Светлая муза Черного короля

В кабинете психотерапевта Марка Бауэра взгляду не за что было зацепиться. Тут все было белое: задвинутые жалюзи на окнах, стены, торшеры, пол, потолок, люстра, два удобных кресла обитых приятной на ощупь тканью. Сабина утроилась в том, что стояло спинкой к входу, осмотрелась и улыбнулась. Этот кабинет был совершенно как ее память – чистый лист, рисуй, что хочешь.

Левую руку неожиданно свело. Сабина сжала зубы и тяжело выдохнула. Она принялась осторожно массировать травмированную ладонь. На тыльной стороне до сих пор алели шрамы, оставшиеся после операций. Одна кость собрана по осколкам, две заменены титановыми спицами. При попытках сжать кулак начинается сильный тремор. Врачи обещали, что со временем это пройдет, хотя полностью сжать руку Сабина вряд ли когда-нибудь сможет. Девушка сильно не грустила по этому поводу, в отличие от окружающих. Она не помнила, что была гитаристкой популярной рок-группы, и заказанный путь в мир музыки ее не расстраивал.

- Простите за опоздание, - доктор Бауэр вошел в кабинет с папкой под мышкой и сел в свободное кресло. Белые туфли, белые брюки, белый халат. Гармония с кабинетом была бы идеальной, да вот только черные волосы выбивались из общей картины. И загорелое лицо казалось темнее, чем есть на самом деле, из-за окружающей белизны.

- Ничего страшного. Я не очень долго ждала.

- Вы Сабина Хоффман, верно?

- Верно.

- Можете звать меня Марк. Или доктор Бауэр. Как вам будет удобнее. Можно и на «ты», если хотите. Главное, чтобы вам было комфортно.

- Мне бы было комфортно, если бы рука так не болела. Кажется, будет дождь. Надеюсь, вы взяли зонт, Марк.

- Ваша рука болит только в ответ на изменения погоды?

- Кажется, да. Но хирург обещает, что со временем это пройдет. Хотя это удобно: знать, когда стоит взять с собой зонт, а когда можно не париться на счет погоды. Почти супер способность. Этому миру не хватает магии. Хочется искать ее во всем.

- И вправду, - Марк добродушно улыбнулся. – А вы верите в магию?

- Как вам сказать… два месяца назад лечащий врач показал мне фильм «Люди в черном», и я готова была поверить, что все, происходящее в нем, реальность. Доктор Мюллер не сумел вернуть мне память, но я благодарна ему уже за то, что научил различать плоды фантазии человека и реально существующее.

- Научить различать и убедить в отсутствии – разные вещи.

- Да, вы правы, Марк. Потому, наверное, я так отчаянно ищу чудеса в этом мире. Такое чувство, что я по ним тоскую.

- А по чему еще вы тоскуете? – Сабина глубоко задумалась.

- Ни по чему. Чтобы по чему-то тосковать, надо это помнить. А я не помню ничего. Почти.

- Давайте поговорим о ваших остаточных воспоминаниях.

- Я помню, как скакала на черном коне. У него была длинная грива. Мы скакали так быстро, что она развивалась на ветру и щекотала мое лицо. Я почувствовала, как начинаю сползать с крупа. Решила, что плохо держусь в седле. Оно было старое, заезженное, скользкое, очень неудобное, но безумно красивое. И это оно сползало, а не я. Подпруга не выдержала, начала рваться. Я запаниковала. Вдруг раздался какой-то шум, конь взбрыкнул, встал на дыбы. И тогда мы с седлом полетели вниз. Удар головой, боль. Затем боль еще сильнее в руке. А потом темнота. Очнулась в больничной палате, а в голове только воспоминания о гриве коня и о боли.

- Вы помните, куда скакали? – Сабина покачала головой.

- Нет. У меня есть чувство, что это было что-то очень важное. Словно от этой скачки зависела моя жизнь. Но зачем я скакала и куда – не помню.

- Что-нибудь еще?

- Еще есть музыка. Мне сказали, что до случая с седлом я была музыкантом. Гитаристкой в какой-то рок-группе. Я послушала их песни, и несколько из них вызвали во мне эмоции. Не воспоминания, а, знаете… что-то вроде легкого ветерка какого-то чувства, которое я даже осознать толком не могу. А потом я послушала композиции того пианиста, чью жену обвиняют в покушении на меня. И в них я увидела образы. Это нельзя назвать воспоминаниями, ведь там единороги скачут по нежно-зеленой траве, на которую с розовеющего неба падают блестки… и все в таком духе. Но, слушая его музыку, я каждый раз переношусь в фантастические места, что кажутся знакомыми. До боли. Возможно, я тоскую и по ним.

- А этого пианиста вы помните?

- Нет. Даже как я выгляжу постоянно забываю. Посмотрю в зеркало и тут же забуду. Никого из своего окружения я не помню. Я не узнаю ничего. Когда только пришла в себя, не помнила, что такое автобусы, машины, самолеты, поезда… Словно жила в глухом Средневековье. Всей техникой училась пользоваться с нуля. Зато я вдруг оказалась полиглотом. Доктор Мюллер выяснил, что я могу говорить на английском, немецком, французском, итальянском, русском, португальском, китайском, японском, тагальском, арабском… Мои родители говорят, что я никогда не отличалась способностью к языкам, а тут – магия!

- А писать?

- А вот с письмом хуже. Я не помнила алфавитов. Ни одного. Сейчас пишу на немецком и английском, но с кучей орфографических ошибок. Зато грамматика идеальная.

Доктор Бауэр наконец заглянул в папку, которую принес собой. Он внимательно читал заметки доктора Мюллера, а Сабина тем временем блуждала взглядом по белым стенам кабинета. Ей было комфортно в этом ничем не примечательном месте.

- Скажите, что бы вы хотели добавить в этот кабинет или изменить? – неожиданно спросил доктор Бауэр, все еще читая заметки доктора Мюллера.

- Ничего, - тут же ответила Сабина. – Мне тут комфортно. Это место, как я, чистый холст. Ничто не давит. Не говорит, какой надо быть.

- Неужели вам совсем ничего не хочется сюда добавить, Сабина?

- Ну, может, потом и захочется. Знаете, в одном из сериалов, что я посмотрела, пока была в заточении у доктора Мюллера, сказали: «Заполните свою комнату тем, что доставляет вам счастье». Я пока не знаю, что меня радует. Не знаю, какой цвет люблю больше всего. Не знаю, какую мебель люблю. Нравятся ли мне цветы в горшках. Понятия не имею, что я испытаю, если буду постоянно слышать треск поленьев в камине. Будет ли мне приятно каждый день вдыхать запах домашней еды. Я ничего о себе не знаю.

