Роман О женщине в море замолвите слово

О женщине в море замолвите слово
            
                / роман/ 
            
                Глава 1
                ___________________________
               

     Автобус, следовавший по маршруту Владивосток-Находка, прибыл в посёлок Тихоокеанский без опоздания. Желающих выйти из него было гораздо больше, чем тех, кто стоял покорно  у двери в ожидании, когда водитель отметит путёвку в диспетчерской, но Тамара нервничала, мысленно подгоняя время посадки, и успокоилась только, почувствовав движение колёс по асфальту дороги.
       Она старалась не думать о том, что её ждёт в этом пути, главное быстрее убежать от всего того, что свалилось на неё в последнее время, смыть, как казалось всю грязь, облепившую тело и душу, и  в которой она не могла и не хотела больше находиться. Чем дальше увозил её автобус, тем яснее работала голова. Мысли одна за другой всё настойчивее требовали ответа – а  что дальше?   Ну, приедет она по случайному адресу женщины, давшей его ей в минуты, трудные для них обеих, соперниц, так сказать. Может быть, и нет такого дома вовсе в Находке,  а если и есть, то захочет ли Людмила помочь ей, и что будет делать она в незнакомом городе.
      Но странное дело, мысли мыслями, а вдруг захотелось поесть. Она вспомнила, что в последний раз пыталась поужинать, но не смогла, а пакет с  куском  варёной курицы на всякий случай прихватила. Отыскав его на дне дорожной сумки, куда наспех она совала без всякого порядка свои вещи, Тамара с аппетитом расправилась с отложенным ужином, благо она сидела вольготно на двух сидениях, стесняться было некого. После еды думать совсем расхотелось, а глаза сами собой стали развлекаться мелькающими за окном картинками.
       Для Тамары, родившейся и прожившей все свои пока практически годы в степях Казахстана, где жаркое солнце выжигает траву до корня, и только зелень там, где вода, кудрявые в зелени сопки Приморья  явились каким-то чудом. Вот и сейчас она залюбовалась сменяющимися за окном видами покрытых зеленью сопок. Прочла название очередной деревеньки  - Душкино. Раскидистые ели почти у каждого домика впечатляли, но сами покосившиеся убогие строения, да ещё и болото, почти доходящее до порогов, показались ей мало уютными для жилья. Почему бы это обилие воды здесь не объединить со степями её родины? - подумалось ей.
      Отец её  казах, по специальности мелиоратор, постоянно придумывал всяческие способы, чтобы напоить новые районы в степи. Когда-то он окончил Тимирязевскую академию в Москве, и вместе со всей страной, именуемой  Советским Союзом, занимался освоением целинных земель, был одним из организаторов посева пшеницы в стерню. При этом способе не велась вспашка всей почвы, что предотвращало эрозию почвы и песчаные бури. Будучи студентом, он встретил свою любовь на всю жизнь – выпускницу института иностранных языков, грузинку Нину. Она поехала с ним, родила четверых детей. Тамара  их единственная дочь. Братья все старше её разбрелись по разным городам, обзавелись уже семьями. Летом всегда в их доме они собирались  почти ежегодно. В их большой семье всегда царили любовь и дружба.
       Несмотря на то, что её  все баловали, Тамара рано приучилась к труду, вместе с матерью исполняла всю домашнюю работу. Нина никогда не считалась домашней хозяйкой, работая в школе и выполняя кучу всяческих общественных дел, она успевала ещё заниматься спортом,  втянув в это дело всех своих детей. Тамара увлекалась многими видами, но предпочтение отдала волейболу, была неизменным капитаном и школьной и юношеской сборной городской команды. Училась она легко и успешно, школу закончила  почти с отличными оценками, только две четвёрки в аттестате. Особенно ей легко давались иностранные языки, и у родителей не было сомнения в выборе будущей специальности. Решили на семейном совете, что Тамара поедет в Москву поступать в институт, который в своё время закончила её мать.
       Время обучения на первом курсе пролетело, как во сне. Всё свободное время она со своей подругой по общежитию, такой же спортивной девчонкой, как и она, не пропускала никаких значительных соревнований по многочисленным стадионам столицы и принимала самое активное участие в спортивной жизни своего института. Не остались без внимания и музеи, театры и просто интересные места в виде парков, скверов, улиц. Домой на каникулы она вернулась полная впечатлений, ещё не подозревая какой сюрприз готовит ей судьба.
      А он предстал перед ней в образе брата одной из одноклассниц на вечере, который решили провести бывшие выпускники по поводу юбилея их школы. Высокий стройный офицер с Дальнего Востока, с прекрасной выправкой, светловолосый, голубоглазый блондин в один момент очаровал всю слабую половину присутствующих. Тамара была в школе признанной красавицей. Ей при смешении кровей досталось всё, наверное, ценное, присущее предкам. Чуть выше среднего роста, с тёмными, густыми, вьющимися волосами, соболиными бровями, карими глазами, она не нуждалась ни в каких косметических средствах, чтобы доказать своё преимущество перед  другими. Безусловно, Славик, так звали гостя, сразу же определился с партнёршей в танцах на весь вечер, и вызвался проводить домой.
       Завязался бурный роман, ни о какой поездке в Москву уже речь не шла, а когда парень предложил ей замужество, она решила ехать с ним на место его службы. Славик торопил, так как  у него отпуск был коротким. Родители растерялись, не зная, что предпринять, как удержать дочь от столь поспешного решения, но Тамара проявила такой характер, что стало понятно -  надо уступить.
      Сборы были поспешными, Тамара вся светилась от счастья.  Под настроением неведомого ей до этой поры состояния принадлежности к женскому роду прошла и дорога, которую она собственно и не заметила. Ей всё казалось милым и значительным в этом мире, где рядом с ней этот теперь такой любимый человек, с которым так хорошо и интересно. Милой показалась и его квартирка, и небольшой военный посёлок, больше смахивающий на городок.
       Славик сразу же по приезду окунулся в свою обычную для него атмосферу, где была и служба, и попойки шумные с друзьями, и недельные отсутствия, связанные с работой. Тамаре такой  его образ жизни не  нравился, её семья всегда жила интересно, а уж пьяные баталии для неё явились полным  неприятнейшим открытием. Первый раз  она оказалась перед фактом ничегонеделанья, не зная, что предпринять и куда себя деть. Все жёны друзей Славика не работали, пили вместе с  мужьями, и для Тамары интереса совсем не представляли. Она им видно тоже не нравилась, и компании предпочитали собираться не у неё. Постепенно таял ореол, которым она наградила своего избранника, особенно когда он за полночь  являлся изрядно «подпитым».
       По мере того, как она разочаровывалась в Славике, ей всё ближе и приятнее душе становилась природа Приморья. Эти округлые, покрытые лесом сопки, обилие трав и разнообразных цветов. В его отсутствие она совершала пешие прогулки по окрестностям посёлка. Появились уже и свои заветные места, такие как одна интересная полянка с оставленным кем-то бревном, а рядом погасшим кострищем, видимо используемым неоднократно. Она, присев на нагретое солнцем бревно, начинала пристально всматриваться в окружающую зелень. Поляна жила своей интересной жизнью. Вот муравьи деловито перетаскивают к своей норе мёртвую гусеницу.  Как они согласовано это делают, словно по чьей-то команде. А ведь командира не видно, все трудятся одинаково. Кокетливо раскрашенные бабочки неутомимо порхают с цветка на цветок, собирая пыльцу. В воздухе то и дело пролетают птицы, перекликаясь забавными трелями. Так бы и сидела ни о чём не думая, а просто наблюдая эту прелесть. Возвращаться в квартиру не хотелось.
      Отношения с Вячеславом становились всё запутаннее и туманнее. Он не предлагал Тамаре узаконить, как обещал, супружеские отношения, а она уже и не хотела этого, постепенно разочаровываясь в нём, проклиная себя за свою опрометчивость. Домой писала, что всё нормально, хоть и понимала, что родителей беспокоит тот факт, что она не у дел, не учится и не работает.
       Разнообразие и некоторое улучшение  в их отношениях внесла поездка к морю. Ехали шумной компанией на воинской машине. Поездка заняла немного времени, и Тамара удивилась, увидев пляж, почему он не привозил её раньше, ведь это по маршруту в город Находку, как она поняла, с остановкой на пляже. Как только высадились с машины, разгружая её корзинами, сумками, пакетами, женщины тут же стали раскладывать на разостланное покрывало еду, бутылки спиртного. Мужчины озаботились по поводу охлаждения бутылок с пивом и остальным алкоголем, размещая их у морского берега. Дети сразу устремились к воде. Тамара, сбросив халатик, под ним уже был одет купальник, поспешила за ними.
       Море. Как много она слышала о нём, читала, мечтала. И вот оно! Перед ней внушительная чаша с водой, набегающей на берег. Она, эта вода, катила одну порцию за другой, чистейшая, как слеза ребёнка, ласкала берег, что-то шепча ему, и глубоко вздыхая, составляла одно целое с тем, что было дальше чаши, уходило куда-то за тёмную линию горизонта. Тамара задохнулась от переполняющего её чувства встречи с мечтой. В этот момент она поняла, что  ей готовилась эта встреча, а Славик просто выполнил  то, что обязан был сделать. Лёгок на помине, он оказался рядом, и, подхватив её на руки, увлёк в воду. В первое мгновение её «обожгло» холодом, но вынырнув, и сделав несколько  хороших бросков стилем «баттерфляй», которому обучил её старший брат Стасик, она привыкла к воде. Вячеслав, не сразу её догнавший, восхитился:
       - Ты где это так плавать научилась?
       - У нас за городом в искусственном водоёме. Его кто как называет, кто прудом, кто болотом, кто озером. Но, а мы, детвора, его любили.
       - А я люблю тебя, очень люблю, знай это, - прошептал он ей, прижимая её тело к своему.
       - На берег они вышли, обнявшись, и такая красивая пара не могла не привлечь внимания отдыхающих на пляже.  Славик не скрывал своей гордости за свою красавицу. Веселье за импровизированным столом было в разгаре, в ходу уже были непристойные анекдоты, детей отсылали подальше от стола, сунув им еду. Когда же они успели напиться, - недоумевала Тамара, - скорее всего, эта « компашка» уже где-то посидела, и купание их не интересует. Отважились они спуститься к воде, когда солнце стало припекать. Много было в их общении с водой шума. Женщины кокетливо отказывались войти в воду, их мужчины туда забрасывали, топили друг друга, плескались, визжали, короче бултыхались, плавать некоторые пытались, но это было всё не то, что думала увидеть она от людей, живущих у моря.
        А вот что случилось неделю спустя после этого, иначе как дурным сном и назвать  нельзя. Славик отсутствовал, предупредив, что у них учения на пару суток. Тамара, поскучав у телевизора, уже дремала, когда, открыв дверь своим ключом, в комнату вошла молодая женщина.  В глазах у вошедшей застыл немой вопрос. Тамара тоже растерялась:
      - Вы кто?
      - Это я у тебя хотела спросить, - опомнилась женщина.
      - Я жена Вячеслава, хозяина этой квартиры, - промямлила Тамара.
      - И давно? - полюбопытствовала гостья.
      - Скоро два месяца.
      - Расписались уже? - продолжала та.
      - Нет ещё, - призналась Тамара.
      - И не распишитесь, ему не даёт развод его законная жена, она  где-то живёт в Сибири с его  ребёнком.  Я тоже  числилась тут его женой. Он весь в долгах «как в шелках», жить хочет красиво, а алименты платить надо. Ну, думаю, схожу  в рейс. Я ведь до встречи с ним работала на судах в Находке.  Кавалеров, предлагающих руку и сердце, было хоть отбавляй, внешностью бог не обидел, так надо же было выбрать  это « чмо». Встретились случайно здесь на одной вечеринке. Кто он, я, кажется, спустя время разобралась, но надеялась на чудо, которого я, вижу, не случилось, да  и к лучшему это.
      До самого рассвета проговорили они с Людмилой, так звали одну ещё не узаконенную жену Славика. Тамара ей рассказала всё про себя, всё, что накопилось в душе за последнее время, расплакалась, когда Людмила уходила, чтобы отправиться на первом автобусе в свой родной город:
      - Ну что мне делать? Домой я не могу вернуться, стыдно, здесь я тоже не останусь. Хоть в петлю!
      - Ты про петлю - то не выдумывай, не стоит этот кобель такой высокой цены. Если надумаешь, приезжай. Давай дам адрес, - предложила Людмила на прощание.
      На третьи сутки появился Славик. Состоялся нешуточный разговор. Он ничего не отрицал,  в оправдание уверял, что не мог ничего ей сказать, боясь её потерять, уж больно он влюбился, что жизнь готов отдать за неё, сделает всё возможное и невозможное для её счастья, а к вечеру исчез на очередную попойку. Тамаре он был уже противен. Как, только, пробудившись в состоянии похмелья, он ушёл на службу, она тут же стала поспешно собирать свои вещи. Побег она спланировала накануне днём, продав соседке золотое колечко.

               
                Глава 2
                ___________________________

   

        Людмила родилась и выросла в четырёхкомнатной квартире  пятиэтажки на Ленинградской улице в городе Находке. Родители трудились на Приморском судоремонтном заводе, мать конструктором, а  отец возглавлял рабочую бригаду.  По инициативе тогдашнего директора завода Степана Николаевича Гейца были использованы пустующие земли в распадке южного района города, где и возник район из «хрущёвок» - малогабаритных квартир, коими застраивалась в то время вся страна. Жилой массив получил название – Южный микрорайон.
       Училась она в двадцать второй школе, не блистая ни упорством  в стремлении к знаниям, ни дисциплиной. Так уж случилось, что мать её отдала в первый класс в руки не молодой учительницы, а уже достаточно охладевшей к детям и жизни. Ей думалось, что опытная учительница большего стоит, а вышло иначе. Отдавая предпочтение почему-то мальчикам, как будущим «строителям коммунизма», та  всячески принижала девочек. Людмила, белокурая, голубоглазая пользовалась повышенным вниманием со стороны одноклассников. А те, как известно, в детстве проявляют его дёрганьем за косички, шлепками, записочками. А замечания от учительницы доставались ей. Она всегда была виновата, а самое главное и оценки по предметам ей учительница явно занижала, что не могло не наложить отпечаток на желание учиться не только в начальных классах, но и в последующих. При этом ещё и сложился характер у девчонки не из лёгких – дерзкий, скрытный. Друзей она выбирала подобных себе.
       К пятнадцати годам Людмила уже почти сформировалась в хорошо сложенную  красивую девушку, и, имея большой успех у парней, много времени проводила в посещении дискотек, путешествуя по танцплощадкам города. Второго ребёнка, Шурика, мать родила, когда Людмиле  стукнуло двенадцать лет. Рёв его по ночам только раздражал её, никаких других чувств она к брату не испытывала.
       Весной, когда до окончания школы оставалось чуть меньше трёх месяцев, Людмилу угораздило влюбиться. Случилось это на танцплощадке в клубе строителей.  Избранник  был года на три  её постарше, выделялся среди парней каким-то особым шиком в поведении. Он не танцевал долго ни с кем, намеренно разжигая любопытство у женской половины присутствующих. Она тоже отказывала всем кавалерам подряд, ожидая его реакции. И была вознаграждена. Познакомились. А вскоре этот опытный обольститель сумел довести её до «греха».
      Случилось это на квартире у Людмилы днём, когда родители были на работе, а Шурик в детском саду. Повторилось это несколько раз, и уже в канун экзаменов  она ощутила себя беременной. Тщательно скрывая своё состояние, кое-как справляясь с подготовкой, она нашла в себе сил признаться Олегу, надеясь на его помощь. Тот явно растерялся. С одной стороны о женитьбе он как-то не помышлял, а с другой он был озабочен её судьбой,  нравилась она ему не на шутку.
       Семья Олега не считалась благополучной в их районе. Занимая довольно просторный дом в районе Пади ободной, доставшийся от родителей, мать его ухитрилась произвести на свет пятеро ребятишек от разных мужчин, далёких от желания поселиться в её семье. Несмотря на то, что эту ораву нужно было кормить и одевать, женщина, работая маляром на стройках и занимаясь негласно производством самогона, умудрялась безбедно растить своё потомство. Олег был её любимчиком, для него она ничего не жалела, всячески балуя в меру своих возможностей. Ей-то Олег и выложил это ошарашившее его известие.
      - Ты, вот что, познакомь меня с нею, а там и решим, что делать дальше, - успокоила она сына.
      Людмилу испугало предложение Олега, но она другого выхода для себя не видела. Знакомство прошло безболезненно,  Людмила сразу прониклась симпатией к этой женщине, так много от неё исходило тепла и участия.
       - Сдавай экзамены, ни о чём не тревожься, мой дом к твоим услугам, сын любит тебя, а это самое главное, - успокоила её та на прощание.
       Почувствовав поддержку матери, Олег тоже успокоился, и уже принял решение жениться. У Людмилы предстоял тяжёлый разговор с родителями, которые, она понимала, не обрадуются. Так оно и вышло. А после знакомства с будущим зятем и его матерью, благо оно состоялось уже после выпускного вечера, разразился такой скандал, что на следующий день Людмила, собрав свою одежду, переселилась в дом к Олегу. Для официального оформления свидетельства о браке у Людмилы не хватало возраста, но мать Олега пробежалась по всем инстанциям, доказывая правомерность такого брака исходя из беременности будущей снохи. И их расписали.
       Новая семья оказалась шумной и скандальной. У Лидии Гавриловны, так звали мать Олега, кроме него было ещё три дочери – двенадцати, десяти,  семи лет и пятилетний сын. Девочки, при постоянном отсутствии матери дома, бесконечно выясняли отношения, не стесняясь в выражениях. Малыш большую часть времени находился в детском саду, а дома, как это бывает при « семи няньках», постоянно куда-нибудь влезал, набивая себе шишки, и орал так, что у Людмилы начинала болеть голова.
       Всё свободное время свекровь проводила в сарае, где у неё шёл процесс производства самогона. По ночам не было покоя от клиентов за этим товаром. Пёс Шарик, выспавшийся днём, хриплым лаем оповещал хозяйку об их приходе.
       Олег своих сестёр и брата сторонился, норовил исчезать из дому, иногда  на довольно продолжительное время, ничем не объясняя эти отлучки. А ей уже было всё равно. Чувства куда-то испарились, осталось полное равнодушие к своей жизни, тем более, что работы по дому хватало в избытке, и она не замечала особенно течение времени. Единственное, что её беспокоило, так это мысль, что её будущий ребёнок  будет  расти в этой среде. Как она поняла, у Олега нет никакой специальности, и он не имеет желания её приобрести. Попытки её выяснить, чем он занимается, успеха не имели, пока он не попался вместе с дружком на сбыте наркотиков. На суд она не пошла, сославшись на нездоровье. Свекровь, наплакавшись после суда, успокоила её:
      - Не волнуйся, три года пролетят быстро, а может  быть, и раньше освободят,  о малыше будем заботиться вместе.
      Но, как говорят, пришла беда – открывай ворота, Людмила  оступилась на скользкой тропинке по дороге к «уборной», так они именовали отхожее место, в конце огорода. Потеряв сознание от боли, она провалялась на  огороде довольно много времени, пока её не увидала соседка, и не вызвала скорую помощь. Потеря крови была большой, и врачи опасались за её жизнь, о ребёнке уже речи не было, он родился  мёртвым.
      С больницы её забрали родители домой. Осложнений этот несчастный случай, как сказали матери врачи, не оставил, но несмотря на это Людмила проболела долго. Совсем другими глазами смотрела она   теперь на такие родные ей стены их квартиры, на постаревших, как ей показалось, родителей, и на братишку, которого никогда особенно не замечала. До боли в сердце она в нём открывала черты сходства с собой, любовалась тайком его светлыми кудряшками, умилялась тому, какой он добрый и умный малыш. Себе она уже казалась совсем иной, какой-то слишком взрослой.
      Оправившись после болезни, Людмила задумалась о выборе профессии. С таким аттестатом она естественно не собиралась поступать в институт, и даже в техникум. Её школьная подружка после учёбы  в школе эту зиму проболталась без занятий, и теперь намеревалась пойти в училище, уговаривая это сделать и Людмилу.  Сдавая документы в приёмную, и ознакомившись со специальностями, которые они смогут получить, подруги остановили выбор на приобретение поварского искусства.
       - А что? Уметь готовить пищу всегда пригодится, и в семье мужу угодить, и в столовую, да и в ресторан с корочками попасть можно, всегда сыт при продуктах-то, - заявила практичная Лера.
       Людмиле было как-то всё равно, и она приняла решение подруги. Домашним её решение даже понравилось, но их больше всего радовало то, что дочь будет занята делом, и скорее оправится от пережитого. Людмила училась с удовольствием, ей нравилось заниматься химией даже, которую в школе она не терпела. Но здесь это было другое дело, она открывала для себя возможность познать процесс питания человека в связи с его внутренними потребностями. Увлеклась она и чтением специальной литературы.   
       Вот только возвращаться к прежней беззаботной жизни желания не было.  Все предложения  пойти на танцульки или на свидание с очередным воздыхателем она отвергала категорически.
        Как-то придя  после занятий  в училище   домой, она увидала поджидающую её свекровь. На той, как говорят, не было лица. Расплакавшись, она сообщила Людмиле, что Олег в тюрьме повесился, и подала ей свидетельство о его смерти. Людмила удивилась тому, что после ухода свекрови испытала чувство полного освобождения, и никаких сожалений.
       После завершения учёбы в ГПТУ они с подружкой, имея на руках направления для работы в БАМР, предстали перед инспектором отдела кадров. Та заметно была рада заполучить их, так как время летних отпусков было в разгаре. Она в темпе заставила их пройти все процедуры, такие как медкомиссия, инструктажи по безопасности нахождения на судне, и дала направления в район лова заменить идущих в отпуск женщин. Родители полагали, что после окончания училища их дочь продолжит учёбу дальше, и никак не ожидали такого её решения. Мать расплакалась:
       - Дочь, ты себе совершенно не представляешь в какую обстановку ты решила окунуться. Это не только страшно с точки зрения  опасности для жизни, слава богу, большие траулеры  на моей памяти не гибли, но сама атмосфера  грубого мужицкого коллектива разве для молоденькой женщины.
Умоляю, откажись от направления. Возьмём справку о состоянии здоровья, у меня есть знакомые врачи.
       Отец молчал, но он полностью разделял опасения жены, таким хмурым и сердитым она его давно не видела. Самой Людмиле страшно почему-то не было. Она много слышала уже от морячек мнений о нахождении на судне, которое сводилось к одному – всё зависит от неё самой, как себя поведёт, так и сложится вся её репутация.
        - Милые мои, я вам обещаю, что ничего плохого со мной не случится, всё уже позади. Я стала взрослая и достаточно умная. Дайте мне шанс построить свою судьбу, а меня она манит в море, - успокоила она, как могла своих родных.
       Когда закончилась вся суета с отходом судна от пирса, и берег, отодвинувшись на приличное расстояние, вытянулся в одну полоску, Людмиле вдруг стало страшно – кругом вода, а если придётся тонуть,  до дна,  ой, как далеко, это при тихой воде, а если разыграется шторм?
       Он разыгрался через трое суток, когда прошли Сангарский пролив. Проснулись будущие работницы камбуза  от звука, свалившейся на пол посуды, которую они  оставили после ужина на столе с тем, чтобы утром отнести на камбуз, куда они ходили помогать, в основном чистить картофель. Людмила соскочила с верхней полки четырёхместной каюты, и не удержавшись на ногах при очередной раскачке палубы с носа на корму, завалилась на женщину, спящую на нижней койке,  тоже пассажирку. Та, смачно выругавшись, пообещала ей, что это только цветики, а ягодки будут впереди,  отвернулась к переборке с тем, чтобы продолжать спать.
       Как ни странно, но спокойствие, исходящее от бывалой видимо морячки, положительно  подействовали  на Людмилу, и через некоторое время она  заснула. Проснулись они с подружкой  уже к обеду. Официантка  посоветовала  не увлекаться жидкой пищей, особенно компотом. Людмила проглотила с трудом котлету с гречкой, взяв с собой в каюту сухарей.
      - Жуйте всё время помаленьку их, очень даже помогает при качке, - посоветовал пекарь, выставивший по этому случаю  противень с поджаренными сухариками в столовую. От работы на камбузе их освободили, тому способствовал их нездоровый вид. Так, перебиваясь засушенными кусочками хлеба, привыкали они перебороть эту морскую болезнь.
      - Ничего, пообвыкните, и не такую качку перестанете замечать, - успокаивала их  шеф-повар на камбузе, - все с этого начинают, но, правда, есть такие люди, которым море заказано, это с первого раза видать, к вам это не относится. Правильно заметила эта опытная морячка,  море приняло Людмилу.
   
