Глава 12. Самоволка

(Повесть "Шаг до трибунала"

После обеда Москалев отвел свой взвод на стоянку боевой техники. Пока солдаты обслуживали машины, он залез на броню БМП, и, пригласив к себе сержанта Скриталева, предложил ему партию в шахматы. Через два часа, когда солдаты протерли все механизмы,  включая и стационарное оружие, заправили топливом, пластмассовые канистры - питьевой водой, загорали, расположившись на броне вместе со своим командиром. Кто спал, кто писал письмо, кто болтал о чем-то своем с товарищами.

Кругом мир да покой. Каким долгожданным было это время и редким. И поэтому эти минуты в Афганистане ценились очень высоко. Ими дорожили, боясь растерять каждую секунду. Как и сейчас. А Федору думалось, что он нашел ключик к растягиванию этого покойного времени: старался не думать о войне.

Скриталев на шахматной доске создал хорошую защиту, запирая белого ферзя Федора на правом фланге. И двинуться некуда, в тоже время,  как и Виктору. Но Москалев, сделав двойную рокировку стал выдвигать пешки на правом фланге, отвлекая внимание соперника. Скриталев вначале на это не обратил внимания, так как пытался решить свою задачу, напасть и уничтожить зажатого со всех сторон ферзя.

Беспокоился за эту фигуру и его хозяин Москалев. И понимая, если Скриталев откроет  линию своим офицерам, то придется разменять королеву с каким-то из них. Что делать?

Продвинул вперед самую крайнюю левую пешку, открывая ход своему офицеру, который может напасть на короля противника, вернее создать угрозу для его короткой рокировки. И – поторопился ее сделать.

Москалев отвел на свободную клетку слева вниз  ферзя. Тот, почему-то еще дальше отодвинул от короля туру, видно для того, чтобы если старший лейтенант начнет на этом фланге атаковать, то король сможет укрыться. Правильно думает.

Федор на клетку вперед продвинул пешку, давая возможность ферзю уйти от одной из атак офицера. Двинул вверх ладью. Виктор клюнул, открывая офицера, заставив старшего лейтенанта уйти в крайний правый угол под туру.
Виктора что-то отвлекло, и начал готовиться к более серьезной атаке по центру. Это и дало возможность Федору толкнуть правую пешку под бой Скриталева, уничтожив ее турой.

Сержант стукнул кулаком по броне:

- Пропустил!

- Видно, сегодня не твой день, Витя, - отодвинул в сторону доску с шахматами Москалев. – Кто хочет, берите и играйте.

- А можно с вами сыграть? – спросил механик-водитель Лукьянцев.

- Нет, Саша, - помотал головой Федор, - мне сегодня просто повезло - выиграл, и у кого(!), так, что мне этим дорожить нужно.

- Да я не очень хорошо играю, товарищ старший лейтенант, - улыбается солдат.

- Это тебе так кажется, Лукьянцев. Давай этот бой отложим на завтра, я лучше подумаю, так сказать, - и старший лейтенант растянулся спиной на броне, накрыв глаза панамой, «задумался».

Боец Каплин, высунувшийся из люка механика-водителя, вставив аудио кассету в обшарпанный серебристого цвета небольшой магнитофон, включил его, и за перебором струн гитары, залпом, разразился по раскаленному солнцем воздуху баритон певца:

«А нам сказали: «На дороге мины!». А нам сказали: «Вас засада ждет!» Но опять ревут бронемашины, и колонна движется вперед…»

С началом звучания этой песни солдаты, сидевшие на БМП, ожили, подхватив ее, повторяя слова певца, стуча с перебором, кто пальцами по броне, кто кулаками. Говорят, что она написана кровью.  Никто с этим спорить не будет, потому что мог написать эту песню только понюхавший порох «афганец», испытавший на себе боль утрат, соль солдатского пота. 

