: немедленный расстрел (штрафбатов тогда еще не придумали). А спрятаться от войны было практически невозможно: в Наполеоновских войнах участвовала вся Европа, и в какую страну не кинься – по ее дорогам рыскают военные жандармы местных армий в поисках дезертиров. И уже не важно, какой именно жандарм тебя расстреляет: итальянский, французский, прусский или испанский… Оставалась лишь одна страна, в которой не ловили по дорогам беглых солдат. Ведь ее армия набиралась только из добровольцев, к тому же служивших в основном не в Европе, а в заморских странах. Великобритания! Государство с большим флотом и маленькой армией, основная часть которой была раскидана по многочисленным колониям. Только в Англии есть шанс спрятаться от войны. И наш оболтус ринулся на берега Туманного Альбиона…
   Британия встретила беглеца неласково: удивительно, но здесь никто не собирался кормить итальянца задаром. Трудиться же на тяжелой физической работе потомок римских патрициев по-прежнему не желал. И тогда оголодавший Джованни вдруг подумал, что презиравшееся им прежде ремесло отца не такое уж и плохое: не камни же на дороге ворочаешь, а в теплой комнате орудуешь ножницами и скальпелем! Но звать себя цирюльником, брадобреем… Фи! Буду-ка я доктором! И напрягши память, частично вспомнив давние уроки отца, Бельцони объявил себя врачом! Врачом, специализирующимся на снижении давления (из всех отцовских наставлений бездельник запомнил только, как отворять кровь гипертоникам).
   Он надеялся на чистую и непыльную работу… Однако недоучка не может просто так, по щелчку пальцев стать профессионалом. Врачебная практика у Бельцони оборвалась, едва начавшись. Одному из первых же своих пациентов самозваный «доктор» сделал надрез, не обработав, как следует, инструменты. Результат закономерен: больной скончался от заражения крови. Полиция, естественно, заинтересовалась, почему достопочтенный джентльмен отдал Богу душу раньше положенного ему срока… Пришлось самозваному «эскулапу» опять «брать ноги в руки» и бежать – теперь от лондонской полиции.
   Сбежав от «копов» британского острова назад на континент, дезертир Бельцони вновь оказался перед жизненно важной проблемой: как не попасться в лапы военной жандармерии? Ответ напрашивался сам собой: стать тем, кого не спросят: а почему ты, здоровенный бугай призывного возраста, болтаешься по дорогам, а не воюешь? А не спрашивают об этом только тех, кто шлянется по дорогам по делу; кого где-то ждут, мало того – очень рады его приезду. И Бельцони устроился… в цирк!
   В то время цирки были бродячими; они путешествовали по всем европейским странам, и им не были помехой ни границы, ни армии, ни войны. Развлечений у простого люда в 18-19 веках было немного, так что прибытие цирка вызывало всеобщий ажиотаж, оживление. Циркачей любили, а потому не обижали; даже грозные военные жандармы не приставали к артистам с неудобными вопросами. Так что убежище на колесах, избранное Бельцони, оказалось вполне надежным.
   Но чем же мог заниматься наш бездельник под куполом шапито? Оказалось, и ему есть дело: мощный красавец двухметрового роста стал в цирке силовым атлетом. Это дело пришлось Джованни по душе: противника упорного монотонного труда устраивало то, что он напрягается физически на 10-15 минут, после чего получает бурю восторгов и почитания (особенно от женщин). Не обиженный матушкой-природой бугай рвал на себе цепи усилиями мускулов, и даже  поднимал стоявших на специальной раме сразу 12 человек! Этот номер стал козырным на ярмарках во многих европейских городах: слава силача Бельцони росла не по дням, а по часам.
   Наверное, Бельцони так бы и остался в памяти европейцев просто мускулистым атлетом, цирковым богатырем, если бы его цирк в поисках зрителей не занесло… в Египет. Эту экзотическую страну для европейцев фактически открыл генерал Наполеон Бонапарт, взявший с собой в военную египетскую экспедицию целую кампанию ученых. А те, оказавшись в Египте, сразу же начали раскопки древних гробниц фараонов (благо рабочей силы – подневольных солдат – было в их распоряжении предостаточно). Опубликованные отчеты французских археологов о проведенных исследованиях вызвали в Европе настоящий «Египетский бум». Во всех западно-европейских странах после наполеоновского похода началась мода на восточный колорит, а редкие завезенные с африканского континента древнеегипетские раритеты ценились публикой дороже золота!
