Рождённая на стыке веков. 11 глава

     Уснуть в эту ночь не получалось, хотя глаза закрывались от усталости.
     - Значит, Даша знает их, Савелия этого и этого зверя Гошу. Может спросить у неё? Страшно. И никому верить нельзя, - думала я.
     Мысли ушли к Хадиче.
     - Как она там.... эх, Хадича! Два твоих слова и что я перенесла? Ты меня в ад бросила. Сколько мне здесь мыкаться? Как она там одна? Не пропала бы, такая непрактичная, наивная, - наконец засыпая, подумала я.
     Но меня разбудил крик. Кажется, я только закрыла глаза.
     - Быстро встать! Чего разлеглись? Работать пора! - кричала надзирательница.
     - Халида? Вставай, иначе накажут, - сказала Даша, тронув меня за плечо.
     Я быстро спустилась вниз и надела старую обувку. Даша скептически посмотрела на мои кауши.
     - Эээ, здесь в таких и дня не сможешь проходить. Ладно, пошли. Может нам выдадут свою одежду и обувь, - сказала Даша.
     Но сразу, на работу нас не повели, в каком-то помещении, образовалась очередь из таких же, как мы.  За столом сидели две женщины и что-то записывая в журнал, выдавали каждой из нас нижнее бельё, телогрейку и такие же штаны, добавляя ботинки, не спрашивая размеры. Но перед тем, как переодеться, нас обыскали, грубо раздев догола, потом приказали пройти в душевую. Вода оказалась холодной, кое-как, ёжась, женщины искупались. Полотенец не было, пришлось вытираться, кто чем мог. Наконец, одевшись и завязав на головы одинаковые платки, нас провели в так называемую столовую, похожую на барак, в который нас поселили. Казалось, отовсюду дует холодный ветер. На столах уже стояли алюминиевые тарелки и в них, что-то вроде каши, которая была уже холодной. Видимо, она подгорела, есть было тяжело, но голод подпирал. Многих после той каши просто стошнило. Я сдержалась, Даша тоже.
     Потом нас повели в цех, впрочем и он не отличался от барака. Учить не стали, велели шить. Даша постаралась сесть рядом со мной, я благодарно на неё посмотрела.
     - Ну что? Начинается новая жизнь, которую мы должны выдержать, - сказала она, показывая мне, как нужно шить. Монотонная работа, особого умения и не требовала, швы, швы... к концу рабочего дня, рябило в глазах. Разрешалось вставать только по нужде. Туалет находился на улице, ряд будок с дыркой, обшитых досками. Правда в обед, все строем прошли в столовую. Так же, в тех же тарелках, на столах стояло варево из макарон и картошки. Но есть было можно.
     - Даша... я спросить хотела... откуда ты их знаешь? - шёпотом спросила я, не поднимая головы от работы. Разговаривать во время работы запрещалось. У стены стояли надзирательницы, меняясь через несколько часов.
     - Оттуда, откуда и ты. Они такое со мной творили, называя и шлюхой, и стервой. Хорошо пронесло, не забеременела, - так же шёпотом, ответила Даша.
     При этих её словах, меня словно кипятком облили. Несмотря на жуткий холод, я покрылась потом. А вдруг меня не принесёт, что тогда? Лучше смерть, чем рожать от этих нелюдей.
     - Знаешь... когда первым на мне брыкался этот изверг, Савелий, я чуть не расхохоталась. Перед глазами стояла его бородавка на переносице, покрытая волосиками и гусиная шея. И этот запах изо рта, ещё немного, я бы на него и вырвала, да нечем было. А Гоша, это ещё тот садист. Силён, бык, всё ничего бы, да изощрённые действия, больно было очень, чуть нутро моё не порвал... гад, - спокойным голосом говорила Даша.
