Глава 6. праведник из поэмы завтрак в аду

«С человеком происходит то же, что и с деревом. Чем больше стремится он вверх, к свету, тем глубже впиваются корни его в землю, вниз, в мрак и глубину – ко злу»
                Фридрих Ницше (1885)
 
Окружающий тебя мир удивительно пластичен и тонок, как миллиарды невидимых паутинок, которые связывают тебя с реальностью. Одно неловкое движение – и ты обрываешь целые сети этих невидимых связей. Одно слово или грубый жест могут нарушить гармонию тишины, о существовании которой ты и не догадывался….
Я целые десятилетия жил в суете жизни, съедаемый страстями и обидами, болями и страхами. Иногда были просветления, и они длились даже какое-то время… Но суета и спешка всегда, в конце концов, накрывали меня с головой.
Но сейчас, я зацепился за тишину. И почувствовал её вкус. И больше никогда не откажусь от неё. Это как судьбоносная идея: как любовь или религия. Я слышу в одну единицу времени весь огромный мир, наполненный разными континентами, народами, морями и звёздами. Я слышу вечность и текущее сквозь неё время! Может, я схожу с ума?  Мне стыдно признаться, но я слышу, как дышат деревья!
…А если всё не так, и это я становлюсь «здоровей», а мир людей давно – давно, неизлечимо и очень опасно болен?! 
 
ИВАНОВИЧ
«Если внимательно слушать тишину– можно приблизиться к бесконечности»
(мысли Павла Ивановича, когда он находился под домашним арестом)
 
Листок зелёный –
                каплю дождевую
в себе хранит,
            стараясь напитаться,
когда его система коренная
и ствол древесный,
          в глубь земли врастая,
вобрав весь дух земли
                в себя весною,
верхушкой подперев
                созвездие ночное –
он обретёт спокойствие своё
и помолчит
         бездонной Тишиною…
 
Я обниму его,
                внутри себя смеясь,
и говоря без слов
         с вселенной остальною!
И всё пойму:
               что изнутри свечусь,
как часть всего
          пространства шарового.
И от судьбы моей
               отступит эта власть –
боязнь конца,
                пришествия земного.
…Я больше не боюсь!
                Мне это удалось:
я полюбил в себе
                свою природу Бога.
 
…Земным богам –
                я больше не молюсь!

 КУЗНЕЦ
  «Бояться надо не смерти, а пустой жизни»
                Брехт

«Руки как крюки у тебя, Иванович!» – так смеялась над ним жена, Серафима Петровна, с которой они прожили долгих шестьдесят лет.
Хотя эти руки могли делать практически всё: стругать рубанком дерево, чистить острым ножом картошку, а главное – они могли превратить Ивановича в кузнеца, выковать из разогретого металла любую красоту.
Ещё в далёкие послевоенные голодные годы они с Серафимой учились в ремесленном училище – и тогда эти руки кормили их! Он подрабатывал в кузнеце: подковывал лошадей. А также выковывал острые штыри, которые использовались при строительстве домов.
Старший по кузнеце – одноногий Сафроний, в старой солдатской гимнастёрке и кожаном фартуке – всегда хвалил его за умелость и острый глаз. Ведь глаз для кузнеца – это первое дело! Второе – это точный размах руки, а третье – это душа. Любая деталь – пусть это штырь или подкова! – должны делаться не в спешке, а с любовью и с душой. Это и есть залог мастерства в любом деле!
Если подкова вышла с дефектом, то лошадь начинала хромать. Кости её начинались кривиться – и животина быстро изнашивалась… Так что такое простое дело как кузнечное ремесло – вело к большим последствиям!
Но существовала одна проблема. Кузнец всегда хочет есть! Горящий горн, холодные сквозняки и постоянное мотание молотом – требуют недюжинной силы. И в молодые годы кроме как о еде – Павел Иванович ни о чём другом не мог думать. Он постоянно хотел есть! В училище они, дети войны, рожденные до 1941 года – все как один происходили из бедных семей
сталеваров. Отцы получили бронь: надо было варить металл для танков и пушек. Работали за паёк – на износ: по четырнадцать часов в сутки, и почти без выходных. Очень часто случались тяжёлые травмы: люди падали у мартена в обмороки, получали тяжёлые ожоги. План был жёсткий, а малейшее нарушение регламента по качеству – равнялось диверсии и государственной измене…
У матери их было трое. И все – почти погодки. Старшая сестра заболела и умерла. Пацаны были шустрые, но честные: украсть чужое считалось высшим преступлением. Мать за этим строго следила. Паша носил перешитые штаны старшего брата, а рубашки им шила мама из кусков материи, которые были куплены ещё до войны для сестры.
В конце улицы, что состояла из длинных деревянных бараков, располагались мусорные кучи, а ещё дальше – огороды, на которых садили по весне картошку. Это было спасением в морозные уральские зимы.
…Но это было давным-давно. В прошлом остались и заснеженные улицы, и первое знакомство с Серафимой, что ему сразу понравилась. Приглянулось симпатичное лицо с игривыми глазами. Да и вся её крепенькая фигура выражала удивительную радость жизни!
В последствии, это её качество – быть всегда стойкой и оптимистичной – не раз поможет ему преодолеть невероятные трудности, закончить металлургический институт, пройти путь от мастера цеха до генерального директора завода. Вырастить сына и дочь…
Но это уже совсем другая история…