   Ну разве мог пройти мимо открывшегося ему «клондайка» наш нищий потомок римских патрициев, которого судьба занесла под сень египетских пирамид?  Пораженый в самое сердце величественным видом огромных каменных сооружений, завороженый рассказами о скрывающихся внутри пирамид несметных богатствах, Бельцони вознамерился завладеть этими сокровищами и сделать себе на них состояние. Дезертировав теперь и из цирка, накупивший лопат и кирок бывший атлет начал примерять на себя роль «черного копателя», но… тут же наткнулся на препятствие. Местные власти, осознавшие, на каком богатстве они сидят, перекрыли доступ к пирамидам, не подпуская к ним роившихся вокруг как мухи разномастных авантюристов. Смотреть на пирамиды со стороны – смотри, но близко подходить не смей…
   Наш проныра понял, что для достижения своей цели ему необходимо добиться расположения египетских властей, но проблема была в том, что эти руководители просто не хотели общаться с абсолютно не интересовавшим их проходимцем. И тогда Джованни, которого не пускали «через парадную», «пошел с черного входа». Не добившись аудиенции у наместника Египта, он познакомился и обаял одного из его чиновников, по своему обыкновению «пустив тому пыль в глаза». Узнав, что этому человеку поручена вербовка образованных энергичных людей, способных поработать на развитие экономики Египта, Бельцони объявил себя…выдающимся инженером-гидравликом, способным создать современные водоподъемные устройства, которые заменят все еще используемые в этой стране примитивные устройства орошения времен фараонов. Как он успел заметить, проблема подачи воды из Нила на отдаленные поля являлась для Египта важной проблемой, и рассудил, что предложение решить эту задачу откроет Джованни путь в высшие сферы руководства страны. Правда, для исполнения своего предложения ему нужно было бы обладать недюжинными научными знаниями, но наш хитромудрый оболтус всерьез надеялся на когда-то в студенчестве «сочиненный» им «революционный гидронасос».
   Наспех набросав по памяти чертежи своего «изобретения», «инженер-гидравлик» провел перед египетскими властями сногсшибательную презентацию в духе незабвенного Остапа Бендера, расписав, как его гидронасос заменит труд десятков, нет - сотен людей. Идея «Нью-Васюков» захватила местное руководство, и итальянскому говорливому авантюристу были выделены требуемые средства на постройку «революционной вундервафли». 
   Дальнейшее предугадать нетрудно: фактически, повторилась лондонская история. Студенческий «революционный» гидронасос с поставленной ему задачей не справился, и почти сразу сломался. После чего незадачливый «изобретатель» был вытолкан взашей, и оказался на улице Каира без каких-либо средств к существованию…
   Однако, видимо, у авантюристов есть свой ангел-хранитель. По крайней мене, у Бельцони он точно был. Не успел наш «экс-изобретатель» достаточно наголодаться в трущобах иноязычного города, как на него совершенно случайно налетел… почитатель силовых талантов итальянского «экс-циркача»!  На улице Каира с бесцельно бродившим Джованни нос к носу столкнулся Иоганн Людвиг Буркхардт - знаменитый швейцарский путешественник, несколько лет назад присутствовавший на представлении цирка, в котором работал Бельцони, и впечатлившийся его силовыми трюками настолько, что сразу же признал бывшего атлета в оборванном бродяге.
   На традиционный для любой встречи вопрос Буркхарда «Как делишки?» вознамерившийся получить бесплатную кормежку Бельцони не ответил традиционным американским нейтральным «Окей», а излил швейцарцу всю свою исстрадавшуюся душу. И путешественник возгорелся желанием помочь голодному неудачнику; накормив и приодев оборванца, он свел его с послом Англии в Каире, сэром Солтом. Сэр Солт был еще тот пройдоха; по принципу «рыбак рыбака видит издалека» он сразу определил, что представленный ему итальянец из-за большого куша в лепешку расшибется, и ради больших денег не побрезгует воспользоваться самыми грязными методами… Вызвав Джованни на откровенный разговор, Солт очень быстро выяснил, каким делом собирался заниматься в Египте бывший циркач, и что стало ему в этом помехой. Оценив возможную прибыль при «удачном раскладе», посол решил «войти в долю». Он ввел авантюриста в высшие сферы египетского общества, представив Бельцони как представителя английской королевы в деле поставки в Великобританию древнеегипетских ценностей. Большие связи Солта в правительстве и дача взятки «нужным людям» сделали свое дело: Джованни наконец-то получил доступ к тому, о чем давно мечтал. Указом правительства ему был открыт доступ к раритетам древней страны и разрешено вести раскопки. И Солт тут же поручил экс-циркачу присмотреть для лондонского музея археологии что-нибудь значительное, пообещав щедро расплатиться с итальянцем за каждый привезенный и переправленный в Лондон экспонат.
   В поисках добычи Бельцони выяснил, что в Хивах найдена гранитная статуя Рамсеса II. Джованни решил, что с перевозки этой статуи в Лондон он и начнет свою карьеру «археолога»; он рассчитывал на этом очень хорошо заработать. Бельцони бросился в Хиву; но увиденное там итальянца сильно огорошило: статуя оказалась неожиданно огромной. Она была просто неподъемной -  технические средства начала 19-го века просто делали невозможной ее перевозку.