- И это очень интересно, Сабина. Правда. У вас редкая амнезия. Обычно люди помнят хоть что-то. Или вспоминают под гипнозом. Но вас прежнюю словно бы стерли, оставив только последний момент жизни «до» и яркое воображение.

- Я была фантазеркой?

- Судя по словам ваших друзей и близких.

- Мне кажется, им теперь со мной некомфортно. Они больше не видят меня прежнюю. Не знают, как вести себя.

- Это закономерно. Ведь вы действительно стали другим человеком, Сабина.

- Вернее, только собираюсь стать. Если вы подпишете мне вольную. Вы же подпишете?

- Не вижу причин и дальше держать вас в клинике. Вы здоровы. Просто не знаете, кто вы. А в стенах больницы, судя по всему, это не выяснить. Так что я выписываю вас. Но еще какое-то время нам предстоит встречаться и общаться. Не стесняйтесь звонить мне в любое время. Если что-то вспомните, почувствуете странность, просто растеряетесь от происходящего… Я в вашем распоряжении двадцать четыре на семь.

- Спасибо, Марк.

- Не поделитесь планами? Куда пойдете, что будете делать?

- Женщина, которую обвиняют в покушении, хочет встретиться со мной. Ее адвокат передал. Наверное, попросит забрать заявление или дать показания в ее пользу.

- И как вы поступите?

- Решу на месте. Хотя все, что было, осталось «до». Какой смысл обижаться на то, что я даже не помню? – Сабина встала из кресла и пошла к выходу из кабинета уверенными шагами.

- Она ведь могла и убить вас, если верить полиции.

- А Сабина Хоффман и умерла. Разве нет? – девушка положила правую руку на ручку двери и посмотрела на доктора Бауэра через плечо. – Что от нее осталось? Поле с волшебными единорогами, да и только. А я пока не знаю, как относиться к этой женщине. Ведь мы не знакомы.

- Удачи вам, Сабина.

- Спасибо, Марк,- девушка улыбнулась и вышла из белого кабинета в незнакомый мир, полный красок, шума и людей, каждый из которых был чужим и незнакомым.

* * *

Сабина стояла у огромного окна в просторном конференц-зале на последнем этаже офисного здания в новом деловом районе Вены. Тут можно было бы провести консилиум врачей больницы, где Сабине пытались вернуть память. Может, даже осталось бы место для парочки приглашенных специалистов. Но сегодня этот офисный простор принадлежал только Сабине, женщине, которую обвинили в покушении на ее убийство, и ее адвокату. Правда, последние двое опаздывали.

Из окна открывалась панорама Вены. Даже старинное колесо обозрения в паке Пратер можно было разглядеть вдали. Но вид не трогал Сабину ни капельки. Ей говорили, что она прожила в Вене почти шесть лет, с восемнадцати и до нынешних двадцати четырех, но она не помнила ни дня этой жизни.

Сабина коснулась пальцем правой руки стекла. Оно оказалось пыльным. Девушка довольно улыбнулась и принялась выводить линии на фоне неба, стремительно затягивающегося серыми тучами. Сабина отдалась во власть фантазии и вдохновения, и через несколько минут из пыли на окне родились силуэты двух драконов с переплетенными шеями. Два ящера с мощными крыльями вцепились в лапы друг друга, и было не понятно: сражаются ли они или танцуют, обнявшись.

- Простите, мы опоздали! – с порога сказал адвокат, невысокий пухлый мужчина.

- Ничего страшного. Я не очень долго ждала, - Сабина обернулась.

На пороге конференц-зала застыла красивая темноволосая женщина лет тридцати пяти – сорока. На ней был простенький голубой джемпер и черные брюки. Волосы собраны в аккуратный низкий хвост. Макияжа на лице не было, но зеленые глаза все равно были выразительными. В них читались раскаяние, сожаление, стыд, вина, мольба о прощении.

- Здравствуйте, Сабина, - тихо прошептала женщина. Она прошла в зал следом за адвокатом, понурив голову.

Они сели спиной к выходу, Сабина устроилась напротив. Между ними были добрых полтора метра липового стола. Адвокат открыл свой портфель, достал какие-то папки, бумажки и разложил перед собой, словно возвел защитную стену.

- Итак, госпожа Хоффман, позвольте осведомиться о состоянии вашего здоровья, - у адвоката был неприятный дрожащий голос.

- Меня наконец-то выписали. Думаю, это может говорить о том, что дела у моего здоровья гораздо лучше, чем у моей памяти. Она до сих пор не вернулась.

- Раз так, может, вы подумаете о том, чтобы помочь моей клиентке? Вы ведь не помните, что случилось на самом деле. Могло быть что угодно. Может, она и не виновата вовсе. А у нее дети, дом…

- Герр Шульц, пожалуйста, оставьте нас с Сабиной наедине, - уставшим голосом попросила женщина.

- Но, фрау Вольф, я…

- Я сама поговорю с Сабиной.

- Ну, как вам будет угодно.

Мужчина не стал забирать защитную стену из бумажек и папок. Немного помедлив, он встал из-за стола и вышел из конференц-зала. Фрау Вольф не знала с чего начать разговор. Она встала из-за стола и подошла к тому окну, где несколько минут назад Сабина нарисовала драконов. Женщина протянула к рисунку тонкие пальцы. Вдалеке вспыхнула первая молния, обручальное кольцо фрау Вольф сверкнуло.

- Вы, правда, ничего не помните, Сабина?

- Ничего, фрау Вольф.

- Прошу, зовите меня Урсула, - на мгновение женщина обернулась и посмотрела на Сабину с печальной улыбкой, а потом ее взгляд вернулся к драконам. – Этот рисунок очень напоминает тот, что когда-то давно нарисовал мой муж. Мы с Юргеном тогда только познакомились. Кажется, это было третье свидание. Он нарисовал на салфетке таких же драконов и спросил, что я вижу. Я ответила: они сражаются. А он сказал: нет, они танцуют танец любви, просто оба слишком сильные, их привыкли видеть свирепыми, и не ожидают, что эти монстры способны на любовь. Знаете, Сабина, мы с Юргеном чем-то похожи на этих драконов. Были когда-то. Оба сильные, независимые, строгие, волевые. Со стороны могло казаться, что мы постоянно ругаемся. Но таков был стиль наших отношений. Противостояние, где ни один не может выиграть, а потому любит еще сильнее.

- Звучит очень красиво, - растерянно произнесла Сабина.

- Вы гадаете, зачем я вам это рассказываю?

- Если честно, то есть немного.