БОРЯ
Павел Иванович сидел в небольшом ресторане в центре Новокузнецка. Шли поминки его близкого друга, бывшего гендиректора ЗАПСИБА – Бориса Кустова. Звучали слащавые траурные речи…
С Борей, которого Павел Иванович считал своим самым близким другом, они познакомились ещё в далёком Комсомольске-на-Амуре. Вместе жили первое время в общежитии «закрытого завода». И именно Борис привил Павлу любовь к шахматам. Бегали купаться в холодные воды Амура. Но главное –Павел сразу убедился, что у Бориса большое бедующее как у инженера. Его идеи просто поражали своей простотой и оригинальностью.
Эх, Боря, Боря... А потом наступили «девяностые». Павел Иванович составил как-то план разговора с Борисом Александровичем, когда тот – уже «гремевший» на всю страну прославленный директор – впервые столкнулся с новой волной захвата крупных заводов новоявленными «хозяевами жизни».
– Боря, выкупай себе контрольный пакет после акционирования. А то тебя эти волки живьём сожрут.
Борис Александрович Кустов, строивший новые производства для выпуска легковых автомобилей, жильё для рабочих, пансионаты для пенсионеров-металлургов, только отмахивался.
– Паша, люди не поймут! Люди… Ты это понимаешь?
Павел Иванович всё хорошо понимал, но как «красный директор» не упустил свой шанс. Он купил контрольный пакет возглавляемого им завода за взятый кредит – и довольно быстро рассчитался с банком. Это позволило ему продержаться на плаву ещё лет пятнадцать.
А Борис Александрович принял одним из первых удар новых собственников. Началась массовая скупка акций ЗАПСИБА. Кустов убеждал рабочих не продавать свои акции, но это не особо помогало. Потом включилась правоохранительная машина и на Бориса Александровича завели уголовное дело, пошли прямые угрозы семье. Капитализм пришёл на Сибирскую землю со всеми своими «прелестями».
Тогда он даже пытался помочь Борису Александровичу, но силы были не равны! Слишком большой уровень чиновников участвовал в «отжатии» металлургического гиганта.
…А вот сейчас хоронили Борю и слушали торжественные скорбные речи в его адрес. Живых интересуют только живые. Мёртвым – покой и память.
 