Единственный среди них, кто не поддался тревожному смыслу этой песни, был Москалев, спавший на броне, или делавший только вид, что спит. Но это было совсем не так, никто не видел, как Федор, слушая эту песню, до крови искусал свою нижнюю губу, что скрывала выцветшая до белого цвета песочная панама, лежавшая на его лице, как и слезу, скатившуюся по левой скуле, и капнувшей на горячее железо.
Эта песня, несла в себе мощную энергетическую силу, действовавшую на психику многих бойцов, как наркотик или неразведенный спирт. Лучше сравнения и не найти. Ведь в сознании вместе с ее звучанием, сразу же возникали воспоминания. У кого они были связаны с взорванными и горевшими машинами, с убитыми товарищами. В таком же состоянии сейчас был и сам Москалев. Беспрестанно кровоточащих ран – воспоминаний у него было на сердце, как и на душе, предостаточно. А последняя из них – смерть его любимой девушки.

…Он долго стоял у огромного дерева и всматривался вдаль. Но Валиной фигурки, торопящейся на свидание к нему, не видел. Пошел вперед по степи, ища ее по сторонам. Но кругом, во что упирался его взор, был один горизонт. Серый горизонт.

«Где же ты моя любимая?» - хотелось ему кричать, ища ее.

Но делать это боялся, вдруг услышат душманы, и поэтому шел вперед, всматриваясь в горизонт, ища свою любимую девушку. Ступал на траву мягко, чтобы шороха не было слышно вокруг. Внимательно всматривался в траву, ища или взрыхленную землю, в которую могла быть уложена мина, или натянутую проволоку с прыгающей гранатой.
Кто-то толкнул его в плечо. Она?

Федор открыл глаза и увидел над собой лицо сержанта Скриталева:

- Товарищ старший лейтенант, извините.

Федор, скинув с головы панаму, щурясь от ярких лучей солнца, осмотрелся, вокруг него собрались солдаты и не сводили с него глаз.

- Чего, бойцы?

- Товарищ старший лейтенант здесь афганский рынок недалеко.

- В смысле? - не понял Москалев. – Вообще-то он в километрах пяти – семи отсюда, в Кабуле.

- Да нет, мы о местном, что возле аэропорта, - ответил ефрейтор  Лукьянцев.

- Дальше, - усевшись удобнее, сказал Федор.

- Ну, сегодня девять дней, как погибли наши ребята, помянуть бы их, - прошептал Скриталев.

- А, понятно, - закивал головой Москалев. – Если вы о фруктах, то я не против. Но…

- Афгани есть, хватит на арбузы, дыни, сливу.

- Ну, если так, то я не против, - согласился старший лейтенант. – Только не пойдем же мы на этот восточный рынок без разрешения вышестоящего руководства, солдаты. А кто нас отпустит туда, а?

- Ну, мы же разведчики, товарищ старший лейтенант, - с язвинкой в голосе сказал, стоявший у брони боец Мансуров.

- О-оо, - удивился смелости солдат Москалев. И даже, в своем роде не смелости, а вызова. И кому? Своему командиру, который так распустил их. Подумать только.

Федор посмотрел на часы: четыре дня. До ужина три часа. Но ужин, это всего лишь тушенка с макаронами или перловкой. Смотреть на нее не хочется. А почему бы и не рискнуть. Ни кто его и не остановит, если на контрольном пропускном пункте покажет дежурным пропуск. Вот если у аэропорта окажется армейский патруль, то ему тогда не только гауптвахты не избежать, а и в том числе, самое малое, это несоответствия должности.

Федор уперся спиной в башню БМП, думая над предложением солдат. И отказаться стыдно. С одной стороны можно договориться об этом со старшим прапорщиком Виденеевым. И он, в принципе, чтобы сгладить между ними подорванные в последнее время отношения, на это пойдет. А может, и нет (!), а наоборот, чтобы возвысить свой авторитет в роте, наедет на него, и сделает все, чтобы поставить зарвавшегося командира взвода на место. И – громко, как это он умеет! А может, даже поступить по-другому, вообще не принять ни какого решения, оставив его самому Москалеву. И если Федор пойдет со своим взводом на рынок, то это уже может пахнуть трибуналом.

- Ну, бойцы, вы и задачку передо мною поставили, - тяжело вздохнув, сказал Федор.

- Да мы понимаем, товарищ старший лейтенант. Ну, здесь же все рядом, можно, мы, тихонечко. Опыт в этом деле есть.