- Просто с годами я перестала быть сильным и вольным драконом, Сабина. У нас родилась дочь, мое сердце смягчилось. Я стала больше походить на наседку. А когда в нашей жизни появились вы, я как раз родила сына. Не подумайте, я не ищу себе оправданий, просто тогда у меня действительно была постродовая депрессия. Я ненавидела свое тело, себя, то, как муж смотрит на меня, что он уходит из дома, общается с другими женщинами. А вами Юрген по-настоящему увлекся. Так сильно, что я испугалась его потерять.

- Я не помню этого, Урсула, - тяжело вздохнув, сказала Сабина. Она встала из-за стола и подошла к фрау Вольф. По окну начали ударять первые капли дождя. – Я была любовницей вашего мужа?

- Мне сказали, что его музыка – единственное, что вы помните. Это правда?

- Отчасти. Но вы не ответили на вопрос.

- Между вами не было интимных отношений, насколько я знаю. Но иногда я думаю, что лучше бы это был секс. Вы стали для Юргена кем-то большим. Он как-то сказал, что вы бродите по одному и тому же воображаемому миру, Сабина. Ваше вдохновение, музыка, творчество проистекают из одного источника. Я видела, как вы общаетесь, словно уходите куда-то, где посторонним нет места. Я чувствовала себя лишней, брошенной, ненужной… И я действительно подрезала подпругу того старинного седла, которое вы использовали для съемок клипа.

- Что ж, вам удалось убить соперницу, не убивая ее. Забавно, да?

- Ничуть, Сабина. Не было ни минуты, чтобы я не сожалела о содеянном. Я ведь только потом узнала, что у вас был жених, который погиб незадолго до случившегося, и…

- У меня был жених? – Сабина перебила Урсулу.

- Вам не рассказывали?

- Нет, - девушка покачала головой. Она закрыла глаза и попыталась найти в себе ответ на новую информацию. Слово «жених» отзывалось в ней странной болью. Словно действительно был кто-то, кого она любила и кого потеряла навсегда.

- Не думаю, что это должна делать я…

- Остальные почему-то не сочли это нужным. Прошу, Урсула, расскажите, что знаете.

- Ну, хорошо.

Женщина устала смотреть в окно, ставшее расплывчатым витражом струй сильного дождя. Она вернулась за стол и села на прежнее место по левую сторону от стены из папок и бумаг адвоката Шульца. Сабина осталась стоять на месте, прислонившись спиной к окну.

- Вы начали сотрудничество над альбомом с Юргеном около года назад. И первое время работа шла очень хорошо. Он был окрылен новым проектом, дома царила идиллия. Но потом что-то случилось. Юрген стал мрачнее тучи. Оказалось, девушка, с которой он работал над музыкой, вы, Сабина, потеряла жениха и впала в депрессию. Вы не могли писать, не хотели никого видеть, отгородились от мира и творчества, насколько это было возможно. Так продолжалось пару месяцев, а потом Юрген не выдержал и решил лично поговорить с вами. Он вытянул вас из депрессии, затянув в общий воображаемый мир. Казалось, вы полностью растворились в нем. И Юрген все больше отдалялся от меня… Тогда меня это бесило, но сейчас я, наверное, понимаю его. Просто лишь у него был спасательный круг для вас. Он не мог смотреть, как вы губите себя. Ведь вы были очень талантливы…

- Почему вы вдруг это поняли?

- Потому что теперь тонет Юрген, и ни у кого вокруг нет спасательного круга для него, Сабина. На самом деле, я пришла попросить вас встретиться с Юргеном. Я знаю, вы достучитесь до него.

- Урсула, я ведь даже не помню вашего мужа…

- Но вы все еще живете в его мире, Сабина, - женщина вновь посмотрела на силуэты драконов. – Я не в праве ничего от вас требовать. Я лишила вас привычной жизни, возможности заниматься любимым делом, в общем-то, всего… Но, если вам дорог мой муж, прошу, спасите его.

- Я не знаю дорог ли он мне, - Сабина печально улыбнулась. – Но его музыка мне не безразлична. И все же, от чего я должна его спасти?

- После случившегося Юрген ушел из дома и уехал в Гальштат.

- Куда?

- Простите, вы не помните. Это крохотный городок на берегу горного озера. Юрген родом оттуда. От родителей ему достался маленький домик на самой окраине. Там очень живописно и совершенно безлюдно. После того, как мы выплатили компенсацию вашей семье, у нас почти не осталось средств к существованию. Юрген сказал, что ему нужно отгородиться от мира, чтобы полностью посвятить себя музыке и создать что-то потрясающее, что спасет нас от разорения. Прошло уже почти полгода, а он все не возвращается. И, боюсь, так ничего и не написал… Иначе его агент был бы в курсе.

- И вы хотите…

- Чтобы вы вернули ему тот воображаемый мир, где он черпал вдохновение.

- Я могу обещать, что попробую. Но для начала я сделаю, что смогу, чтобы вас не наказывали слишком строго. Я вижу, вы раскаиваетесь. Да и не хочу, чтобы по моей вине дети росли без матери.

- Не думаю, что тут что-то можно сделать…

- У меня есть идея. Если психотерапевт мне подыграет, то может что и получится.

* * *

Сабина выскочила из офисного здания прямо под водяную стену ледяного ливня, но к счастью быстро поймала такси. Она попросила отвезти ее в полицейский участок на другом конце города, а сама достала из сумки телефон и набрала номер доктора Бауэра. Он ответил после второго гудка.

- Я вас не отвлеку?

- Для вас, Сабина, у меня всего есть время.

- Фрау Вольф рассказала, что у меня был жених. Это правда?

- Да, - голос Марка сразу стал мрачным. – Но ваши родители попросили не говорить о нем ни при каких обстоятельствах. Сказали, пусть лучше станет другим человеком, чем снова окажется в том состоянии. Вы сильно переживали его потерю, Сабина. Вы вспомнили об этом?

- И да, и нет. Мне кажется, у меня действительно был жених. Но я не чувствую, что я потеряла его. А кажется, что это он потерял меня… Будто я обещала всегда быть рядом, а теперь меня нет. Словно это я умерла, а не он. И мне горько от этого.

- Это интересно.

- Но я звоню вам по-другому поводу. Вообще-то я хотела бы помочь фрау Вольф избежать строгого наказания, но для этого мне придется немного приврать. Вы подыграете, если полиция будет задавать вам вопросы?

- Вообще-то, я не могу… Но смотря насколько это будет нелепая ложь. Убедите меня, что в ней есть зерно здравости, и я подумаю.