                Глава 3
                _____________________________________               

      
       Подходили к району лова. Тётя Нюра, так представилась им соседка по каюте, сообщала все последние новости.
        - Тебя первой заберут, часа через  два подойдём к подветренной стороне острова для швартовки с твоим «Баритом», -  предупредила она Леру, - готовься.
       Девушки разволновались, только сейчас при расставании они вдруг осознали, как связала их судьба за время совместной учёбы и поиска места в жизни, и как теперь надо каждой из них действовать в одиночку. Наплакавшись, они вышли к борту судна посмотреть на швартовку.  РТМ «Барит» шёл своим ходом, но было заметно, что суда как бы сходятся, и когда расстояние между ними стало небольшим, с борта того судна на носовую часть палубы полетел какой-то комок, и за ним потянулась верёвка.
      - Это выброска, ею будут вытаскивать и крепить швартовый трос, чтобы соединить суда, такую же выброску сейчас получат матросы и на корме, а чтобы суда не ударились бортами, там висят кранцы. Тросы натянут, закрепят, соединят грузовые стрелы, между бортами натянут страховочную сетку, вот тогда и подадут вам, сударыни, карету, - объяснила им женщина.
       Каретой оказалась металлическая корзина, закреплённая за шкентеля грузовых стрел обеих судов. У Людмилы сердце сжалось от страха за подругу, когда эта корзина, поднявшись высоко над палубой и раскачиваясь, поползла на соседнее судно. Успокоилась она только тогда, когда увидела, как Лера выпрыгнула с неё на палубу.
       «Барит» ещё какое-то время стоял у борта, принимая снабжение. За это время подружка дважды вызывала Людмилу к борту, сообщая ей о том, как устроилась. Выглядела она уже успокоенной, но не всплакнуть всё же, когда суда расходились, не смогла. Плакала и Людмила, махая рукой на прощание.
        РТМ «Мраморный», куда имела Людмила  направление, пришвартовался последним. Ей уже надоело ожидать, так что процедуру транспортировки на своё будущее судно почти не заметила. Её больше волновало, как там встретят, что за коллектив, где предстоит работать и жить.
       Встретил её на палубе при выходе из корзины сам старпом. Он проводил её до дверей каюты, в которой девушке предстояло жить:
        - Как только устроитесь, жду Вас с документами и направлением у себя в каюте.
       Людмила вошла в обитель, место, так сказать, своего проживания на оставшиеся три месяца, когда планировалось окончание рейса. Это была двухместная каюта, очень опрятная, даже слишком по-домашнему оформленная: настоящий коврик на полу, вышитые безделушки, шторки на иллюминаторе из красивой шёлковой ткани, покрывало на нижней кровати. Всё говорило о чистоплотности и домовитости шеф-повара. Именно к ней поселили Людмилу. Той должна принадлежать нижняя полка, верхняя естественно, отведена для приезжей, и она заправлена без всяких излишеств, но довольно приличным шерстяным одеялом.
      Открылась дверь каюты, и на пороге предстала, как поняла Людмила, сама хозяйка. Это была крупная, широкотелая женщина, с круглым некрасивым лицом, мощным торсом и руками, сразу заполнившая всё свободное пространство.
      - Ну что? Давай знакомиться, звать меня Мария Яковлевна, но для тебя просто тётя Маша, низким голосом, почти басом, представилась она, ловко устроив своё массивное тело на кровати.   Разговор был недолгим. Тётя Маша заторопилась на камбуз, а Людмиле предложила с дороги слегка отойти и тоже прибыть туда же, так как без помощницы она уже неделю, и довольно вымоталась.
      Людмиле, как второму повару, в основном входило в обязанность подготовка всех овощей, раздача готовой пищи команде, уборка помещения. Особое место в этом процессе занимала чистка картофеля. То, как с этим справилась девушка, осталось не без поощрения со стороны шефа:
       - Хорошо, экономно срезаешь очистки, не так как твоя предшественница Дуська. У той выход был меньше, чем  то, что безжалостно летело за борт, совести ни на грош, намучилась я с нею.
       Ещё одним человеком, с кем предстояло находиться на камбузе, была пекарь Нина Ивановна, просто Нинка, как она представилась. Её любезничание быстро осадила тётя Маша:
        - Ты, Нинка зря не вейся возле девки, спиртного у неё нет, проставляться она не будет.
        И, правда, та быстро поутихла, и как-то смолкнув, занялась тестом. Когда она вышла на очередной перекур, Мария Яковлевна пояснила:
        - Нинка – баба пьющая, держим её за руки золотые, хлеб печёт на диво, из любой муки выход найдёт. Но досмотр за ней -  ой, как нужен, сахарок уведёт из-под носа. А уж дрожжи выдаю на каждый замес и слежу. Какой мужик рюмкой поманит, туда и идёт. В основном брагу пьют, где и у кого ставят дело не моё, пускай старпом ищет, мне главное, чтобы хлеб был.
        Потянулись однообразные дни, в основном с нахождением на камбузе. Первое время её осаждали желающие познакомиться, даже старший помощник зачастил с проверками на камбуз. Но тётя Маша очень даже быстро отвадила соискателей:
       -  Эти кобели, так она одним словом окрестила воздыхателей, как только судно свернёт за Поворотный мыс, сразу все холостяки или вроде того. По приходу домой, такие все верные мужья, пройдёт мимо тебя с супругой, и виду не подаст, что знакомый. Ты себя сразу поставь так, чтобы дурная слава не ходила за тобой по судам, она, как правило, впереди  тебя побежит по флоту. А ты,  девка  красивая, присматривай себе будущего мужа.
       Своего избранника она представила не без гордости. Молодой мужчина,  со спортивной гордой осанкой, красивой внешностью, как-то совершенно не вязался с обликом Марии Яковлевны. Понимая недоумение девушки, она сразу объяснила ситуацию:
        - Конечно же, он мне не муж. У него семья в Хабаровском крае, и после рейса он едет туда к ним, но вот уже третий рейс мы вместе. Я никакой корысти от него не имею, даже не разрешаю тратиться на меня, так небольшие подарочки для внимания, так что супруге его зла держать на меня не за что.
       Гоша, так называла она этого красавца, относился к тёте Маше очень даже внимательно. Как матрос добычи, он всю редкую вкуснятину, что попадала в трал в виде крабов, креветок и других деликатесов, в первую очередь нёс на камбуз. Она в свою очередь баловала ребят его смены остатками от обедов и ужинов, а иногда и вовсе готовила им что-нибудь для перекусов между постановками и подъёмами трала. Вообще-то он был, как потом поняла Людмила, незаменимым помощником на камбузе. Туши мороженого мяса, особенно говядины, нужно не только получить в провизионке, донести до камбуза, но что, самое трудное, порубить. И это было святой обязанностью Гоши.  А самое главное, Людмиле ни разу не пришлось стать свидетелем их близости, за что она очень была им признательна.
      Тётя Маша была не только прекрасным профессионалом в части приготовления еды, но и очень изобретательным человеком. Поражало то разнообразие блюд, которые она приготавливала из самых, кажется, обычных продуктов. Это была отличная школа для начинающего специалиста. Как-то женщина в минуты откровенности поведала Людмиле свою жизнь, назвав себя счастливым человеком:
      - Ты не  представляешь себе, как могла плохо сложиться моя жизнь, останься я в месте моего детства. Родилась я перед войной далеко отсюда. Есть такая станция Луга под Ленинградом. Мать мою убило снарядом при рытье окопов, отца позже на фронте, и меня круглую сироту пригрела подруга матери, у которой мы перебивались в городе во время блокады. Как мы выжили, уж не знаю, да и не помню, мала была.
        Потом после войны разыскала меня мамкина сестра, демобилизованная по инвалидности. У неё не было одной руки и прострелена грудь, кашляла она жутко, а курить не бросала. Помню, как я научилась ловко ей крутить из старых газет и табака козьи ножки, прозванные в народе. Жили мы с нею в домике моих родителей, уцелевшем каким-то чудом при бомбёжках, в Луге. Мужчин в посёлке почти не было, если не считать двух инвалидов, до того избалованных женским вниманием  - кто выставит выпивку и закуску, у тех и обитают.
        Тётка, бывало, сидит на крылечке, дымит табачищем, смотрит на то, как я управляюсь по дому, молчит долго, а потом и проронит:
       - Жалкая ты моя, ну чего же тебя моей сестрице угораздило родить такой некрасивой. Нас с нею война съела, я ведь живу через силу, не будь тебя уже давно бы гнила в земле. Ну, кто на тебя позарится, когда красивых девок да баб пруд пруди.
       Но нашёлся и для меня лучик бабьего счастья. Это уже опосля того, как одна осталась, схоронив тётку. Успела она меня сунуть в военный госпиталь под  Ленинградом, к фронтовой своей подруге, где я постигала медицинскую науку,  и жила там, и питалась, а в основном ухаживала за ранеными. Чего я только не насмотрелась. Были такие человеческие обрубки, без рук, без ног, которые не хотели даже подать весточки родным, чтобы не быть им обузой.
       Вот там и пришла ко мне любовь.  Он был выздоравливающим, при ногах и руках, весёлый добрый парень. Сначала отговаривал меня, когда понял, что сохну по нему, но потом не выдержал. Ох, и рыдала я, когда он уехал. А что забрюхатила, то поняла не сразу, а потом поздно делать медицинский аборт, да и не полагалось его вовсе тогда. Помогла мне избавиться нянечка одна, такая же грамотная в кавычках, как и я. Врачи спасли меня, но наказания я не избежала. Срок отбывала в Сибири на лесозаготовках. К заключению врачей, что детей у меня никогда не будет, отнеслась равнодушно. Вот и хорошо, - подумала я, – незачем уродов плодить.
        Вот там, в Сибири и прослышала я про флот рыбацкий от одного мужика с бригады, где я для них кашеварила. Рассказывал он много и увлекательно, но получалось, что труд на море опасный и тяжёлый, а для женщин вообще не привлекательный. Их на берегу за людей не считают, мол, все поголовно гулящие. Жизнь на лесоповале тоже не мёд, а с женщинами и здесь не церемонятся. Так что терять нечего, и я, освободившись от повинности, рискнула начать новую жизнь на Тихом океане.
       Попала я первый раз на маленькое судёнышко, всего экипажу то десять человек. Ловили сельдь, сдавали на береговые комбинаты для посола. Моя работа была накормить их, убраться по возможности в тесных помещениях этого малыша, как любовно именовали его рыбаки. Страху я натерпелась на первых порах, не высказать, с жизнью прощалась так часто, что перестала что-либо замечать, а потом полюбила даже эту близость к воде. Печка у меня топилась дровами. Это я и с детства освоила. Труда я никогда не сторонилась, управившись со своими делами, я ещё и сети трясти помогала. По любовной части, это на берегу думали, что мужикам больше нечем заняться, окромя как баб тискать. Да они так умаивались с рыбалкой, что ели ноги дотаскивали до постели.
      Со временем менялся и рос флот. После средних рыболовных траулеров наступила очередь и больших, где камбуз оборудован всем необходимым, не работа тебе, а удовольствие. И продукты стали слать качественнее. Раньше слали на флот такую гниль, что и овощами их назвать язык не поворачивался. Хорошо, что море выручало. Какая пища потягается по полезности с только что выловленной рыбкой да всякими морскими деликатесами.  Это сейчас суда с берегом не общаются, а малый флот от берега не отрывался, а там и ягоды, и яйца на птичьих базарах, и водичка свежая, что мне теперь во сне только снится.
        Полюбила я это самое море, не мыслю себе, как я без него жить смогу. Что касается бабьего счастья, то и его мне хватило с лихвой. Было оно разное, и с тяжёлыми расставаниями, и с обманом, но я себя никогда не позволяла унижать, а сходилась только по велению своего сердца, да и избранников я своих за жизнь имела очень даже немного.
        Как не крути, но жизнь свою я уже  почти прожила счастливо. Материально я была обеспечена очень даже хорошо. Так что есть у меня право благодарить бога за  мою рыбацкую судьбу.



                Глава  4
                ___________________________



      После ужина по судовой трансляции разнеслась команда с мостика – всем свободным от вахт и работ собраться в столовой!
       - Что-то случилось? – испугалась Людмила.
       - Да нет, это, наверное, наш Щукарь будет политикой просвещать.
       - Это что фамилия такая?
       - «Поднятую целину» Шолохова читала? Там такой смешной старик был с этой фамилией, а у нас это кличка у помполита. Это за глаза, при нём ни гу-гу, высокая у них больно должность, первый помощник капитана, партком назначает, даже капитаны их побаиваются. В прошлом рейсе  был такой занудный человек с фамилией Самойлов в этой должности.  Говорили, что пришёл с нашего Приморского  судоремонтного завода, вроде слесарем обычным был, но из всех сил старался выбиться «в люди».
       - Фамилия, кажется, знакомая, отец что-то не очень хорошее про него говорил, - вспомнила вдруг Людмила.
       - А в БАМР посчитай сколько нужно этих помполитов, если рабочих судов больше сотни. Их  специально нигде не учат, а производит партком по рекомендации судовых партийных ячеек, с отделов. Так вот, как говорят « из пана пан, а из хама только хам», так и в самом деле выходит. Дорвётся такой выскочка к власти, и мордует людей своей дуростью. Этот и слежки всякие устраивал, подглядывая в замочные скважины, и каждую неделю почитай разборки да судилища. Сам сутулый, в очках, неряшливый. Уж как его не любили. Так про него и осталась память - «четыре глаза, а совести не в одном».
         - Непременно отцу расскажу про это, ему будет интересно.
       - Бывают в этой должности и хорошие люди. Как не помянуть на добром слове, уж не помню его фамилии, Григорьевич отчество запомнилось. Капитан пришёл с другой организации к нам лютый просто, а выпить не дурак. Как напьётся, так и начинает выступать, только Григорьевич и мог его угомонить. Еле-еле доработали до конца рейса. Больше о нём никто ничего не слышал. Уволился капитан,  говорили, думаю, не без помощи нашего Григорьевича,  дай ему бог здоровья.
       Тётя Маша на собрание не пошла, сколько её Людмила не уговаривала. Девушке как-то было страшно одной пойти.  Народу в столовой собралось немного, и Людмила присела на свободный стул. Стульчики были удобными, прокручивались во все стороны, намертво прикреплённые к палубе. При её появлении взгляды многих присутствовавших устремились в её сторону, ей как-то стало не по себе под пристальным вниманием мужчин. Рядом присела официантка Елизавета, с которой девушка была уже знакома, и она успокоилась. Помполит прочёл лекцию о последних событиях, зачитывая газетные статьи, его то и дело просили закруглиться те, кому надо было после кино торопиться на вахту, но он на просьбы не реагировал. В результате помещение столовой пустело на глазах, и кино смотреть  остались немногие.
       На следующий день помполит появился на камбузе. Это был, очевидно, единичный случай, судя по тому, что тётя Маша перестала разделывать мясо, уставившись на гостя. Тот слегка помялся у входа и проронил довольно официально:
       - Ну как вы расцениваете полученные продукты?
       - А что их расценивать, продукты, как продукты, всем на складах выдают одинаково, других нет, закончатся, пришлют ещё, - отреагировала тётя Маша.
       - Народ доволен вашей готовкой? – продолжил он вопрошать.
       - У народа и спрашивайте, не по адресу обратились, нам пока ещё никто ничего не вернул, - резковато завершила разговор шеф-повар, направляясь к печи, и загремела крышками от кастрюль, словно поставив точку в разговоре.
       - А Вас жду к себе на беседу в свободное от вашей занятости время, - обратился он теперь непосредственно к Людмиле, прежде чем покинуть камбуз.
       - Любопытство заставило её в этот же день навестить его каюту.
       - Вас звать Людмила, а меня Пётр Иванович, - познакомился он сразу, как только девушка переступила порог его каюты. Он предложил ей сесть на свободный край дивана, остальное место занимали кипы газет, журналов, каких-то блокнотов и прочей бумажной продукции.
       - Я ознакомился с Вашими документами, и меня удивило, что Вы не комсомолка, это правда? - спросил он довольно строго.
       - Да, - ответила она.
       Далее последовал вопрос о её родителях. То, что они оба были члены КПСС, ответ  его, видимо, удовлетворил:
       - Как же это, у таких хороших родителей, такая несознательная дочь?
       Вспомнив, как отец и мать активно участвовали в выборах, будучи каждый раз агитаторами, задерживались на работе в дни партийных собраний, она нашла, по её мнению, подходящий ответ:
       - Я считала, что ещё не достойна такого высокого звания, что для этого надо что-нибудь совершить героическое, а не обычное бытовое.
       - В этом Вы совершенно правы, но надо к этому стремиться, а не ждать, когда случай свалится на голову или надо иметь мечту, цель. Вот я мечтал  работать на пароходе рулевым матросом, и добился своего.
       -  А почему сейчас изменили своей мечте? –  спросила Людмила.
       - Видишь ли, я член партии с большим стажем. Сейчас, как никогда,   Родине нужны преданные люди. Я предложил Партийному комитету БАМР свою кандидатуру. Моё  предложение поддержали. Может я и не сильно грамотный, но политику партии и государства понимаю правильно. Я горд, что моя должность позволяет заходить в каюту капитана без приглашения. Что касается тебя, то мы загрузим общественной работой, человек должен расти над собой.
       Узнав, о чём с девушкой толковал помполит, Мария Яковлевна взвилась:
        - Он, видишь ли, из-за политики сюда пришёл, да зарплата большая его поманила. А с другой стороны, уже в его возрасте тяжеловато и на руле стоять и ящики на перегрузе таскать. Нагрузить тебя собрался. Я ему нагружу, я ему так нагружу, что мало не покажется. Мы что тут на камбузе в бирюльки играем? А на подвахте в рыбцеху дурака валяем?
       И видимо нагрузила, во всяком случае, беседа  его с Людмилой на этом и закончилась.
       Жизнь на судне и камбузе шла своим чередом. Людмила незаметно втянулась в этот обычный распорядок.
      - Заканчивай уборку скоренько, и айда в душ! – не то предложила, не то приказала Мария Яковлевна.
        - А что так?  Я, наверное, помоюсь позже, - возразила Людмила.
        - Позже не получится, дорогая, я воду заказала сейчас. И всего она будет для нас пятнадцать минут.
        Уже намыливаясь в душе, Людмила получила ещё одно предупреждение, что надо поторапливаться, иначе так в мыле и останешься.
         - А  что случилось? – удивилась Людмила.
         - Видишь ли, на берегу заправляемся водой полностью, а в рейсе водичка с опреснителя. Он у нас с какими-то неполадками, норму свою не тянет, и начинается экономия. Как раз настал такой момент.  Живём от одного банного дня до другого. Через каждые десять дней команда моется, прачка стирает постельное бельё, рабочую одежду. А в остальные дни вода по расписанию – помыться рабочей смене, да вот нам индивидуально. Мы  дело имеем с питанием экипажа, должны быть всегда чистыми.
        - Вот работёнка у прачки, один день в декаду, а остальное время плюй себе в потолок.
        - Что ты ещё себе придумала? Один день она собирает бельё и выдаёт его, а стирает и сушит в машине не один день. А робу у рабочих? Мало что её надо  выстирать, так ещё и просушить на поручнях по коридорам, а наши все фартуки да куртки. Кроме того у неё ещё и объекты для уборки довольно  внушительные и подвахта в рыбцеху по два, а бывает по три часа, и ночные часы по графику поить чаем рабочие бригады. Хватает  работы.
      Судовую прачку Людмила увидела первый раз в прачечной, куда отнесла для стирки спецодежду. Перед нею предстала маленькая, щуплая женщина, довольно пожилая по возрасту, с мелкими чертами бесцветного лица. Только острый взгляд маленьких тёмных глаз выражал энергичность и любопытство хозяйки.
      - Это Вы и есть наш новый повар? – почти детским скрипучим голосом приветствовала она Людмилу, - проходите, садитесь сюда вот, на стульчик.
     Людмила присела, не имея особого желания задерживаться.
      - Да, звать меня Люда, а Вас.
      - Кличут Анфиской, по батюшке Ивановной. Но отца моего ни я, ни кто другой не видел, детдомовская я, - как-то очень проникновенно и нарочито скорбно ответила она, - я ведь до моря где только не работала: и в совхозах, и на стройке, пока не прижилась вот тут у рыбаков. Хорошие они люди, нравится мне, что в экипаже, как в семье, у меня ведь никогда её не было, а сироту всякий обидеть норовит. В этом году на пенсию выйду, но плавать ещё буду, сколько сил хватит. Вот рученьки подводят, особенно в непогоду. Набрала с собой в рейс мазей всяких.
       Людмила, сообразив, что тема для разговора выбрана Анфисой не на одну минуту, поспешила раскланяться. Уже на камбузе она посочувствовала прачке:
       - Как, наверное, ужасно быть сиротой.
       У Марии Яковлевны на этот счёт было своё мнение:
       - В моё время сирот было пруд пруди, государство о них позаботилось - дай бог каждому при родном отце, особенно таком, что пил да по бабам  шлялся. Вон сколько из этих сирот людей больших вышло.  Анфиса работящая, стирает одежду всем, кто не попросит, хоть и не обязана. Добрая она, скажу больше, слишком добрая, оттого в жизни все её глупости. Чтобы уж слишком пила, того нет, а вот до мужиков слабость имеет. А какой мужик выпить не дурак? Да ещё на халяву. Вот она и поит их за свой счёт. В прошлом рейсе нам дали возможность зайти в южнокорейский порт Пусан для получения и отоваривания положенной нам валюты. У неё за два рейса скопилось приличная сумма долларов, так она целую компанию поила по вечерам в надежде, что они ей помогут с погрузкой и размещением на судне техники и мебели. Думаешь, помогли? Дудки. Проспались, и только она их и видела. На берегу тоже какой-то кровосос присосался к ней, в мужья напросился. Она в рейс, а он всё с её квартиры вынес и исчез, даже дверь не запер. Это уже соседка сделала, да ей сообщила. Сколько тут истерик было, слёз. Старпом даже списать её пригрозил.  А куда ей в пустую квартиру? Вот и работает. Не знаю, уж, научит это её уму-разуму или дальше будет всем верить.
        Вечером, покончив с заготовками на следующий день, Людмила вышла на палубу к борту подышать свежим воздухом и полюбоваться закатом. Чтобы солнце уходило так чётко за прямую линию горизонта, ей видеть не приходилось, в Находке оно скрывается за сопками. Да и краски здесь не те, вроде бы и много оттенков, но все какие-то слишком нежные. Вот уж горизонт разрезал солнце пополам, оно такое большое, но смотреть на него можно не прикрывая глаз. По воде от него потянулась широкая светлая оранжевая дорога, весело подрагивая на почти спокойной голубоватой поверхности воды вблизи судна и почти чёрной там, где лучи её не обласкали.
       - Нет, не согласна я с тем, что плохо быть доброй, - мысли о прачке не давали ей покоя, - беда этой женщины в том, что не выпало на её долю человеческого тепла и ласки, ни в детстве, ни когда вошла в мир. Не просто разобраться, что хорошо, что плохо, и нет рядом людей, кто бы помог, защитил, научил разбираться в людях. А как она хорошо отозвалась о рыбацком коллективе. Что его делает семьёй? Общая задача – заработать, выстоять в борьбе со стихией, которая ежедневно можно стереть в порошок. И не ожесточилась, не озлобилась, как это часто бывает с людьми, а остаётся доброй. Разве это плохо?
      Солнце уже скрылось, окрасив небосвод и тучки над горизонтом. Ушла вместе с ним, растаяв на воде, и дорога. Но не стало темно, словно светило продолжало находиться где-то за горизонтом.



               
                Глава 5
                ________________________
 


        Людмиле по графику надо выходить на подвахту в 14.00. Она надела свои резиновые сапожки, которые ей купила мама, и которые раздражали её в дороге, ибо занимали значительную часть багажа. Но теперь она мысленно поблагодарила мать, надела тёплые шерстяные носки, как та ей велела, чтобы не нажить ревматизма. В раздевалке перед входом в цех её встретил мастер.
        - Я уже знаю, как Вас звать, меня зовите просто Саша. Сейчас я выдам Вам фартук и перчатки, сапоги к моей радости есть, и мне не надо ломать голову на этот счёт, нога то ваша  миниатюрная. Зато перчатками резиновыми у меня будете обеспечены на весь рейс, попался ящик маломерок, никому из мужиков на их лапы не лезут, - с шикарной улыбкой на круглом, как по циркулю лице, приговаривал он, роясь у себя в кладовке.
        Мастер был совсем юн, её возраста, с долговязой фигурой, но довольно стройной. Улыбка к нему очень шла и располагала к себе. Проводив её до рабочего стола, он вкратце проинструктировал по поводу поведения у транспортёров, показал на краю стола зарубки, по которым она должна замерять рыбу:
        - Сейчас в улове преобладает крупная камбала, оставляйте её на транспортёре, а мелкую, менее 21 сантиметра, сверив по зарубке, бросайте на другой транспортёр в морозилку левого борта. Остальной прилов сбрасывайте вниз в лоток для производства рыбной муки.  Если попадёт палтус, то сзади Вас на палубе для этой цели стоят тазики.
        Всюду гуляла морская забортная  вода. Она свободно лилась из окошка бункера, шланг с водой был прикреплён к месту, где встречались транспортёры, направляя рыбу из-под бункера на стол сортировки, плескалась по палубе, перенося собою с места на место  попавшихся ей рыбёшек. Но по пути следования людей и на их рабочих местах палубу закрывали металлические или местами деревянные решётки.
        Одно из бункерных окон было приоткрыто настолько, насколько нужно было вывалиться рыбе, чтобы её успевали сортировать. Бункерный матрос богорком  ловко цеплял всё, что не должно попадать на стол, и отправлял по течке за борт. Это были и огромные медузы, и тощие длинноногие крабы - стригуны, и хвостатые чудовища-скаты. На ленту транспортёра тоже много чего попадало. Особенно Людмиле нравились  ракушки, её поражал их блеск. Полежав на воздухе некоторое время, они подсушивались и навсегда теряли свой первозданный перламутровый блеск, а поднятые со своей родной стихии они были так прекрасны.
        Рассматривать обилие морских звёзд, ежей, маленьких разноцветных медуз, каких-то невиданных ею ранее надутых, как жабы, рыб, и много чего другого времени особо не было. Надо было научиться определять размер камбалы, примеряя на глаз, и ловко работая пальцами, что было крайне неудобно в двойных перчатках, так как под резиновыми были ещё и хлопчатобумажные, успевать освобождать транспортёрную ленту, оставляя на ней только крупную камбалу. Мастер подходил периодически, контролируя тщательность сортировки, делал всем замечания, если обнаруживал брак в  их работе  у фасовочной машины.
       У бункерного матроса не всегда получалась равномерная подача, и потому бывали моменты, когда лента проходила пустой. В один из таких перерывчиков сосед Людмилы, коренастый молодой матрос, решил завязать с нею разговор:
        - Ну как Вам эта работка, однообразная и скучная, верно?
        Людмила промолчала. В атаку пошёл матрос с противоположной стороны стола:
        - Девушка, Вы случайно не бывали в Одессе, мне кажется, что я Вас там видел?
        Людмила, было уж совсем, собралась ответить ему, как матрос постарше этих двух юнцов остановил её:
        -  Да не слушайте его, Одесса для него, как для Остапа Бендера - заветная тарелочка с голубой каёмочкой. Предки его через этот город когда-то приплыли по морю, чтобы заселить его родную деревню Хмыловку, дальше которой он ещё и носа не высовывал, а он ждёт, когда его пригласят проделать путь предков, только теперь в другую сторону. Вы случайно не знаете, наше судно туда не собирается?
       Раздался дружный смех. Людмила посмотрела в сторону парня, мечтающего об Одессе, полагая, что он обиделся, но тот хохотал вместе со всеми. Шутить, видно принято здесь, так подкалывая друг друга, повторяя бесчисленный раз всяческие истории и анекдоты, им легче выстаивать по нескольку часов у транспортёра. Подошёл мастер, одного из матросов послал в помощь к упаковщику.
        - А Вам мастер поручает другую работу, или только сортировку? – спросила Людмила соседа.
        - Конечно, я первый раз в море, числюсь матросом второго класса, но за эти два месяца я уже на всех процессах поработал, иногда приходиться подменять, а на следующий рейс уже пойду первым классом,  пай  будет повыше. Самая трудная работа при перегрузе продукции, думал, что не выдержу, а ну попробуй покидать на строп ящики, да ещё и бегом, но выдюжил. Когда палубные работы, швартовки к примеру, там у нас начальник боцман, и все мы в это время просто матросы. У нас в смене два мужика раньше на палубе добытчиками были, я, может, тоже в добычу попрошусь на следующий рейс.
       - Выходит, не такая уж однообразная и скучная ваша работа, как Вы мне сказали, во всяком случае, куда однообразнее начистить каждый день картошки ведро, а иногда и два, - вздохнула Людмила.
       Время подвахты подошло к концу, пришла следующая смена.
       Людмила заметила шланг, по которому медленной струёй поступала вода, предназначенный для мойки спецодежды при выходе из цеха, помыла фартук и сапоги. Ещё раз, внимательно оглядев помещение, в котором провела два часа, она вдруг уловила себя на неведомой ранее мысли – а я ведь тоже вложила свою долю, хоть и не очень значительную в эту продукцию.  Возможно  даже, купит рыбу  мама, она любит жареную камбалу, а вдруг ей достанется та рыба, которая прошла через мои руки.
 И  эта мысль о причастности её к большому и нужному делу вдруг стала ей очень даже приятной.
      На следующий день, когда Людмила мыла бак из-под борща, в котором предстояло на ужин сварить суп, как на камбуз влетела, правда, это слово совершенно не   применительно к Елизавете, очень крупной по габаритам молодой женщине, официантка, обязанностью которой на судне было накормить рядовой состав в столовой. Она была крайне возбуждена, а смех прямо-таки играл на каждой выпуклости её широкого лица:
       - Что там делается! Беги скорее, а то потонут панталоны, пропустишь такую  умору.
        Плохо понимая, что от неё хочет Елизавета, Люда поспешила всё-таки за ней к борту судна. Действительно, довольно спокойная вода проносила мимо борта за корму женские панталоны, развернув их на поверхности, словно специально демонстрируя размер их и цвет. Вдоль борта выстроилось немало зевак. Их громкий хохот и веселье вызвали у Людмилы недоумение, и даже какое-то чувство неловкости:
       - Подумаешь, ну женская деталь нижней одежды, что уж тут такого смешного?
       - Смешно то, откуда они появились, - и Лиза, давясь от смеха, стала рассказывать:
       - Вышла я со столовки перекурить. Вижу -  боцман с матросом Колькой парадный трап настраивают. Спрашиваю, что, мол, за важный гость к нам прибывает. Обычно пользуются верёвочным - штормтрапом. Они мне объяснили, что наша медичка по нему отказалась подниматься. Её с большим трудом спустили на  бот, который пришёл вон с того судна, у них медика нет на борту.  Они стоят в ожидании,  пока она поможет их больному, и мы пропускаем рыбалку, ждём, когда  доставят её обратно к нам. Старпом приказал, вот мы и налаживаем парадный трап к спуску. Кажется, уже дело идёт к концу, там тоже парадный трап спущен, и бот возле него в ожидании.
       Вышла я на палубу минут через двадцать поглазеть, как с бота медичка на трап будет подниматься. Смотрю, а бот  уже вторую попытку делает подойти вплотную к нижней площадке трапа. На сей раз, два человека на боте подхватили нашу кралю под ручки, и ловко поставили на площадку в тот момент, когда волна приподняла нос бота. Когда она его опустила, мотобот уже отпрянул в сторонку.  Медичка крепко ухватилась за поручень трапа, но видно всё-таки её как-то тряхнуло, и её высокая причёска поехала на бок, а потом с головы её в воду выпала подкладка причёски, и, развернувшись на воде, предстала вот этими панталонами.  Я сначала не совсем поняла от неожиданности, что произошло, но когда увидела, как удирает вверх по трапу, словно сдавая норму ГТО, наша медичка, я уже не выдержала. Хохотали все, потом зевак набежало, сама видишь сколько.
       Людмила представила в этой ситуации чопорную медичку, и не смогла не рассмеяться. Евдокию Семёновну, судового медика, она видела несколько раз на камбузе, куда та приходила снять пробу с приготовленной еды. Мария Яковлевна к приходу её относилась в высшей степени безразлично, полагая, видимо, что с приготовлением еды всё нормально.
        Евдокии Семёновне на первый взгляд можно было дать даже лет сорок, хоть той уже перевалило за пол сотню. Молодила её причёска – высокая из обесцвеченных волос так сильно,  что в первую очередь в глаза бросалась совершенно белая копна поверх некрупного с длинным острым носиком лица. Довольно рослая и худощавая, она с каким-то капризным выражением  и надменными нотками в голосе не располагала к себе окружающих, а если сказать больше, не пользовалась тем уважением, какое обычно имеют люди её профессии на судах.
        - Она врач какого профиля? – поинтересовалась Людмила у Марии Яковлевны.
        - Какой там врач, дай бог ещё фельдшером была бы, к нам сюда в море на их зарплату больше медицинские сёстры рвутся, да и то с мыслью женихов поискать.
        - А если нужна серьёзная помощь, то как?
        - В порт ближайший бежать будем, вот уже второй рейс бог миловал от таких случаев, а прыщи всякие, ушибы, порезы, то на них большого ума не надо. Вот я была года два тому назад на одном судне, так там действительно был врач. Обычно, на экспедицию стараются хотя бы одного послать. Выпивал он конечно сильно, холостяк, на берегу видно не был потому в почёте, а вот на флоте у нас пользовался огромной популярностью. Он и женщин избавлял от нежелательной беременности, и аппендиксы удалял играючи, и зубы рвал, всё одним словом лечил, и в цеху икру минтая собирал за неплохие к концу рейса денежки. Вот его уважали очень даже.
       Между тем панталоны, потихоньку погружаясь, уплывали всё дальше от кормы, пока не скрылись окончательно из поля зрения. Развеселившаяся публика разошлась. Людмила, покончив со своими делами на камбузе, ушла в каюту отдохнуть до времени приготовления ужина. Мария Яковлевна дремала, но на приход Людмилы прореагировала:
       - Что там за шум был?  Не хотелось подниматься с постели, ждала, когда придёшь, да расскажешь.
       Людмила поведала ей всю историю, приключившуюся  в этот послеобеденный час.
       - Всё понимаю, но зачем толкать в голову панталоны, не возьму в толк. У неё в аптечке и марли и ваты достаточно, чтобы смастерить  себе для причёски подкладку. Выходит зря из себя кралю корчит, ума на проверку большого нет, я так и думала.