- Нет. По расписанию у нас занятия по рукопашному бою, так что, строиться.

- Взвод, в три шеренги становись! - скомандовал спрыгнувший с брони на землю сержант Скриталев.
И за ним, как горох, попрыгали с машины все солдаты и начали строиться.

- За мной, шагом марш! – тихо сказал Москалев и быстро пошел к выходу из технического парка, между рядами стоявших боевых машин пехоты, бронетранспортеров, танков.

Когда вышли на дорогу, идущую из воинского городка, между стадионом и техпарком в сторону КПП, остановился, ожидая едущий им навстречу ГАЗ-66.
Машина, поднимающая пыль, сбавила ход и остановилась, давая возможность солдатам перейти дорогу.

- Бегом! – скомандовал сержант, и бойцы, перебежав дорогу, направились дальше.

- Федор! – крикнул офицер, высунувшийся из кабины машины.

- О, Николай! – улыбаясь знакомому, помахал Москалев рукой. – Куда собрался?

- Так помощником оперативного дежурного назначили, сейчас поеду в крепость за паролем, - спрыгнув с машины, направился к Федору навстречу лейтенант.

- У тебя как дела? Слышал, ранен был?

- Та нет, контузия, - поморщился Москалев.

- О тебе все только и говорят у нас в штабе. Молодец, спас всех из упавшего вертолета.

- Ой, а ты на моем месте, как поступил бы? – крепко пожимая руку товарищу, спросил Москалев. – Что еще говорят обо мне?

- Командир за тебя перед прокуратурой заступился, начальник политотдела тоже. Да, в принципе, и прокуратура, говорят, твой поступок поддержала.

- Какой?

- Ну, что ты в афганской одежде со своими солдатами там шороху навел.

- Ой, Коля, только не рисуйте из меня героя. Жить захочешь, со змеи шкуру снимешь и на себя натянешь.

- Да, ладно, - похлопал по плечу Федора лейтенант Беляев. – Ты и в училище был самым хитрым. Помнишь, как в самоволку мы с тобой бегали за тортами, когда у Гошки был день рождения. А потом, когда нас три патруля окружили, ты во дворе на балкон, что на втором этаже дома был, залез и спрятался?

- А ты?

- Ну, и я, глядя на тебя.

- Вот, и торты мы с тобою тогда спасли, и по шее от мужика с той квартиры получили. Да так, что ты стал его зятем.

- Ну, так, кстати, Галя тебе привет передает в письмах.

- Сколько уже мальцу вашему? – посмотрел в глаза Николая Федор.

- Завтра будет полтора года.

- Поздравляю! – Крепко пожал руку однокурснику Федор.

- А я все ни как не могу к тебе подойти и… - замешкавшись, Николай посмотрел в глаза Федора, - ну, что бы духом поддержать. У вас, говорят, должен был родиться ребенок.

- Та, Коля, ладно, это действительно тяжело. До сих пор Валюша перед глазами стоит. И все так получилось. Не знаю, и отпускать меня на боевые не хотела, сильно волновалась. Видно предчувствовала, что что-то произойдет. Ладно, пойду я, - и, опустив глаза, Федор пошел в сторону спортгородка, где его ждал взвод.

- Ну, ты это, как будет возможность, заходи. Федор, слышишь? – лейтенант так и остался стоять, смотря в сторону уходившего товарища.

- Стоп! – резко обернулся к нему Федор. – Коля, ты сейчас едешь в Кабул?

- Минут через десять. А что?

- Подкинешь до выезда из аэропорта?

- Не понял?

- Ну, рынок там, на дороге. Арбузами дехкане торгуют, дынями.

- А, так давай деньги я по дороге, как поеду назад, тебе куплю.

- А что, машину на КПП будут проверять? – поднял глаза на Николая Федор.

- Да нет, в принципе. Но, ты в форме, а там, на рынке, знаешь же, как могут к этому отнестись. Смотри, чтобы нож в спину не воткнули.

 - Теперь я не понял, - удивился Москалев.