- Эта история с женихом натолкнула меня на мысль. Что если я противоположность той Сабины, что была раньше? Например, она потеряла жениха, потому сильно страдала. А я наоборот: страдаю, потому что бросила своего жениха. Я помню, что от той скачки зависела моя жизнь, и я очень хотела жить. А что если с той Сабиной наоборот? От той скачки зависела ее жизнь, и она хотела с ней покончить. Какие-то такие мысли…

- В этом есть что-то из фантастики, которую вы так любите, Сабина. Но идея не лишена логики. Я понял, к чему вы клоните. Если полиция решит удостовериться в правдивости ваших слов, то я подыграю. В конце концов, может, так все и было. Откуда нам знать, верно?

- Верно, Марк. Спасибо.

Ливень еще не успел добраться до другой части Вены. Тут небо только только-только налилось свинцовой синевой и роняло на землю первые робкие капли дождя. Сабина недолго постояла на улице, вдыхая свежесть, разлившуюся по воздуху из-за грозы. Серебряные молнии уже вовсю расчерчивали небо причудливыми узорами, громовые раскаты обрушивались на наэлектризованную тишину улицы.

Люди не любили входить из дома в такую погоду, но Сабине она нравилась. Свежесть воздуха во время грозы и буйство стихии были девушке по душе. Вот и еще один кусочек пазла ее личности встал на место. Правда, общая картина все еще оставалась одной сплошной дырой.

Полицейский участок расположился в сером неприглядном трехэтажном здании на самой границе пригорода Вены. Дело поступило сюда, потому что «покушение» было совершено в конюшне неподалеку. Это место не нравилось Сабине. От него веяло отчаяньем и безысходностью жизни в непрестижном спальном районе, застроенном социальным жильем. Сюда попадали не от хорошей жизни.

Девушка вошла в здание. На посту у входа сидел молодой парень. Он тут же поднял на нее ошалевший взгляд, в котором без труда читалось: «Если вы с очередным заявлением, то я умру, приняв его, потому что это уже перебор». Но этот взгляд быстро сменился удивлением, а затем невероятным восторгом.

- Сабина?! Это вы?! Я поклонник вашей группы!!! У меня есть все альбомы!!! Я был на концерте в начале года! Это было невероятно! – парня переполнял такой сумасшедший восторг, что девушке стало неловко. Она ведь не помнила, насколько невероятным был тот концерт.

- Это просто замечательно… Курт, - Сабина подсмотрела имя на табличке, стоявшей на посту. Имя, произнесенное кумиром, подействовало на парня еще сильнее, чем появление звезды. Казалось, что он сейчас расплачется.

- А можно попросить автограф? Пожалуйста…

- Да, конечно, - Сабина подошла к Курту и взяла протянутые им ручку и блокнот. – Только после несчастного случая я не помню, какой у меня был автограф раньше. Что же, ты будешь первым обладателем нового.

- Крутяк! – казалось, что дай Курту волю, он начнет подпрыгивать на месте от восторга, когда Сабина протянула ему подписанный лист с наспех придуманным пожеланием. – Да, автограф точно теперь другой, - со знанием дела сказал Курт.

- Ну, тут ничего не поделать, - Сабина пожала плечами. – Скажи, где я могу найти следователя, который ведет мое дело?

- О, у нас тут такой аврал. Все как с катушек слетели. Такое чувство, что всему городу снятся кошмары, которые все стремятся воплотить в жизнь. Даже следователи убойного сейчас занимаются хулиганством. И Питер Мозер, он вам нужен. Вы найдете его в приемнике, - Курт указал направление движения. – Он сейчас допрашивает жуткого типа в черной толстовке. Загадил своими граффити половину города.

- Спасибо, Курт.

Сабина пошла по мрачному серому коридору. Под потолком висели гудящие и мигающие лампы. Их гул сливался с шумом голосов «приемника». Оттуда доносились ругань и крики. Сабине совершенно не хотелось туда идти, но особого выбора не было. Она твердо решила разобраться с проблемой покушения как можно скорее.

В просторной комнате в три ряда стояли столы. За каждым сидел следователь. Их лица были такими уставшими, словно каждый был готов выхватить пистолет и расстрелять очередного правонарушителя, лишь бы не возиться с оформлением.

Сабина сразу заметила того, о ком сказал Курт. Следователь Питер Мозер сидел в конце второго ряда столов. Перед ним вальяжно развалился на стуле парень в толстовке настолько черной, что она казалась сотканной из ночного мрака. Он не снял с головы капюшон, потому его лицо утопало в беспросветной черноте теней, и рассмотреть его было совершенно невозможно. Следователь заполнял какие-то бумаги, а задержанному, казалось, совершенно не было дела до происходящего.

- Итак, ты изрисовал своей жутью половину города. Включая два здания, которые являются исторической ценностью Вены и всей Австрии. Простыми исправительными работами тут не отделаешься.

- Да неужели? – голос парня в капюшоне был глубоким и немного пугающим. Сабина подумала, что такой голос мог бы принадлежать очень сильному темному магу, которого никто не может одолеть. – На улице дождь. Рисунки смоет, и вменить мне вам будет нечего. Лучше не тратьте свое время и отпустите.

- У нас есть фотографии. И мы взяли тебя с поличным. Краска у тебя редкая. Найдем на баллончиках отпечатки, и дело с концом.

- А вы уверены, что в эйфории от моей поимки не забыли прихватить сумку с красками? Мне кажется, что я ехал к вам в гордом одиночестве.

- Ну, уж точно нет. И сними ты наконец эту дрянь! – Питер привстал из-за стола, перегнулся, стянул капюшон с головы парня и застыл, как вкопанный.

Это было одно из самых неприятных лиц, которые когда-либо доводилось видеть Питеру Мозеру у живого человека. Парень оказался болезненно худым. Засаленная кожа была сплошь покрыта угревой сыпью, кое-где красноватой, кое-где уходившей в оттенки фиолетового. На нескольких прыщах образовались желтоватые гнойные головки. Кожа губ была сухой и истрескавшейся. Черные длинные волосы немытыми патлами свисали до самых плеч, макушка была присыпана белой перхотью.

- А вы бы все же проверили краски в лаборатории. С чего бы мне врать? – парень говорил с усмешкой и так уверенно, что Питер Мозер упал в кресло и взялся за телефонную трубку.

Сабина как раз подошла к столу следователя.

- Простите, я по поводу дела с седлом… - неуверенно произнесла Сабина.

- Седлом?! – парень в черной толстовке резко посмотрел на девушку.

За стенами полиции раздался такой мощный раскат грома, что стекла в окнах задрожали. Сабину словно окатило волной холода, вырвавшейся из глубины пронзительных голубых глаз незнакомца. Этот холод вонзился в каждую клеточку тела, а затем чуть отступил и укутал блаженной прохладой. Сабина ощутила себя как будто в знакомых и родных объятьях.