               
                Глава 6
                ________________________


     Подошло время перегруза продукции, и  траулер пришвартовался к борту пришедшего в район лова с этой целью судна. Прибыла почта, несколько посылок, в которых родственники ухитрялись спиртное посылать в обыкновенных резиновых грелках. Возле счастливчиков формировались компании, но большинство бутылок с водкой покупали или обменивали на мороженые рыбные заготовки у членов экипажа пришедшего судна. Естественно, такие операции производились не на глазах администрации, так как были запретными и строго карались. Между бортами время от времени протягивались от иллюминатора одного борта к другому верёвки и укреплённые к ним пакеты. Умудрялись пристраивать запретный груз и в ящиках на стропе при перегрузе. Как уж не курсировал помполит вдоль борта, но русский человек всегда славился своей изобретательностью.
       К концу выгрузки, так или иначе, все желающие отметить этот непростой процесс, завершающий очередную бункеровку, спиртным запаслись. Вот ушёл последний строп с кормовой мукой, оформлены отгрузочные документы, и траулер отвалил от борта с пустыми трюмами, дав прощальный гудок перегрузчику.
        Ещё во время перегруза Саша попросил Людмилу испечь торт. У него в бригаде день рождения у матроса, да не просто рядовой, а юбилейный. Человеку исполняется пятьдесят лет. Отметить этот день тот готовился ещё с берега, прихватив немалое количество спиртного. Людмила растерялась. Как делается торт, она знает, но нет ни яиц, ни миксера, на чём сбить крем. Утешила тётя Маша:
        - Пускай возьмут у завпрода  масла сливочного и сгущёнки, остальное у нас найдётся.
        Под руководством опытной Марии Яковлевны из простых продуктов – муки, сухого молока, яичного порошка и соды получился великолепный корж, по высоте противня, пышный и вкусный. Крем сбили с помощью  электродрели со специальной насадкой, изготовленной судовыми умельцами в подарок камбузу. Кроме торта им приготовили ещё и мясо с картофелем. Саша отблагодарил тётю Машу бутылочкой вина, а Людмилу пригласил к ним на ужин. Девушка заколебалась - компания мало знакомых мужиков не привлекала.
        - Иди, не бойся, - успокоила её шеф, - Саша очень приличный человек, при нём тебя никто не обидит.
        Бригада собралась в четырёхместной каюте в самой носовой части судна. Стол ломился от еды. Было тесновато, но вместились все. Ели и пили за здоровье юбиляра, много шутили и смеялись. Несмотря на то, что эта бригада завершала перегруз, усталости, как не бывало. Записи на магнитофоне  по просьбе виновника торжества крутили в основном соответственные его возрасту. Принесли гитару, у одного парня, хозяина инструмента оказался приятный голос, и Людмила с удовольствием слушала старинные песни и романсы, которые заказывал певцу именинник.
        Судно направлялось в другой район лова с приличной скоростью, и на носу изрядно покачивало. Людмила выпила немного вина, но оно предательски туманило голову и создавало дискомфорт в области желудка. Почувствовав себя неважно, она попросила Сашу проводить её до каюты. Но в каюте в интимной обстановке пировали Мария Яковлевна с Гошей. Тётя Маша пригласила Людмилу к ним в компанию, но у девушки было совсем не то настроение и состояние.
        - Я выйду на палубу подышу свежим воздухом, пришла взять курточку, - отговорилась Людмила.
        У борта судна гулял свежий ветер, светло было, как днём. Вот ночи на севере, хоть читай, - отметила она про себя. Организм понемногу приходил в нормальное состояние. Уходить не хотелось. Совсем некстати вдоль борта к ней приближалась фигура мужчины. Она отметила его высокий рост, неуверенную походку. Общаться с пьяным человеком ей не хотелось, и она сделала попытку уйти. Но он успел ухватить её за руку:
       - Вот так встреча, я не ожидал, но рад!
       Людмила сделала попытку вырвать руку, но он прижал её к груди, и горячим пьяным дыханием впился ей в губы.  Она изо всех сил старалась высвободиться из его объятий, но лапы этого могучего мужика не собирались её отпускать:
       - Пойдём ко мне, сменщик на вахте, никто нам не помешает.
       В голове у неё вертелись разные варианты, но один ей показался самым надёжным. Проскользнув вниз вдоль его живота, она со змеиной ловкостью вывернулась с его объятий. Пока он соображал, девушка со всех сил бросилась к двери, ведущей внутрь судна. Открыть быстро её, едва ли бы получилось, но к счастью она распахнулась, выпуская на палубу двух подпитых мужиков, которые, о чём-то рассуждая, выходили наружу, видно, покурить.
        В каюте уже никого не было. Как всегда всё было прибрано, чисто и уютно. Людмила бросилась к раковине, умывшись и почистив зубы, она наконец-то избавилась от состояния какой-то прилипшей к ней грязи. Обида душила её – как смел этот скот предлагать ей своё право на неё, если она здесь на судне, так значит, может считаться судовой шлюхой, не зря мать пыталась всё время остановить её от такого выбора. Забравшись к себе на верхнюю кровать, она дала волю слезам, и не заметила, как уснула.
        Весь следующий день прошёл в сплошных новостях. По судовой трансляции  то и дело вызывали в каюту капитана для разборок ночных происшествий отличившихся членов экипажа. Оказывается, Людмила много чего проспала. Половина матросов из бригады обработчиков  не той, которой руководил Саша, не вышла на обработку улова. Отличились почти во всех службах. Вахтенному штурману и старпому пришлось разнимать драчунов несколько раз за ночь. К вечеру на доске приказов появились результаты разборок, были там и выговора и материальные наказания. После ужина весь экипаж собрали в столовой, капитан огласил приказ, пообещал списать с судна тех, кому этого покажется недостаточно.
        Своего обидчика Людмила увидела на ужине. Она, как всегда раскладывала второе по тарелкам, выставляя их в окне выдачи, как появилась перед нею его лохматая угрюмая фигура. Он, видимо, дождался, пока уже никто не помешает ему поговорить с нею наедине:
        - Прости меня, хмель ударил в голову, наговорил лишнего, но  с первого дня твоего  появления решил, что ты моя. Буду сегодня ждать тебя там же.
        Сказал, как отрезал. Людмилу сковал страх, противно заныло где-то под ложечкой. Она никогда в своей жизни не испытывала ещё ничего подобного. Приняв душ после уборки на камбузе, она завалилась на свою кровать. Тётя Маша, подозрительно глянув в её сторону, спросила, уж не заболела ли она.
       - Нет, я здорова, просто очень что-то устала, такой день выдался напряжённый, да и никуда не хочется идти, лучше почитаю, ребята книгу интересную дали.
        Рассказывать о ночном приключении она не хотела даже тёте Маше. Только официантку Лизу попросила быть с нею рядом, когда ужинать будет моторист, портрет которого она ей описала.
       - Точно, я его тоже боюсь, какой-то он смурной, - поделилась своим мнением Лиза, пообещав, что окажет  Людмиле поддержку.
       Теперь Людмила старалась всё время быть с кем-нибудь рядом, просматривала коридор, прежде, чем выйти из каюты, а камбуз покидала вместе с тётей Машей или пекарем Ниной, стараясь выполнить работу как можно быстрее. Эти меры помогли ей не встречаться с навязчивым типом, и она почти успокоилась.
       На фабрике в новом районе лова пока не нуждались в подвахте, и  после обеда ей пришло в голову заняться своими руками. Посмотрев внимательно на свои ногти, за которыми она всегда ухаживала сама, не посещая парикмахерскую, она вздохнула. Пальцы припухли, покраснели, а ногти, местами выщербленные, выглядели плачевно. Ну, ничего, -  решила она, - «ногти отрастут, не уши», как любила шутить её мама. Разложив на столе щипчики, маникюрные ножницы, пилочку для ногтей, девушка погрузила пальцы в чашку с тёплой мыльной водой для распаривания.
       Вдруг дверь каюты без стука распахнулась, и порог переступил он, её мучитель:
       - Что, решила со мной играть в прятки? Кралю из себя корчишь. Имей в виду – я терпеливый, подожду. Но если с кем спутаешься, повыдёргиваю ноги и ему, и тебе, так и знай!
       То, что он пьян, у неё не было сомнения. Не только ответить ему, но даже пошевелиться у неё от страха не было сил. Всё происходящее наплывало на неё, как из тумана или дурного сна.
       Хлопнула дверь каюты. Ни о каком маникюре не могло быть уже и речи.
       - Нет, надо бежать отсюда, и как можно скорее. Но как? Транспорт будет ещё не скоро. Что же придумать? Не жаловаться же помполиту, для которого она отсталый элемент. А поймёт ли её капитан, у которого других дел по горло, - пронеслось в её воспалённом сознании.
       - Остаток дня и часть ночи прошли в раздумьях и поисках выхода из этого положения. Но неожиданно дело приняло совсем другой оборот. Утром  на камбуз буквально ворвалась ошалевшая Нинка:
       - Ой, горюшко то, какое? Мёртвые они, точно мёртвые, сама видела!
       - Кто мёртвый? – уставилась на неё Мария Яковлевна.
       - Та Мирон слесарь и моторист Витька. Я к ним зашла в каюту, взять свою кастрюлю, на днях им приносила закуску, а они оба готовы, один на палубе валяется, а другой на койке. Я заорала с испугу, но они даже не пошевелились. Прибегли ребята с соседних кают, за доктором и старпомом меня хотели послать, а куды мне, ноги, как ватные, еле до камбуза доковыляла.
        В подтверждении её слов по судовой трансляции раздалась команда – Поднять трал!  Боцману готовиться к швартовке! Стало ясно, что на судне ЧП. Как выяснилось позже, слесарь и моторист не поверили надписи на бутыли, что спирт технический, ранее вроде такую надпись ставили специально, чтобы не выпивали этиловый спирт, получаемый со склада для технических нужд в машинном отделении, и отлили себе в каюту для личного, так сказать, пользования. А спирт на самом деле оказался метиловым. А так как ещё до этого они уже изрядно подпили, то им было, как говорят, море по колено, они и не заметили реакции на отравление, а опомнились, видимо, когда их уже здорово скрючило.
        Капитан тут же поставил в известность начальника экспедиции, и получил команду передать больных на камчатское судно, работающее вблизи, где был врач и необходимые медикаменты. Врач сразу заявил, что шансов спасти им жизнь не так уж много, он сделает всё, что может, но их надо отправлять в стационар, на берег. Далее их судьбой будет заниматься руководство экспедиции, а траулеру приказано приступить к лову и обработке рыбы.
        Людмиле, считай, повезло, но никакого чувства радости она по этому поводу не испытала. Прошёл страх, но  надолго остался отвратительный осадок на душе от пережитого. Экипаж, как замер. Ни во время следующего перегруза, ни последней бункеровки, до самого прихода в порт Находку речи о спиртном даже не возникало.



               
                Глава 7
                __________________________

    
     Судно поставили сразу в рыбный порт на перегруз, на берегу его встречало несколько человек, среди которых Людмила к радости своей разглядела Леру. Пока швартовались к причалу,  подруги успели обменяться главными событиями.
       - Как там у меня дома, все здоровы?
       - Всё хорошо, я вчера была у тебя дома, они тебя ждут сегодня, стол уже, считай, накрыт.
       - Когда ваш «Барит» прибыл?
       - Уже неделю на берегу, мне сразу замену дали, как я просила.
       - Устала, наверное?
       - Не особенно, причина есть, поднимусь на борт, скажу.
       Причина оказалась до того серьёзной, что Людмила не поняла, толи ей радоваться, толи огорчаться.
       - Замуж выхожу, подружка. Считай, что вышла. Он здешний, но родители живут в леспромхозе, это там, в сторону Партизанска, Так что мы сразу ко мне домой заявились. Родители мои в шоке, но он, видно им понравился, сразу попросил у них моей руки и сердца, как положено. Своим родителям  он тоже уже сообщил. Днями пойдём заявление подавать в загс. Ты у меня свидетельницей будешь.
      - Кто он, твой избранник? – только и нашлась, что спросить оглушённая известием подруги, Людмила.
      - Радист, я как увидела его, так сразу и втюрилась. Больше всего боялась, что семейный, но, слава богу, оказался холостяк. Первое впечатление на него я не произвела, но потом, ты же знаешь, какая я настойчивая, добилась своего. Он и не заметил, как тоже влюбился. Говорит, что никогда не собирался жениться до тридцати лет, а  я, как видишь, перепутала ему все планы.
       Закончив к вечеру все дела на кухне, Людмила заторопилась сойти на берег, с тем, чтобы на автобусе добраться до дома. Путь до проходной рыбного порта она проделала в компании Елизаветы:
       - Да не торопись ты так, тяжело мне с непривычки! Ты разве не замечаешь, что по земле  идёшь не так, как по палубе. Палуба всегда ходит под ногами, и приходится ноги расставлять шире. Вот эта привычка ещё несколько дней будет у нас, пока привыкнем.
       Людмила, действительно, обратила внимание, что земля под ногами ходит, как палуба. В голове, почему-то,  образовалась  какая-то пустота.  Она поняла, что, на берегу несмотря на обилие звуков от машин, разговора людей на улице, на уши так не давит, как  постоянный судовой шум, который исходит от всего корпуса металлической громадины, дребезжащий и вибрирующий без остановки.
       После проверки их сумок на проходной и наличия пропуска девушки разошлись на разные остановки автобуса, одной надо было на восток, другой на запад. В переполненном салоне автобуса Людмила, окунувшись в обычную в этом случае обстановку с перепалками пассажиров, призывом кондуктора оплатить за проезд, сразу вернулась в недалёкое прошлое, словно и не была в рейсе.
       Дома уже все были в сборе.  В зале красовался накрытый по-праздничному стол. За разговорами не заметили, что время ушло за полночь, а утром всем рано вставать. С каким же наслаждением Людмила нырнула в свою такую любимую кровать. Ничего не скрипело, ничто не качало, тишина в ушах, и такой покой, его хотелось ощущать каждой клеточкой своего тела.
       Закончив перегруз, судно пришвартовалось к пирсу в БАМР, и поступило в распоряжение подменного экипажа, а основной ушёл в отпуска и отгулы. Людмиле предстояло отдыхать около месяца, а затем, как её предупредила инспектор отдела кадров, она будет зачислена в резерв. Выдали им и заработную плату за рейс. Может быть, по меркам бывалых рыбаков, им заплатили не очень, но для неё эта сумма показалась внушительной.
        С каким удовольствием, выбрав подарки для родителей, брата, оставив себе некоторую сумму на текущие расходы, она отдала деньги матери. Надо было видеть, как повлажнели материнские глаза при получении подарка и денег.
       - Людочка, ты сама откроешь себе счёт в сберкассе или это сделать мне? – спросила она у дочери.
       - Какой счёт? Я что не член семьи, и у вас денег куры не клюют? Уж позвольте и мне принять участие в семейных тратах, не всё вам обо мне заботиться.
       Долго Людмила подбирала подарок к свадьбе подруги, пока не остановилась перед чайным сервизом. Он её очаровал сразу, с нежными розами на ярком фоне, он был прекрасен. Родители подарок тоже одобрили. Лера каждый день приглашала её к себе домой, чтобы познакомить со своим избранником, но каждый раз находилось что-то непредвиденное, и знакомство откладывалось. Наконец, она остановилась перед дверью, где жила подруга с родителями, на Спортивной улице, в пятиэтажном доме. Открыла дверь мама Леры:
       - Ой, Людмила! Заходи, молодых нет, скоро будут. Рассказывай, как рейс, как здоровье?
       Впрочем, девушке не обязательно было отвечать. Мама Леры больше говорила, чем слушала, и в её компании всегда было весело. Она за небольшой промежуток времени, пока появились, как она их окрестила, молодые, сумела выложить все последние известия по приготовлению к свадьбе и ещё много чего.
       Лера с радостью бросилась к подруге, расцеловала её, а уж потом не без гордости, словно представляя драгоценный подарок, посланный судьбой, назвала его имя – Сергей.
       - Люда, очень приятно! – смутилась гостья.
       - Да я с Вами уже заочно знаком, мне Лера все уши прожужжала, какая
 Вы замечательная, - здороваясь за руку, добавил Сергей.
       - У, сплетник! – кокетливо поцеловав его, Лера увлекла их в свою комнату.
        В ней всё уже было иначе. Во всём чувствовалось присутствие другого человека рядом с подругой. Людмиле стало грустно от мысли, что теперь они не смогут, как раньше, проводить время вдвоём. Разговор сразу же перешёл в русло предстоящего события.
        - Люда, мы распишемся в Находке, а свадьбу гулять будем у его сестры в Тихоокеанском, она уже всё обговорила там  в столовой, - начала Лера.
        - Дело в том, - продолжил Сергей, – Оксана, моя единственная сестра, мне, как бы вторая мама. Родом я из этого посёлка. Мои родители проживали там ещё тогда, когда он был Промысловкой, а затем появился военный гарнизон, Промысловка стала  - Шкотово 17. Посёлок стал быстро застраиваться жильём для военных, а когда родительский дом попал под снос, они оставили квартиру Оксане, а сами перебрались в Леспромхоз. Сейчас уже отец не работает, занимается пасекой. Так как там школы не было, я жил в семье сестры, она вышла замуж за военного, нам расширили площадь, и учиться в Находкинскую мореходку я пошёл уже, когда Оксана родила Сашку, моего племянника.
        - Оксана и слышать ничего не хочет, ей непременно надо женить Сергея у себя дома. А ещё она до свадьбы попросила познакомить тебя с ней, как мою подругу и свидетельницу. Повод есть. Мы приглашены к ней на день рождения Михаила, её мужа. Не вздумай отказаться. Послезавтра в десять часов подходи к нам, и поедим. О подарке не вздумай заморачиваться, мы его уже имеем, - вмешалась в разговор Лера.
         В Тихоокеанском их ждали. В просторном зале был накрыт стол, гости пришли, но за стол не садились. Как успела отметить про себя Людмила, большинство мужчин  в военной форме. Среди них бросился ей в глаза молодой, голубоглазый, стройный красавец. Представившись, он негромко, чтобы услыхала только она, почти прошептал:
        - Вячеслав. Как же я рад, что невестой Сергея оказались не Вы.
        Людмилу эти слова и смутили и обрадовали. На протяжении всего застолья он украдкой посылал ей нежные взгляды, а когда  прощался,  опять ей прошептал, но теперь уже на ушко:
        - Надеюсь встретиться с Вами на свадьбе.
        Всю дорогу и последующие дни Людмила находилась под впечатлением  от поездки,  облик ясноглазого блондина не покидал её ни на минуту. Она в тысячный, наверное, раз прокручивала эпизоды их взаимного интереса друг к другу,  планировала их будущую встречу во многих вариантах, что она оденет, как причешется, совершенно почему-то не представляла рядом с ним женщину, она не хотела даже допускать эту мысль.
        И вот этот день настал. Все формальности регистрации и последующие поездки по городу прошли, как во сне, все её мысли уже были в Тихоокеанском. Когда их машины, одна легковая, другая, взятый на прокат микроавтобус, остановились подле столовой, на крыльце их ждали уже  гости. Людмила сразу разглядела в толпе его, и уже ничего и никого  больше не замечала. За стол он  её провёл, взяв под руку, и также как и она, всё внимание сосредоточил только на ней.
       Как и подобает празднованию свадьбы, много чего желали молодым, дарили подарки, много пили, ели, веселились, кричали – «горько».  После очередного танца у Людмилы закружилась голова, и Вячеслав предложил ей прогуляться на воздухе. Где и сколько они бродили, крепко обнявшись, ей было всё равно, она бы пошла, позови он её, с ним  хоть на край света. Туда он её не повёл, а вот выпить чашечку кофе в свою холостяцкую квартиру, как он выразился, пригласил.
        А дальше случилось то, чего  и должно было произойти между двумя любящими людьми в момент их полного отключения от внешнего мира. Они забыли и про свадьбу, и про гостей, и про всё на свете, наслаждаясь близостью. К жизни их вернул  спустя продолжительное время телефонный звонок. Вячеслава требовали на службу. Он объяснил ей, что вахта у него будет длиться трое суток. И она может его дожидаться в этой квартире, может отлучиться, но в любом случае этот уголок в её полном  распоряжении. Запасной ключ на столике для неё.
        Проводив Вячеслава и выйдя на улицу, Людмила сориентировалась, где она находится по отношению к столовой, где отмечали свадьбу. После этого нетрудно было найти и квартиру Оксаны. Та встретила её довольно тепло, объяснила, что разобралась сразу в отношениях молодых людей, и не удивилась их исчезновению с пиршества.
        - Лера с Сергеем решили медовый месяц провести у его родителей в деревне, куда  утром следующего дня и оправились все вместе.  А что касается Вячеслава,  скажу тебе, как на духу, он живёт один и довольно весело проводит время. Приехал он  служить сюда с женой и сыном. Что там у них не заладилось, не знаю, но после получения ими квартиры она и года не жила здесь, уехала к родителям куда-то в Сибирь.
        Вернувшись в Находку, Людмила озаботилась мыслью, как уехать на какое-то время, не ставя в известность родителей. То, что она  не мыслит себе дальнейшей жизни без Вячеслава, ей было понятно, но как-то быстро всё случилось, надо осмотреться. Идея пришла сама собой. Она как-то планировала провести время в санатории, куда профком  предлагал частенько путёвки. Вечером накануне окончания вахты Вячеслава, она собрала сумку с необходимыми вещами и объявила матери:
        -  Мама, мне вот навязали горящую путёвку в дом отдыха «Строитель», поживу там пару недель, познакомлюсь с Владивостоком, давно мечтала.
        - Вот и прекрасно, я рада за тебя, - одобрила мать.
        Две недели пролетели, как во сне. Правда, Вячеслав неохотно рассказывал о себе, Людмила же тоже многое оставила только в своей памяти. Одно очень ясно поняла она, что у него трудности с деньгами. Это было заметно и по пустым полкам в кухонном шкафу и  в холодильнике. Первое время они перебивались тем, что  прихватила по пути к нему, а затем, когда у неё уже остались буквально копейки от денежных припасов, а есть хотелось, возникло некоторое неудобство в их отношениях. Вячеслав признался ей, что находится в затруднительном положении по причине высылки довольно крупной суммы жене. Та попросила кругленькую сумму,  пообещав дать ему развод. Он влез в долги, и поэтому вот такая неприглядная ситуация. Сам он, как понимала девушка, питается на службе, приходит сытым от друзей, и не только сытым, но и подпитым. То, что она  впроголодь, он явно не желает замечать.
        Это обстоятельство первое время не очень её беспокоило, влюблённые, как правило, доверчивы, и стараются любыми средствами оправдать свой предмет чувств, но по истечении срока её мнимого пребывания в доме отдыха, она призадумалась. Ей ничего не предложено официально. Собственно, на каких правах она может далее здесь находиться. Для жизни нужны деньги, а их нет. Брать у родителей она, конечно, не станет. Кое- какие деньги ей ещё полагались в БАМР, и она отправилась в Находку.
       Получив некоторую сумму, она на сей раз не стала о ней говорить матери. В отделе кадров её приветливо встретила инспектор, объяснила, что вакансий пока нет, и что она может рассчитывать на самостоятельную работу поваром первой руки, так как ей Мария Яковлевна дала отличную рекомендацию, а пока надо отмечаться, так как оформлен ей платный резерв. Это хорошо, что платный, - подумалось ей,- хотя бы некоторый выход из положения.
       Экономя буквально на любой мелочи, придумывая всяческие отмазки для своих отлучек, она продолжала мотаться на свидания в Тихоокеанский.
Со стороны Славика никакой ясности не определялось, и ей всё это стало надоедать. В один из таких дней она высказала ему мысль о том, что у неё в данный момент нет другого выхода, как пойти в рейс. К её удивлению он принял это весьма положительно, как выход и для него:
       - Мне тебя будет очень не хватать, но ты предлагаешь выход из положения. Я за это время погашу хотя бы частично долги, дождусь развода, и мы с тобой поженимся.
        Вот, кажется, всё и определилось. Можно собираться в рейс.       Людмила вся ушла в свою обиду, - как он мог так со мной поступить, он растоптал мои чувства, неужели не понимает, как мне трудно сейчас жить, не ощущая его рядом, а целых шесть месяцев, я с ума сойду. А с другой стороны она искала причины его оправдать, - ведь,  наверное, не от хорошей жизни он нуждается в её помощи. В таких вот растрёпанных чувствах она зашла в кабинет инспектора отдела кадров. Лидия Ивановна, глянув в её сторону, ужаснулась:
       - Что случилось? Давай рассказывай.
       И Людмила поведала ей всю историю, приключившуюся с ней и все накопившиеся переживания.
       - Да, ситуация скверная, но скажу тебе, и не смертельная. Если ты действительно та соломинка, за которую он цепляется, чтобы решить свои проблемы, и что потом всё кончиться свадьбой, то это самый хороший вариант, в который я не совсем верю. В любом случае тебе надо идти до конца, чтобы потом себя не винить. Только время покажет что почём. И, знаешь, у тебя для этого есть знак, буквально до твоего прихода я занималась поиском кандидатуры на место заболевшего пекаря. Судно на рейде уже. Желающие найдутся, но тебе это нужно больше, чем остальным. Ты хлеб то печь умеешь?
       - Да, я делала уже несколько выпечек, когда у нас болела Нина Ивановна.
       - Ну и прекрасно, я тебе сейчас оформлю необходимые документы, а ты скоренько собирай вещи. С диспетчерской я свяжусь, они пришлют за тобой дежурку, и на катере доставят на судно.
        Людмила словно отрезвела, её мозг работал сейчас в одном направлении – надо, надо ничего не забыть, надо родителям оставить успокоительную записку, надо ещё и Вячеславу  отправить письмо, чтобы он при желании мог ей присылать радиограммы, и ещё много чего.

               