- Так в последнее время по сводкам, обстановка в городе накаляется. Вчера шесть студенток удушили. Душманы сделали, из-за того, что без паранджи ходят. Да еще взорвали машину с афганскими солдатами. И сегодня подорвали в центре города их танк с бронетранспортером. Глядишь, и на нас набросятся.

- Да, да. Ну, давай так, я сейчас с несколькими солдатами буду тебя ждать здесь. В машину сядем и переоденемся в афганскую одежду. А потом ты нас оттуда заберешь, проголосую, когда возвращаться будешь.

- Ну, смотри, - в голосе лейтенанта появилась дрожь. – Только если что, то сам понимаешь.

- Нет, нет, Николай, так все и будет? Вопросов нет. Якобы через забор пролезли. Мы же разведка.

- Тогда время пошло, - сказал Николай и направился к ожидающей его машине.

- 2 –

Левая сторона широкой шоссейной дороги из города в аэропорт была заполнена торгующими людьми и, казалось, не столько покупателями, сколько горожанами, пришедшими на этот придорожный рынок поглядеть, поговорить. В принципе, в этом и есть суть восточного рынка.

Федор, прикрыв половину лица спадающей с чалмы светло-серой материей, шел рядом с Тохиром и Кофуром, чуть-чуть отставая от них. Свободного времени у них до возвращения машины было много – около часа, и поэтому торопиться было некуда, шли и глазели, чем торгуют. Первое, что отметил Федор, женщин на рынке не было не привычных для России продавщиц, ни покупательниц. Кругом одни мужчины, старики и дети, носившиеся от одного прилавка, вернее продавца, до другого, прося у них бакшиш (подарок). У продавцов товара, который продавали, было не много, сколько на ишаке или велосипеде увезешь. Машин на обочине было мало, и в основном это скучающие таксисты.

- Вот здесь возьмем арбузов, тот дед по четыреста афгани их готов продать, - шепнул Тохир Москалеву.

Федор глянул на худощавого старика с короткой седой бородкой, сидевшего под тутовым деревом, и смахивающего хворостинкой с нескольких небольших полосатых арбузов наседавшую мошкару.

- А там, наверное, чайхана, - указав подбородком на скопление народа, сказал Кофур.

- Или чем-нибудь другим торгуют, типа безделушек, - добавил Мансуров. – Пойдемте?

- Хорошо, - еле заметно кивнул головой Москалев.
Чапли, босоножки без задника, натирали Федору правую ногу. Немножко не подходили по размеру, но, старался на это не обращать внимания.

- Не торопись, - шепнул он Мансурову, - что-то не нравится мне эта обстановка.

- Так давайте вернемся назад, - сказал Тохир.

- Нет, нет, пошли, только на меня не обращайте особого внимания, и прикрывайте, если кто будет всматриваться в меня.

Стариков в толпе не было, в основном моложавые мужчины. Фруктов здесь тоже не было, только одежда, развешенная на проволоке, растянутой между деревьями. На земле, на разложенной материи стояли радиоприемники, магнитофоны, лежали фонарики разной формы, аудио кассеты, наручные часы.

Глаза разбегались. Давняя мечта Федора, купить японский магнитофон, не отпускала его и сейчас. Так хотелось остановиться и рассмотреть каждый из них, прицениться. Но здравая мысль от этого поступка его удержала, ведь если судить по надетой на нем одежде, он беден. А значит, нужно знать свое место, тем более, мало ли кто находится здесь.

Федор посмотрел на несколько старых японских серых пикапов, с оббитой краской на кузовах, стоявших друг за другом. Мужчин, ходивших около них, простыми людьми не назвать, тем более дехканами. Одежда у них европейского покроя – рубашки – перхуаны не такие уж и длинные, как должны быть (до колен и ниже) и плотно облегают тела мужчин. Второе, на что обратил внимание Федор, их бородки ровно пострижены и колючие глаза, которыми они цепляют каждого, проходившего мимо них мужчин.

Два мальчишки, подбежавшие к ближнему пикапу, что-то начали просить у мужчины, стоявшего к ним спиною, но он на них не обращал внимания, а внимательно всматривался в глубину придорожной рощи, где расположилась чайхана.
Тогда мальчишки ухватили, лежавший в кузове огромный арбуз, но унести его с собою не успели. Хотя, сделать это им почти удалось. И как только они поравнялись с Федором, пацаненка ухватил за руку один из мужчин в европейской одежде, и арбуз, вылетевший из рук бачатки, Москалев невольно подхватил, не дав ему упасть на землю.