- Да накинь ты капюшон, не пугай девушку! – проворчал следователь и прикрыл микрофон телефона. – Госпожа Хоффман, секунду. Я только кое-что проверю и сразу займусь вами.

Сабина все еще, как завороженная, смотрела на парня в черной толстовке. И ему будто стало неловко под ее пристальным взглядом, в котором не было привычного омерзения и испуга. Костлявыми пальцами он взялся за капюшон и хотел вновь набросить его на голову, но Сабина помешала ему, заговорив.

- Простите, а мы не встречались прежде?

- Как знать, - парень пожал плечами. – Мы каждый день встречаем столько людей. Всех и не упомнишь, верно?

- Просто я не помню никого, но вы… Как вас зовут?

- Ияд.

- Ияд… - Сабина произнесла это имя, словно пробуя на вкус.

Оно отзывалось в ней и уносило на пустынный пляж, усыпанный искрящимися всеми цветами радуги камнями. Вдалеке шумело надвигающимся штормом море, посылая на берег волны с белыми пенными шапками. Над его водами летали удивительной красоты птицы. Их тела были сотканы из молний. Они касались воды крыльями, и та начинала сиять. «В нашем мире будет столько чудес, сколько мы сможем придумать. И на каждое будем любоваться вместе», - глубокий голос черного мага звучал из-за спины, но не был пугающим, в нем были любовь и нежность, обволакивающие, словно уютный плед.

- Да откуда вам знать его, госпожа Хоффман? – голос следователя вырвал девушку из видения. – Один из мигрантов, которые не хотят жить по правилам и отравляют всем жизнь! Вот, полюбуйтесь! – Питер Мозер швырнул на стол кучу фотографий.

Это были изображения монстров. Они были сделаны светящимися в темноте красками и наводили ужас на первый взгляд. Но Сабина будто бы узнавала их, и они не казались такими пугающими. Существа, непохожие на людей, но способные жить мирной обычной жизнью: танцевать, смеяться, играть в игры…

- Разве не жутко? – Питера Мозера даже передернуло.

- Помните, в фильме «Люди в черном» агент Джей выстрелил в манекен девочки с учебником по квантовой физике, вместо того, чтобы расстреливать инопланетян? Ведь они не делали ничего плохого. Так и тут. Откуда нам знать, чем заняты эти монстры?

- Вы слишком добрый человек, - Питер Мозер тяжело вздохнул. - А этот паршивец прав. Я не взял краску. И у меня ничего на него нет. Иди отсюда, пока я добрый.

Ияд самодовольно фыркнул, встал со стула и пошел прочь. Сабина с тоской смотрела ему вслед. Это был первый человек, который вызвал в ней хоть какие-то эмоции.

- Знаете, какой этот гад хитрый? Он рисует только по ночам, но его краску не видно, когда наносишь. Потом весь день она впитывает солнечный свет, а, когда наступает ночь, то проявляется эта жуткая муть. Словно ночные кошмары. В последнее время только их во сне и вижу. И не только я. Вам подобное не снится?

- Простите, нет. Мне вообще после того случая ничего не снится…

- А, тот случай. Простите, что вывалил на вас все это. Слишком много работы в последнее время. Сил нет. Что вы пришли мне сказать?

- Я пришла немного облегчить вашу работу. Вы можете закрыть мое дело. Видите ли, фрау Вольф ни в чем не виновата. Ну, почти. Это была попытка самоубийства. Если честно, я все еще плохо помню, что случилось. Но могу точно сказать, я знала, что подпруга подрезана. Разве могло быть иначе? Я же проверяла седло, когда мне привели лошадь. И решила положиться на волю судьбы: упаду и умру – отлично, нет – не судьба и надо жить дальше. А получилось вот как…

- И почему вы решила покончить с собой?

- Из-за смерти жениха. Я очень его любила. И так и не смогла смириться с тем, что его больше нет. Этот мир без него лишен для меня красок. Казалось, что я справлюсь, но это была лишь видимость… Я хотела умереть. Фрау Вольф, конечно, тоже дала маху. Но, в конечно счете, все это лишь моя вина.

- Вы уверены?

- Да. Занятия с новым психотерапевтом оказались продуктивными. Воспоминания постепенно возвращаются. Может, я лишилась памяти из-за потери жениха? От меня ведь долго это скрывали. А тут я случайно узнала о том, что он был и… плотину прорвало.

- Ну, хорошо. Тогда через несколько дней я передам документы в суд. Вам придется все это рассказать еще раз. Думаю, что в свете этих обстоятельств наказание фрау Вольф будет весьма мягким.

- Спасибо. Что же, не буду больше отвлекать вас от работы.

Сабина встала из-за стола и пошла прочь из приемника. Она в тайне надеялась, что Ияд будет ждать ее в коридоре, но его там не оказалось. Девушка взгрустнула, но натянула улыбку, помахав на прощание Курту. Не хотелось выходить на улицу. Непогода разгулялась там не на шутку. Ветер склонял макушки деревьев к земле, срывал с них молодую листву. Струи холодного ливня с шумом обрушивались на землю. Сабина поежилась, но все же вышла наружу. Ей не терпелось разобраться с делами жизни «до», которые у нее еще остались.

- Как же долго вы беседовали, - голос черного мага, но уже без пугающих ноток, коснулся слуха Сабины, и она испытала облегчение.

- Вы жали меня?

- Да, я ждал тебя, - Ияд оторвался от стены полицейского участка и встал рядом с Сабиной.

Ей показалось, что он выглядит немного иначе. Может, дело было в освещении, но кожа уже не казалась такой прыщавой. Засаленные волосы спрятались под капюшоном. Но все это мало волновало Сабину, она смотрела только в глаза Ияда, и они манили ее в какой-то другой мир, гораздо более родной и знакомый, чем тот, где они находились сейчас.

- И зачем ты меня ждал?

- Чтобы проводить. Район тут небезопасный. Такси днем с огнем не сыщешь. А я способен распугать всех злонамеренных негодяев одним своим видом.

- Не такой уж ты и страшный.

- Ну, красота в глазах смотрящего, - Ияд пожал плечами и улыбнулся. Трещин на губах больше не было.

- Без зонта по такой погоде далеко не уйти. А у тебя его тоже нет.

- Это верно, - Ияд улыбнулся и посмотрел на небо.

Вспыхнула молния. Раздался громовой раскат. Сердце Сабины забилось быстрее. Окружающий пейзаж вдруг расплылся и исчез. Ее вновь затянуло в видение, которое мало походило на реальное воспоминание. В нем она стояла на балконе замка. Небо было затянуто ажурными тучами. Из них вырывались молнии. Гром обрушивался на воздух, сотрясая все вокруг.