               
                Глава 8
                ________________________


            
       Когда  катер с Людмилой на борту подошёл к трапу, другой катер с нарядом пограничников уже подходил, поэтому старпом только приказал одному матросу провести Людмилу в каюту химика, выказав недовольство, – ведь просил прислать мужика, все женские каюты укомплектованы. Матрос постучал в дверь к химику, буркнул ей, что старпом велел доставить сюда пекаря, и быстро ретировался.
       Химиком оказалась довольно юная особа, стройная и приятная во всех отношениях. Она предложила Людмиле войти и помогла с размещением вещей.
       - Давайте знакомиться, я Раиса, - отрекомендовалась она.
       - Людмила. Приятно познакомиться, я к Вам, как снег на голову.
       - Я так понимаю, что Вы не по своей же воле, видимо, у старпома пока нет другого варианта. Нам на судах выделяют каюту отдельно, закончится эта суматоха с отходом, и у него могут созреть другие варианты. Завязался ничего не значащий разговор, нашлись общие темы, одинаковые интересы. Спустя время в каюту вошла женщина, лет сорока, довольно рослая, с хорошей женской фигурой и шикарной улыбкой на светлом с румянцем лице:
        - Я Вам принесла постельное бельё. Не известно, как долго будут нас проверять погранцы, может и до утра.
        - Светлана Григорьевна вот собралась испытать себя в морском, так сказать, поприще, а вообще она учительница, - представила Раиса Людмиле прачку.
        -  Нужда заставила, сына учить надо, рощу его без мужа. Не знаю, как выдержу, коленки трясутся, -  присаживаясь на диван, призналась она.
        - А давайте чай пить,  - предложила Раиса.
       Она налила в литровую банку воды, опустила туда миниатюрный электронагреватель, и буквально через несколько минут кипяток был готов, заварку насыпала прямо в банку. Людмила достала клубничное  варенье и колбасу, прихваченные из домашних припасов в холодильнике, на столе появились хлеб с маслом, печенье, и они приступили к трапезе.  Только сейчас девушка ощутила желание поесть, за последние сутки она не съела ни крошки. За разговорами время прошло незаметно, пока по судовой трансляции не объявили всем находиться на своих местах. Светлана Григорьевна ушла в свою каюту. Через некоторое время второй помощник капитана принёс им паспорта с тем, чтобы вошедшие с досмотром в каюту пограничники  взяли их.
       Людмила всё происходящее принимала уже с каким-то обновлённым чувством, словно то, что было ещё вчера ушло, как сон. А ей сейчас надо думать, как у неё получится выпечь хлеб, какие там, на камбузе условия, какую получили муку и дрожжи, наконец, что за люди, с которыми нужно работать каждый день, как лучше  строить отношения.
       Шеф-поваром оказался мужчина в возрасте, тучный и угрюмый.
       - Василий Петрович я, что тебя звать Людмила уже знаю, - только и всего, что услышала она от него, появившегося на камбузе тогда, когда уже готовился обед. По его опухшему лицу было видно, что он хорошо отметил отход, и теперь пытается не уронить «лица» перед подчинёнными. Когда Людмила появилась на камбузе ещё до побудки, там хлопотала маленькая худенькая женщина:
        - Вы  наша пекарь? Я вчера видела Вас, когда поднимались по трапу. Я Полина – второй повар. Надеюсь, подружимся, я человек не вредный, на судне уже третий рейс, так что всё покажу, что надо расскажу.
       Людмиле такая помощь - кстати, и она с удовольствием приступила к ознакомлению с местом своей работы.  Приготовила замес, и пока тестомешалка размешивала все компоненты для получения однородной массы, принялась чистить картофель. Полина явно обрадовалась, время поджимало, и она металась от одного дела к другому.  Шеф ведь на камбузе не задержался, ему, видимо, было достаточно убедиться, что обед будет готов. Растроганная помощью от прибывшей девушки, Полина рассыпалась в любезностях, но та её остановила:
       - Да брось ты это, в нашей работе взаимовыручка – дело обычное, мы работали так.
       Полина родилась и выросла на Украине в небольшой деревеньке под Полтавой в многодетной семье. Что осталось в памяти от тех дней, то вечное недоедание и труд с утра до вечера. Мелкая ростом, щуплая, без каких-либо женских прелестей, она, как говорят, засиделась в девках, и выдали её замуж за вдовца в соседнюю деревню. Жадный и злобный мужик не только держал её в чёрном теле, но и частенько бил, причём жестоко. Приходилось прятаться у соседей. Однажды в деревню вернулся после службы в армии парень с красавицей женой, донской казачкой. Той сразу не понравилась такая неприглядная картина жизни запуганной на смерть молодой ещё женщины:
        - Ты что хочешь в могилу вслед за его первой женой? Он деньги где-то прячет. Ищи его заначку, это не будет воровством, своё возьмёшь, сколько времени на него батрачишь. Напишу записку к своей родственнице, в далёкий город Находку, там тебя никто не найдёт, да и искать не станут, у тебя в паспорте не его фамилия, даже регистрации с ним у тебя нет.
        Заначку мужа Полина отыскала в погребе, в металлической банке. Выждав момент, когда он отлучился из дома, собрала сумку с нехитрой поклажей, и в сопровождении казачки, дрожа, словно осиновый лист, распрощавшись со своей покровительницей, отбыла с Полтавского вокзала. В общем вагоне, забившись для сна на багажную полку, тихо, как мышка, добралась она до Находки.
        Старушка, к которой было у неё письмо и подарочек от родственницы, жила в частном секторе в районе Пади Ободной, встретила её хорошо, в дальнейшем помогла ей устроиться работать в БАМР, приписав по своему месту жительства. На судно рыболовецкое Полина пришла в должности матроса-уборщика. Спустя некоторое время у неё завязались отношения с шеф-поваром. Естественно, инициатива исходила полностью с его стороны, а она просто не умела сопротивляться. У него в городе Уссурийске была семья, но она ни на что собственно и не рассчитывала, делала всё, что он велел. А так как отношения его отличались мягкостью и доброжелательностью, то она обожала его всем сердцем и следовала за ним из рейса в рейс уже в качестве его помощницы на камбузе.
        Еда, приготовляемая этой парой, Людмиле не понравилась сразу. Если это был борщ, то густой и безвкусный, если каша, то размазня, если уха, то почти рыбная каша, если компот, то чуть слаще воды. Людмила попробовала посоветовать Полине - сделать закладку крупы по стандартной рецептуре, но услыхала довольно категоричное – « мени шо каже Петрович, то я и роблю». Своему благодетелю она относила в его каюту самые вкусные кусочки  еды. Людмила поняла, что её вмешательство тут совсем не уместно, и успокоилась, занимаясь своим делом.
        С каютой уладилось всё само собой. Старпом  словно забыл про неё, а Раиса и не настаивала. Более того, Полина, любопытнейшее создание, как потом поняла Людмила, спросила её:
        - Химичка помирилась со своим завом, спит у него или в каюте?
        - В каюте, -  на всякий случай соврала девушка, не зная, где ночью была Раиса, но не в её правилах было совать нос не в свои дела.
        - Он водит её за нос, бреше,  шо жинка его смертельно хворае.
        Раиса предпочитала ничего не рассказывать Людмиле о своих связях с заведующим по производству, видимо эта тема была для неё болезненной, тем более что виделись они теперь урывками, в основном в послеобеденные часы или после ужина, на ночь Раиса уходила. Но потребность в общении, тем более, что чувствовалась взаимная симпатия, требовалась им обеим.   Людмила без утайки выложила всё, что произошло в её жизни до встречи со Славиком, а здесь просто ограничилась тем, что есть, мол, парень, да и только.
        Раиса окончила во Владивостоке университет, биологический факультет, по распределению отработала в городе Лесозаводске педагогом в школе. Там вышла замуж за преподавателя физкультуры. Он настолько оказался углублённым в спорт, занимаясь культуризмом, качал в спортзале мышцы, в остальном же ничем и никак не интересовался, оставаясь на уровне двоечника, кое- как окончившим  восемь классов вечерней школы. Ей с ним стало не то, что скучно, а просто наступил момент, когда и говорить  стало не о чем. Поблагодарив бога, что не успела завести ребёнка, Раиса развелась с ним и вернулась к родителям в Находку. Работа в школе ей надоела, найти работу биолога в городе проблематично, и пойти поработать химиком на рыбацкие суда показалась ей заманчивой идеей.
        Мысль эту ей подсказала подруга Галина, с которой они подружились ещё в университете. Той несказанно, как считает Раиса, повезло. Она уже год, как живёт в законном браке с американцем. Будучи наблюдателем на судне, где химиком в этот момент работала Галя, он влюбился в девушку и устроил ей вызов, вернувшись с района лова  к себе домой, в свой город Сиетл. Галя согласилась, семья Джона, так звали парня, встретила её хорошо, и они поженились. Галя не перестаёт восхищаться в письмах их отношениями, она уже свободно владеет языком, а он, как не странно, учится у неё русскому языку, чтобы в подлиннике читать русских классиков. Говорит, что мечтал об этом с детства.
        - А в чём будет заключаться твоя работа? - поинтересовалась Людмила.
        - То, чем я буду заниматься, меня очень даже устраивает. Ведь я учиться пошла на биофак, потому что всегда увлекалась исследовательскими работами, меня интересовало буквально всё в природе, как устроен мир, его загадки. А здесь такой богатый материал. Химических анализов, правда, непосредственно для оформления документов по кормовой муке не так уж и много. Но самое, пожалуй, интересное для меня – это накопление радиации различными частями тела рыб по отношению к общему радиационному фону. Эту обязательную часть программы я буду делать не только с основным объектом промысла, но и  с приловом. Думаю, что напишу реферат для поступления в аспирантуру.
       Тем временем судно всё дальше уходило от родных берегов на северо-восток к берегам Американского континента туда, где работали советские суда в совместной с американцами компании по добыче и обработке хека. Длительный переход подходил к концу. Время, как бегущая вода, дважды не войти в её поток. Оно неумолимо вершит своё дело, сливая разные человеческие характеры и судьбы на определённый промежуток, именуемый промысловым рейсом, в единый слаженный механизм, где каждый его винтик живёт общей целью – тем, что очередной трал принесёт с морских глубин. А также с оглядкой на бурный нрав океана – побьёт ли волнами по корпусу их дома, раскачивая как щепку, или сорвётся гневным штормом, обрушивая тонны воды в ревущем грохоте, когда станет вопрос жизни и смерти.
       Жизнь на камбузе шла своим чередом, но совсем не так, как хотелось бы Людмиле, как она привыкла на предыдущем судне. Как ей не хватало милой, доброжелательной Марии Яковлевны. Но главное ещё было в том, что катастрофически урезался расход продуктов. Ей постоянно об этом напоминал шеф. Как же так, -  думалось  ей, - суда одинаковые, там всего было вдоволь, а здесь такая чушь. Ясность внесла вездесущая Полина. Оказывается, экономия исходила от должности экспедитора, каким-то образом вдруг появившегося. На судно эта женщина пришла в должности матроса-уборщика, но оказалась в роли той, что по штату положена второму помощнику капитана, а её объект  уборки был благополучно поделен между другими женщинами, со ссылкой на то, что подвахты для них при  заморозке в целом виде хека не будет. Полина прознала уже и про многое другое:
       - Вона, та баба, кажуть, жинка  его друга, но мои очи бачили, як она не вылазе из его каюты.
        Полина поведала и о том, что женщины на судне возмущены до предела, и по возвращению в Находку, будут составлять бумаги, куда надо.
        - Конечно, до берега ещё  далеко, до бога высоко, а капитан на судне хозяин, - подытожила беседу с Полиной Людмила.
        Случился и приятный момент в её жизни. Ей в столовую, когда она согласно своей очерёдности с Полиной вела раздачу второго блюда, радист вручил радиограмму. Она не поверила своим глазам. Слова расплывались, одно было чётко понятно, что это весточка от Вячеслава. Пробежав текст несколько раз кряду, она уже впитала каждую его букву в своё сердце. Он писал, что скучает, любит, целует, ждёт ответа. Сердце готово было выскочить из груди, все вокруг вдруг стали милыми, приятными, хотелось сделать что-нибудь такое, чтобы освободиться от распирающих её эмоций. Когда закончился обед, она убежала в каюту, дав волю слезам. Но это были слёзы радости.
         Время подходило к середине рейса, когда в поведении Раисы произошли большие перемены. Она перестала покидать каюту по ночам, стала раздражительной, совсем не занималась работой. Затем плохое настроение сменилось болезненным состоянием. Целыми днями она лежала в постели, ничего не ела. Когда при очередной попытке что-нибудь вытравить в раковину для умывания, сотрясаясь в конвульсиях, она в изнеможении упала на постель. Людмила более не выдержала:   
       - Рая, что с тобой? Тебе ведь очень плохо. Чем я могу помочь?
       Участие Людмилы видимо, задело Раису, и она разрыдалась:
       - Беременна я, понимаешь, выворачивает всю, ничего не хочу, жить не хочу !       
       - В первое время токсикоз почти у всех, это естественно, потерпеть надо, я сухариков тебе сейчас принесу, огурцов солёных из бочки достану. Разве плохо, что у тебя будет ребёнок, к концу рейса даже животик ещё не вырастет.
       - Какой животик, какой ребёнок?  Кому он нужен?  Эта сволочь так поспешно открестился от всего, так испугался, мол, он вообще не имеет к этому отношения, у него семья, и мало с кем кроме него я спала. Рожать от такой скотины я мысли даже не допускаю.
       - Ты к медичке обращалась?
       - Да эта юная медичка понятия не имеет, как сделать аборт, дала каких-то таблеток, засунула меня в горячую ванну, это она по опыту своей подружки. Говорит, что той помогло, а мне, как видишь, нет. Сил моих уже нет.
       -  Раечка, всё проходит, пройдёт и это, придумаем что-нибудь, - утешала Людмила измученную женщину, пока ту не сморил сон, а сама направилась к медичке.
       -  Так, пойдём к старпому сдаваться, - почти приказала она ей.
       Старпом, мужчина уже в возрасте, выслушал их молча, с видом, что ему известна ситуация или, что такие вопросы ему за свою жизнь пришлось решать многократно, приказал медичке:
        - Готовь больную к пересадке на судно, где есть хирург, я с ними свяжусь по рации. а любопытным говори. что острый аппендицит.
        Какой молодец, - подумала с благодарностью к этому человеку Людмила. Ночью пришвартовались к траулеру, принадлежащему камчадалам и переправили на их борт Раису. На следующий день заштормило. Только через неделю она вернулась на своё судно, осунувшаяся, побледневшая, но уже совершенно успокоенная. Людмила подкармливала её, развлекала разговорами.
       Шло время. Радиограммы от Славика стали приходить всё реже, да и не блистали разнообразием. Он почти ничего не сообщал о себе и вопрос Людмилы о состоянии дела по его разводу с женой обошёл молчанием. Наступило время, когда переписка с его стороны прекратилась совсем. Это произошло за  месяц до конца рейса. Людмила, обеспокоенная его молчанием, и предполагая самые экстремальные варианты типа травмы на работе, болезни, сделала осторожный запрос у Леры с тем, чтобы она выведала причину у сестры Сергея. Через время Лера сообщила, что Вячеслав в отпуске, уехал с посёлка.
       По приходу в Находку Людмила тоже оформила отпуск и отгулы. Дорога в Тихоокеанский для неё вылилась в пытку – что ей готовит эта встреча, и нужна ли она ей. Все  варианты того, что она может увидеть, кажется, были проиграны в голове, но действительность, что предстала перед ней, когда она открыла дверь своим ключом, превзошла все ожидания.


       
               

                Глава 9
                __________________________

      
     В нерешительности остановилась Тамара перед дверью указанной ей квартиры. Отступать было некуда, и она нажала на звонок. Дверь открыла пожилая женщина, сходство с Людмилой подсказало, что это её мать.
       - Люда дома? – только и нашлась, что спросить Тамара.
       - Дочери пока дома нет, а Вы приехали откуда-то? – решила женщина, глядя на баул, который стоял у ног Тамары на лестничной площадке.
       - Да, я в вашем городе впервые, и мне некуда идти, а Люда меня пригласила, - одним духом выпалила Тамара.
       - Проходите в квартиру, она скоро будет, отлучилась по делам.
       Женщина пригласила Тамару в зал, предложила сесть на диван.
       - Вы с дороги, чаю хотите?
       Тамаре не хотелось ни есть, ни пить, она отказалась, а в душе поблагодарила эту деликатную женщину, которая не стала любопытничать по поводу её визита. Обстановка в комнате не была роскошной, но и бедной тоже, всё что нужно для жизни семьи. Во всём присутствовала строгость и чистоплотность.
      Людмила пришла действительно скоро, и пока она открывала замок двери ключом, у Тамары бешено заколотилось сердце:
      - Вот она решительная минута, от которой во многом зависит сейчас её дальнейшая судьба. Но когда Люда вошла в зал, Тамара сразу поняла, что всё будет нормально. Подойдя к гостье, та обняла её, будто давно ждала этого визита.
      - Мама, это моя хорошая знакомая, она приехала работать в БАМР, я ей обещала помочь, зовут её Тамара, она с Казахстана, - обратилась Людмила к матери.
      - Очень приятно, а меня звать Анна Ивановна, -  подходя к Тамаре ближе, и пожимая её руку, ласково поглядела на неё женщина, - пусть располагается в Сашиной  комнате, он приедет через пару недель, да и поспит потом на диване в зале, что он делает частенько.
       Знала ли женщина о Тамаре ранее или Люда предпочла не вмешивать мать в свои дела, так или иначе, но женщина своим видом ничего не показала, и Тамаре как-то стало совсем легко на душе.
      Вечером пришёл с работы отец, потом был почти праздничный ужин с вином для дам и стопочкой водки для главы семейства:
       - Я, знаете ли, особенно не приветствую горячительные напитки, да и врачи уже мне не советуют это дело, но выпить за знакомство и бог велел.
       Сергей Петрович понравился Тамаре сразу. Он чем-то напомнил ей отца, та же страсть, как можно больше узнать о незнакомых ему местах, о людях, добродушие, исходящее от каждого слова и жеста этого сильного физически мужчины.
       - И что вас тянет в море, не пойму? Красивые девки. Вам бы только парней хороших найти, да семью построить, - высказал он видно давно наболевшие мысли.
       - Папа, не начинай! – остановила его дочь, - такие как ты уже почти в музее, а нынешние мужчины эгоисты, им бы только легко пожить, а кто и за счёт женщины не прочь устроиться.
       Когда они остались одни, Людмила предложила Тамаре вариант их действия на ближайшее время:
       - Будет, наверное, лучше, если в кадры я схожу пока одна, у меня хорошие отношения с инспектором по обслуживающему персоналу, попробую её разжалобить твоим безвыходным положением. Наступает осень, с отпусков возвращаются  женщины. Да и твоя кандидатура молодой красивой барышни для довольно грязной и тяжёлой работы уборщицы ей совершенно не понравится. Для другой должности у тебя пока нет шансов. А сама-то  ты готова?
       - Только бы пощадила меня качка, а работа не пугает.
       Про качку на море Тамара слышала много чего, а так как море увидела впервые на пляже, то представление об этом состоянии у неё сложилось весьма пессимистическое.
       Как уж сумела Людмила уговорить инспектора отдела кадров, что та согласилась принять девушку на работу, предупредив, что до первого же замечания. Прохождение медицинской комиссии больше всего запомнилось по длинным очередям перед кабинетами в поликлинике рыбаков, причём, где всё зависело от умения занять очередь сразу  одновременно везде. Никаких вопросов по состоянию здоровья не возникло, а дальше следовали сдачи техминимумов по технике безопасности пребывания на судне и противопожарной.
        Когда уже на руках  оказалось направление на судно, Тамаре стало страшно – выдержит ли она, не подведёт ли подругу, которая не только чуть ли не за руку провела её через все инстанции, но и одела подобающим образом, что со своего, как говорится, плеча, что купив в магазинах.
        - Людочка, можно обойтись и тем, что ты мне дала, зачем тратить деньги? – пробовала остановить её Тамара.
        - Ты должна выглядеть нормально, это ничего, что ты пока уборщица, уверена, тебе предложат более престижную работу, - хохотала та в ответ, - а что касается денег, сочтёмся после рейса.
        Морозильный траулер, куда направили Тамару, стоял у причала БАМР, готовясь выйти на промысел. На первый взгляд на судне царила полная неразбериха:  ещё продолжалась приёмка отдельных объектов у подменного экипажа, который ремонтировал судно, но уже завозилось и снабжение для рейса, и осуществлялись всяческие проверки службами и отделами конторы.
        Старший помощник капитана принял от девушки документы, заставил расписаться в книге по технике безопасности, предупредив, что главное никуда не соваться без надобности, соблюдать осторожность по отношению ко всему, что движется вокруг, не стоять под стропами с грузом, смотреть под ноги, когда идёшь по трапу:
        - Покажу тебе объект твой для приведения его в порядок, боцман принесёт тебе орудия труда, и дерзай.
        Объект оказался довольно внушительным. Переборки в коридорах недавно видели белую краску, но из-за почти сплошных масляных и грязных отпечатков только местами её сохранили. Получив от боцмана ведро, щётку, ветошь, порошок, Тамара принялась за работу. На разговоры с желающими с нею познакомиться она не реагировала, и те, постояв подле неё, уходили ни с чем.
        Поселил её старпом в каюте с прачкой. Для знакомства времени особо не было, как, впрочем, и желания. Высокая, плоская в кости, с понурым желтоватым лицом заядлой курильщицы, не располагала к этому. Вещи свои Тамара решила привозить частями, приезжая по утрам на работу, как ей посоветовала Люда, ближе ко времени отхода судна.
        Старпом, совершая обход по судну в конце рабочего дня, остался доволен:
        - Быстро ты управляешься, а главное качественно.
        Усталая девушка в этот день осталась ночевать на судне. Долго не могла уснуть, в голову лезли, самые что ни есть, тяжёлые мысли, по коридору сновали люди, слышались разговоры, чаще всего сопровождаемые матами. Тамару вообще удивляло, как это так можно пользоваться нецензурщиной, легко вплетая её в нормальный разговор так, как будто она являлась обязательной и необходимой, этаким показным шиком.
        На следующий день Тамара собиралась продолжить драить переборки, но заниматься этим ей не пришлось. По судовой трансляции она услыхала свою фамилию. От неожиданности сразу не сообразила, что от неё хотят, пока прибывшая на работу соседка по каюте не подсказала:
        -Тебя вызывает к себе старпом.
        Тимофей Павлович, как подсказала прачка имя и отчество старпома, встретил девушку на пути к своей каюте:
        Чай умеешь заваривать? – спросил он.
        - Где? – вопросом на вопрос отреагировала Тамара.
        - Я говорю вообще, у себя дома, к примеру, ты заваривала чай?
        - Конечно, - оживилась она, поблагодарив мысленно мать, научившую её всем премудростям домашней работы.
        - Вот и хорошо, замучила меня буфетчица, ходит на работу, как одолжение делает, в прошлом рейсе окрутила капитана, почувствовала себя тут хозяйкой, но в этом рейсе ей бы надо было поприжать свой хвост, командира нашего не она, никакая другая не заинтересует, я его знаю. А её, будет вот так отлынивать от работы, спишу к чёртовой матери. Включай титан, заварка перед тобой, масло в холодильнике, сахара  не вижу, скажу ревизору, принесёт. Накрывай столы, думаю, управишься, - ободрил он её, спешно покидая буфетную.
        Легко сказать накрыть столы. Можно подумать, что она только этим всю жизнь занималась. Тарелочки, ложечки она видит, но в каком порядке их разложить, нужно подумать. Выручил ревизор, принесший сахар. Что ревизором считают второго помощника капитана, и он занимается продуктами на судне, она эту информацию, как и многую другую, почерпнула от Люды. Но в данный момент перед нею предстал юный молодой человек, почти мальчишка, она не сразу ему поверила, полагая, что вместо штурмана видит салагу матроса.
        - Вы ревизор? – неуверенно обратилась Тамара к нему, когда он поставил перед нею пакет с сахаром.
        - Да, а что не похож? – явно польщённый ответил тот.
        Тамара ухватилась за него, как тонущий за соломинку:
        - Я на судне никогда не работала, послали меня сюда уборщицей, а старпом велит чаем напоить команду. Расскажите,  хотя бы как это делают, - почти с плачем попросила она парня.
        - Дело это не хитрое. Постели скатерти на столы, разложи тарелочки, рядом с каждой поставь кружку для чая. На середину  столов поставь чайники с кипятком, тарелки с маслом и хлебом, сахарницы. Масла и сахара сразу много не ложи, добавляй, так сказать в процессе. Существуют нормы на одного человека, но народ, видишь ли, разный, да и находятся те из береговых служб, которые обожают попить чайку на  халяву. Выручает то, что многие из команды завтракают дома.
        Показал он ей и примерную позицию каждого из комсостава за столом.
        - Мне надо бежать, заболтался я с тобой, а меня матросы и машина ждут, получать продукты на склад пора. Звать то тебя как?
        - Тамара, спасибо Вам большое. А Вас как?
        - Андреем нарекли при рождении, приятно было познакомиться.
        Время завтрака прошло, как в тумане. Каждую минуту ей казалось, что вот-вот кто-нибудь возмутится, что она что-то забыла подать. И когда прошёл этот час пыток, Тамара помыла посуду, убрала всё на свои места, только тогда немного успокоилась, попила чаю, проглотив наскоро бутерброд. Только собралась уходить, как на пороге буфетной появилась молодая женщина. Тамара решила, что это наконец-то прибыла буфетчица, но ошиблась.
        - Тамара, меня попросил Тимофей Павлович помочь тебе провести обед. Звать меня Гульнара, но все зовут просто Гуля, я второй повар. Работы на камбузе у меня много, но я тебе покажу, как накрыть столы. Потом мы тебе подадим борщ лифтом в кастрюльках, котлеты с рисом на тарелочках и компот в чайниках.
        Обед прошёл как-то легче. С ужином Тамара справилась самостоятельно. Новый её знакомый Андрей после ужина даже сделал ей комплимент:
        - Ты так быстро в роль вошла, что мне показалось, не первый раз это делаешь, молодчина.
        Вечером к ней в каюту заглянула Гуля, они разговорились. Оказалось, что та в каюте пока одна:
        - Переходи ко мне, у нас женщины расселились по желанию. Я всё переживала, что подселят копию нашей прачки, но появилась ты, и лучшего соседства я не и не желаю.
        Тамара перенесла полученное постельное бельё, вещей ещё у неё никаких не было. То, что новое место в каюте ей показалось приятным и усталость от пережитого за день сделали своё дело,  уснула она быстро и проспала до самой побудки. Утром в каюту заглянул старпом:
        - Не знаю уж, придёт ли эта головомойка или нет, но чай пора готовить, так что прошу тебя этим заняться, - обратился он к Тамаре, - а то, что ты поменяла каюту, не возражаю, хотя и следовало спросить моего разрешения.
        Гульнара стала объяснять ему, что это она уговорила Тамару, но старпом заторопился уйти, махнув на эти оправдания рукой.
        Буфетчица не пришла и на следующий день. Посланный  по её адресу матрос сообщил, что она в настоящее время выйти на работу не может ввиду своего болезненного состояния.
        - Знаю я  её болезненное состояние, опять сорвалась, запила, бывает это с нею,  скоро  выходим в рейс, хватит мне терпеть тут её, - возмутился старпом.
        - Приказом по судну Тамару оформили буфетчицей, а в отделе кадров запросили уборщицу. Людмила от души радовалась за подругу:
        - Ну что? Говорила я тебе, что в уборщицах не засидишься, только что так быстро, даже я не предполагала.
        Опыт, как известно, приходит со временем. Самое главное надо было научиться располагать временем, без суеты и лишних отвлечений, поэтому на первых порах она очень уставала, еле добираясь до постели. Большое значение в этих первых шагах её вхождения в должность имел и факт доверительных отношений со старпомом. Она, конечно, не нарушала субординации, обращалась к нему только официально, но чувствуя его отеческую опеку, пользовалась его расположением.
        Тимофей Павлович имел солидный возраст и такую же фигуру. В своё время он уволился с флота, не дослужив до должности капитана, устав бороздить морские просторы и бояться потерять красавицу жену в борьбе с одним упорным её поклонником. Она родила ему две дочери, и пока те были школьницами, он купался в любви и ласке в своей семье. Но девочки подросли, учить их дальше и устраивать в жизни понадобились деньги, берегового заработка не хватало, и он пришёл работать в НБАМР, сделав за три года карьеру от третьего помощника  капитана до старпома.
        Тамара оказалась похожей на его старшую дочь Ларису, студентку медицинского института в Санкт-Петербурге.  Он уже два года не видел дочь, скучал по ней, и  теперь  всячески старался помочь Тамаре, понимая, что та оказалась в этой ситуации по какой-то неведомой ему, но не простой причине.


                Глава 10
                __________________________



       Тамара  часто  старалась себе представить  момент отхода судна от берега, но всё вышло буднично, к тому же занятая уборкой кают-компании после утреннего чая, она и вовсе бы ничего не заметила, если бы не растянулась на палубе, потеряв равновесие и не удержавшись на мыльном полу. Пароход по какой-то причине накренился на бок в момент, когда, отдав швартовы, с помощью буксира выравнивал курс на выход из бухты.  Падала она под звук разбитой чашки с чаем, которую оставила свободно стоять на краю мойки с тем, чтобы позавтракать после уборки. Ведро к счастью не перевернулось, задержавшись у переборки. Собирая осколки в буфетной, она услышала голос медички:
        - У тебя остался хлебушек? Прибудут санитарные власти, стол им надо накрыть. А ты что такая бледная и мокрая?
        Увидав осколки разбитой чашки, утешила растерявшуюся  буфетчицу:
        - С почином тебя. В рейсе прошлом так тряхнуло, что посуду пришлось всю выписывать на складе. А одна чашка – это просто примета, что рейс будет удачным.
        Тамара подумала иначе. Хорошо, что для посуды предусмотрены надёжные полки, - отметила она, озирая стенки буфетной и все многочисленные приспособления на случай качки. Она уже была хорошо проинструктирована о своих действиях на этот момент. Ей ещё не приходилось  стелить мокрые скатерти на столы, но делать это придётся  видимо часто.
        До обеда ещё было далеко и ей не терпелось выйти на палубу. Судно застыло в значительном отдалении от берега, который вытянулся своей видимой частью города в линию из построек. Слева почти голый мыс, справа величественная сопка, как она уже знала, с ласковым именем Сестра. Виден и Брат, сопка, у которой,  добывая стройматериал  для города, снесли вершину. Интересно,  интересовались ли эти строители о последствиях -  подумалось ей. Андрей так  много ей вчера рассказал об истории  людей, которые населяли эти земли, о том, что у подножия Брата  бил из земли целебный источник, к которому совершали паломничество даже с далёких провинций Китая. Сейчас обе сопки запорошены снегом, над ними нависли облака, и вода  вокруг скорее серого, чем голубого цвета. Но всё равно, в целом очень даже красиво, а главное для неё необычно
       Соседка по каюте Гуля оказалась особой очень энергичной, весёлой, легко налаживающей связи с людьми.  Особенно под прицелом у неё были мужчины. На вопрос Тамары – откуда она черпает многочисленные сведения о членах экипажа,  она объяснила просто:
         - Видишь ли, у меня есть цель, и очень даже важная – хочу замуж.  Я девушка в возрасте. Если я сама о себе не позабочусь, то кто это за меня сделает?
        Родилась и выросла Гульнара в небольшой  деревушке, недалеко от  областного города в Татарстане. Родители воспитывали её в строгости по всем мусульманским канонам. Мать девушки  тяжело болела, всю домашнюю работу тащила на своих плечах Гуля. Когда все сверстницы уже как-то определились в жизни – кто учиться уехал, кто семьёй обзавёлся, умерла  мать, и в дом пришла новая хозяйка, предложив отцу выдать дочь замуж  в соседнюю деревню за вдовца, так как  свободных парней  на примете не оказалось. И девушка тайно покинула родной дом, прихватив только свои документы и кое-что из одежды. Приютила её дальняя родственница по матери, у которой,  как полагала  девушка, искать её не станут. Тётя Роза работала в столовой при техникуме, куда и пристроила родственницу в студентки по поварской специальности, и даже с предоставлением общежития.
        Эти студенческие годы показались Гуле праздником. Тётя подкармливала, стипендию девушка тратила экономно, приобретая самое необходимое из одежды, и даже позволяла себе посещать кино и танцы в клубе. Случилось ей и влюбиться. Познакомила её с другом своего парня, солдатом,  соседка по комнате.  Вчетвером они весело проводили  свободное от занятий время.  Сергей, так звали её парня, родом из Сибири, служил уже последний год, признался, что влюблён в неё по уши, не мыслит жизни без неё. Она в ответ заверила, что тоже любит его. Их гулянья вдвоём теперь по тихим уголкам парка, поцелуи  Гуля  впитывала в себя, как подарок судьбы, и не мыслила себе дальнейшей жизни без него.
       Оставался ещё год учёбы, когда он демобилизовался. Больших усилий потребовалось, чтобы не кинуться за ним следом, но они приняли решение, что год этот  подождут, ей нужно закончить обучение. Первое время она получала письма, полные любви и заботы о ней. Он даже выслал ей несколько раз денежные переводы. Потом письма стали приходить реже, и наступил тот злополучный день, когда Сергей в письме просил его простить, что девушка, которая у него была до армии, вернулась домой в село после неудачного брака, и чувства вспыхнули у них с новой силой.
        От такого поворота в судьбе никто не застрахован, утешили её подруги по общежитию, и что бог даёт, всё к лучшему.  Хорошо ещё, что их близость с Сергеем не оставила ей ребёнка, тогда было бы совсем худо. Время, как известно лучший лекарь, тем более  что наступила ответственная пора в связи с окончанием учёбы, и  прошлое отступило, заполнив текущие будни ожиданием  новой жизни.
        Гульнара очень обожала дочь тёти Розы  Зою,  всего на год моложе её, и тосковала по ней, когда та уехала, выйдя замуж за моряка в далёкий город Находку. Девушки постоянно переписывались, и, получив документ об окончании техникума,  Гульнара  решилась на поездку к подруге. Та встретила её  в аэропорту, откуда они ещё четыре часа добирались на автобусе в Находку. Всё в этом краю гостье было странным  - округлые сопки, покрытые  невысокими деревьями, обилие разных трав и цветов, которые она видела впервые, сам город, вытянутый вдоль бухты, и даже совсем другие люди. А уж о море и говорить нечего, в него она влюбилась сразу.
        - Это с суши оно тебе кажется таким милым, а когда моряки попадают в шторм, оно их не жалует, - попробовала остановить её восторг Зоя.
        - Но ведь плавающих  на судах много, и ничего. Вон ваша соседка по площадке всю жизнь проработала на рыбацких судах, и мне советует. Говорит, что если бы не годы, так и продолжала бы морскую жизнь, даже всплакнула. Я вот решила сходить в отдел кадров в БАМР, повара там с образованием, - говорит соседка,  - всегда нужны.
        Гульнару приняли сразу, и после всех необходимых формальностей с бумагами направили  на большой рыболовный траулер вторым поваром. Первые дни прошли, как в тумане. Судно вышло только что с ремонта, всюду сновали люди, и ей казалось, что она попала в какой-то муравейник. Рабочее место тоже не радовало. Шеф-повар почему-то постоянно была недовольна ею, брюзжала, поучала:
        - Шлют вас дипломированных на нашу голову, а толку, как от козла молока.
        Гуля недоумевала, что она делает не так.  Кроме того, что у неё по практике всегда были отличные оценки, она и в своей семье за время своего безрадостного детства  набралась немалого опыта. Уж чистить овощи большого ума не надо, да и лентяйкой себя не считает. Помогла разобраться в этом вопросе пекарь Варвара, тоже дипломированная, так сказать, специалистка:
       - Мы ей, как кусок кости в горле. Она ведь никаких корочек  не имеет. Как-то, будучи официанткой, заменила в море заболевшую повариху. Держат её пока никаких причин убрать нет. А ты посмотри на её морду, когда старпом или ещё кто из руководства судна заглядывает на камбуз. Она из кожи вон вылазит с подобострастием своим, вся светится от счастья. А все лакомые кусочки успевает разнести кому надо. Ты для неё потенциальная замена, когда в кадрах накопится достаточное количество профессионалов. Так что не бери в голову её придирки, работай, как тебя научили, ей надоест, отстанет.
       Разобравшись в причине поведения своей начальницы,  девушка успокоилась,  но и на работу большого желания ходить не было, так себе, как говорят  -  от звонка до звонка.  Зато на личном фронте разворачивались настоящие баталии между ухаживателями. Она растерялась, кому отдать предпочтение: все холостяки или вроде этого, все с серьёзными намерениями. Но Варвара предупредила её:
        - Ты - то особенно не верь им насчёт горячей любви и холостого положения, они все по выходу в рейс свободные до прихода в порт, вот там и  станет всё ясно.
        Возвращались  с района лова в Находку зимой. Их встретил пронизывающий  ветер, серые косматые тучи придавили  город, он  показался  Гульнаре неприветливым  и злым. Ей предстояло добираться до квартиры Зои с пересадкой на двух автобусах. То, что её не встретит подруга, она знала,  ещё на отходе та призналась ей, что беременна, и теперь в этом состоянии она естественно в такую погоду рисковать не станет. Осенняя куртка и свитер плохо согревали, и пока она добралась до места, озябла основательно. Зоя заставила её быстро согреться в ванной, налила ей рюмку водки. Гульнара спиртное употребляла очень редко, только по поводу, но сейчас, проглотив водку, как лекарство, разомлела и ощутила полное спокойствие и настроение, какого давно не было.
        Вечером пришёл со службы Геннадий, муж Зои, они долго просидели за праздничным столом, накрытым подругой в честь прихода  с рейса рыбачки.  Гуля делилась с ними впечатлениями о море, рейсе, людях. 
        На следующий день непогода улеглась.  Выглянуло солнце, всё вокруг  заиграло первозданной белизной, на деревьях повисли шапки  тяжёлого снега, которые  тут же стали таить и потихоньку осыпаться по мере прогревания их солнечными лучами. Такого у себя на родине девушка не  видела, и это её завораживало. Вспомнив вечернее застолье, Зою с тяжёлым уже животиком, влюблённого в свою жену Гену, их разговоры о будущем ребёнке, Гуля взгрустнула – ну, когда же у неё будет также? Больше всего на свете она хочет семью и  этого ей не даёт ни бог, ни аллах. Очевидно, надо самой позаботиться о себе, подойти к выбору  мужа со всей серьёзностью, чтобы он был  не такой, как её отец, равнодушный  к своему ребёнку.
        Заработанных за рейс денег хватило прилично одеться. Она попыталась  часть из них предложить Зое, но та категорически отказалась, посоветовав  подруге завести  счёт в сбербанке. Закончилось время отгулов.  Ей предложили место второго повара на судно, стоящее на ремонте,  в подменный экипаж. Её это вполне устроило. Ознакомившись с ремонтниками, она не нашла нужной кандидатуры для себя, и по мере прихода на судно основного экипажа тщательно просматривала интересующих её мужчин. Приглашение Тамаре поселиться вместе с нею в каюте не было случайным. Привлекательность девушки, к тому же юный возраст подсказали  Гуле сразу, что эта особа вне конкуренции, и нужно хорошо знать её намерения и планы.
        Гуля просчитала все варианты с пришедшими  на судно женщинами. Официантка Раиса пусть даже с гражданским, но мужем. Судовой врач Галина Александровна  почти пенсионного возраста, интеллигентная с немалыми, как выяснила она, запросами едва ли будет составлять конкуренцию. Повар  Валентина  не замужем, сорок  лет только исполнилось, белолицая и румяная, с полной, но  очень женственной фигурой, тут, как говорят, всё может быть, надо иметь информацию о её будущих намерениях. Прачка Ирина, долговязая  в очках  девица, очевидно, не прочь будет обзавестись мужем. Уборщица  Людмила, маленькая, худенькая пришла перед самым отходом судна в рейс. О ней никто ничего не знает, сама она в разговоры не вступает, «тёмная лошадка», так сказать.
        С мужским составом  Гуля  ознакомилась, проштудировав  судовую роль в кабинете медика. Она не скрывала перед Галиной Александровной своих истинных намерений, совершенно не удивляя ту. Женщина одобрила  её желание  предварительно  знать,  с кем можно завязать прочные отношения.
       Для Тамары планы Гульнары были  тайной, она принимала добрые жесты со стороны  соседки по каюте как желание дружить, и отвечала ей тем же. Поэтому, когда  Гуля предложила собраться всем женщинам у них в каюте и отметить отход судна и знакомство, было принято с полным пониманием. Они вместе расстарались накрыть шикарный стол. Застолье удалось на славу. Спиртное  « развязало» языки, было весело, шумно, пели песни. Людмила проговорилась, что в рейс ушла, сбежав от ревности мужа:
       - До того надоело быть вечно обруганной матами, битой, а он у меня бугаище не из слабеньких, не знаю, как живой осталась. Помогла подруга  матери, устроила в БАМР, так что он не знает где я, и что со мной.
        Людмиле все сочувствовали, одобряли её поступок.
       - А что дальше будешь делать, когда вернёмся с рейса? – поинтересовалась  Гульнара.
       - Мне деньги надо заработать, сразу же рвану к сестре в Австралию, она там с мужем и сынишкой живёт уже третий год, зовут меня к себе. Конечно, они бы помогли мне с деньгами, но мне надо подготовить документы или получить от них официальное приглашение для гостевой визы.
       - Ну, надо же, как тебя этот гад запугал, а в милицию ты не обращалась? - возмутилась  Валентина.
       - Скажешь такое, милиция, да они приходят, когда труп будет, а так ссылаются, что муж и жена – одна сатана, - ответила за Людмилу Галина Александровна.
       - И, то -  правда, сколько я со своим бывшим  натерпелась,  и никогда милиция не заступилась, возьмут  его пьяного, подержат ночь в обезьяннике,
а он приходит злой, опять пьёт и гоняет меня, какое счастье, что развелась, да избавилась от него, вот и сейчас узаконить отношения не тороплюсь, - добавила  Раиса.
       Сыграло ли какую роль эта вечеринка в планах Гульнары, но можно точно сказать,  что женский коллектив в этом рейсе был на редкость очень дружным и сплочённым.
 