     А я вдруг всё вспомнила... и бородавку с волосами, и шею, покрытую, словно кожа гуся и этот запах... ужасный и вонючий, вызывающий отвращение и тошноту. Вспомнила действия Гоши, который всё время скалил зубы, получая удовольствие, аж кричал, правда матом. Уж на что Турсун бай был жестоким и своенравным, но с ним я чувствовала себя женщиной, хотя и была ещё совсем девчонкой.
     Шли дни, я стала привыкать к новым правилам и тяжёлой работе, от которой перестаёшь чувствовать спину и пальцы. Но через месяц, я поняла, что беременна. Ночью, когда я плакала от отчаянья, проснулась Даша. Сев на лежаке, она посмотрела наверх. Не увидев меня, позвала. Нагнувшись, я посмотрела на неё.
     - Спустись-ка, - попросила она.
     Спустившись, я села рядом с ней, утирая руками лицо от слёз.
     - И что опять случилось? Чего ночью плачешь? Дай угадаю... ты беременна? - вдруг став серьёзной, спросила Даша.
     Я аж плакать перестала.
     - Но... как ты узнала? - с удивлением спросила я.
     - А чего тут узнавать. Месяц, как мы здесь, а вчера тебя стошнило после ужина... ну что? Месячных нет? - спросила Даша.
     Опустив голову, я лишь кивнула.
     - Понятно. Ребёнок, это конечно счастье, но не в таких условиях. Да и не оставят его тебе, откормишь год грудью и всё, отправят в детский дом. Потом ищи - свищи. Что делать будешь? - даже не вспомнив, от кого будет этот ребёнок, спросила Даша.
     - Как что? Я не хочу этого ребёнка. Ты хоть понимаешь, кто его отец? Хотя и я не знаю, который из них, - пробормотала я растерянно.
     - Можно и догадаться. Это ребёнок Гоши, Савелий стар, чтобы иметь детей, его семя давно высохло. Из последних сил барахтается на бабе, - говорила Даша.
     А я, широко открыв глаза, с изумлением смотрела на неё.
     - Да какая разница, кто отец? Как ты так можешь? И тот и другой нелюди, зачем мне иметь от зверя дитя? - повышая голос от негодования, возразила я.
     - Тише, не шуми. Услышат. В том, что они звери, ребёнок не виноват. Ты его родишь, а не они. Подумай. Когда-нибудь ты выйдешь отсюда, одна на белом свете. А так, может найдёшь малыша, когда выйдешь отсюда. Вырастет, опорой тебе будет, - спокойным голосом говорила Даша, будто мы и не находились в таком ужасном месте.
     - Убивать в утробе дитя - это грех, Аллах не простит меня. Но как подумаю... мне страшно, Даша! - уронив ей на грудь голову, сказала я, опять заплакав.
     - Шшш... успокойся. Если веришь в своего Аллаха и боишься его гнева, рожай. Да и аборт здесь делать опасно, осложнения могут быть. Думаешь, здесь квалифицированные врачи есть? Вроде бабки повитухи, два урока медицинских курсов и всё. Умереть можешь, тебе это надо? - поглаживая меня по голове, тихо, убаюкивающе, говорила Даша.
     Я не знала, что делать. Но уже ненавидела этого ребёнка внутри себя, представляя лицо Гоши и боясь, что ребёнок может перенять его жестокость и не дай Аллах, его черты.
     - Утро вечера мудренее, давай спать ложиться, утром вставать рано, - выпуская меня из объятий, сказала Даша.
     Я нехотя поднялась и полезла наверх. К удивлению, уснула тут же. Утром вспомнила, что я беременна, сердце отчаянно сжалось. Тяжело вздохнув, я спустилась на пол и стала одеваться. Весь день была, словно на иголках. После прогорклой каши, меня стошнило, надзирательница брезгливо посмотрела на меня, когда я вернулась в столовую.
     - Что? Дома только колбасу ела, что от каши рвёшь? - громко спросила она.