Какое-то время Сабина смотрела на Ияда, стоявшего рядом. Он выглядел иначе: был похож на прекрасного принца. По таким девочки сходят с ума. Но глаза были все те же – льдисто-голубые. Сабина перевела взгляд с Ияда на горизонт. Вдалеке два могучих зверя с мощными перепончатыми крыльями летели навстречу друг другу, словно собирались напасть и устроить битву насмерть. Но вот они оказались рядом. Их лапы соединились, шеи переплелись. Два дракона взлетали ввысь, рыча так громко, что заглушали раскаты грома.

«Драконы выбирают пару раз и навсегда, - говорил Ияд в видении. – Их соединение похоже на битву, но это не так. Это танец торжества и любви. Он возносит их так высоко, как прежде они не поднимались. За границу облаков. Туда, где мы не можем рассмотреть их. Они уединяются, упиваются друг другом. Мне бы хотелось унести тебя туда…»

-… где никто нас не найдет. Возьми меня с собой, - Сабина вновь стояла на крыльце полицейского участка. А перед ней был парень в черной толстовке, который совершенно не походил на прекрасного принца.

- Что ты сказал?

- Возьми меня с собой. Если я смогу остановить дождь за две минуты.

- Ты шутишь?

- Нет. Ты не веришь в магию? – Ияд будто бы расстроился, сказав это.

- Ее нет в этом мире. Но я по ней очень скучаю, - честно сказала Сабина.

- Тогда на мгновение представь, что ты не в этом мире.

Ияд сделал несколько шагов вперед и протянул руку к ливню. Его ладонь тут же наполнилась водой. На губах вновь появилась улыбка. Он закрыл глаза. Шум дождя стал стихать. Ливень стремительно прекращался. Тучи рассеивались. Не прошло и двух минут, как дождь прекратился.

- Как ты это сделал?! – Сабина подскочила к Ияду и, не в силах справиться с восторгом, вцепилась в рукав его толстовки.

- Магия, - пожав плечами, ответил парень. – Итак, куда мы направимся?

- В Гальштат.

- Отлично. В путь? – Ияд открыл перед Сабиной ладонь левой руки. Девушка без раздумий приняла ее и, рассмеявшись, потянула его за собой вперед, намеренно выстраивая маршрут через самые глубокие лужи.

* *
Путь до Гальштадта был неблизкий, около восьми часов. Вначале на поезде с пересадкой, затем на автобусе, потом на пароме через озеро, на берегу которого приютился этот миниатюрный городок, словно сошедший со страниц сказки о всепобеждающем добре и любви. Сабина и Ияд успели на ночной поезд, отходивший с центрального вокзала Вены за полчаса до начала нового дня.

Они ехали в купе вдвоем. Спать не хотелось. Весь пейзаж за окном состоял из темноты, иногда разгоняемой бледным светом фонарей. Сабина, устав смотреть в ночь, принялась изучать Ияда. Он вновь будто бы изменился. И уже не казался таким изможденным и худым. Щеки больше не были впалыми, глаза ввалившимися, пальцы рук костлявыми. Парень делал вид, что не замечает пристального внимания к себе и смотрел в окно, словно мог что-то там разглядеть.

- Кто ты, Ияд? – не выдержав, спросила Сабина. – Почему мне кажется, что я тебя помню?

- Как знать. Может, видела меня во сне?

- Мне не снятся сны, - с тоской произнесла девушка. – Так кто же ты?

- А как ты думаешь?

- Я понятия не имею. Честно.

- Так ли? – Ияд оторвал взгляд от окна и пристально посмотрел на Сабину. Ее вновь укутала блаженная уютная прохлада. – Мне кажется, ты лукавишь. Ты что-то знаешь, но это кажется тебе нелепым.

- Возможно, - Сабина вдруг поняла, что и голос Ияда изменился. Он больше не принадлежал черному магу. В нем все еще было много силы, но теперь ее природа казалась светлой, способной уничтожать мрак.

- Так забудь на мгновение о том, что мы в мире людей, где так много невозможных вещей. Расскажи мне мою историю, какой бы нелепой она тебе ни казалась. Обещаю, я не стану смеяться. И считать тебя сумасшедшей.

- Ладно, но для начала можно спросить?

- Да.

- Для чего ты рисовал тех монстров?

- Чтобы напомнить о себе. И найти человека, которому они не покажутся страшными. Тебя.

- Ладно. Твоя история, какой она мне видится. Только помни, ты обещал не смеяться. Так вот ты… принц мира снов, и там нет ничего невозможного. Ты живешь в величественном замке из серого камня, на шпилях которого развиваются двуцветные флаги – черные с белым. Это символ союза королевской семьи: черного короля, повелевающего монстрами ночных кошмаров, и белой королевы, которую еще называют светлой музой. Замок стоит на границе их владений. С одной стороны обрыв, в низинах которого живут страшные на первый взгляд порождения страха. Но они ведут самую обычную жизнь: создают семьи, держат хозяйство, дружат, ссорятся, мирятся… и ужасны только на вид. А по другую сторону замка раскинулись бескрайние просторы мест удивительной красоты. Там живут самые прелестные и нежные создания, цветут цветы всех мыслимых и немыслимых цветов, текут реки яркие, словно радуга... А в городе, что раскинулся под стенами замка, тысячи мастеров создают сны, вдохновленные чудесами мира, где нет ничего невозможного.

- И что же я делаю в мире людей, если я принц этой удивительно страны? – в голосе Ияда не было насмешки, он спрашивал с такой серьезностью, что Сабине стало не по себе. Она посмотрела в ночной мрак, расстилавшийся за окном поезда.

- Ты потерял свою невесту. Она упала с черного коня. Это такой обряд, которым определяется будущая королева: светлая муза должна оседлать черного жеребца – одного из монстров ночных кошмаров. Это под силу единицам. И только такая светлая муза может быть парой королю, ведь в нем самом течет кровь монстров. И без ее силы, способной разгонять тени страха, и любви, преображающей все вокруг, король становится чудовищем, которого боятся все.

Сабина почувствовала, что по ее щекам текут слезы. Она еще не понимала, почему плачет. Ее слезы искрились, словно маленькие бриллианты в свете солнца. Ияд встал на колени перед сидящей Сабиной и его лицо оказалось почти вровень с ее. Он бережно стер слезы с щек девушки, а затем медленно наклонился вперед и поцеловал ее в лоб. Сабина не выдержала и обняла Ияда, с силой притянув к себе.