               
                Глава 11
                ___________________________

    
       Судовой рыбацкий экипаж в море, это как сложный механизм, где каждая деталь, каждый шурупчик не только выполняет на полную мощность свою работу, но прежде всего, борется за выживаемость  в условиях постоянной  борьбы с морской стихией.  Под ногами не земля, а волнующаяся, а временами негодующая вода со своим характером.
       Тамара обладала с рождения ценными качествами – умела слушать и наблюдать. Все разговоры в кают-компании она оценивала по значимости для её интересов. Если речь заходила о работе судовых механизмов или о проблемах, будь то добыча или обработка, она старалась вникнуть в смысл, запоминала незнакомые ей слова с тем, чтобы  выпытать у второго штурмана всё, что её заинтересовало.
        Андрей, второй помощник капитана, был из тех людей, которые выбрали работу штурмана в море не по материальным соображениям, а по зову души, так сказать. Единственный сын рос в вполне обеспеченной семье, папа юрист, мама заведовала библиотекой. Пристрастившись к чтению книг, он жил в этом мире, увлекаясь в основном романической литературой. Спортом не занимался, шумных компаний сторонился, по природе относился к той категории парней, которые мужают поздно. Худенький, хоть и достаточно рослый, он не производил впечатления на девушек, да они его как-то не интересовали в настоящем времени, а для будущего он рисовал себе героиню,  как необыкновенную красавицу с кучей всяческих достоинств. Одним словом,  то, что он видел в окружении одноклассниц и девчонок на улице, не соответствовали его идеалу.
        При первом знакомстве с Тамарой он отметил её внешность и хорошие манеры, и был рад ей помочь организовать утренний чай, тем более  что она его об этом попросила. На другой день после ужина Тамара обратилась к нему с вопросом:
        - А кто ловит рыбу,  если это дело штурманов на мостике, то, что делают добытчики?
        -  У каждого своя задача, но одни не обойдутся без других. Штурман следит по прибору за морскими глубинами, находит скопление рыбы, даёт команду добытчикам на палубу, те опускают в воду трал, с мостика продолжают следить за раскрытием трала, дают команды в машину держать ту или иную скорость и рулевому, какое держать направление. Так что, рыбалка дело коллективное, - подытожил он, и удивился:
        - А ты что, где-нибудь учишься заочно, интересуешься такими делами?
        - Нет, в данное время я не учусь, а вообще-то отучилась один  год  в институте иностранных языков в Москве. А спросила, потому что интересно мне.
        - Ты и на английском можешь говорить?
        - Да, я это неплохо делаю, только жаль без практики всё забывается со временем.
        - Так давай практикуйся на мне, мне и во сне такого счастья не приснилось бы. Знаешь, сколько я уже выучил слов, проштудировал всякие методички, а слышу их речь, ничего не понимаю, а говорить и вовсе не берусь, а какой капитан без знания международного языка.
         При первой же попытке выяснить каково состояние его английской речи Тамара поняла, что начинать надо с самых азов – учить произношению звуков. Они договорились, что заниматься будут незаметно для окружающих. А вот окружающим было непонятно, что эта красавица нашла в этом прыщеватом  парнишке при наличии  большого числа  желающих познакомиться ближе с нею. Даже женщин это озадачило.
        - Ты встречаешься с ревизором, это правда или врут?  -  спросила Гуля.
        - Да, а что? – не стала ей ничего объяснять Тамара.
        - Просто рада за тебя. Он, говорят, из хорошей семьи, ты тоже интеллигентная, тебя, я думаю, они могут принять, обычно,  судовых в снохи не жалуют.
       Такой расклад вещей был на руку Тамаре. Отстанут ухаживатели с одной стороны, а с другой ей нравилось общаться с парнем, а ещё, она действительно рада была углубиться в английский язык.
       Дни шли за днями. Тамара втянулась в ритм жизни на судне. Беспокоило её только то, как её письмо воспримут родители в далёком ей теперь Казахстане. Перед отходом она  отправила целую исповедь, не скрывая ничего, смысла отмалчиваться уже не было никакого. В конце письма она попросила у них прощения, что не оправдала их надежд,  пообещав достойно выйти из этой ситуации и заверив, что писать будет как можно чаще. Объяснила она и тот факт, что в море почта приходит не регулярно, чтобы они не переживали за неё, сообщила адрес, куда им следует писать. И теперь  жила в ожидании от них весточки.
        Перед кем робела Тамара, так это перед капитаном. Среднего роста,  и такого же телосложения, он ничем не был примечателен. Разговаривал редко,  ел мало, ничего не просил приносить к нему в каюту. Уборку  у него она производила всегда в его отсутствии. Андрей о нём отозвался тоже скупо, мол, дядька строгий, но не вредный. Зато Галина Александровна, приученная к тому, что все разговаривают с нею с обычной долей заискивания, ведь медик, мало ли что, да и женщина весьма привлекательная, о капитане отозвалась категорично  -  чурбан неотёсанный. А дело было в том, что он повстречался ей в коридоре, когда она шла с камбуза, неся в чашке горячие пирожки.
        - Угощайтесь, - без всякой дальней мысли предложила она ему.
        В ответ он так отчитал её:
        - Вы, медик, первая должны бороться, чтобы продукты не разносились по каютам, тараканов разводите!
        От такой неслыханной обиды она даже поплакала у себя в каюте,  старалась не попадаться ему на глаза, благо он в этом не нуждался, все вопросы  с нею решал старший помощник капитана, которому она и выплеснула своё негодование замечанием капитана:
       - Он меня за девочку тут держит,  я что, не знаю правил санитарии?
Слава богу, уже отплавала в море не один день, и нигде никто не позволил себе так  со мной разговаривать.
       - Да успокойтесь Вы, нас на мостике он отчитывает  почти каждый день. Он пришёл с военного флота, привык к суровой армейской дисциплине, а мы, так сказать, люди гражданские позволяем себе несколько другие  привычки. Но человек он правильный,  больше бы таких командиров к нам на рыбацкий флот.
        Большую часть времени Тамара проводила в кают-компании. Теперь  она знала каждого  члена комсостава не только в лицо, где его место за столом,  и какие наклонности он проявляет в отношении к пище. Существует куча мелочей, которые характеризуют человека по его способности сесть за стол, протянуть руки к еде, держать ложку или вилку, разговаривать за столом, встать, поблагодарить за обслуживание. По одному виду вошедшего она уже угадывала, в каком тот  настроении, даже, что он скажет. В особую категорию  вошли  любители поесть. Как правило, они торопились первыми оказаться у кастрюли,  деловито вылавливали кусочки мяса, ели торопливо,  и  только справившись с этой задачей,  расслаблялись и пускались в длинные разговоры, чаще всего для Тамары неинтересные.
       Заканчивалась бункеровка судна,  ожидали транспортник, который заберёт  мороженую рыбу, освободив трюма для дальнейшей рыбалки. Тамара уже знала, что им идёт почта, и с волнением ожидала её. Ей оказалось три письма, два из дома и одно от Люды. Торопливо вскрыв конверт, она пробежала глазами по знакомым с детства и родным до боли строчкам. Мама с первых же строк  вылила, видимо  весь накопившийся гнев на Вячеслава, укоряла дочь в непослушании, которое уже привело и неизвестно куда ещё заведёт, требовала скорейшего возвращения в отчий дом. Над письмом отца Тамара разрыдалась. Из каждого слова, каждой строки веяло любовью и тоской от разлуки с нею. Он даже как-то одобрял её выбор, советовал быть осторожной, и проявлял заинтересованность в обстановке, которая её окружает. Вскользь пожаловался, что Нина запилила его, обвиняя в том, что не сумел остановить дочь от дурного поступка.
       Тамара в ответном письме родителям постаралась успокоить мать, уверяла, что всё будет хорошо, что ей надо было отвлечься от своей несостоявшейся любви, и это получилось довольно быстро. Теперь она вспоминает Славика, как что-то  досадное и нереальное, словно этот отрезок времени с ним был,  как кадр из плохого кино, где она сыграла роль по чьей-то воле, и теперь силится всё забыть, тем более, что настоящая действительность этому способствует.
      Дважды ещё приходила почта, письма от матери  стали более  спокойными, но больше радовали отцовские, полные вопросов о море, работе экипажа, её настроении и планах на будущее. Естественно, Тамара писала о положительных сторонах её жизни, а не хныкала, как она устаёт, как монотонны и однообразны дни, как не высыпается, что труд, лишённый творчества, угнетает её. Зато она не устаёт удивляться всему тому, что дарит ей морская жизнь каждый новый день. То многообразие всяческой живности, поднятой с  морских глубин, и которое она может потрогать руками во время подвахты в рыбном цеху, ещё и дополняется картинками разнообразного мира животных и птиц, подплывающих и подлетающих к судну. А что стоит природа  Курильских островов? Тамара не упускала случая постоять у борта в любую погоду, чтобы посмотреть на игру волн, их постоянно меняющийся окрас, на таинственные скалы, грозно выступающие из воды, стараясь запечатлеть всё это в своей памяти.
       Первое время  её угнетали маты. Особенно отличался этими способностями боцман. Однажды она его спросила:
        - Иван Степанович, неужели Вам доставляет удовольствие так общаться с людьми,  без матов  Ваша речь была бы короче.
        - Э, доченька, твоя неправда. На флоте некоторые матросы только мат и понимают. Иногда час ему втолковываешь, что почём, а он пень пнём. А скажешь только одно золотое словечко, мигом отреагирует. Я ведь только на судне пользуюсь этим словарём, а дома ни-ни. Супруга как-то соседке сказала, я подслушал случайно – мой  Иван матов не знает, никогда не слышала,  -  вот так-то  объяснился он.
        Со временем Тамара привыкла и перестала замечать эти крепкие словца.
        У Гульнары совсем неожиданно  сложилась семейная жизнь. Напрасно испробовав свой метод на предполагаемых  кандидатурах,  она получила предложение  от матроса добычи Алексея  выйти за него замуж.  Бригада отмечала день рождения одного из своих матросов. Накануне именинник попросил испечь ему торт, а поднос, на котором  он его забирал, вызвался отнести на кухню Алексей:
       - Ну и вкусный же был пирог, вот спасибочки, жену мне такую надо, что знатные пироги печёт.
       - Зачем дело встало? У нас такая есть, Гуля. Торт она вам пекла, - представила свою помощницу Валентина.
       - А что, жена Ваша Вас не радует? – вмешалась в разговор Гульнара.
       - Бывшая моя с маманей не поладили, ленивая, любила поспать да крепко выпить, а когда заявила, что детей ей и на дух не надо, тут уж и браку моему пришёл конец, всего год я и побыл женатым, - признался Алексей.
       После этого разговора он стал частенько приносить на камбуз  деликатесы с улова, то креветок насобирает, то краба, то редкую рыбку. А потом признался, что заметил Гульнару сразу, как она появилась на судне:
       - За мать переживаю, сестра учиться уехала во Владивосток, а на старухе сейчас хозяйство.  Живём мы во Фроловке, село хорошее. Выходи за меня замуж, мать будет тебе рада.
       - Это ещё неизвестно, как она ко мне отнесётся, ведь я татарка.
       - Прекрасно отнесётся, её отец, мой дед, тоже татарин, на шахте работал, пока не унесла его на тот свет болезнь лёгких, погибель шахтёрская.
       - Так мы с тобой одной крови,- обрадовалась Гуля.
       - В России так кровь замешана за тысячи лет, что в чистом виде её, наверное, и не встретить, какая мне разница, какой крови будут дети, хорошо бы, чтобы дочь на тебя походила, такая же красавица.
            

                Глава 12
                __________________________

       
        Больше всех праздников Тамара любила встречу Нового года. Все в её семье без исключения  принимали участие в украшении дома и ёлки, изобретали каждый год что-нибудь новенькое. Накануне весь дом наполнялся запахами мандарин, яблок, конфет, вкуснейшей праздничной выпечки и много ещё чем, что оставило незабываемый след в её памяти. А что стоили школьные хороводы и игры среди друзей и подруг, катание по вечерам на санках. Почему-то именно в эти праздничные  дни падал обильно снег, лежал сугробами, вечерами блестя под лунным светом. Самые невероятные сказочные приключения обуревали её романтическую натуру, о которых она ни с кем не делилась.
        Всё это пришло ей в голову, когда она, открыв иллюминатор,  разглядела то, что творилось снаружи. Встречный ветер хлестал косыми струями, обтекая корпус по ходу судна, срывая верхушки волн, и смешивая с тем, что приходило сверху. Тамара в этих осадках явственно различила снежинки, только они были в виде мелкой белой крупы, и мокрые, так как быстро таяли на ладони. Скоро наступит Новый год, и не будет праздничной встречи его,  первый раз, - взгрустнула она.
        С тем, что совсем не будет праздника, Тамара ошиблась. На следующий день пошли, прекратив рыбалку, принять груз с прибывшего в экспедицию  траулера. Всем судам пришёл груз с почтой, заказанным  обеспечением и подарками к праздничному столу. Алексей Фёдорович, первый помощник капитана, собрал вечером комсомольцев и активистов из экипажа с тем, чтобы распределить обязанности по организации праздника. Предложений было много, их обсудили, выбрали наиболее интересные.
       - Вы, каждый в своей каюте, на рабочем месте выявляйте так сказать талантливых людей, кто играет на каком инструменте, кое-что из инструментов на судне имеется, кто поёт, кто танцует, кто шутить мастак, праздник должен быть весёлым, - напутствовал помполит.
       - А как насчёт ёлки? - спросили его, - может быть есть искусственная.
       - К сожалению, нет, я уже думал по этому поводу, вот игрушки и мишура от прежнего экипажа остались.
       -  Ёлку соорудим, я за это дело берусь, - предложила судовой медик Галина Александровна, - только мне нужно, чтобы каркас сварщик помог сделать, у меня уже опыт  есть.
       - За отсутствием артистических талантов Тамара решила, что ей, очевидно, будет достаточно все  силы направить на украшение кают-компании, что она и  сделала. Всё оставшееся время до конца декабря она, окончив свои непосредственные дела, готовила все атрибуты для того, чтобы применить их в последний перед праздником день, устроив, так сказать, сюрприз. Ей понадобились и краски, и клей, и бумага, и вата, что по понятным причинам составляли на судне дефицит. На переборки было решено поместить весёлые картинки. Она неплохо рисовала, но у Андрея получалось лучше, и к тому же он нашёл бумагу, используя отработанные и залежавшиеся какие-то карты и плакаты. Помог он ей и с красками. Нарезав тонкие полоски из цветной бумаги, Тамара склеила их в виде цепочек, планируя их тоже развесить по переборкам, вырезала снежинки. С потолка должны,  по её задумке, свешиваться нити с насаженными на них комочками ваты, создавая иллюзию падающего снега. На самом видном месте в углу кают-компании они с Андреем из картона вырезали контур ёлки, украсив её конфетами и мишурой.
       Все женщины решили приготовить костюмы с масками для дискотеки, которую им пообещал устроить помполит после полуночи.  Сам он собирался нарядить себя в костюм Деда Мороза, который у него имелся от прежнего экипажа. Он напутствовал женщин:
       - Надо отвлечь людей от длительного застолья, организовать игры, аттракционы, танцы, вовлекая в это дело всех,  вас девчат на судне мало, и от вас зависит многое, веселитесь сами и не оставляйте без внимания мужиков.
       - Тамара из двух платьев, отпоров подол одного и наставив им длину другому, готовила себе костюм барышни "Пушкинской эпохи". Для парика с буклями она использовала капроновые волокна. Гуля готовила себе национальный татарский костюм, в котором собиралась участвовать в концерте. Людмилу сразу же предложили  на роль снегурочки.
          - Ой, а у меня ничего нет для костюма! - испугалась она.
        - Это проще простого, - успокоила её Галина Александровна, - белых халатов и курток на судне хватает, а обшить их ватой и соорудить шапочку  сможешь и сама.
        Ирина решила приготовить костюм "Ночь", попросив для него мишуры и собирая по каютам обёртки от шоколада, бусы, и выискивая на камбузе необходимые для её костюма жестянки, и только Валентина отнекивалась от всех предлагаемых ей ролей, пока все сообща не обрядили её в украинку. Галина Александровна предпочла не разглашать своего образа. 
       За всеми хлопотами время пролетело быстро, и вот он -  Новый год  уже постучится нынче в полночь. Капитан решил приурочить перебежку в другой район лова, где обстановка с уловом была лучше, и дать возможность экипажу слегка передохнуть, устроив праздник. Повара для этого случая расстарались. Ужин им приготовлен был просто великолепный. Выдачу подарков с фруктами, сладостями и спиртным от управления БАМР придержало руководство судна до последнего момента, чтобы наиболее нетерпеливые не испортили праздника всему коллективу. Застолье было разрешено по желанию в компаниях, но торжественная часть планировалась на десять часов вечера, где гордо красовалась, вся переливаясь в разноцветных лампочках, ёлка. Как уж это удалось Галине Александровне, но ёлка получилась ничуть не хуже многих искусственных. Нарядным получился и зал. Радисты организовали музыку, боцманская команда соорудила дополнительные скамьи.
        Тамара, убрав после ужина кают-компанию, и накрыв праздничный стол у капитана на шесть персон, как он велел, она приняла  душ, привела себя в порядок, и к назначенному времени они с Гулей отправились в столовую, где уже собрался почти весь экипаж кроме вахтенных. Помполит зачитал поздравления в адрес судна от руководства предприятия, партийного, профсоюзного комитетов от  комитета комсомола, других судоэкипажей, и дал  слово капитану. Тамара отметила, что весь командный состав был одет по форме, по-праздничному оделось и большинство членов экипажа. Командир представил небольшой доклад о выполнении планов и обязательств в целом по базе и по их экспедиции. Но подробнее всего он остановился на делах своего судна. Как поняла Тамара, дела в целом устраивали, но капитан огорчался по поводу недоработок по отдельным службам и по последним неудовлетворительным уловам.
        - Я надеюсь, что мы приложим все усилия к тому, чтобы в оставшийся период рейса подтянуть наши отставания. Поздравляю экипаж с вступлением в Новый год,  всех вместе и каждого в отдельности, желаю всем крепкого здоровья, безаварийной и успешной работы, а также любви и внимания от ваших близких  и родных, ожидающих встречи теперь уже в новом году! - закончил он своё выступление под бурные аплодисменты присутствовавших.
       Выступали и начальники служб, заверяя от имени своих  подчинённых, что приложат все усилия для выполнения рейсового задания и всех обязательств, поздравляли коллектив. Гуля потихоньку встала, и шепнув  Тамаре, что сейчас будет концерт и ей пора переодеваться, покинула столовую. В движении пришли и некоторые другие, как она поняла, тоже артисты.
       Концерт начался с выступления небольшой группы хористов под аккомпанемент  баяниста, в котором не без труда Тамара разглядела рефмашиниста, щупленького паренька, который всегда с особым подобострастием старался быть ей Тамарой замеченным. Баян в его руках словно слился с хозяином в одном порыве, выдавая  чистые и красивые звуки. И парень, словно,  выше стал и осанистее. Первую песню хор исполнил как-то неуверенно и не очень попадая в  компанию с баянистом, вторая песня -  русская народная у них получилась уже лучше, но им дружно похлопали, и оставшись  для сольного исполнения  частушек  матрос Николай, богатырского росту и обладатель мощного баса, так понравился всем, что его долго не отпускали, пока он не взмолился, что устал. Хорошо читал стихи третий механик, пели ещё парни, неплохо исполнила песню на татарском языке Гуля, и что удивительно, баянист и эту мелодию хорошо подыграл. Разыграли и театральную сценку. Закончил концерт опять хор. Но в этот раз они дружно грянули - "В лесу родилась ёлочка..." Им помогли и все слушатели. Получилось очень весело.
        Когда до полночи оставалось уже немного, старпом объявил, что можно разойтись по компаниям, предупредил, чтобы особенно не увлекались, что ориентировочно в восемь утра на судне начнётся обычная трудовая жизнь. А кто чувствует в себе силы и желание повеселится у ёлки, может это сделать, музыка к их услугам, но не так громко, чтобы не мешать отдыхать другим.
        В каюте уже был накрыт столик на пять человек, предполагались гости в лице жениха Гули и двух его друзей. Ровно в полночь, как и положено, поздравили друг друга с криками - Ура!  Девчата пили шампанское, ребята принесли напитки покрепче. Долго задержаться в каюте у них не пришлось, в дверях нарисовалась цыганка, в которой без труда, несмотря на маску, угадывалась Галина Александровна:
       -  Берём закуски и спиртное и быстренько в столовую,  это касается ребят, а девчонкам надо переодеться! - велела она, без всякого сомнения, что будет всё исполнено.
       Когда Тамара и Гуля в костюмах появились в столовой, там уже было достаточно много публики, расположившейся компаниями по столам. Играла музыка, и несколько человек танцевали и  веселились у аттракционов. Тамара  после двух небольших бокалов вина почувствовала лёгкое опьянение, и чтобы не подвергать себя настойчивым призывам выпить, сразу же присела на один из освободившихся стульев аттракциона на выявление победителя в скорости реакции. Между двумя стульями внизу была протянута верёвочка, и тот, кто по команде ведущего добежит, встав со своего стула и сев на другой, ухватит конец верёвки, тот и будет победитель для дальнейшего забега. Пока Тамара держала подол платья, чтобы не упасть, естественно, проиграла.
        На другом аттракционе надо было с повязкой на глазах, покружившись три раза, чтобы потерять ориентацию в пространстве, ножницами срезать один из свисающих на длинной нитке, прикреплённой к тросику, приз. Здесь ей повезло больше, может быть потому, что она прислушивалась к подсказкам  болельщиков. Срезала она шоколадку.
       Ответственные за проведение вечера хорошо постарались. Свободного времени между всеми мероприятиями не оставалось, к тому же и порядок был у них на контроле. Когда между двумя подвыпившими матросами обработки вспыхнула ссора, их тут же разняли и увели в каюты. Дед Мороз со Снегурочкой постоянно шутили, загадывали всяческие заранее заготовленные загадки, одаривали призами желающих выступить с чтением стихов, песнями, плясками. Тамара получила ещё приз и за лучшее исполнение вальса. Партнёр её оказался прекрасным танцором, и она ещё несколько раз с удовольствием с ним  потанцевала. Заглянув в каюту с тем, чтобы взглянуть на себя в зеркало, поправить парик, она с ужасом узнала время - шёл четвёртый час. А утром надо кормить команду,  убрать каюту капитана. Спать, и только спать, -  приказала она себе, наскоро сняв с себя наряд и умывшись. Уже лёжа в постели, она припомнила не раз слышаную мудрость - как встретишь Новый год, так его и проведёшь. Что же, встретила она его хорошо, стало быть, можно надеяться, что он принесёт ей удачу. С этими мыслями она и уснула.