Мальчишка вывернулся из рук мужчины и убежал, но тот не погнался за ним, а  смотрел на Федора с каким-то удивлением на лице. Но Москалев не обращая на него внимания, подошел к кузову пикапа и положил в него арбуз, и, посмотрев на этого афганца, приложив руку к сердцу, поклонился и, свернув в рощу, пошел в сторону чайханы.

- Товарищ… - начал шепотом останавливать Москалева, догнавший его Ниязов.

- Тише! – остановил его старший лейтенант, и присел у невысокой раскинувшейся в стороны акации. - Что?   

- Тот мужик, у которого пацаненок просил арбуз, знаком мне. И знаете откуда?

- Тихо! – повысил голос сквозь зубы Москалев.

- Мы его видели две недели назад, когда по арыку выходили из Пагмана. Он стоял среди душман, около верблюдов.

- Точно?

- У него бородка по краям белая, верхняя губа порвана.

- Хм, а в кузове пикапа, похоже, миномет и мины, - прошептал, поглядывая на дорогу, Москалев.

Тот мужчина, который минуту назад схватил мальца, на Федора больше не смотрел, как и тот знакомый Кофура.

Через заросли рассмотреть тех, кто сидит в чайной, невозможно. А идти в нее опасно, так как у входа в нее стояли двое таких же подтянутых, одетых в одежду европейского стиля мужчин.

Хотел было подняться, но Кофур его вовремя остановил.

Те мужчины, стоявшие у чайной, сошли с узкой дорожки, вымощенной плиткой, и пропустили поднимающихся к шоссе двух мужчин пожилого возраста. Они шли медленно, о чем-то рассуждая, и перебирая в руках четки. Федор сидел от той дорожки в метрах трех, но слышал только обрывки слов на незнакомом ему языке.

Они вышли на обочину, и, поклонившись друг другу, сели в подъехавшие к ним легковые белые машины и уехали. Проводив их взглядом, Федор теперь не торопился вставать, так как те моложавые мужчины в одежде европейского покрова, остались на своих местах.

Аккуратно поправив на голове съехавшую назад чалму, боясь, чтобы она не размоталась, Федор поднялся и направился к шоссе, обходя стороной тех мужчин.
Когда они отошли подальше от этого места, он остановился.

- Я, когда опускал в кузов арбуз, хорошо видел хвостовик мины, и край ствола миномета.

- А они говорили, что сегодня шурави получат возмездие, - прошептал Кофур.

- Кто? – не понял старший лейтенант.

- Так эти, что шли с чайной и уехали с рынка на машинах. Я хорошо расслышал эти слова.

- Хм, - сжал губы Федор. – Значит, снова готовятся обстрелять нашу часть или какую-то другую, типа в Теплом стане, из минометов, как в тот раз.

- Нужно сообщить об этом в Царандой.

- А кто ты такой, боец? – посмотрел в глаза Ниязову Москалев. - Короче, остаетесь здесь, чтобы были на виду, и я вас не искал. Если что, сами вернетесь. Понятно? Это хорошо. А я сейчас вернусь на ГАЗ-66 в часть и попробую уговорить кое-кого, чтобы передали эту информацию в органы безопасности страны. Если нет, то я что-нибудь другое придумаю. Ждите. – И Москалев, придерживая на поясе изар (широкие штаны), пошел к дороге, и остановился на ее обочине, между пикапами.

- 3 –

Причиной остановки Москалева между пикапами была одна: люди, стоявшие у них в одежде европейского покроя, после отъезда своего руководства, расслабились, ушли в тень деревьев и уселись на землю. Водитель, сидевший в первой «Тойоте» тоже вышел из кабины и направился в чайхану. Вторая машина была пуста, поэтому Федор и решил рискнуть, опершись рукой о кузов пикапа, снял с правой ноги обувь, стал выбивать ее о колесо машины.