Она уже не видела, как стертые с ее щек слезы впитались в кожу парня, и он стал медленно превращаться в того самого прекрасного принца, которого Сабина видела в фантастическом видении, оказавшимся ее настоящим воспоминанием. Одно за другим они возвращались к Сабине, которую в другой волшебной жизни звали Айла.

Она вспоминала, как ее впервые привели во дворец правителей и поставили в очередь светлых муз. Одна за другой они заходили в зал, откуда выходили побледневшими от ужаса, заплаканными, испуганными. Но Айле не было страшно входить в таинственный зал, ведь она знала, что сила светлой музы может прогнать самую густую тень самого страшного кошмара. И, сумев отринуть страх, Айла увидела юношу, прекраснее которого не встречала никогда. Это был ее суженный – принц Ияд, повелитель монстров ночных кошмаров.

Они вместе путешествовали по землям их страны, открывали его чудеса, созданные до их рождения, придумывали свои. Мир не уставал их удивлять, любовь с каждым днем росла и укреплялась. И чем больше она была, тем прекраснее становился принц, освещенный сиянием чувств любимой. Музы, что жили во дворце, не могли отвести от него взгляд. А одна влюбилась настолько, что решила избавиться от Айлы. И в день ритуального испытания она подрезала подпругу на старинном седле. Суженная принца упала с коня, люди закричали, монстр испугался и затоптал бедную девушку.

- Когда ты умерла, казалось, что весь свет покинул меня, - Ияд и Сабина устроились на одном сидении в купе. Девушка поджала под себя ноги и сидела, положив голову на грудь Ияда, а он приобнимал ее за одно плечо и держал за руку. - Я вновь стал страшным монстром, от которого все шарахались в ужасе. И даже та светлая муза, что решилась совершить преступление, больше не осмеливалась поднять на меня глаза. И только моя мать, белая королева, видела, что еще не все потеряно. Мои глаза не менялись. И тогда король рассказал мне, как пройти сквозь границу мира снова и мира людей. Я не мог показаться тебе, нас должна была свести судьба. И все, что я мог делать, рисовать монстров, которые бы напомнили тебе обо мне…

- Почему именно их? В мире снов ведь так много удивительных вещей.

- Я ведь повелитель монстров. Что еще я могу?

- Ты будущий король всего мира снов. В твоем сердце живет моя любовь, даже если меня нет рядом. А, значит, ты можешь создавать что-то вдохновляющее так же, как и я. В конце концов, я ведь подчинила того жеребца.

- Ты с него упала.

- Меня с него упали, - Сабина рассмеялась, но быстро осеклась. – Что стало с Сайсой? Так ведь ее звали?

- Этот мир, словно зеркальное отражение нашего. Тут жена попыталась убить девочку, позарившуюся на ее мужа. В нашем мире глупая девочка попыталась убить невесту принца. В этом мире преступница раскаялась и была прощена. В нашем же она не признала своей ошибки и была наказана. Ее сослали в долину монстров.

- Светлой музе трудно там выжить…

- Невозможно, если она не моя невеста. Не думай об этом. Все уже в прошлом. Мы вновь нашли друг друга, и это самое главное.

* *
Ияд и Сабина прибыли на пристань парома, переправляющего в Гальштадт, рано утром. Солнце уже встало, небо за Альпами постепенно снимало вуаль ночного мрака, но дневное светило все еще не показалось из-за горных вершин. Молочный туман стекал со скал, укрывая живописное поселение и гладь озера Гальштат белоснежным невесомым одеялом. Городок, заключенный в объятья Альп, мог наслаждаться сном чуть дольше остального мира.

- О, вы приехали в самое благодатное время! – добродушно сказал старенький паромщик, стоявший на борту судна. – Скоро мы тронемся, а по пути солнце взойдет над Альпами, прогонит туман и перед вами откроется самый прекрасный вид в мире! Сколько лет работаю, а все не устаю любоваться.

Старый капитан не обманул. Солнце вышло из-за гор посреди пути. Густой туман начал развеиваться, постепенно открывая вид на маленький городок. Аккуратные домики будто вырастали из скал, громоздились друг над другом, как любопытные детишки, что стараются подсмотреть за чем-то увлекательным. В соборе на набережной зазвонил колокол, возвещая о начале нового дня.

- В этом мире не так уж плохо местами, - сказал Ияд и поцеловал Сабину в макушку. Он обнимал девушку со спины, и она наслаждалась его родным теплом.

- Ты пойдешь со мной к этому пианисту?

- Нет, - Ияд покачал головой. – Я подожду тебя на набережной. Вода – идеальное зеркало в другой мир. Мне нужно посмотреть, что происходит дома.

Сойдя на берег, Сабина вбила в навигатор телефона адрес дома Юргена Вольфа. Он располагался на отшибе, но Гальштат был настолько миниатюрным городком, что до цели девушка добралась за пятнадцать минут, и то лишь потому, что идти пришлось в гору, и она постоянно останавливалась, чтобы передохнуть.

Юрген спрятался от мира в маленьком каменном домике, притаившемся в горном лесу. В сказке в таком могла бы жить бабушка Красной Шапочки, или юная Спящая Красавица с феями-няньками, а в реальности в нем обитал один из самых талантливых пианистов современности.

Сабина помешкала у входной двери. Час был ранний, и она вдруг поняла, что ей неловко беспокоить Юргена в такое время. Она все еще ничего не помнила о нем, он был для нее совершенно чужим человеком. Но, отринув все сомнения, девушка нажала на кнопку звонка.

Через несколько секунд в доме послышался шум. Хозяин словно пробирался к двери сквозь завалы, что-то неразборчиво выкрикивая. И вот дверь открылась, на пороге показался Юрген Вольф – моложавый мужчина лет сорока. Его длинные светло-русые волосы были взъерошены. В уголках покрасневших глаз притаились морщинки, какие бывают у людей, которые много щурятся и улыбаются. Юрген явно давно не брился. Щетина была внушительной, но никак не хотела превращаться в бороду. Он был одет в простую синюю футболку и потертые светлые джинсы.

- Сабина?! – удивленно воскликнул мужчина, и тут же притянул девушку к себе и обнял. – Как же я рад снова тебя видеть! Ты в порядке?!

- Герр Вольф… Юрген… - выдавила Сабина, сжатая объятьями. Она не знала, как себя вести.

Несколько мгновений было дико неловко, но потом где-то на дне памяти забил слабый родник, напор которого усиливался с каждой секундой. Его воды несли не только воспоминания светлой музы мира снов, но и обрывки памяти Сабины. Она бродила вместе с Юргеном по стране грез, оставляя за ее порогом боль и горе от потери жениха. Она была счастлива в мире, который считала воображаемым. И в него она хотела сбежать, когда решила, что жизнь потеряла всякий смысл.