                Глава 13
                _________________________


           Проводив Тамару, Людмила уже не сомневалась, что последует вслед за ней. Если после прихода она не знала,  как поступит дальше, просто пошла в отпуск и отгулы, то стоя на пирсе в момент, когда судно с Тамарой отчалило от берега, она со страшной силой захотела опять туда, из бухты на большую воду. Море словно манило её -  Вот уж не думала после всего пережитого, что буду рваться туда. Не раз ведь давала себе слово, что только до берега, но почему не вижу для себя ничего привлекательнее той жизни, что избрала. Теперь понимаю тех людей, которые на берегу долго не задерживаются, и не деньги в том причина. Правда, это тоже не последний козырь, прийти с рейса, получить всё заработанное сразу, так сказать кучкой, и почувствовать себя в некотором плане человеком с возможностями, не считающим копейки от аванса до получки, куда как хорошо. А какое счастье делать родным и близким подарки. Но главное в чём-то другом, чего я ещё не совсем понимаю, но нахожусь под влиянием этой тяги к морю. Когда и в какой момент  это случилось со мною, сама не знаю.
          Заканчивалось время отпуска и отгулов, ей уже надоело бездельничать, и она наведалась в отдел кадров.
          - Ну что, нагулялась?  Как ты мне нужна сейчас, давай в темпе проходи  медкомиссию, и ко мне за направлением, - встретила её кадровичка.
          - Что так в темпе, опять пассажиром?
          - Да нет, судно твоё у причала, идёт приёмка  после ремонта. Начали  подвозить снабжение, тебе надо срочно принять камбуз, там  повар заболела, временно я направила туда человека,  с отпуска отозвала, но в рейс она не пойдёт. Подберу тебе помощницу и пекаря, они тоже проходят комиссию.
          - Я так понимаю, что мне предлагаете пойти шеф-поваром?
          - Правильно понимаешь.
          - Ищите шефа, а я пойду вторым поваром.
          - Чего ты испугалась, не боги горшки обжигают, когда-нибудь надо начинать, тебе вон какие характеристики дали, я верю в тебя.
          Людмила вышла с отдела кадров, всё ещё до конца не сознавая, к чему ей готовиться. Всё так было неожиданно, она как-то не представляла себя в роли руководителя. В голове прокрутился весь объём работы, который должен свалиться на неё, когда она переступит порог камбуза. И ещё, как она  сообщит эту новость дома. Там не ждут вообще её решения пойти снова в рейс. Времени на размышление у неё больше нет, ведь она дала согласие. Пока прохожу комиссию, можно не говорить, вдруг  не пройду.
          Анна Ивановна уже была готова к тому, что дочь, нахлебавшись морской жизни, не пойдёт больше, от неожиданности даже растерялась, когда Люда ей сказала, что завтра идёт в кадры за направлением:
          -  Дочка, ну зачем тебе это, деньги у нас, слава богу, есть, найди себе работу на берегу, повара везде требуются.
          - Мама, даже не уговаривай. Я так решила, хочу, вот и всё. Ты боялась за меня, что, мол, стану судовой шлюхой.  Как видишь, не стала, и никогда ею не буду. Что,  мало гулящих на берегу? Мужики в море пашут, одевают их, балуют. Немало тех, кто получает известие,  что запила жена, загуляла.  А те оправдываются, трудно, мол, мужа ждать на берегу  месяцами. А я так скажу - женщин, которые уходили на фронты Отечественной войны тоже в своё время считали шлюхами, время оправдало этих героинь,  придёт время и женщин в море будут уважать, тех, кто это заслужил по праву. В море трудно, когда шторм страшно, но зато я столько увидела и узнала нового. Север такой красивый с совершенно удивительным миром. А ещё я хочу пересечь экватор, мне обещают открыть визу. Представляешь, мама, что я могу потерять, если останусь  здесь. Наверное, когда-нибудь я захочу семью, детей, но не сейчас.
          Анна Ивановна умом понимала правоту дочери, но устоявшиеся понятия давили на сердце, не оставляя место покою.
          Предложение пойти в рейс шеф-поваром испугало Людмилу не на шутку.
           Одно дело, когда работаешь под чьим-то началом, совсем другое отвечать  за весь коллектив, но больше всего её пугала  работа с мясом.  Это обязанность ложится только на  первого повара.  Она, с её габаритами,  не представляла себя  в качестве рубщика. Теоретически понятно, что чем больше мясной фарш мешаешь, подливая воду, тем сочнее будут котлеты, но как это осуществить практически, она себе представляла не очень радужно. Но деваться было некуда – «назвался груздем, полезай в кузов».
             Знакомство с коллективом камбуза оптимизма не добавило. Её помощница Екатерина, женщина  солидная и по фигуре, и по возрасту, украинка по национальности, очень даже оказалась  бойкой на язык, но ленной и неповоротливой в деле. На неё, как на шефа, она посмотрела с нескрываемым  превосходством – что, мол, ждать от такой фифочки. На должность пекаря прислали   выпускника училища, высокого парня, на вид флегматичного и неразговорчивого, Игоря. Правда, надо отдать должное ему, выпечку хлеба он делал мастерски. Руководить у Людмилы не получалось. Екатерина  раздражала своей медлительностью, но как потребовать у неё выполнения работы в срок, она не знала, и поэтому бросалась всё делать сама. Порубить мясо находилось много желающих, на переходе в район лова свободного времени у экипажа было достаточно, а кавалеров, желающих приударить за красивой поварихой и того более.      
            Обстановка уладилась сама собой. Игорь, никак не проявивший себя на первых порах, в деле оказался  человеком с характером. При попытке распространить свою власть на молодого человека Катерина получила такой отпор, что стала откровенно его побаиваться. Он ей так и заявил:
          - Мы тут на камбузе практически проводим большую часть своего времени, давайте уважать друг друга. Разговаривать громко не надо. Я ведь могу врубить музыку на магнитофоне, не думаю, что это будет приятно. И ещё, почему не выполняете своих обязанностей по поддержанию санитарного состояния, что является  Вашей прямой обязанностью, посуду надо  мыть хорошо, а не как придётся.
          У очередного помощника, вызвавшегося порубить мясо, он молча взял из рук топор, и обращаясь уже к Людмиле спокойно объявил:
          - Лишним людям на камбузе и возле продуктов отираться нечего, могли бы и меня попросить  это сделать.
          Людмиле стало стыдно, что она не смогла решить таких, кажется, простых вещей. Видимо, рано ей доверили эту работу, а может быть, она никогда не сможет командовать людьми. Но  что в настоящее время она может исправить. Придётся  набираться опыта.
           Потекли привычные рабочие будни. Людмила уже работала в кальмаровой экспедиции, так что выходить по графику в рыбцех на подвахту  ей было не в новость, а вот Екатерина, особенно в первые дни, постигая искусство по отделению тушек кальмара от остальной его части, заметно уставала и  не успевала с работой на камбузе. Игоря это злило, и он  постоянно упрекал её:
          - Три дня тому назад у Вас что-то, говорите, вступило в спину, сегодня отнимается рука. Вы как комиссию медицинскую одолели, купили видно? Это дело не наше, или работайте, или списывайтесь, не дело сочувствовать Вам каждый день.
            Людмила поняла, что последняя фраза касается лично её. Она уже заметила, что парень старается не показать своё  отношение, но не могла не заметить и влюблённых  взглядов и постоянного желания опекать её. Почему-то эта забота ей нравилась, грели душу и влюблённые взгляды, но с другой стороны она боялась развития каких-либо близких отношений – он моложе, эта мальчишеская вспышка чувств, думаю, пройдёт, надо только  не принимать ничего всерьёз. К её радости он вёл себя очень даже корректно, и она успокоилась.
           Как-то  вечером, перечитав в который раз письмо из дома, полученное при перегрузе, она вышла  подышать свежим воздухом к борту судна. Обдумывая  каждую, казалось, фразу она в деталях представляла родных ей людей, на душе было тепло и радостно.
           Незаметно как-то рядом выросла фигура  Игоря. Парень явно за ней следил. Дело в том, что во время ужина на камбуз заглянул второй штурман с приглашением  для Людмилы распить бутылочку вина с ним по случаю его дня рождения. Предлог для этого был. Накануне она испекла торт по  заказу для его гостей. Людмила заметила вспышку гнева в поведении Игоря, и  на приглашение никак не ответила, пытаясь перевести разговор в другое русло, как, мол, торт приняли гости, пожелала имениннику здоровья и сделала вид, что у неё какая-то срочная  работа. Штурман ретировался, а Игорь срочно вышел курить, хоть уверял, что бросил это дело.
          Постояли молча. Чтобы как-то разрядить обстановку, она задала  ему вопрос первый, что пришёлся на ум:
          -  Игорь, тебя устраивает твоя работа?
          -  Работа, как работа, не хуже любой другой. Вам, конечно, женщинам нравятся романтические герои, но их тоже кому-то надо кормить. В детстве и я мечтал о профессиях, далёких от пекаря, но не всем в жизни выпадает шанс осуществить свои мечты. У меня такового пока не было. Детство прошло в захудалом совхозе. Мать работала дояркой, вставала до рассвета на дойку коров, управляться по хозяйству приходилось мне. Отца не помню, знаю, что ушёл с дружком на охоту зимой, так оба и сгинули. Потом, когда мать слегла, заболев серьёзно, и вовсе стало худо. Помогала соседка кое в чём, так, что работать я научился с пелёнок. После похорон матери забрала меня в Находку тётка, сестра отца. Кроме меня у неё на руках была ещё дочка. Зарплаты  школьного библиотекаря  катастрофически не хватало, считали каждую копейку. Меня в школе переводили из класса в класс с жиденькими троечками, я думаю, из уважения к тёте. После восьмилетки она убедила меня пойти в ГПТУ на эту специальность – ближе к продуктам, хотя-бы сыт будешь.
          А теперь одна у меня мечта - заработать денег на операцию сеструхе. С детства  мучается болями в сердце. Надо поехать  в город Благовещенск, там хирург работает с мировым именем, к нему даже за опытом из-за границы приезжают. Тётя её возила на консультацию. Он посоветовал клапан поставить японский, а это денег стоит. Одна у них надежда на меня, а у меня кроме них никого нет.
          - Вот видишь как?  Не работа делает человека героем, а его поступки,  -  восхитилась Людмила.
          - Ну, скажите ещё, всякий на моём месте поступил так же, какой там героизм.
          - Это ты загнул,  не встречал ты ещё  любителей пожить за чужой счёт, - Людмиле отчётливо вспомнился её роман с белокурым красавцем, - однако, пора и на покой.
          Игорь, убедившись, что она никуда не собирается, проводил всё же её до каюты.
            Людмила с рейса возвратилась позже Тамары. Анна Ивановна подала ей конверт. В нём были деньги и письмо. В конверте кроме письма лежали деньги. Тамара сообщала, что в институте восстановилась,  жалко только, что её родная группа уже на курс от неё старше, но ничего, что она ни о чём не жалеет, а время, проведённое в море и в Находке, считает подарком судьбы.
          - Мама, ты зачем взяла деньги?
          - А я откуда знала, что они там есть. Ты ведь знаешь, я никогда не читаю того, что мне не адресовано. Тамара перед отъездом одарила нас всех подарками,  твой сюрприз у тебя в комнате.
          На кровати восседал забавный мохнатый медвежонок.
          - Я буду всегда твоей подругой, Тамарочка, - прошептала Людмила, укладываясь спать и прижав пушистую игрушку к щеке.

               
                Глава 14
                _________________________

         
           Людмиле открыли визу, но инспектор в отделе кадров её ничем обрадовать не могла:
          - Желающих, сама понимаешь, пойти в рейс на Новую Зеландию много, судов ограниченное количество, свободных вакансий пока нет. Но есть такой вариант - после короткого рейса на Курилы вроде бы туда планируется РТМ "Каврай". Сейчас время летних отпусков, могу тебя послать туда, если есть желание.
          - Конечно, пойду. Вдруг,  да и впрямь повезёт.
           Судно  направлялось на Курилы, а если точнее, то к проливу Екатерина. Специалисты ТИНРО дали хороший прогноз на подход лососевых рыб. Сверху с самолёта они  в океане на подходе к проливу зафиксировали  скопление мощных косяков. Экипаж в спешном порядке готовился к приёму рыбы от мелких добывающих судов. На палубе из деревянных досок сколотили приёмный бункер, под тентом расположили разделочные столы, для передачи икры в цех использовали широкий пожарный шланг. Перестраиваться на ходу в зависимости от объектов сырья на судах БАМР привыкли, так что к подходу на место промысла были уже готовы.
          Якорь бросили у самой оконечности  острова Итуруп, на рейде у небольшого посёлка. При виде уже довольно большой компании  судов с подобным намерением у экипажа оптимизма не вызвало. Ожидание растянулось чуть ли не две недели. Мизерные уловы перехватывал какой-то частный пароход, остальные нервничали.   Когда стало ясно, что обещанные косяки куда-то растворились, капитан получил указание руководства следовать в другой район, где рыбалка шла уже полным ходом. При подходе тут же включились в работу.
          Получив у мастера в цеху рабочую форму - резиновый фартук, перчатки, нарукавники и нож, Людмила вышла на палубу, чтобы приступить к разделке рыбы в свою послеобеденную двухчасовую подвахту. На судно с сейнера лебёдчик подал каплёр.  При выливке из него в бункер потекло просто-таки серебро, до того красивы были  эти мощные рыбины. Мастер показал ей отличительные черты горбуши, кеты, нерки:
         -  В улове всегда преобладает один вид, другие, как прилов, и их надо отбрасывать в ванночки на палубе для обработки по мере накопления. Берёте рыбину с транспортёра, фиксируете в специальное на столе приспособление.  Одним движением ножа производите прямой разрез от анального отверстия до головы, вынимаете  внутренности, причём икру  в отдельную ёмкость, зачищаете кровяную почку, и всё готово.
          Легко сказать - прямым срезом, одним движением. Она взяла рыбу, самую меньшую среди других, и начала тренироваться. Увесистые рыбины требовали немалых усилий. Отстояв два часа, она так устала, что работа на камбузе показалась раем. На следующий день появился уже кое-какой опыт, стало поменьше лишних движений, а к концу недели она полностью втянулась в процесс. Свежий воздух, общение с людьми внесли разнообразие в обычные камбузные будни.
          Вторым поваром в рейс пошла разжалованная с шеф-поваров за какую-то провинность Зинаида. Она оказалась скучным человеком. Имея достаточно большой избыточный вес, она передвигается по камбузу подобно утке. Основные её пристрастия это еда и сон. В свои сорок лет она выглядит старухой. Руки же её, в отличие от всего тела выполняют работу очень даже профессионально, и иногда, кажется, что только они и движутся, а хозяйка дремлет.
          Пекарь Дарья, почти ровесница Зинаиды, полная её противоположность. Щупленькая, невысокого росту, с лицом хищного зверька, она суёт свой нос повсюду, трещит, как сорока, без умолку, сообщая все последние новости, от судовых до мировых. Быстро завела знакомства с рыбаками на сейнерах, что-то у них выменивая, угощая хлебом.
         Частый посетитель камбуза - официантка Алина. Молоденькая крашеная блондинка, с голубыми глазами, приятными лицом и фигурой, она, конечно мечта на судне многих, но её девиз - если с кем и связаться, то только с капитаном. Официантка  изо всех сил старается попадаться капитану на пути, на собраниях с подобострастием пялится на него, старается всеми силами быть им замеченной. Но у неё есть соперница. Это буфетчица Эльвира. Яркая брюнетка с обильным макияжем и кривоватыми ножками. У буфетчицы больше козырей, она убирает каюту капитана, кормит в кают-компании, и видимо по этим причинам эту категорию женского коллектива избирают в любовницы капитаны. Иные из них путешествуют за командирами из рейса в рейс, упиваясь своим особым положением. Им не важны подчас ни возраст капитанов, ни отсутствие в них привлекательности.
          Капитаны, естественно, не все падки на женские прелести. Это как раз такой случай. Будучи уже в солидном возрасте, имея на берегу взрослую дочь и жену, отношения с которой уже давно разладились, он всем своим существом любит свою работу, капитанский мостик, рыбалку. Требуя от подчинённых строгого выполнения их обязанностей, он ни с кем близко не общается, ведёт обособленный образ жизни, и  то, что о нём мечтают эти молодые девицы в попытке стать "капитаншами", ему и в голову не приходит, зато экипаж развлекается, наблюдая за дуэлью буфетчицы и официантки.         
            За  Людмилой ещё с берега увязался ухаживать второй механик.
            -  Николай, не носите Вы мне на камбуз шоколадки и прочие подарочки, всё это лишнее, Вы не в моём вкусе, - останавливала она его  каждый раз, когда он появлялся в очередной раз.
            Но он упорно продолжал оказывать ей знаки внимания, отвлекая разговорами во время её работы на камбузе до такой степени, что она уже обратилась к старшему механику, чтобы он унял своего подчинённого.
             - Что Вы, Людочка,  я по службе могу одёрнуть его при необходимости, а тут – извини, дела личные, сердечные, так сказать. Ну, влюблён -  по уши. Ты не смотри, что он ростом не вышел, в остальном полный порядок, семьи нет, давно в разводе, детей нет. Чем тебе не муж?  - пробовал заступиться за коллегу стармех.
           - Если так, то учтите, будет надоедать, блины на его горячей голове испеку, так и знайте, - рассердилась она.
           Стармех видимо с ним всё же переговорил, на камбуз тот перестал ходить, но зато ревниво наблюдал за всеми, кто хотя бы как пытался добиться расположения поварихи. Это и злило и смешило Людмилу. В помощницы несостоявшийся кавалер избрал Дарью. Уж как он её уговорил следить за своей начальницей, не ясно, но та очень даже рьяно взялась за это дело.
          - Зря стараешься, - вызвала её на откровенность Людмила, - зачем тебе это надо?
          - Жаль мужика, ведь он к тебе со всей серьёзностью,  пробросаешься, -  попыталась оправдаться пекарь.
           Зинаида, присутствующая при разговоре, одёрнула советчицу:
           - Сама- то, что без мужика? А ей хомут на шею предлагаешь. Бросила ведь за что-то первая жена. Да посмотри, какой он злой да ревнивый. Это пока только ухаживает, а потом и руки распустит, знаю я таких, натерпелась.
           В этом рейсе Людмила наелась лососевой рыбы и икры, как она подумала до конца жизни. Рыбу для камбуза охотно поставляли рыбаки с сейнеров, угощаясь хлебом и судовыми продуктами, которые для них были дефицитом. Что только не придумывала Людмила из рыбы – жареная, пареная, котлеты, пироги, пельмени по воскресным дням. Вот бы своих дома угостить, -  приходило ей постоянно на ум. Но относительно заготовок для дома капитан предупредил сразу, что чуть ли  не за хвост рыбы, найденной инспектирующими органами, где либо, помимо той, которая официально произведена  и учтена в трюмах, последуют большие неприятности. Катер с инспекторами  мог нагрянуть в любой момент, и Людмиле тоже приходилось быть постоянно готовой к таким проверкам на камбузе.
          И вот короткий рейс подошёл к концу. Капитан уже был извещён, что РТМ «Каврай» станет на профилактический ремонт с последующим за ним рейсом в район Новой Зеландии. По приходу в Находку Людмила узнала, что в рейс её берут вторым поваром, чему она очень даже обрадовалась.
             Как-то Людмила целый день занималась ремонтом квартиры, так что вечером, собираясь раньше завалиться спать, явно расстроилась, когда её окликнула мать:
          - Люда, тебя тут спрашивает молодой человек.
          Она очень удивилась при виде Игоря:
          - Ты как меня разыскал?
          - Кто ищет, тот всегда найдёт, - отшутился парень, ничего ей не объясняя, - я иду служить в армию, пришёл попрощаться. Мне уже давно грозило это мероприятие, но я как-то удачно исчезал во время призыва, а вот тут попался, да и надо исполнить долг.
          - Подождёшь меня? – вдруг глядя на неё в упор, спросил он вдруг.
          И столько в этом взгляде было любви и мольбы, что сама не зная почему, она ответила:
          - А почему бы и нет.
          Он привлёк её к себе и очень нежно коснулся губами сначала к щеке, заключив жарким поцелуем в губы. Не ожидая такого поворота, она слегка оттолкнула его, поцеловав в щёку:
          - А теперь иди, храни тебя бог.
          Всё случившееся  на лестничной площадке было таким неожиданным, что она  никак не могла вернуться в реальность, ей никак было не понять себя – зачем сказала, что будет ждать. Толи хотела превратить всё в шутку. Но поцелуй, от которого закружилась голова, был,  желание раствориться в его таком сильном  теле, было. Может быть, незаметно в ней зрело какое-то чувство к Игорю, о котором она сама не подозревала. Ну да ладно, время всё излечит – подумала она  о нём.

               
               
                Глава 15
                __________________________


           Людмила жила в ожидании рейса в Новую Зеландию.
          В отсутствии своего любимого, бороздившего волны Охотского моря, отняв сына Мишку от груди и оставив его на попечение матери, Лера не оставляла Людмилу в покое, таская её по пляжам, навёрстывая   купальный сезон, благо он в Находке сдвинут по времени на осень. Ещё до появления на свет, Мишка по просьбе своих родителей был определён крестником Людмиле.
          Ни сам обряд крещения, ни церковь на Пади Ободной, больше напоминающая обычный дом, только с крестом на крыше, впечатления на Людмилу не произвели. Но когда после купели на её руках оказался малыш, осмысленными глазками глянувший ей в самую, казалось, душу, её охватило какое-то тёплое чувство - вот и у меня есть сын, пускай не мною рождённый, но я теперь несу ответственность за него. В свободное время она часто навещала его, нянчилась,  удивляясь всему новому, которое он охотно ей демонстрировал.
          Стояли тёплые спокойные дни, и Лера уговорила её поехать с нею на пасеку:
          - Дед с бабой, ждут, не дождутся, понянчиться с внуком, одна я ехать не хочу, с тобой веселее, да и тебе не повредит подышать чистым воздухом, медку поесть с козьим молоком.
          Пётр Степанович, свёкор Леры, чтобы не ехать порожняком, привёз на продажу мёд, и пока он отвозил его знакомым перекупщикам, а Лера собирала Мишкины вещички, Людмила сходила домой, оделась по-спортивному, захватила кое-что из одежды, оставила родителям записку, что будет отсутствовать неделю.
          После полудня по трассе на город  Партизанск они покинули Находку. Пока проезжали мимо деревень и посёлков, Мишка осваивал колени обеих мам, издавая ему только понятные звуки и требуя постоянного внимания. Дед, гордый, видимо от того, что везёт внука, вёл машину очень осторожно, объезжая неровности на дороге, так что при равномерном покачивании машины малыша сморил сон. Людмила пересела на переднее сидение, чтобы освободить место для спящего Мишки. Лера тоже задремала подле него, а Людмила любовалась видами по обочинам.
          Дорога петляла меж сопок, утопая в распадках среди обилия различных деревьев и кустарников, тесно переплетённых разнотравьем. Манжурский орех, осины, стройные берёзы, местами могучие кедры, гордо красующиеся своей зелёной кроной среди сменивших свой наряд на все оттенки багряного и желтого прочих, яркие красные клёны - это то, что Людмила знала. 
          Остановились передохнуть на перевале. Затих двигатель и сразу же их охватила непривычная для ушей горожанина тишина. Насколько хватает глаз простираются лесные дали с кудрявыми сопками. Каменистый грунт этих возвышений оплели своими крепкими корнями низкорослые кряжистые дубки, создавая как-бы единую над ними крону. Воздух пьянит своей чистотой и свежестью, необычайным запахом от всех трав и цветов. Разноцветные бабочки лениво перелетают с одного осеннего цветка на другой, кружатся в воздухе стрекозы.  С глубокого чистого небосвода всю эту красоту ласково обнимают солнечные лучи. Земля дышит теплом и покоем.
          - Спасибо тебе, Лера, что вытащила меня сюда, какая красота! - прошептала Людмила, целуя подругу.
           Укатанная множеством колёс дорога, становилась всё уже, пока не превратилась в полностью покрытую невысокой травой, и вывела их на широкую поляну.
           -   А вот и моя вотчина, прошу любить и жаловать! - с гордостью представил им пасеку  Пётр Степанович, расправляя затёкшие в дороге ноги.
           Поляна расположилась в распадке, вокруг ни души. Небольшое строение, срубленное, видимо, давно, крытый навес, под которым стоял стол и сложенная из камней и глины печь, прилепившаяся к боку избы клеть, плетённая из веток, будка для собаки,   пасека, с парой десятков ульев, а вокруг только лес.
          Клавдия Филипповна, обняв сноху и гостью, всё своё внимание сосредоточила на внуке.  Заставленный всякими вкусностями стол был уже накрыт, и пополнился только чугунком горячей,  как говорят, с пылу и жару, картошкой. Пётр Степанович открыл небольшой погребок в стороне от избы и извлёк оттуда стеклянную банку.
          - Для дорогих гостей у меня и особый напиток. Эта медовуха приготовлена по древним рецептам. Мне один уже нынче покойный дед рецептик продиктовал. Здесь в меду настоялось много чего, от кедровой шишки до мяты, и никаких тебе дрожжей, напиток целебный.
          Напиток действительно оказался божественным. Холодненький, он вызывал желание его пить и пить. На Людмилу после застолья навалилась приятная истома. Устроившись в гамаке, натянутым меж столбами навеса, она залюбовалась огнём в открытой топке печи, напоминающей костёр, который, как объяснила Клавдия Филипповна, горел, чтобы отпугивать комаров.
          - Да, на огонь и текущую воду, говорят можно любоваться вечно, - подумала она, засыпая без упования на эту самую вечность.
          Проснулась Людмила рано. Под одеялом, которым её заботливо накрыла хозяйка, было тепло, чего нельзя было сказать о довольно прохладном утре. Солнце только окрасило небосвод и верхушки леса. Все ещё спали. Лера с Мишкой и Клавдией Филипповной в домике, Пётр Степанович в машине, коза дремала в клети, четыре курицы над нею, на жёрдочке там же. Не спал, неся свою верную службу, пёс Черныш. Эта огромная собака ничего общего не имела со своими родственниками в городе, которых приходилось видеть Людмиле. Спокойный взгляд умных глаз, никакой суеты в движениях, только пошевеливание торчащих, как локаторы, ушей, выдают постоянное внимание ко всему, издающему даже малейший звук.
         -  Ты не бойся его, он уже понял, что ты не представляешь угрозы, что ты наша гостья, - предупредил её Пётр Степанович, когда она в ужасе застыла, увидав его.
          Спать не хотелось, и одев чью-то куртку, висевшую у клети, она вышла за пределы двора и уловила ухом журчание воды. По тропинке, явно протоптанной к водоёму, она спустилась, и оказалась у небольшой речушки. Русло её в этом месте было довольно широким с галькой и даже валунами. Видно этот ручей не всегда такой спокойный, как кажется, - подумала она.
          - Это перекат, место моей рыбалки, - услышала она голос Петра Степановича за спиной. Оголившись по пояс, он ковшиком зачерпывал воду из ручья и поливал ею себя, при этом фырчал и громко ахал. Людмила тоже умыла лицо и прямо из ладоней напилась воды, показавшейся ей необыкновенно вкусной. На завтрак были лепёшки с мёдом и молоком.
          - Ну,  куда сегодня, барышни, держим путь?  Если интересует шиповник, боярышник, то это недалече, сразу вдоль речки. Если лимонник, виноград, то подальше, к перевалу. Шишка ещё не опадает, рано. Грибы осенние кое-где есть, - озвучил программу дня Пётр Степанович.
          - За лимонником, - в один голос решили Лера и Люда.
          - Ты сапоги не прихватила? -  обратилась Клавдия Филипповна к Людмиле.
          - А что в кедах нельзя?
          - Оно- то конечно можно, но не нужно, одень-ка мои сапоги, чтобы поберечься от змеюк. Щитомордник, медянка они и на кустах виснут, маскируясь под ветки, куртку надо обязательно, и голову повязать. А на ноги лучше сапоги, чем голенища выше, тем спокойнее. Змеи они первыми не нападут, надо только не наступить на них. А в траве высокой не сразу разглядишь их.
          Пётр Степанович шёл впереди не быстро, но всё равно они устали, пока дошли до места.
          - А вы ягодок лимонника пожуйте, усталость, как рукой, снимет, - посоветовал он им.
          И правда, откуда-то появились силы, и работа быстро наладилась.
          - Я вас почему сюда привёл? Видите, здесь лесок невысокий, много кустарника, на котором лианы лимонника с ягодами. В тайгу много наезжает городских сборщиков. Лианы, которые высоко на деревьях не достать, так они рубят под корень их, валят и обирают ягоду, не думая, что десятками лет росло то, что они так безжалостно уничтожают, и что с такими темпами крохоборства в тайгу скоро ездить будет незачем.
          Людмила опасалась, что на пасеке её непременно покусают пчёлы, и очень удивилась тому, что можно свободно ходить между ульями, не вызывая у насекомых никакой агрессии. Пчёлы деловито занимаются своим делом, одни, прилетев, исчезают в отверстии, называемым летком, другие спешно покидают его, отправляясь по маршрутам. Приглушённый гул, исходящий от ульев, чем-то схож с фабричным шумом швейных машин, как показалось Людмиле.
          В город возвращались с изрядным грузом.  Пётр Степанович подвёз Людмилу к её дому, помог донести подарки. Когда вечером пришёл с работы отец, он растерялся от обилия привезённого:
         -   Нет, на тот год отпуск возьму осенью, и непременно в тайгу с ребятами отправимся.
         - Ага, и там тебе всё на блюдечке приготовлено, пчёлки медку наносят, ягодки на каждом кусте тебя ждут. Нет, папочка, места знать надо, - подзадорила отца Людмила, счастливая тем, что доставила своей семье столько радости.