Это не вызвало волнений у мужчин, недавно стоявших около легковых машин с открытыми кузовами, в которых лежало по десятку арбузов. И выбрав момент, Москалев, как бы нечаянно провалившись рукой в кузов, сдвинул в сторону ближний арбуз и рукой, залезая под ткань, нащупал интересовавшие его предметы. Он не ошибся, ближе к нему лежал ряд минометных мин, напоминавших самолетные бомбы, а чуть дальше ствол диаметром около восьмидесяти миллиметров. А еще дальше, в середине кузова, судя по очертаниям ткани, уже можно было догадаться, что кроме ствола под ней лежала длинная стойка, типа двуноги в конце с круглой опорой диаметром около полуметра.

То, что это миномет, теперь у Москалева сомнений не возникало. А из его охранников никто даже не крикнул ему, чтобы отошел от машины. Хотя, хорошо было видно, что двое следили за ним.

Федор, надев на ногу чапли, пошел в сторону второго пикапа. В нем лежали небольшие дыни, также с десяток и те же очертания миномета. А вот с нескольких  мин была сдернута ткань, и лежали они не в ряд, как другие, а…

Громкий крик, раздавшийся со стороны обочины, Федор понял, что был адресован ему. И поэтому без оглядки вышел на дорогу и посмотрел вправо и влево, и, не останавливаясь отошел подальше от этих мозоливших ему глаза пикапов.

Три БТРа, едущих со стороны аэропорта, судя по одежде афганских солдат, сидевшим на их броне, относились к царандою. Первая машина остановилась в метрах тридцати от пикапов. Несколько человек, спрыгнувших с нее, направились к продавцам арбузов, остальные остались на броне, рассматривая людей.

Наконец показался ГАЗ-66. Это была машина, в которой ехал его товарищ, помощник оперативного дежурного по части Николай. Когда до нее оставалось не больше десяти метров, Федор вышел ей на встречу, перекрывая дорогу. Машина остановилась, Николай вылез в открытую дверцу и всматривался в лицо Федора, приближающегося к нему.

- Что тебе нужно? – спросил он, так и не узнав своего товарища в чалме.
Федор, поравнявшись с ним, сказал:

- Это я, Николай, делай вид, что сопротивляешься, кричи громче, - и, схватив его за рукав, с силой дернул тело офицера на себя, и, столкнув его с машины, ухватив его за горло рукою, потащил его за собою к пикапам.

Заметившие это царандоевцы, сразу же попрыгали с бронетранспортеров на дорогу и побежали к ним.

Отметив это, Федор закинул тело Николая в пикап, и тут же был схвачен афганскими солдатами. Но в этот момент, он, схватив материю, потянул ее на себя, и накинул ее на одного их царандоевцев и, увидев под собой лежавший миномет, что-то крикнул им, указывая рукой на оружие…

- 4 –

- Ваша выходка, старший лейтенант, хоть сколько не плетите здесь рассказов в свою защиту, мне понятна, пошли в самоволку, - полковник, сидевший за столом посередине своего большого кабинета, смотрел в глаза Москалева. – И вы, если еще раз, сейчас, продолжите его защищать, подполковник, - оторвав глаза от стоявшего перед ним Москалева, посмотрел на Саврасова, - то я и вас отдам под трибунал.
В кабинете воцарилась тишина. Даже были хорошо слышны удары бьющейся мухи о стекло, желающей вылететь из помещения. Но этого ей не удавалось.

- Что вы мне брешете о своих информаторах, а, подполковник?

- Этой информацией не могу ни с кем делиться, - в голосе Максима Максимовича звучал стальной стержень.

- Старший лейтенант, а где ваша воинская одежда? Вы что, переоделись в нее в части и так незамеченным вышли из нее?! – полковник встал из-за стола и сделал несколько шагов к Москалеву.

«Молодцы ребята», - потихонечку вздохнув и сняв с лица напряжение, подумал Федор.

- Так точно. Я оставил ее в БМП, на стоянке техники. Незаметно пробрался к воротам. В этот момент там проходил ГАЗ-66 с помощником оперативного дежурного. Пока машину проверяли на КПП, а потом его документы, я незаметно забрался под нее и удерживался за задний мост.