- Прости, я не подумал… - Юрген выпустил Сабину из тисков объятий и отошел на шаг назад. – Ты так и не вспомнила меня, да?

- Ну, теперь не все так плохо… Что-то я помню, - Сабина улыбнулась. – Пригласишь войти?

- Да, конечно, - Юрген отошел, пропуская девушку в дом, смущенно улыбнулся и взъерошил и волосы на затылке. – Только у меня тут полный кавардак. Но на кухне есть чистая посуда! Я как раз собирался пить чай, иди за мной.

Юрген закрыл дверь и провел Сабину по узкому короткому коридору. Из-за стопок книг и нот, перевязанных бечевкой и громоздившихся на полу неровными колоннами, коридор казался еще меньше. То тут, то там валялись листы нотной бумаги. Какие-то были скомканы, некоторые изрисованы истеричными каракулями. Становилось понятно, что работа над новым альбом у Юргена шла очень плохо.

Хозяин дома свернул налево. Кухня была небольшой, но уютной. Сквозь маленькие оконца проникал солнечный свет, в котором, искрясь, танцевали пылинки. На столе, за которым едва ли могли поместиться больше двух человек, стояла корзиночка с печеньем. На старенькой газовой плите уже дымился пузатый чайник.

- Я не уверена, что правильно помню, но мне казалось, ты не был ранней пташкой, - Сабин села за стол спиной к входу.

- Ты правильно помнишь: ненавижу ранние подъемы. Но с тех пор, как с тобой произошел несчастный случай, мне снятся кошмары. Такое чувство, что нашей волшебной страны больше нет. Ее заполонили страшные монстры, от которых нет спасения. Все прекрасное рушится и исчезает, - Юрген поставил перед Сабиной чашку чая и сел напротив. – А что теперь снится тебе?

- Совершенно ничего, - Сабина покачала головой.

- Что же, может, лучше так, чем видеть кошмары… - Юрген сделал глоток чая, поставил кружку на стол и устремил взгляд на клубы пара, поднимающиеся вверх. В свете солнца в них можно было разглядеть легкий радужный блеск. – Знаешь, все это время я хотел тебя навестить, но мне было страшно… Я боялся, что ты возненавидела меня. Ведь это по моей вине ты больше не можешь… - Юргену было трудно подобрать слова, каждое давалось ему с большим трудом. – Прости меня.

- Ты ни в чем не виноват, Юрген. Это все Сабина… то есть я. Это все моя вина, - она ободряюще пожала руку Юргена и улыбнулась. – Я так и не смирилась со смертью жениха. Делала вид, что хочу жить, но на самом деле искала повод сбежать из этого мира. И, когда Урсула подрезала подпругу, обрадовалась. Решила отдаться воле случая. И вот… Кажется, Сабине удалось сбежать.

- Как это понимать?

- Если я расскажу тебе безумную историю, ты обещаешь над ней не смеяться?

- Кому как не мне тебе рассказывать безумные истории?

- Ты помнишь музу, что являлась тебе во снах и бродила вместе с тобой по волшебной стране?

- Да, помню. Но откуда ты…

- Так вот, представь, что она тоже попала в любовный треугольник, одна из вершин которого так же подрезала подпругу седла, чтобы избавиться от соперницы…

* *
Сабина вернулась на набережную. Ияд ждал ее, как и обещал. Девушка остановилась в отдалении, рассматривая его. Он стоял, облокотившись об ограждение, и пристально смотрел на водную гладь. Сабина знала, что он видит в ней хаос, который воцарился в мире снов с его уходом. Ему нужно было возвращаться домой, чтобы приструнить взбунтовавшихся монстров. Черный король всегда должен быть на месте, ведь только благодаря его силе ночные кошмары не выходят из-под контроля.

А еще Сабина знала, что ей теперь нет дороги обратно. В том мире она умерла и могла бы и вовсе исчезнуть с ткани бытия, если бы не подопечная, впустившая музу в тело, которое сама решила оставить. Их судьбы удивительным образом переплелись и стали едины.

Сабина медленно шла к Ияду. Она больше не видела черной толстовки. Теперь на нем было пальто, напоминавшее сюртук, с серебряными эполетами. Густые черные волосы до плеч развивались на ветру. Девушке казалось, что Ияд будто сияет изнутри. И его свет манил ее, как свеча манит мотылька.

- Тебе надо возвращаться, да? – грустно спросила Сабина, подойдя к Ияду. Он отвернулся от озера и посмотрел ей в глаза.

- Да.

- И мы больше не увидимся?

- Этого я допустить не могу.

Ияд запустил руку в карман и достал из него небольшое серебряное колечко, на котором пристроилась звездочка из драгоценного камня.

- Я знаю, время придет, и наши миры соприкоснуться, грань между ними истончится, и я смогу забрать тебя обратно. А пока…, - Ияд надел кольцо на палец Сабины. - Эта звезда сияет в двух мирах, связывая их. Она не сможет вернуть тебя, но каждую ночь, когда ты будешь оказываться на грани сна и реальности, она будет дарить нам несколько минут на границе миров. Только не снимай это кольцо.

- Хорошо, - Сабина шмыгнула носом. Она чувствовала, что вот-вот расплачется. Ияд притянул ее себе и обнял.

- Чем ты теперь займешься?

- Сменю имя,- попыталась пошутить Сабина, но вместо того, чтобы рассмеяться, тяжело вздохнула. – Я рассказала Юргену правду, и он поверил в нашу волшебную историю. И, кажется, вдохновился ей. Останусь рядом с ним, буду помогать творить. В конце концов, это то, что я умею лучше всего.

Эпилог.

Премьера мюзикла «Белая муза Черного короля», написанного композитором Юргеном Вольфом, должна была состояться сегодня. Но все чуть не оказалось на грани срыва: ночью кто-то изрисовал граффити здание концертного зала. Серые стены постройки окрасились в яркие цвета фантастических пейзажей так похожих на декорации мюзикла. Организаторы хотели экстренно все закрасить, но композитор и его помощница, по совместительству исполнительница главной роли, Айла Хоффман, уговорили не делать этого до окончания показов. Эти граффити словно источали магию, которой иногда так не хватало в обыденной жизни.

Марк Бауэр, получивший от своей подопечной билет на премьеру, остановился, чтобы рассмотреть рисунки. Они вызвали в нем восторженную улыбку, на глаза навернулись слезы.

- Давно потерянный милый дом, как я по тебе скучаю, - тихо прошептал он.