                Глава  16
                __________________________


            
           Стояла поздняя осень.  С Находки уходили в сырую промозглую погоду. Но с каждым днём становилось всё теплее. Тихий океан встретил  обилием голубизны воды и неба, ласковым солнцем и тишиной. Людмила урывала моменты в работе, чтобы постоять у борта судна и полюбоваться на эту прелесть.  Невозможно, думалось ей, привыкнуть к бегущим мимо борта судна  величавым  пластам воды, потревоженным  встречей с металлическим гостем. Они как-бы нехотя пропускали его сквозь себя, оставляя за кормой белый пенный след, словно негодуя на его вторжение, а пропустив, успокаивались. Краски на воде описать невозможно. Во-первых, они меняются постоянно, а во-вторых такое их обилие может создавать только природа. Сюда надо добавить ещё и игру отражённых от воды лучей, их блеск и переливы.
           Стоять у борта и смотреть на бегущую воду можно вечно, не говоря уже о постоянных сюрпризах со стороны обитателей океана. То стаи летучих рыбок, некоторые из них даже оказываются на палубе, то дельфины, играющие у борта, то акулы или касатки,  иногда на долю секунд показавшиеся на поверхности, и много чего другого.
          В каюте с Людмилой поселилась, как она себя представила – машинист по стирке белья, Лариса. Этой миловидной, стройной женщине, конечно, больше подходила эта специальность, числящаяся в штатном расписании судна, а не принятая в обиходе – прачка. Несмотря на взаимную симпатию о своей личной жизни они не делились. Их разговоры на различные темы Людмиле очень нравились, уж очень интересной и начитанной оказалась собеседница.
          Педагог по образованию Лариса родилась и всю свою пока что жизнь прожила в городе Астрахани на Волге. Там же и настиг её удар судьбы. Муж попал в аварию. Врачи ей сразу сказали, что травмы практически не совместимы с жизнью. Но желание вытащить с того света любимого человека было так велико, что она после похорон осталась без средств существования и даже без жилья с двумя детьми на руках. Забрал её к себе брат. Он после службы в армии остался жить на Дальнем Востоке. Так она очутилась в Находке.
          У брата трёхкомнатная квартира, жена и маленький ребёнок. И он, и сноха отнеслись к ней и детям хорошо, но ей нужен свой угол. Друг брата устроил её в БАМР. Освоив  специальность машиниста стирки, она уже два рейса отработала в северных экспедициях, и к радости своей, узнав, что ей открыли визу, попала на РТМ «Каврай». Сына проводила перед уходом в рейс в армию, дочь учится в школе, так что теперь нужны деньги и приобретение хотя бы малосемейки.
          - Я на предыдущем судне тоже жила в каюте с поваром Анютой, так она мне сразу огласила график, когда мне не следует приходить, чтобы позволить ей побыть с мужем наедине. Тот, кого она представила мужем, на берегу оказался законным супругом другой женщины, но не в этом суть. Если у тебя возникнет подобная ситуация, ты сразу скажи, так будет честнее и не создаст проблем, - предложила Лариса.
           - Хорошо, - согласилась Людмила, - имея в виду больше Ларису, чем себя.
           Чем дальше отходили от дома, приближаясь к экватору, тем тяжелее было переносить  духоту, особенно по ночам. На судне при строительстве его была предусмотрена система охлаждения воздуха, но в этом никогда на работе в северных водах не было необходимости, и она вышла давно из строя. Там, в водах южнее Новой Зеландии, где находился район лова, в этом также не будет нужды, а переход большой проблемы для экипажа не представлял, так себе – временные трудности. Особенно  нетерпимые к жаре на ночь располагались на ночлег, постелив себе матрацы на палубе. Для Ларисы и Людмилы боцман прикрепил на иллюминатор «парус» из картонного ящика, который направлял в каюту встречный поток воздуха и при открытой двери создавался некоторый сквознячок.
            Работа на камбузе Людмиле нравилась. Шеф  Антонина Ивановна, приятная женщина почти пенсионного возраста,  с короткой причёской тёмных с проседью волос, крепким телосложением, которой и топор в руке  как-то  не был  лишним предметом. Почти ровесница шефу приходилась и пекарь Зинаида Петровна,  чуть выше ростом, уступающая Антонине в телосложении и привлекательности. Пучок волос она постоянно прятала под белоснежной шапочкой, так что Людмила ещё не определилась, какого цвета у неё волосы.
           Обе женщины знали  друг друга давно, общих знакомых на судне у них было хоть отбавляй, и они с удовольствием  «перемывали  всем косточки», к удовольствию Людмилы, потому как она не была разговорчивой, а слушать любила, так незаметнее продвигались однообразные дела на кухне.
          - Опять эта буфетница не торопится спустить лифт с супницами, задерживает нас, - возмущается Антонина Ивановна.
          - Ну, ещё бы, краля такая поторопится, - вторит ей Зинаида Петровна.
          - Краля, так краля, всё при ней, залюбуешься, и разодета не по-нашему, вся в шелках с тарелками-то и помоями. Только вот в толк не возьму, и дня на море не была, а визу открыли, - продолжает разговор  повар.
          - Еврейка, что с неё возьмёшь. Мужики сбесились, прямо в очередь ведро выплеснуть за борт, глупые, нужны они ей. Ленка мне шепнула по секрету, она с ней в каюте живёт, так уж точно знает, что успела окрутить  уже красавица капитана, доллары ей нужны, а не мужики, - заключила разговор о буфетчице пекарь.
          - Зинаида, а ты видела нашу медичку, - обращается  к ней  Антонина Ивановна, - ну, божий одуванчик, и только. В прошлом рейсе, говорят парни с «Калиново», она по объявлению себя мужа нашла. И чего так мужики Новозеландские норовят себе русских баб подцепить, не пойму. Ты, случаем, не хочешь остаться.  В газете у них объявлений о поиске жён тьма,   пенсионеры все получают прилично, а до пенсии можно и подработать где-нибудь, а жильё у супруга используешь.
          - Ты чё, мать, опупела что ли, - возмущается Зинаида Петровна, - меня звали замуж не раз, не нужно мне это дело, привыкла жить свободно, терпеть ещё старого хрыча рядом, им видно служанка нужна, прознали, что русские бабы добрые. А медичку, как же, видела, по трапу спускалась, а я сзади её, вид сверху, так сказать. Головёнка розовая, чуть пушком волосёнок прикрытая, а спереди напудрена, накрашена, морщины кое-как  примазаны. Куда как не невеста.
          И они обе с удовольствием  долго хохочут, смеётся с ними и Людмила. К ним на камбуз постоянно захаживает по нескольку раз за день уборщица София Антоновна. Шеф не любит  ничьих посторонних визитов, но эта женщина в годах, маленькая, щупленькая,  ухитряется под различными предлогами подолгу торчать у них. Людмиле удивительно, как эта женщина умело использует и лесть, и всяческие россказни про гадалок, чудеса, про знания каких-то особых снадобий и блюд. Под грифом «секретно» она поделилась с ними и целью своего визита в Новую Зеландию: 
          - Я иду туда основательно обосноваться. Знаю, что кроме как замужества, другого способа остаться нет. Брак мне нужен фиктивный. Зять обеспечил меня  валютой, даже адресок дал одного русского эмигранта, который мне поможет в этом деле. Зятю надо линять из России. Он сейчас под шапкой, как говорят. Какие-то дельцы с Магадана используют его, отмывая большие деньги. Он боится, что дело плохо кончится. Как только получу вид на гражданство, вышлю им вызов, сначала гостевой, а там сам пускай шевелит ушами.
          - Зинаида Петровна, не скрывая своего раздражения при появлении уборщицы, отнеслась к секретной информации довольно буднично:
          -  Воздух в Находке станет чище, пускай дуют все за границу, у кого лапы загребущие, а без уборщицы на обратном пути обойдёмся, грязью не зарастём.
          По вечерам  после ужина в столовой крутят кино, но духота не привлекает, и большинство свободных от работ предпочитают любоваться картинами на небе и на море. А любоваться есть чем. Таких красок при закате солнца Людмила себе и представить не могла.
          - Я ещё не видела так ожидаемой заграницы, - восхищается  Лариса, глядя на небо, - но вот за эту красотищу можно многое отдать.
          - Не знаю за что, но мне в жизни всё-таки везёт, - соглашается Людмила.    
           Судно приближалось к экватору.  Людмила была наслышана о традиции моряков и о том, как проводится ритуал посвящения в моряки  для тех, кто впервые проходит экватор. Обе  работницы камбуза уже не раз участвовали в этом мероприятии, не забыли прихватить и грамоты, полученные за подписью Нептуна, потому относились спокойно к приготовлениям на палубе. А там мастерили чан из досок и брезента, именуемый далее купелью для крещения. В металлическую бочку изнутри прикрепляли ветошь, пропитанную чернью, и  которая должна была служить чистилищем, строили помост для Нептуна и его свиты.
          И вот этот день настал. Объявили по судовой трансляции - Всем свободным от вахт и работ собраться на палубе!
           Только что экипаж пообедал, и с удовольствием собирался  на это зрелищное предприятие. Новичков, кто впервые пересекал экватор, набралось немало.  Они, конечно, волновались, а те, кто уже эту процедуру в своё время прошли, собирались просто поглазеть и развлечься. На помосте восседал Нептун с трезубцем в руках. Одет он был в красочный костюм, главную часть которого составляла траловая сеть. Длинная борода и пышная шевелюра из-под короны придавали ему внушительный вид, да и подобрали для этой роли мужчину солидного и рослого, каковым на судне являлся третий механик. Русалку представляла  с пышными соблазнительными формами официантка Елена. Ей очень шла длинная белоснежная коса из  капроновых волокон, поверх купальника  одеяние из тралового  материала, хвост из картона, как и положено русалке. Но особенно красочно всё-таки выглядел Звездочёт, в накидке из красного бархата, расшитого звёздами, в конусной шапке, увенчанной полумесяцем. Он держал в руках свиток, из которого должен будет вновь наречённому моряку присвоить имя.
          Свита из чертей, виночерпия и морских монстров уже приняла видимо вина, так как находилась уже в приподнятом настроении, когда Людмила появилась на палубе.  Как полагается, сначала капитан доложил Нептуну, куда и зачем направляется судно, получил благословение, поднеся в дар  сосуд с вином и сладостями. Первым крещение принял старший механик. Он клятвенно заверил, что не грешен, передал свите бутылку водки, и отделался только купанием в чане с водой, куда его всё же черти забросили.   Остальным повезло меньше, почти всех протаскивали через бочку, а некоторых  особо сопротивляющихся не раз, так что, когда им подавали чарку с вином для причащения, они больше походили на чертей, чем те, кто был в свите. Собравшийся на это зрелище народ  развлекался по-своему, своими криками поддерживал или не одобрял  происходящее, черти при этом успевали не только заниматься крестившимися, но и публикой.
          Людмиле стало и весело от всего происходящего, и страшно от того, что случится, когда наступит её очередь. Она решила, что не будет перечить чертям, примет всё спокойно, и стало быть не вызовет большого их интереса к своей персоне. Так всё и вышло. Протащив её довольно аккуратно через чистилище, и бросив в чан с водой, они успокоились. Оказалось, самым трудным было выпить довольно  большую чарку с вином, которую она не столько пила, сколько лила себе на грудь, благо произошло это не заметно для свиты. Нарекли её Юноной. Это ей тоже понравилось.
            Шли около месяца, совершенно не наблюдая суши. Бескрайний синий спокойный океан, редко очень на горизонте видны  проходящие суда, иногда просто в виде маленьких точек.
           Белые невысокие обрывистые берега Новой Зеландии были ни на что ранее виденное Людмилой не похожи. Первым пунктом встречи с этой землёй предстала столица Веллингтон, куда зашли пополнить запас горючего. Стоянка в течение суток не позволила познакомиться с городом, но общее впечатление осталось – разбросанное на значительной территории  одноэтажное поселение с  районом  крупных зданий в центре, что, как оказалось, характерно и для других городов этой страны.
          Фирма, в распоряжение которой прибыл РТМ «Каврай»,  базировалась в маленьком  порту Литтелтон. Окружённый безлесными  зелёными сопками в виде подковы, небольшой городок,  практически двумя улицами  очень экономно использовал уступы  возвышений. Дома, зачастую на сваях, упирающиеся одной стеной в скалу, какие-то несерьёзные на вид, очень уж лёгкие по сравнению с фундаментальными зданиями в России.
          Пока решались вопросы приёмки судна санитарными властями, а требования были очень строгие, подвозилось снабжение, экипаж имел возможность познакомиться с городком. Вечером после ужина все свободные от вахт и работ устремились на берег. Людмила напросилась пойти с Антониной Ивановной и Зинаидой Петровной, так как без них она не представляла себя в чужой стране, на первых порах, по крайней мере. Они уже бывали в этом порту, а для неё устроили небольшую экскурсию. Сам городок их не интересовал, и, побродив немного, они остановили своё внимание на супермаркете. У Людмилы глаза разбежались от обилия продуктов, особенно фруктов и овощей на полках. Им выдали на судне аванс в валюте, так что они имели возможность побаловать себя, тем более, что цены позволяли это сделать.
           Лариса на берегу провела больше времени, она покинула судно  в обществе боцмана, который уже третий рейс совершал в этот район. Вечером она усталая, с объёмистыми пакетами  покупок, делилась впечатлениями с Людмилой:
           - Мы не стали задерживаться здесь, Литтелтон   через тоннель в горе соединяется с  большим довольно городом  Крайстчерч. Вот там есть на что посмотреть: улицы такие интересные – каждый дом имеет выходы сразу на две стороны, уйма магазинов, музей, огромный парк, даже казино. Больше всего меня удивили два длиннющих китайских ангара, набитые  ширпотребом.  Чего там только нет, начиная от магнитофонов до сельхозинвентаря. А я-то удивилась, что добрая половина горожан  в китайских майках и шортах ходит по городу. Конечно, цены на товар из Китая по сравнению с теми, что в их магазинах, как небо и земля, но с другой стороны есть магазинчики, где всё стоит один доллар. Я глазам не поверила, что такое может быть. Меня боцман еле вытащил из такой лавочки. Ты посмотри только на мои покупки. Тут такие вещички – закачаешься, считай, я одела свою девку, будет самой моднячей среди подружек.
          Вещи действительно того стоили. Может быть, они уже здесь и вышли из моды, но были в отличном состоянии, превосходно скроены и сшиты, а то, что цена их была явно символична, только разжигали интерес у обеих.
          - Нам продавщица объяснила, что у них заведено – всё, что не нужно из одежды отдают для социальной поддержки низшим слоям населения, иногда их сдают магазины с этикетками ещё, но с рук принимают только приличные вещи. В китайском ангаре к нам подошла пара наших людей из России. Они с Казахстана, она русская, он немец. Живут уже три месяца здесь. За вид на жительство в Новой Зеландии выложили кругленькую сумму. Узнав, что мы на время пребывания  в этой стране становимся их жителями, и что можем остаться без материальных затрат, они очень удивились, что мы не собираемся этого делать. Стали хвалить условия их пребывания, в течение года им продолжат  выдавать пособие вполне приличное, чтобы они освоились с языком и профессией, дети уже в школе, быстро осваивают английскую речь. В контакт с местными эмигрантами  из России этим людям ещё вступать не хочется, потому как среди тех  довольно много  нежелательных элементов, англичане как-то не торопятся общаться, очень высокомерны.
          - Во-во,  быть тут человеком третьего сорта не нужно мне ни за какие блага их цивилизации, как говорят – где родился, там и сгодился, - высказала по этому поводу своё мнение Людмила.               


               

                Глава 17
                __________________________



             Людмила  ещё никогда не была окружена такой  замечательной компанией женщин, как в этом рейсе. На камбузе царил тот рабочий порядок, когда люди занятые общим делом понимают друг друга без лишних слов, когда работа спорится в руках, когда нет причин для плохого настроения. В каюте бок о бок с ней интеллигентный во всех отношениях человек, к тому же очень интересный. За что не бралась Лариса, всё у неё получалось по первому классу.  Она вязала крючком и спицами с одинаковым успехом, шила, вышивала, а по части кулинарных изысков она готовила такие штучки, о которых Людмиле не доводилось и слышать. Особенно ей нравились запечённые яблоки с ореховыми начинками.
           Когда Лариса в супермаркете набрала кучу различных специй, Людмила удивилась – для чего тебе их столько? Но когда эти специи стали обретать своё место в приготовленных Ларисой изделиях, Людмила с охотой подключилась к изучению рецептов. И не только она. Антонина Ивановна и Елизавета Петровна вооружились карандашами и тетрадками, посмеиваясь, что им это занятие очень даже нравится.  Лариса на камбузе стала своим человеком. Но не только камбуз объединял их. Вечерами  по возможности собирались они в одной из кают для вечернего чаепития, делились впечатлениями, воспоминаниями. 
          Как-то вечером испортилась погода, и задержавшаяся у себя в прачечной Лариса припозднилась:
          - Ну и погодка, закачала меня совсем.
          - Разве это качка? – отреагировала Антонина Ивановна, - ты бы на Кергелене побывала, вот там качает, так качает, недаром эти широты называют ревущими.
          - Зато там рыбка ловилась, нигде такой нет, как вспомню нототению, так слюнки глотаю, - вмешалась Зинаида Петровна.
          - Бог с ней, с этой рыбкой, я этот рейс без содрогания вспомнить не могу, - продолжила Антонина Ивановна.
          - Из-за качки, - поинтересовалась Людмила.
          - Качка, это ещё не всё, дело было куда хуже. Раз уж замахнулась, придётся рассказать, ведь не отстанете, -  обратилась она к молодёжи:
         А случилось это на РТМ «Арзамас», где мы с Петровной  первый раз встретились. Был у нас, как сейчас помню, широкий в кости, да и ростом бог не обидел, рыжеволосый  капитан. Помполитом при нём был мужик щупленький, росту среднего. Что уж они не поделили, бог их знает, только ссорились, до угроз доходило дело. При всём этом оба любили выпить, частенько в одной компании, на двоих, так сказать. Слышим в один из дней сигнал по судовой трансляции – Человек за бортом. Это не пожарная и не общая тревога, где надо одеть спасательные жилеты и бежать по местам согласно расписаниям. Видно, учебная тревога – говорит Зинаида. Только чувствуем - судно ход сбавило, разворачивается. Как выяснилось, настоящая эта тревога. За борт с иллюминатора своей каюты выбросился помполит. Сам ли, помог ли кто, свидетелей не оказалось. Подняли его на борт, без признаков уже жизни. С каким настроением  мы шли в Находку, с покойником в морозильном трюме, можете догадаться. На берегу допросы, да расспросы. Свидетелей нет, излагать свои домыслы  -  желающих не нашлось, следствие прекратилось. Но дело на этом не закончилось.
          - А у покойника была семья, - поинтересовалась Лариса, - они, наверное, остались недовольны таким расследованием.
          - Жена и сын, а уж как они отреагировали, не скажу, не знаю. Только спустя некоторое время прошёл слух – пропал капитан. Видели его последний раз, когда он провожал дружка  своего в рейс и возвращался на катере вместе с другими до причала, что в районе станции Рыбники, там, где соседствуют территории  ПСРЗ и Рыбного порта. Пропал, как в воду канул. Так оно и вышло. Время прошло уж много, когда одно  судно, закончив ремонт на ПСРЗ, отходило от причала, всплыл утопленник, опознали в нём нашего капитана. Что смерть была насильственной, сомнения не было, на теле болталась верёвка,  оторвалась видно от груза, когда стронулся пароход.
        Сказать, чтобы я сильно к сердцу приняла их гибель, как родных людей, я не могу, общение по службе незначительное по пальцам можно перечесть, а вот скажи  на милость, чего они мне во сне являться стали, не пойму. То вместе, то по одному, одеты оба  в чёрное, придут и смотрят мрачно так. Проснусь, колотит просто, чего им от меня надо. Пожаловалась соседке Елизавете Николаевне, одинокой, сухонькой по старости лет, но доброжелательной очень женщине. Она посоветовала помянуть, не помогло, поставить свечки в церковь, без результата. Смотрит она на меня и так серьёзно говорит:
          - Погоди немного, вот отправлюсь  к ним, там и помогу тебе.
          Меня просто оторопь охватила от её слов. Но ведь и правда -  в скорости схоронили мы её. И всё, кончились мои кошмары. Только ведь до сей поры не могу спокойно вспоминать всё это.
          Антонина Ивановна и Зинаида Петровна ушли к себе, а Людмила и Лариса долго не могли уснуть.
          Сдавать готовую мороженую продукцию руководство фирмы распорядилось в порту города Данидин.
           - Мы с тобой скоро всю Новую Зеландию  посмотрим, - восхитилась Лариса, -  где бы у нас оказалось столько средств, да и кто бы нас выпустил сюда?
          - Слов нет, нам повезло несказанно – оденемся в их однодолларовых магазинчиках, наберём подарков родным, да ещё и деньги получим за рейс, чем не жизнь, - разделила с нею радость Людмила.
          В порт заходили не то через залив океана, не то через русло речки, но довольно глубокое. Странное ощущение, когда стоишь у борта  большого судна, а оно медленно движется меж двух гористых берегов. Ощущение новизны не покидало Людмилу за всё время присутствия в этой стране. Всё совершенно другое: люди, улицы, дома, транспорт, магазины и даже продукты. Уж чего только не довелось ей съесть нового из фруктов и овощей. Не всё ей было по нраву, видимо к некоторым надо было привыкнуть в детстве. Но даже те фрукты, что она хорошо знала, имели здесь свой специфический вкус. В Новой Зеландии хорошо произрастают яблоки, а большинство того, чем наполнены прилавки, привозное, - эту истину она узнала из уст представителя компании, который занимался  их снабжением.               
          Выгрузка продукции началась ещё с вечера, стоянка, очевидно,  не будет продолжительной, а чтобы отпроситься в увольнение на берег, Людмила до полуночи  занималась заготовкой  овощей, чистила картофель, нарезала другие овощи, промывала крупу. На берег они с Ларисой в числе других увольняемых сошли  после обеда. Антонина Ивановна  напутствовала – не забудь бутылочку винца, вечером посидим.
          Поднявшись по довольно крутой дороге от порта, они вышли на самую  центральную улицу, в которую вливались  и уходили, поднимаясь в гору, улочки. Вокруг  чистота и порядок,  подстриженный кустарник, зелёные газоны, ухоженные  деревья.
          - Слушай, какой красивый  костёл, давай посмотрим ближе, никогда не была в католическом храме, - предложила Лариса.
          - Если нам позволят, почему бы и не посмотреть, - согласилась Людмила.
          Храм окружал опрятный дворик, двери настежь открыты. Осторожно переступили порог. Никого. Всё пространство  довольно просторного  зала заставлено сидениями, перед каждым  подставка, на некоторых  из них лежали молитвенники. Лариса пришла в восторг:
          - Представляю, как приятно слушать проповедь батюшки, сидя в такой уютной обстановке, это не то столпотворение, что в наших церквах, особенно в праздники.  Как выстаивают старушки по несколько часов кряду, ума не приложу, я так не смогла, поглазела пол часика, и ушла. В Загорске это было. Меня родственница позвала с собой, я гостила у неё в Ступино, это недалеко от Загорска. Праздник был – первый Спас. Сам монастырь, его постройки, конечно, впечатляют. Место это является главным в нашем христианстве в России. Там и духовная семинария, что кадры церковные куёт. Как раз в этот день пел при службе хор семинаристов. Тётка моя часто там бывает. Показала на здание, отличающиеся от храмов, – а вот здесь происходит светский приём  в моменты больших религиозных праздников, при смене главы церкви, даже королева Англии здесь была на приёме. Увидела я и знаменитый иконостас работы Рублёва, там около пятидесяти его икон. Ценность громадная. Тут же во дворике сооружение в виде колодца. Раньше здесь был источник святой воды, иссяк нынче, - объяснила мне моя спутница.
          Покинув костёл, они отправились вдоль улицы к центру города. Гуляющих было не очень много, и все в основном двигались тоже в том же направлении.
          - У них в городе сегодня какой-то праздник,  я ещё на судне об этом узнала,  так что нам повезло, посмотрим, как тут веселятся, - решила обрадовать Людмилу Лариса.
          И как бы в подтверждение её слов из боковой улицы показался духовой оркестр. Одетые в красочные мундиры оркестранты сразу же привлекли всеобщее внимание. Публика стала пристраиваться к ним, и к площади уже подошли довольно людной колонной. Музыканты сразу прошли к сцене под открытым небом  на эстрадную площадку, окружённую  парковыми насаждениями, зрители рассаживались на скамьях.
           Спустя некоторое время оркестр снова заиграл, на сцене стали разворачиваться  выступления,  естественно на их языке, и, не понимая его, девушки  решили прогуляться по площади. Кроме  высокой стелы, символизирующей город, никаких примечательных сооружений не было.  Зато развлечений было достаточно. Фокусники, жонглёры и ещё бог знает, какие костюмированные  персонажи, привлекали зрителей заплатить им за их искусство. Людмилу заинтересовала фигура неподвижного с первого взгляда джентльмена в шляпе, обильно загримированного под негра. Перед ним на тротуаре  красовалась с явным намёком шляпа. Люда  бросила в шляпу монету. Монумент ожил, сделал театральный жест рукой, слегка склонив голову, и снова застыл в прежней позе. Попытку продолжить этот процесс остановила Лариса:
          - Тебе что, деньги некуда девать?
          - Так интересно, что он проделает ещё.
          - То же самое и проделает, пошли, лучше мороженое купим.
          Усталые, но довольные они вечером делились впечатлениями с Антониной Ивановной и Зинаидой Петровной, предложив им ещё и угощения с берега.
           После выгрузки капитан принял решение возвратиться в прежний район промысла, так как последние дни рыбалка там была особенно удачной, несмотря на предупреждение покинуть этот район в связи с погодными условиями. Ничего, - думал он, - успеется ещё уйти, мимо ведь идём. И действительно, погода вполне позволила тралить. Портиться она начала на следующие сутки, да так быстро, что еле успели вытащить трал, а вот развернуться уже возможности не представилось. Неистовый ветер нагнал такие волны, что только носом можно вступить в бой с ними, боковые удары будут смертельными. И судно, удаляясь от берегов Новой Зеландии, рискуя в каждую минуту быть опрокинутым волнами, двигалось в сторону Антарктиды.
          Получив штормовое предупреждение – всё закрепить, задраить иллюминаторы, -  на камбузе спешили. Хорошо, что ужин успели раздать, пустые кастрюли легче крепить, вот только компот горячий ещё привязать надо, крышку закрепить на этом бачке, - рассуждала Антонина Ивановна, отдавая указания своим подчинённым. Уходили с камбуза, держась за переборки.
          В каюте Лариса, пришедшая раньше Людмилы уже всё, что нужно укрепила, но раскачивало так, что то одно, то другое  покидало своё штатное место. Охватывало такое чувство, что все предметы ожили, застучали, застонали, загрохотали, сливаясь в общий гул с дрожью переборок и ударом волн в них. С трудом она забралась на свою кровать, на нижней  кровати лежала Лариса, не сняв с себя верхней одежды, словно готовая к любому повороту событий. Качало с бока на бок. Чтобы уменьшить размах качки, Людмила между переборкой и телом впихнула подушку. Качало не только тело, а, как казалось,  все внутренности. Страха не было, он как-то при всей этой суматохе на камбузе и не посетил её, была только ожесточённость от того состояния, в котором находился её организм, и одна только мысль – когда это кончится?
          Людмила потеряла счёт времени, то впадая в какое-то забытьё, то выходя из него. Наступило отупение, ей уже было безразлично, что с ней будет, только бы всё это кончилось, хоть как, но кончилось. Вот она видит себя подростком  среди таких же детей в каком-то сером мире, отчётливо сознавая, что это сиротский приют, какие-то серые, как тени женщины проходят мимо неё. Ей становится ужасно жалко себя, она горько плачет.
 Мы на дне колодца, вдруг соображает она, где-то  высоко, высоко кружочек света. Раз это колодец, значит, придёт отец набрать воды. Вот уже и ведро на верёвке. Она цепляется за неё, помогает ногами, отталкиваясь от стенок колодца, а ведро не с места.  Папа, папа! - кричит она, -  ну тяни же верёвку!
          Чья-то тёплая рука ложится ей на лоб. Перед ней лицо Ларисы:
           - Ты так кричала, я подумала, что у  тебя горячка. Успокойся. Всё уже хорошо. Волны ещё дают себя знать, но ветер утих, мы даже развернулись.
          Людмила убедилась, что качает теперь больше с носа на корму, на что организм благодарно откликнулся. Приведя себя в порядок, она поспешила на камбуз. Там уже шла работа по приготовлению обеда, и шеф, и пекарь занимались своими делами, на ходу освобождая инвентарь от верёвок, разыскивая по углам запропастившиеся детали и посуду. Людмила  бросила взгляд на хлеб, и ей так захотелось съесть корочку непременно с луком. Запивая ещё и компотом, она ощутила себя вполне здоровым человеком, словно и не было этого страшного кошмара ночи.
         