   Однако авантюрист пребывал в расстройстве недолго: если нельзя перевезти всю статую, то можно доставить в Лондон хотя бы ее часть. И алчный варвар не нашел ничего лучшего, как отбить у статуи голову, которая весила примерно столько же, сколько 12 человек, которых в свое время поднимал Джованни. Погрузив голову в лодку, он отправил ее в Каир на имя Солта; а тот переправил добычу в Лондон, в Британский музей (где эта голова статуи хранится и сейчас). Бельцони же, чуя запах новой добычи, несся уже в Нубию, где начались раскопки древнего храма, и где авантюрист рассчитывал на еще большую поживу. В Нубии Бельцони быстро договорился с вождем местного племени, банально обманув невежду: Джованни пообещал, в случае обнаружения золота, поделиться с вождем «50 на 50». А если вместо сокровищ будут найдены только камни, то археолог их увезет сам, так как африканцам эти «булыжники» просто не нужны… В результате в Великобританию отправились еще с полдюжины обелисков, а так же несколько сотен скарабеев из полудрагоценных камней с вырезанными на них иероглифами.
   И тут, когда подошло время расчета, оказалось, что кормивший итальянца обещаниями большого куша сэр Солт щедр только на словах. Бельцони никак не ожидал, что получит за уже отосланные им в Англию несметные богатства всего-то 75 фунтов! Фактически все вырученные за проданные музею раритеты огромные деньги посол присвоил себе! Оскорбленный в своих лучших чувствах Джованни  «назначил кидале стрелку», но ничего не добился. Посол не заплатил ему больше ни пенни. «Бандитская стрелка подельников» завершилась скандалом: «братаны» рассорились навеки!
   Джованни вновь остался без средств к существованию. Однако он не унывал: разрешение, данное ему египетским правительством участвовать в раскопках, оставалось в силе, и Бельцони не терял надежды на то, что ему все-таки удастся разбогатеть.
   Для получения «первоначального капитала», необходимого для покупки инструментов и найма землекопов, Джованни некоторое время нанимался гидом к богатым европейским туристам, помогая им осматривать пирамиды в Гизе. За время этой работы он убедился, что еще далеко не все пирамиды разграблены предыдущими поколениями искателей сокровищ, а значит, в них есть чем поживиться. И в следующие несколько лет Бельцони буквально «прочесал» весь Египет. Результативность его поисков превзошла деятельность всей наполеоновской Египетской комиссии. А так как в основе раскопок авантюриста лежала рыночная ценность предметов, а не их научная значимость, «археология» Бельцони приводила не столько к открытиям, сколько к разрушениям; она наносила непоправимый вред. Джованни не смущали никакие препятствия в охоте за древностями; он не гнушался ничем. Если в гробницу не получалось проникнуть через замурованный вход, то он огромным тараном пробивал бреши в стенах, разрушая при этом кладку и уничтожая настенные росписи. Но пробирался во внутрь!
   В те времена вокруг пирамид кроме Бельцони вилось еще много подозрительных личностей, в том числе и заклятые враги англичан – французы. Извечный соперник Бельцони – французский консул Бернардино Дроветти даже нанял убийц, чтобы физически уничтожить удачливого итальянца. Однако покушение не удалось – Джованни буквально чудом избежал смерти…
   В октябре 1817 в долине Бибан-аль-Мулик (близ Фив) Бельцони проник в огромную, с длиной стороны основания 100 м, гробницу фараона Сети I. Там он нашел великолепный алебастровый саркофаг, который хранится теперь в музее Джона Соуна в Лондоне. А в марте 1818 Бельцони удалось через пробитый ход в стене пирамиды Хефрена проникнуть в ее погребальную камеру, где нашел еще один пустой саркофаг из гранита.
   В результате своей «собирательской» деятельности и, в первую очередь, последних находок, Бельцони, наконец, получил официальное признание и стал штатным сотрудником и представителем Британского музея. В 1820 он отправился в Англию, и в Лондоне на Пикадилли в недавно построенном Египетском зале музея устроил выставку своих трофеев. Самыми значительными экспонатами этой выставки были алебастровый саркофаг и модель гробницы Сети I. Выставка имела большой успех и принесла Джованни значительные средства…
   Трудно сказать, чем бы еще порадовал англичан предприимчивый авантюрист Бельцони, но в 1823 году он пропал в очередной своей экспедиции в Бенин. Обстоятельства его смерти до сих пор туманны и противоречивы. Одни источники говорят о том, что он заболел редкой тропической болезнью, от которой и скончался. Другие – что Бельцони был убит африканцами. По этой версии, спустя сорок лет после исчезновения Джованни одному из исследователей удалось обнаружить его могилу. Местные старожилы рассказали исследователю, что «огромный белый человек» чем-то смертельно обидел местного вождя племени и был безжалостно убит. Но доказано ли точно, что была найдена могила именно Бельцони, или это было захоронение какого-нибудь другого европейского путешественника, точно не известно.
   Как бы то ни было, в 1823 году жизнь алчного авантюриста, варварски обращавшегося с артефактами прошлых цивилизаций, закончилась. Правда, впоследствии шедшие следом за Бельцони профессиональные археологи, находившие вместо древних произведений искусства только обломки и руины, оставленные Джованни, прозвали итальянца «Одиноким шакалом египетских пустынь» и «Гиеной в гробницах фараонов». Мне кажется, это очень точная эпитафия археологу-варвару…