У вас есть револьвер?

Я лежал в одноместном персональном блоке на шесть коек. Выбрал, естественно, у окна. Но в окно выглянул лишь раз. Вид был так себе - второй корпус. Лежал один. То ли люди болеть перестали, то ли ещё чего, но соседей ни когда заселялся, ни во время моего обследования у меня не случилось.

Впрочем, моё вынужденное одиночество меня не удручало. Помню, читал: «человек, которому наедине с собой скучно, не имеет права называться человеком, значит, такой человек пуст и ничтожен и не такому дано вещее имя сосуда божьего... в известном смысле одиночество - гигиена души». А уж когда в твоих руках смартфон и безлимитный интернет, скучать можно только по сексу. И то - взаимному.

Близился вечер. Я смотрел «Московские сумерки» и думал о будущем, есть ли оно у меня? Подозрения были на разное, но ни на чём конкретном доктора остановится не могли. Это обследование должно было быть знаковым. Иван Сергеевич был человеком молодым, но фигурой, в своём деле, почти монументальной. Гений, можно сказать.

И как только я подумал о нём, так он тут же и материализовался. Время было неурочное. Воскресенье. В выходные докторов в больнице было не найти. Но этому больница - дом родной. Он был весел и непринуждён. Подошёл, поздоровался за руку и лёг на соседнюю койку. Закинув руки под затылок и скрестив ноги, сказал:

- Пришли анализы. Всё плохо. У вас есть незаконченные дела? - Я отложил кино на подоконник и поглядел на него:
- А у кого их нет?
- У меня, - улыбнулся он, - я живу по правилу последнего дня. На завтра ничего не откладываю. Насмотрелся тут.

От него несло ночным клубом, хорошим, дорогим коньяком и любвеобильной чаровницей, не дававшей спать до утра. А чем пах я, завтрашним похоронами? Перед глазами встала картинка. Она была такой отчётливой, будто завтра было вчера. Воспоминания были настолько полными, ясными и цельными, как бутылка водки, которую подбросили высоко над асфальтом, и забыли поймать.

- Так что, у меня всё плохо?
- Не совсем. До совсем у вас месяц, а то и все три. Можно успеть добрать всё, с чем не торопился и попросить прощения у всех... Ну, вы поняли.
- А потом?
- А потом вы умрёте. Умирать будете под наркотиками, чтобы сбавить боль. Но больно будет всё равно. Я бы на вашем месте покончил с этим раньше. У меня есть револьвер. Могу презентовать. Или таблы. Две горсти и глубокий сон без пробуждения вам гарантирован.
- Мда, невесёлые перспективы.
- Это да. А деньги у вас есть? Ну, чтобы было о чём вспомнить на сковородке?
- Нет, не скопил как-то. Так, по мелочи. Машина и кое-что на карточке. Забухать хватит, но чтобы по полной, такого нет.
- Жаль. В любом случае, выбор за вами. Можете тут ждать костлявую, можете дома. А как подъедет, накачаем вас обезболивающими, и будем прощаться.
- И что, никакого выхода?
- Ну как вам сказать. Я уже говорил, что у меня есть револьвер. Так, по случаю достался. А ещё есть любовница, жена главного. Бабёнка из средних. Под пиво. Но я её трахаю, чтобы самолюбие потешить, поулыбаться, глядя на ветвистые рога ненавистного мне Вадим Палыча.
- Чем он вас так?
- Об этом долго. Главное, что он весь свой капитал дома хранит. В сейфе замаскированном. Всё, наворованное непосильным трудом. Он же с виду аскет. Квартирка служебная, на работу автобусом. В политику собрался. Типа, врач-бессеребренник. Может прокатить.
- И много там?
- Вам, за то время, что осталось, не прогулять. Даже если будете обедать в Париже, а ужинать в Буэнос-Айресе.
- Не слабо.
- А то!
- И какова моя доля?
- Всё. Мне ничего не нужно. Но если захотите поделится, я дам вам номер карточки одной девушки. Я виноват перед ней. Она меня любила, а я над ней посмеялся. Она решила отравиться, уксусом. Дура. Теперь инвалид и мой вечный грех. Ну что, таблы, револьвер или этого разговора никогда не было?
- А ключи украсть не лучше? Тихо зашёл, взял и ушёл.
- Не получится. У него помимо замков, ещё сигнализация. А сейф открывается по отпечатку. Поэтому, только налёт.
- Я согласен.
- С чем вы согласны? - спросил Иван Сергеевич, заходя в палату. Я посмотрел на него и вернулся взглядом к последнему разговору. Но кровать была пуста и не смята. Одеяло перевязано простынёй, подушка, снежным пиком, смотрит в потолок неба.

Иван Сергеевич подошёл, поздоровался со мой за руку и сел туда, где до этого лежал. Кто лежал, что за игры разума?

- Я хотел бы с вами поговорить, - сказал доктор, траурно-смущённо заглянув мне в глаза. Я всё понял. Можно было не продолжать. Но один вопрос оставался для меня открытым. И я его задал, посмотрев в упор на молодого светилу:

- У вас револьвер есть?
14:27
17.06.19