- Как на показных учениях прямо? – удивился командир части.

- Так точно! – вытянулся в струнку Москалев.

- И все подтвердилось?

- Так точно, два миномета находились в пикапах.

- А почему мне сначала об этом не доложили? - посмотрел в глаза начальника разведки полковник. – Или царандою?

- Нужно было в начале удостовериться, что эта информация не утка.

- Интересно девки пляшут. А я думаю, что вы защищаете своего подчиненного, товарищ подполковник, по которому уже плачет трибунал. И у меня терпение на его выходки, уже закончилось. Вы слышите меня, старший лейтенант?

- Так точно!

- Так точ-чно. Вам, запомните, в последний раз повезло. Если прокуратура не нашла в ваших действиях на Чарикаре ничего уголовного, то в сегодняшних действиях, она их найдет точно.

- Товарищ полковник, разрешите? – тихо сказал Саврасов.

- Да.

- Эту победу приписал себе Царандой. Я с ними договорился. А действия старшего лейтенанта, схватившего помощника оперативного дежурного, в сводку не вошли. Мы, то есть я договорился об этом тоже.

Я передал им всю информацию, и они ее используют в докладе наверх, как свою разработку. Ими было захвачено два миномета с двенадцатью минами, которыми должны были обстрелять аэропорт.

- Наш аэродром, - поправил его командир части.

- Нет, аэропорт, в момент прибытия в Кабул иностранной делегации.

- Вот хитрецы, а! – выдавил на лице улыбку полковник, протирая темно-синим носовым платком вспотевшую шею. – Получается, что наша заслуга, теперь их заслуга. - И посмотрев со злостью на старшего лейтенанта, сказал. – Выйдите в приемную, пусть вам принесут нормальную одежду, и идите в казарму.

- Товарищ полковник, извините, можно, - обратился к командиру части начальник разведки. – Москалев, подождите меня в приемной.

- Так точно, - кивнул Федор, и, посмотрев на полковника, сказал. - Извините, можно? - и вышел из кабинета командира части.

В приемной его ждал рядовой Кофур Ниязов.

- Все нормально? - пожал он руку бойцу. Но больше разговаривать с подчиненным не стал, за столом сидел адъютант командира части, старший прапорщик Новоселов.

- Там туалетная комната, справа от нас третья, товарищ старший душман, - широко улыбнулся он, старшему лейтенанту. – Только умыться не забудьте и принять душ, а то от вас так несет вонью.

- Да, да, а у вас, товарищ старший прапорщик, ус отклеился, - и, посмотрев на адъютанта, который подбежал к трельяжу, стоявшему в углу комнаты и посмотрел в зеркало на свое красивое, выбритое до бела, с большими черными усами лицо.

- Подклею, - нашелся он. – Спасибо разведке за умный совет.

Когда вышли в коридор Федор спросил у солдата:

- И с Тохиром все нормально?

- Так точно, когда вас арестовали, он побежал в часть к начальнику разведки, а я за вами. Когда вас привезли в аэропорт, и отвели в модуль, где располагается Царандой, я тоже побежал в часть. Как раз на УАЗике выезжал подполковник из части, и я ему все передал.

- Молодцы вы с Тохиром! – похлопал по плечу Ниязова Москалев. – В роте был?

- Да, относил записку старшему прапорщику от подполковника. Тот прочитал, и его начало трясти.

- Ладно, боец, это наше дело.

- Товарищ старший лейтенант, гонять нас надо.

- Ты прав, ты прав, а то я, как пацан, прямо, клюнул на ваши арбузы. Хоть бы они ни на кого не упали сегодня ночью.

- А тех душманов не взяли, товарищ старший лейтенант?

- Нет, словно растворились. Хорошо водителю не удалось сбежать, а то бы на меня все навесили, - вздохнул Москалев. - Ладно, давай одежду и возвращайся в казарму, - и, отпустив бойца, открыл дверь в приемную и передал адъютанту, что сейчас переоденется и вернется. Если что пусть передаст это подполковнику Саврасову.
Но ждал его в приемной не Саврасов, а начальник особого отдела майор Иван Иванович Звягин…