Прошло пять лет после смерти Бориса. И пришли уже к Павлу Ивановичу– с «предложением от которого нельзя отказаться». Но он нашёл силы отказаться – и завертелась чехарда, которая длилась долгих шесть лет!
«Система» всё равно победила, но опираясь на помощь адвокатов (особенно большую роль сыграла Алиса) – он «срубил» отступные почти на семьсот миллионов долларов. Это – огромные деньги для жизни целого поколения! Я не говорю уже о человеке в единственном лице. Но Павел Иванович устоял. Выплатив все полагающиеся налоги – положил в Австрийские банки более полумиллиарда долларов.
…Но результатом этой войны была смерть его любимой Серафимы. Она не перенесла его почти полуторагодового домашнего ареста, нескончаемую череду судебных разбирательств, постоянные угрозы новых уголовных дел и разбирательств.
Бизнес в России – это как боевые действия на войне. И твой главный враг –твоё собственное государство: молодой следователь, что смотрит на тебя волком; прокурор, у которого стоит лишь одна задача – посадить тебя… И замотанные судьи, которым абсолютно всё равно – есть или нет в этом чёртовом мире справедливость. Справедливость и они – понятия несовместимые.
…Были, конечно, и другие люди. Павел Иванович всю жизнь работал с военными и представителями спецслужб. Но тогда они были другими. Он всегда им не доверял и недолюбливал, но тогда–  в той жизни и в той стране – они также переживали за результат дела: за новые сорта металла, что шли на подводные лодки и ракеты.
А эти, сегодняшние – были поголовно заражены неуёмным стяжательством. Плюс к этому – лютая ненависть к тем, кто имеет деньги. Причём она развилась буквально в маниакальную фобию. Они, именно они – сами хотели быть олигархами и властелинами жизни.
…Павел Иванович пытался жить за границей, в Вене. Но у него ничего не получилось. Он не знал иностранных языков и очень скучал по России. Вся его жизнь прошла здесь, среди этих людей. Они и были его сутью и самой высокой любовью. Он строил для них жилые дома, школы, больницы – а они платили ему искренней признательностью. Когда его посадили – и районные газеты заполнились статьями: какой он кровопивец и бандит! – люди вдруг отшатнулись и начали шептаться, что, мол, «так ему и надо». Но это было уже не важно. Они ведь продолжали ходить в школы, которые он построил на свои деньги, заниматься физкультурой в отстроенных им спортзалах! Точнее не они, а уже совсем другие, новые поколения…
Впрочем, никогда не надо обижаться на людей и не надо жалеть, о всём том хорошем, что сделал в жизни!
 
…Вот и сегодня Павел Иванович обходил пешком огромный участок земли на окраине своего уральского города. В котором прошла вся его жизнь.
Он потратит все свои деньги не на покупку яхт и самолётов, а на строительство самого крупного в России медицинского центра. С самой дорогой диагностической аппаратурой, самыми современными операционными залами. Он учредил фонд, из которого идут доплаты врачам – лучшим врачам России, чтобы они могли в комфорте жить здесь, за Уралом. А лучшие ученики медицинских вузом смогли съездить постажироваться за границу. Чтобы, возвращаясь в Россию – смогли более профессионально помогать своим согражданам.
А ему? Что ему Павлу Ивановичу надо?  У него есть уютный дом. И денег на хлеб с маслом хватит. Да и сколько может съесть один человек?!
Нет! Он построит всё, что задумал – во имя её Серафимы! Она бы его поддержала.
 
Мы же любим Россию не за то, что она нам дает. А за то, что она просто есть. Хотя у нас с теми, кто сегодня мешает нам жить – представление о России разное. Это они присвоили себе право решать за нас: как любить и кого.
Но надеюсь, что их смоет история, а Россия – останется!
Так думал Павел Иванович, отмеряя шагами масштабы будущей стройки.

 СТИХИ ПАВЛА ИВАНОВИЧА

«Жизнь – это очень короткое время между двумя вечностями»
                Т. Карлейль
 
 Я – Родины просто сыночек:
не самый её послушный,
размахом её калечен –
на пыльной дороге кусочек…
 
И всё, чем судьбе отличен –
мне выдал не бог и не случай:
большая судьба на плечи
легла, как рассвет колючий…