                Глава 18
                __________________________

         
           На каникулы после третьего курса Тамара поехала домой к родителям в Казахстан. Радуясь тому, что Людмила к этому времени вернётся с рейса, она предвкушала их совместный отдых. Ей очень хотелось пригласить Люду  в гости, с тем, чтобы показать интересные места Средней Азии, тем более что та об этом мечтала.
          И вот этот момент встречи настал в Алма-Атинском аэропорту, откуда отец Тамары на своей видавшей виды машине взялся их доставить в городок, где их ожидал готовый к встрече праздничный стол. По дороге Людмила не переставала удивляться широте степных просторов - боже мой, степь, как море!
          Городок поразил своей аккуратностью. Большинство домов  в европейском стиле. Покрытые  красной черепицей, они утопают в зелени. Стриженые газоны и палисадники, по обочинам дорог аллеи с  проточной водой.
          - Городок построили и обживают немцы, выселенные во время войны с Поволжья, у них в нашей области своя газета, радио на их родном языке. А казахи - народ кочевой, в данный момент они на горных пастбищах с отарами овец, и будут там до осени, нагуливая скот. Там такая красота, а воздух какой, травы, цветы. Я два раза гостила у родственников отца, жила в юрте, каталась на лошади, - объяснила ей Тамара.
          Людмилу встретили не только семья Тамары, но и их соседи и знакомые. Застолье длилось чуть ли целый день, её бесконечно потчевали разными блюдами, напитками, пока Тамара не увела её отдохнуть с дороги в прохладу дома со двора, где под шатром из виноградника и собрались встречающие гостью.
          На третий день к себе  в город Джамбул повёз их младший брат Тамары Георгий. Ехали ночью, машина Запорожец с воздушным охлаждением при дневной жаре продолжительные поездки не выдерживает. Асфальт трассы днём плавится, а ночью колёса машины очень мягко скользят по нему, высвечивая в темноте перебегающих через дорогу лис, сусликов и другую живность, переползающих змей.
          - Медленно остывающая за ночь дорога своим теплом привлекает их, - пожалел очередную жертву на дороге Георгий, проезжая мимо трупа черепахи.
           В Джамбуле ничего примечательного Людмила не отметила - смесь старых глинобитных построек с современными пятиэтажками. Палящее солнце днём загоняет всё живое в тень, и они предпочли наслаждаться гостеприимством, отлёживаясь в саду.
          Дальнейший их путь лежал в  Узбекистан, сначала в столицу Ташкент, по железной дороге. На одной из станций девчушка лет десяти назойливо предлагала купить варёные яйца.
          - Что, здесь куры несут такие мелкие яйца? - удивилась Людмила.
          - Нет, это яйца черепахи, - огорошил её ответ Тамары.
          - А они вкусные?
          - Похожи на куриные. Купить?
          - Пожалуй, не надо.
          В Ташкенте остановились у приятельницы Нины, матери Тамары, Веры Павловны, в новом микрорайоне.
          - Наш город ещё не оправился от землетрясения, поди наслышаны о постигшей нас стихии. В основном пострадал старый город, где глинобитные дома, новые постройки оказались покрепче - заметила она, проводя им экскурсию по городу.
          Впечатление произвёл театр оперы и балета, отделанный в национальном стиле. Хороша была и центральная площадь города. А в музее, посвящённому Ленину, даже работал кондиционер, что было привлекательно для посетителей, чтобы переждать особенно жаркую часть дня. Для осмотра зоопарка был отведён отдельный день. Люда впервые увидела Королевскую кобру и Эфу. Змеи на неё всегда оказывали магическое действие. Она подолгу смотрела на них, стараясь заглянуть в глаза. Чем они её так притягивали, объяснить не могла.
         Следующим пунктом была Бухара. Покинули вагон с первыми лучами солнца, и сразу взгляд упёрся в высокий голубой минарет, на вершине которого в гнезде гордо, вытянув шею, стоял аист, другой кружил в небе над гнездом. В лучах восходящего солнца эта живая картина уносила куда-то в мир восточных сказок. Побродив по городу, они ближе к обеду оказались в загородной резиденции последнего эмира. Служитель этого теперь музея принёс им в тень под раскидистой кроной платана холодный чай в изящном кувшине. Разговорились. Он поведал им немало интересного про город и их правителей. Он им даже предложил гостеприимно становиться у него в доме, если им некуда идти. Но девушки уже имели билет на ночной поезд до Самарканда.
          В Самарканде посмотреть было на что. Для осмотра всех древностей времени не хватило, да и сил. Чего только стоили - усыпальница Тимура с его потомством, музей Улугбека. Само здание Музея и отрытая археологами дуга от обсерватории его занимали  пустырь на окраине города, который уже начали приводить в порядок.
          - Представь себе, - обратилась к подруге Тамара, - на этом месте шумели сады, журчала  в арыках вода, благоухали тысячи цветов, били фонтаны, прекрасные танцовщицы и поэты услаждали знать, как гласят дошедшие до наших времён повествования.
         - Глядя на это запустение, не представляю.
          В Джалал-Абаде, небольшом городке уже на территории Киргизии, Людмилу обрадовали потоки чистейшей воды в больших арыках, спускающиеся с гор под хорошим напором. Рядом с ними находиться в жару просто одно удовольствие. Улетали в столицу Киргизии Фрунзе с небольшого города Ош. Из окна пассажирского самолёта панорама внизу расстилалась до самого горизонта картиной первозданного хаоса, словно кто-то в шутку натаскал груду камней, да и так их и бросил.
          В аэропорту столицы  их ожидал старший брат Олег с тем, чтобы увести к себе в город Пржевальск у озера Иссык-Куль.  Тамара поведала историю своего брата:
          - Олег в своё время закончил в Ленинграде горный институт. Пока он учился, мама  изболелась душой за него. Связался с компанией стиляг, шлялся с ними по ночным клубам, стал выпивать, что в нашей  семье не заведено, клянчить у родителей деньги. Бог знает, чем бы это закончилось, не влюбись в него хрупкая, но сильная характером студентка с его группы, Оля. Папа её был видным учёным в области геологии, его ценили не только в Киргизии, куда он когда-то приехал с семьёй, но и в министерстве. Она и спасла Олега от дурной компании, а после окончания учёбы увезла в свою семью, где у них родилась пока одна дочь Настя.
          Дорога к озеру шла всё время на подъём вдоль устья бурной речки, пробившей себе русло среди каменистых скал. Первый жилой пункт у озера - село Рыбачье, где с постоянством дул, как в трубу, ветер с горных перевалов. Вдоль дороги по северному побережью раскинулись плантации с маком. Вид этих ухоженных полей так ласкал глаз, что Людмила попросила остановиться.
         -  Останавливаться на этом участке запрещено, - разочаровал её  Олег.
         Всюду мелькали фигуры людей.
         - А что здесь делают эти люди? – поинтересовалась Людмила.
         - Это сборщики  опиума.  Рабочие сначала проходят по ряду, делая кривым ножичком надрезы, а потом уже снимают тоже ножичком то, что выделила головка мака через определённое время. Труд, скажу  вам утомительный. За плантациями ведётся постоянное наблюдение, - ввёл их в курс дела Олег.
          Закончились маковые поля, и перед ними открылся вид прекрасных песчаных пляжей с пансионатами и санаторием Чолпон-Ата, довольно заполненных отдыхающими.
          - Я обязательно  привезу вас сюда, - пообещал им Олег.
           По восточному крутому берегу дорога к городу пролегла мимо музея великого путешественника Пржевальского.
           - Ещё в царское время этому человеку была оказана великая честь. На крутом берегу, вон видите, стоит памятник ему. Он был похоронен, как и завещал,  именно в этом месте. Памятник отлили ему в Петербурге, и с огромными трудностями доставили сюда. Вы его ещё увидите, - заверил он.
          Людмила, как во сне, каждый день постигала всё новые и очаровавшие её места, людей, их нравы и обычаи. Среди моря зелени возделанных полей и садов таким контрастом окружали горы, с их такими белоснежными вершинами под голубым небом и жарким солнцем. Казалось, рукой подать до этих снежных пиков, но до них нужно ещё перевалить немало бесснежных вершин.
            В гостях у Олега задержались чуть ли не месяц. Уезжать не хотелось, до того благодатный климат в этой долине. Вода в озере чистейшая, видны камешки и песок глубоко на дне, вокруг горы и небо, а ты словно в небесной чаше. Как-то Олег привёз их на озеро, сослался на срочные дела, уехал, оставив корзинку с провизией. Накупавшись, они решили закусить.
          -  О! да тут бутылка вина! Люда, я себе не могу представить уже, как бы выглядела моя жизнь без тебя в ней. Я так благодарна судьбе за нашу встречу. Мы никогда с тобой не вспомнили о человеке, который это устроил.  Интересно, что он сейчас делает, и вспоминал ли он о нас?  Не выпить ли нам за это счастье?
          - Скорее всего, пьянствует, я его таким и запомнила. Но ты Тамара, права, роль его в нашей встрече очевидна, и хорошо, что не продолжительна. В любом случае, я ему зла не желаю. Давай простим его, и по этому поводу я твоё предложение принимаю.
        Они долго ещё вспоминали  всё то, что их крепко связало, и рады были, что теперь они могут обо всём говорить без опасения обидеть друг друга.
         Время отпуска пролетело, как один день,  всё хорошее всегда когда-нибудь кончается. Тамаре пора было возвращаться в Москву. До Новосибирска доехали вместе, спустя три часа Тамару подхватил поезд, следующий из Хабаровска, а Людмила просидела в зале ожидания около десяти часов, пока не прибыл поезд с маршрутом во Владивосток.
           Она специально решила проделать обратный путь по железной дороге, чтобы полюбоваться сибирскими просторами, а особенно озером Байкал. К сожалению, Байкал миновали ночью, и только на последней станции рано утром остановились на двадцать минут. Хотя бы краешком глаза, а Байкал увидела, - радовалась она. Вдоль вагонов суетились продавцы рыб, в основном копчёных, и она, конечно, не могла устоять от такого соблазна, имея уже приличный багаж гостинцев от родителей Тамары. Ничего, не надорвусь, зато угощу своих настоящим байкальским омулем,  - радовалась Людмила.


                Глава 19
                ________________________
         

           - Люда! - услышала она своё имя и знакомый голос, когда собиралась войти в автобус.
          К ней спешила Лариса. Запыхавшись от бега и быстрой ходьбы она, обняв Людмилу, затароторила:
           - Как я рада, что догнала тебя. Что, опять вместе в рейс? Я уже и каюту нам заняла. Ты не против?
          - Сказала тоже, я очень даже рада. А откуда ты узнала, что я иду в рейс?
          - Боцман сказал. Он видел тебя в кадрах.
          На следующий день Людмила подходила утром к пирсу.  Покрашенный пароход весело отражал лучи солнца, красуясь своим видом перед пришедшими с рейса судами. На камбузе уже колдовала над мясом женщина средних лет, плотной комплекции. Она улыбнулась:
          - Вы, наверное, моя помощница Люда? А я Клавдия Фёдоровна, зовите попросту Клава. Вот разбираю продукты, что остались от подменки, вечером получим у ревизора свои, а сейчас надо что-нибудь сообразить из этих костей.
          - Давайте сделаем рагу, - предложила Людмила.
         - А ты успеешь начистить картошки?
         - Думаю, да.
         Как же обрадовалась Людмила пришедшей на камбуз пекарю Зинаиде Петровне. Та тоже с удовольствием выложила ей все последние новости, посетовав, что у их бывшего шефа стряслось несчастье, сын попал в аварию, и она вместо рейса осталась его выхаживать. Потекли обычные рабочие будни. Ни переход до берегов Новой Зеландии, ни оформление прихода в компании особых сюрпризов не преподнесли, и судно направилось к югу, в район промысла.
           Ловили и обрабатывали кальмара. Для Людмилы этот вид промысла был уже знаком, но здесь  даже этот морской обитатель значительно отличался от северного собрата. Здесь был он крупнее и  с более упругим телом. Разделывали  его также, отделяя тушку от всего остального и отрезая щупальца от головы для отдельной заморозки. Радовали  экипаж аккуратные коробки  для упаковки готовых замороженных блоков весом в двадцать килограмм, удобные при перегрузе продукции, а не тридцать, общепринятые в России.
          Для наблюдения за правилами лова и обработки на судне  в обязательном порядке должен присутствовать представитель Новой Зеландии. Требования  очень строгие. Каждая случайная живность в виде морской черепахи или  обозначенных к запрету рыб и морских животных должны быть немедленно возвращены в море, а если вдруг погибшие, то последствий  довольно много вплоть до указания покинуть район лова.
          За время рейса на судне побывали два наблюдателя. Первый Ричард исполнял свои обязанности, общаясь только с теми, кто ему был нужен по работе, питался в кают-компании, и при первом же перегрузе покинул судно.
          Ему на смену прибыл такой же по возрасту и даже по внешнему виду, довольно молодой человек, по имени  Джон. Он сразу предпочёл питаться в столовой, выходить в рыборазделочный цех для обработки улова, и выдерживал темп работы всю смену. Одевался легко, а в первые дни даже босиком, пока мастер не заставил его обуть резиновые сапоги и надеть хотя бы фартук. С матросами в смене сошёлся довольно быстро, общаясь в первое время почти жестами. Через месяц он уже сносно освоил довольно много русских слов. На берегу у него свой бизнес, а на судно он пришёл испытать себя. Когда закончился рейс, и он прощался с экипажем, растрогался до слёз, и к нему за это время тоже привыкли.
          На время выгрузки продукции заходили в порт. Людмиле больше всего нравилось наблюдать за людьми, их привычками, довольно отличительными от её собственных.  Вечером она делилась впечатлениями с Ларисой:
          - Ты обратила внимание, какие раскормленные эти аборигены?
          - Я тоже заметила, что не худышки, но меня больше заинтересовало другое - цвет лица некоторых людей почти алый. Слышала, что это из-за открытой здесь озоновой дыры, которая тянется до Антарктиды. Жители ничего не употребляют в пищу то, что произрастает прямо на улице, ни виноград дикий, ни орехи, ни грибы, только то, что продают в магазинах после проверки в лабораториях.
          - Возможно, и полнота тоже не совсем здоровая.   
          - Ну, это ты брось. По пятницам у них закупка продуктов в супермаркетах. Ты видела эти горы на тележках, которые грузят в багажники машин? Моей семье такой запас одной тележки  за месяц не съесть. А мужики наши обрадовались грибам в парках, их даже искать не надо. Пять минут, и пластиковый пакет полон. Жарят каждый день под винишко, и ничего, не покраснели.
          Случилось в этом рейсе и печальное событие. На работе в цеху один молодой матрос, пренебрегая всеми правилами техники безопасности, решил ногой продвинуть рыбёшку по течке для отходов, которые пройдя через шнек измельчения, попадают в отделение для производства кормовой муки.
В это время судно накренилось, он не удержал равновесия, и его нога попала в шнек. Бункерный матрос мгновенно выключил эту огромную мясорубку, но нога уже успела травмироваться. Не превратиться ступне в фарш помогло высокое качество резины отечественного сапога.
          Вызвать вертолёт возможности не представилось из-за густого тумана. Медик приняла все необходимые меры для сохранения искалеченной ноги, поместив её в лёд, и судно на самой большой скорости взяло курс на  южную оконечность острова, в город Блаф. Там уже ждала его быстрая доставка в Веллингтон, где провели сложнейшую операцию по спасению парню ноги.
          Наступил момент окончания  рейса, и судно поставили на несколько дней в сухой док порта Литтелтон для очистки подводной части корпуса от ракушек и профилактического ремонта. Можно было расслабиться, отдохнуть, приобрести подарки для близких. Людмила с Ларисой прошлись по всем местам торговли, включая и китайские ангары, запасаясь покупками по доступным ценам, представляя  радость, какую они доставят особенно молодёжи.
          - Сашка, мой братишка, не особенный модник, школьная форма, да спортивный костюм – вот и всё, что он видел в своей жизни, не знаю даже, как он отнесётся к этим джинсикам и шортикам, - засомневалась Людмила.
          - Очень даже отлично отнесётся, сейчас все дети продвинутые, если у него нет этих вещей, это не говорит о том, что он о них не мечтает, я своему парню тоже беру, хоть совершенно не представляю, каким он вернётся с армии, на всякий случай размером больше выбираю.
            Боцман Михаил стал постоянным гостем в их каюте, Лариса уже ответила согласием построить с ним семью. Его жена в своё время сошлась с другим, пока он был в рейсе, и уехала куда-то. Детей не было,  а теперь он совсем остался один. Сестра, с которой они вместе жили в родительской квартире, вышла замуж и перешла жить в квартиру мужа. Ларису  такая перспектива устраивала, да и боцман ей стал не безразличен:
          - Конечно,  я не смогу забыть свою любовь возможно и до гроба, но ведь уже прошло три года, надо жить, а этот мужчина любит меня, я не сомневаюсь в этом нисколько. Хочется уже иметь твёрдую опору, да  брата надо освободить от наших забот, он и так много сделал для меня.
          - Ты правильно решила, вы хорошая пара. За всё время никаких недоразумений, думаю, и дальше будите понимать друг друга, а что может быть важнее в совместной жизни, - поддержала её решение Людмила.
             По приглашению Мишы они посетили кафе «Балалайка» в этом городке. Само название этой забегаловки говорило о его предназначении. Помимо дальневосточных судов в порту базировались и западники России. Два судна из Севастополя стояли у пирса, ожидая прилёта сменных экипажей.
          Не считая двух иностранцев  за столиком с бутылкой пива кафе пустовало.
          - Не пройдёт и часа, как начнёт собираться публика, - заверил их боцман, - а пока полюбуйтесь на эту пару, такие гости с нетрадиционной ориентацией здесь почти постоянны.
          Один из парней повыше ростом и тоньше в кости томным взглядом оглядел пришедших, другой, не выпуская рук своего спутника, нежно поглаживал их, пытаясь заглянуть в его глаза, что-то быстро ему проговаривал.  Кто из них кто сомнений не оставалось. Помимо этой прихожей комнаты с барной стойкой соседствовала комната больше размером, с биллиардным столом  и игровыми автоматами, за тяжёлыми партерами которой находился основной полутёмный с интимной обстановкой зал.
          - Сегодня пригласили известную танцовщицу, она будет показывать стриптиз, - на чистейшем русском языке пообещала девушка за стойкой бара.
          - Это неплохо, но публики будет больше, чем обычно, пока биллиард простаивает, давайте с него и начнём,- предложил Миша.
          - А я не умею, - созналась Людмила.
          - Можно подумать я умею, но с удовольствием поучусь, - обрадовалась Лариса, взяв в руки кий.
          Попробовала гонять шары и Люда, и так увлеклась, что их обеих с трудом уговорили пришедшие парни, объяснив, что обычай здесь играть -  пара на пару с вылетом проигравших. Присев к игральным аппаратам, они опять- таки увлеклись так, что не заметили, когда началось выступление артистки, пока боцман их не пригласил за занятый им заранее столик. 
          Потягивая коктейль, довольно приятный на вкус, Людмила попыталась вникнуть в смысл происходящего на танцевальной площадке в центре зала. Невысокого роста танцовщица под музыку производила несложные па, демонстрируя прелести фигуры замысловатыми телодвижениями с видом на эротику. Вскоре это развлечение  наскучило, а в зале появилось довольно большое количество девиц определённого рода занятий, приступивших к своей работе по выбору партнёров на ночь, и наши девушки уговорили Мишу сопроводить их на судно.   
            Утром Людмилу разбудил  шум  с  пирса. Набросив халатик, она вышла на палубу. Действие разворачивалось в нескольких метрах, где напротив трапа их парохода на площадку пирса выходил трап такого же РТМ из Севастополя. Толпа, собравшаяся на берегу,  напротив каюты четвёртого механика, помогала девице советами, как покинуть эту каюту через  иллюминатор. Как оказалось, механик вышел на вахту, закрыв дверь на ключ. Девица объяснила вахтенному матросу у трапа, что не намерена ждать хозяина каюты.  Народ у трапа веселился, она тоже явно развлекалась, тронутая таким вниманием.
          И вот он долгожданный день отхода домой. Солнечное великолепное утро. Почти весь экипаж теснится на корме, откуда тянется швартовый трос, соединяя с берегом. С мостика раздаётся команда – Посторонним покинуть борт судна, через пять минут будет поднят трап! По лесенкам трапа  спускаются подвыпившие гости и те, кого они провожают. Двое ребят из команды оформили браки с местными горожанками, и теперь прощаются с экипажем. Счастливые новоиспечённые жёны исполняют роль хозяек, наливая всем подряд в подставленные ёмкости вино. Среди провожающих много девиц с «Балалайки». Они со слезами на глазах бурно виснут на плечах у ребят с судна.
            Людмилу по приходу на берег, как правило, никто не встречал, и она как всегда, заканчивала свои  дела на камбузе во время швартовки судна. Зайдя в каюту,  застыла от неожиданности. На пороге с огромным букетом цветов стоял  Игорь. Первое, что бросилось в глаза, так это его фигура -  он стал явно выше ростом и шире в плечах. Перед ней уже не тот щуплый юноша, а  довольно  привлекательный  взрослый мужчина.
          - Разрешите доложить! Прибыл по месту службы Вам до гроба!
          - Боже мой, ты ли это? - только и сумела отреагировать Людмила.
          - А Вы, сударыня, ждёте кого-то, так имейте в виду – я его вызову на дуэль.
          - Никого я не жду, тебе очень рада. Рассказывай, где был, как дела.
          -  С этим успеется, сначала отметим момент нашей встречи, чтобы она для нас была счастливой.
          Только теперь Людмила разглядела на столике бутылку шампанского, фрукты, коробку шоколадных конфет. Шампанское подействовало отрезвляюще, так как она находилась в состоянии какого-то стресса с самой первой минуты появления в каюте. Приходило успокоение, и вместе с ним восприятие действительности. Говорил Игорь, она молча присматривалась к нему:
          - Спрашиваешь, где я был. Да в таком пекле, что и врагу не пожелаешь. Когда нам новобранцам предложили отбыть в Афганистан, я возражать не стал, чем я лучше других. Немного нас подучили, и в бой. Какая она война на самом деле, лучше не вспоминать. Как живым остался, не знаю, но два раза осколками зацепило.  Наверное, мне надо было там побывать.
Ведь я теперь знаю, чего хочу. Получил я  там и специальность связиста. Теперь радиоэлектроника захватила меня полностью. Поступил на заочное отделение в мореходное училище.
          Людмила почти не слушала его. Она представила, что вдруг он бы погиб, и не сидел рядом такой близкий, такой оказывается дорогой человек:
          - Тебе там было, наверное, очень страшно?
          - Я об этом не думал. А вот сейчас действительно страшно, – вдруг  ты ответишь «нет» на моё предложение стать моей половинкой в жизни.
          - Да, да, тысячу раз да, - прошептала Людмила, утопая в его нежных и сильных объятиях.

               
                Глава 20
                __________________________


             На четвёртом курсе Тамара  простудилась, и больше месяца провалялась с воспалением лёгких. Случилось это уже перед концом второго семестра, так что на следующий курс она была переведена. Подруга её Марина пригласила на лето к себе в Крым:
          - Тебе надо после болезни окрепнуть, а у нас для этого прекрасный климат и море, будешь жить у бабушки в Ялте. Мой дом в Симферополе, но я летом чаще торчу у бабули, она у меня ангел просто.
          Родители Тамары одобрили это предложение, прислав ей достаточную сумму денег. Прилетели они в Симферополь, где Тамара гостила ещё неделю в доме у Марины. Город ей понравился уже тем, что и  по климату напомнил ей их городок в Казахстане, даже растительный покров земли был тот же. В Ялту ехали на автобусе по отличной автотрассе вдоль моря. Справа гористая местность с поселениями и виноградниками, слева внизу море, не всегда видное с дороги. Мелькнул и знаменитый пионерский лагерь «Артек», о котором она много слышала, мечтала хотя бы глазком посмотреть, и вот глянула чуть ли не с высоты птичьего полёта.
          Бабушка встретила их с большой радостью, и как не пыталась Тамара оплатить своё пребывание и питание, у неё это не получилось. Дом находился довольно высоко от моря, но это была только дополнительная гимнастика к  тому оздоровительному процессу, которое дарили море, солнце и фрукты. Когда Марина оставляла её одну, уезжая к родителям, Тамара путешествовала по Крыму, приобретая путёвки в турбюро. Последней её экскурсией был город Севастополь с посещением  в бухте Камышовой представления на воде морских животных. Тамара уже знала, что это бывшая тренировочная база, созданная  в военных целях, но виртуозные трюки, причём синхронные, дельфинов и касаток просто завораживали, настоящее цирковое зрелище.
          На обратном пути её удивила на пустынной автостраде какая-то зловещая группа встречных чёрных машин в сопровождении мотоциклов. Кто-то в автобусе заметил:
          - Что удивительного? Проезжаем Форос.
          Эту встречу припомнила она утром на пляже, когда из динамика по всей территории прозвучало обращение к народу с сообщением о государственном перевороте с танками на улицах Москвы, с арестом президента страны в Форосе.  Улететь или уехать на поезде было совершенно не возможно.  Марина каким-то образом через родственницу стюардессу посадила её на самолёт, не на кресло, а какой-то стульчик в коридоре, рядом  в таких же условиях летел,  как предупредила стюардесса, видный государственный чиновник, который всю дорогу молчал.
          В Москве Тамара побывала на площади. Это был уже девятый день гибели нескольких человек. Места с кровью обведены мелом, она поняла, чтобы не наступали. Народ приходил и уходил, оставляя цветы, горели свечи. Проехала она и к Белому дому. Там на баррикадах сидели стайки молодёжи, видно давно не мытых, неряшливо одетых. Она спросила одну из девчонок, лет шестнадцати на вид, откуда она и сколько уже здесь.
          - Мы из разных мест. Я из Орла, вот две девчонки из Вологды. Старики пошли отдохнуть, а мы стережём,  чтобы не разбирали баррикады.
          Стариками они, оказалось, называли в основном воинов, вернувшихся с Афганистана, имеющих своё объединение в Москве. Подошёл парень с арбузом, и они потеряли к Тамаре интерес.
          Она прошлась вдоль стены Большого дома, обвешанной рисунками, плакатами на злобу дня. Внимание привлёк очень художественно выполненный плакат с изображением большого проёма в земле в виде трещины, к которой с одной стороны подходила толпа с коммунистической символикой под красными знамёнами, с другой демократы  с такой же непримиримостью на лицах. Какая безысходность, – подумалось ей.
           В последний свой приезд домой  Тамара часто слышала, как отец после просмотра телепередач со злостью говорил матери, – доболтается этот Горбачёв, развалит страну. Как в воду смотрел, так оно и случилось немного позже, уже при руководстве Ельцина. Страшно было сознавать, что такая великая держава  в одночасье распадётся, родители теперь оказались за границей, а старший брат даже не в Казахстане и России, а в Киргизии. Жить от этого нигде легче не стало, со страшной силой рушилось всё то, что было свято. Люди растерялись, вылезла на свет теневая экономика с бандитскими разборками, рэкетом.
          Понемногу падал интерес к митингам, демонстрациям, страна ещё по инерции пыталась жить. Продолжал существовать и её институт, правда, уже никто не интересовался распределением после завершения учёбы, большинство студентов, получив дипломы, мечтали уехать за рубеж.
          Тамара совершенно ничего не планировала, по крайней мере, оставила выбор на потом. Нельзя сказать, что у неё не было вариантов. Один из них замужество, которое ей уже давно предлагал влюблённый в неё с первого курса Геннадий. Он страшно обрадовался её приезду после академического отпуска, и терпеливо ожидал, когда она даст согласие, отпугивая соперников. Закончив годом раньше институт, он устроился в какую-то хитрую фирму, которая судя по его доходам довольно процветала. Как Тамара поняла из некоторых его разговоров, они занимаются чуть ли не рейдерскими захватами предприятий, разоряют их, и подыскивают новые. Из простоватого на вид увальня он быстро превратился  в лощёного субъекта с квартирой и машиной.
          - Зря ты тянешь с согласием, - удивлялась Марина, - да такого мужика любая уведёт, ещё и спасибо скажет.
          Не хотелось Тамаре за него замуж, она даже не скрывала этого, но Геннадий упорно ожидал. А вот что делать после окончания учёбы, она себе не представляла. Отец  так прямо советовал остаться в Москве, потому как после отделения Казахстана он не видит больших перспектив, да  и республику захватила волна национализма. Молодчики появились  с призывом, чтобы все, кто  не казахи должны убраться из страны. За рубеж уезжать категорически не хотелось.
          Стояло прекрасное почти летнее утро, и Тамару сами ноги понесли к её любимому месту в Москве – Чистым прудам. Она часами могла любоваться водой и видом деревьев на противоположном берегу, сидя на своей, как она её считала скамеечке. То, что скамья не пустует, она заметила издали. Подходя ближе, разглядела молодого человека, но ей показалось, что она его знает. Неужели Андрей,- подумала она, - но как же он изменился, трудно узнать в этом крепком, плечистом парне того подростка. Сомнений не могло быть, на неё глянули такие знакомые голубые лучистые глаза, когда он поднялся, и с улыбкой поспешил ей на встречу, что она не отказала себе в удовольствии броситься ему на шею.
          - Я знал, что встречу тебя, но не знал где. Ты ведь жительница Казахстана, в отделе кадров я смог получить только такую информацию, но согласись, это слишком мало для нашей нынешней ситуации, но чтобы здесь, в Москве, - удивился ошарашенный неожиданной встречей Андрей.
          Проговорили они долго, сидя на её любимой скамье. Андрей в Москве проездом, ночной поезд увезёт его в Белоруссию, где ждёт с нетерпением дед по отцу.
          - Собрался,  видите ли, умирать, подайте ему внука, чтобы завещать наследство. Смех и только. Домишко столетней давности с садиком и огородом, но ему это важно. Сколько раз отец его звал к нам жить, ведь с родни там только и остались, что племянники, так наотрез отказался, как добро бросить. Он ещё старик бодрый, но повидать и утешить деда надо. Планировал на месяц, а теперь долго не выдержу, все мысли будут витать  возле этой счастливой скамьи.  Меня сюда любимая песня привела, – « А белый лебедь на пруду качает падшую звезду...»
          Проводив Андрея, Тамара удивилась переменам в своём настроении. Вот, что мне надо, - поняла она, - мне нужно уехать жить в Находку,  как я раньше этого не сообразила, всё так просто, а Андрей, кажется, не ровно дышит ко мне. 
          Андрей, как и говорил, у деда не задержался. Он ему наплёл, что срочно вызывают в кадры. Тот настаивать не стал.
          - Ты  бы видела моего деда. Я думал встретить старого больного человека, нытика, о котором надо позаботиться, а оказалось, что он сам о ком хочешь позаботиться. Крепкий такой солидный мужик с прямо-таки   военной выправкой, в селе уважаемый человек, руководит самодеятельностью, играет на баяне, дипломов всяких, призов - стены увешаны. Подружек, желающих добиться его расположения,  пруд пруди, но он чтит память бабули, ухаживает за её могилой, видно однолюб, как и мой батя, - отозвался о своём родственнике Андрей.
          Вот  позади  и  Государственные экзамены, и получение диплома,  и  банкетный вечер, и прощание с однокурсниками. Тамара договорилась с Андреем, что прилетят они к её родителям одновременно. Вместе с ним прилетели и родители Андрея. Были соблюдены все светские правила сватовства, и отпразднована свадьба. Всё прошло на высшем, как говорят, уровне. Растроганный и счастливый  отец Тамары  напутствовал, провожая молодожёнов и гостей в дорогу:
          - У нас были основания тревожиться за Тамару, когда она отправилась, как говорят, на край света, и где так опрометчиво получила  большой удар в своей судьбе. Но мы и благодарны тем людям, которые поддержали её в эти трудные для неё дни, и теперь нет сомнения, что всё будет хорошо. Поэтому  с лёгким сердцем доверяем жизнь нашей любимицы тебе Андрей. Не забывай, что у тебя в этом краю остаются родные теперь тебе люди, готовые в любую минуту прийти вам дети на помощь.
          Тамара вторично проделала  путь на Дальний Восток, чтобы влиться в ряды жителей этого прекрасного края.


                ЭПИЛОГ
                _________________________________

   
        Рыболовный морозильный траулер Находкинской базы активного морского рыболовства «Рубиновый», выполнив своё рейсовое задание, отбыв в районе лова положенный срок, возвращался к родным берегам.
       Прошли уже Сангарский пролив. Японское море встретило по-родственному ясной  весенней погодой. Солнце уже хорошо пригревало. Спокойная вода серебрилась мириадами  звёздочек под ласковыми лучами солнца. На всём огромном расстоянии, которое можно охватить взглядом, голубели вода и небо с редкими белоснежными облаками.
      Людмила и Игорь, обнявшись, стояли у борта, радуясь долгожданному теплу и любуясь полётом чаек, сопровождающих их судно. У Людмилы уже довольно ясно округлился животик, и сама она из худенькой девушки превратилась в женщину с привлекательными  формами, так украшающими 
будущих мам.
          - Ты кого хочешь сына или дочь?  - спросила она шёпотом в момент, когда он нежно губами притронулся к её уху.
          - Я часто представляю себя в роли отца, и знаешь, уже,  кажется, к этому привык, то вижу рядом сильного карапуза, которого можно тискать, подбрасывать и ловить, то девочку, нежную, которая щебечет что-то детское, тягает меня за уши.
          - А почему за уши?
          - Не знаю, мне так видится, и я уже с нетерпением жду, когда это случится.
          Людмила задумалась:
          - Вот оно моё счастье. Недаром я выбрала тогда море, когда мама изо всех сил пыталась меня удержать. Мне сейчас действительно всё равно, кого я ношу под сердцем, я уже безумно люблю это чадо, от которого будет обязательно вопрос:
          – А, правда, что меня качало море уже, и я имею отношение к рыбному промыслу?
           И я  с гордостью  отвечу, - Правда!