     Я молча села на место, но нас тут же подняли и погнали на работу. Тошнота не проходила, в обед всё повторилось и после ужина тоже. Ко мне подошла надзирательница.
     - Ты чего это всё от еды нос воротишь, а? Ты случайно не обрюхатилась? А? Отвечай! - крикнула она при всех.
     Я готова была сквозь землю провалиться, не зная, что ответить.
     - Гражданка начальница? У неё несварение желудка, пройдёт, - быстро подойдя к нам, сказала Даша.
     - А тебя кто спрашивает? Защитница нашлась, тоже мне. Быстро, пошли отседа! - фыркнула надзирательница.
     Мы с Дашей быстро ушли.
     - Так ведь я этого долго скрывать не смогу. Скоро живот расти будет. Тогда что? - спросила я Дашу.
     - До родов ещё далеко, придумаем что-нибудь, - обнадёжила меня Даша.
     По моим расчётам, если я всё-таки оставлю ребёнка, он должен будет родиться летом, в июле месяце, об этом я и сказала Даше.
     - Летом скрыть будет невозможно, что делать, ума не приложу, - с каким-то равнодушием, сказала я.
     - Ты думаешь, тут лето бывает? Ошибаешься, так... чуть потеплеет на пару недель и всё, - ответила Даша.
     - Откуда ты всё знаешь, Даша? Мы же вместе приехали, - спросила я.
     - Так ведь Сибирь! Чего тут знать, - ответила Даша.
     Это слово я слышала впервые, наивно думая, что погода везде одинаковая.
     - Не поняла... - растерянно произнесла я.
     - Земля большая, Халида. Есть континенты, как Африка, даже в некоторых штатах Америки не бывает зимы, сплошное лето, жара. А тут вот, Сибирь, да такая ширь! - задумчиво ответила Даша.
     - Ты прежде кем работала? Ну, пока сюда не попала? - спросила я, удивляясь, откуда она всё знает.
     - Учительницей младших классов, - ответила Даша.
     - Так... за что же тебя арестовали? Профессия такая хорошая, мирная, детишек учить, - спросила я, всё больше удивляясь.
     - За что? Да директор у нас был... тот ещё сволочь. Приставал ко мне, так я ему и влепила пощёчину. Вот он и написал на меня донос, в отместку, так сказать. Я же при учителях его ударила, когда он незаметно ущипнул меня за... ну, за мягкое место, - улыбнувшись, ответила Даша.
     - Вот гад! А муж, дети у тебя есть? - спросила я.
     - Были и муж, и дочка, муж с войны не вернулся, с гражданской, дочка умерла в четыре года. От пневмонии, - рассказала Даша.
     Погрустнев, я вспомнила Бахрихон опу и Мирзу.
     - Похожие судьбы... - пробормотала я.
     Но Даша меня не услышала, задумавшись о своём. 
     Шли дни, похожие один на другой, монотонно шло время. Аборт я делать побоялась, подумав, будь что будет. Наступило лето, а у меня живот на восьмом месяце беременности. Рано познав материнство, рожать я не боялась, пугали последствия. Если я очень хотела родить, когда носила Бахрома, своего второго сына, этого, я уже ненавидела в своей утробе. Решила, родится и грудь не дам, сразу перевяжу, как это когда-то сделала мне Бахрихон опа, когда первого моего ребёнка, даже не показав мне, придушили и унесли на кладбище.
     Как и говорила Даша, я до последнего скрывала свою беременность, но это было не так просто. Втягивая в себя живот, я даже перевязывала его. Только схватки начались неожиданно, на сроке в семь с половиной месяцев. Правда, я могла ошибаться, но тем не менее, меня заставили поднять готовую спецодежду в мешке и отнести на склад. Даша с тревогой меня проводила. Но отпросившись в туалет, пошла за мной. Я дошла до самого склада, вдруг, внизу живота, словно что-то оборвалась. Выронив мешок, я упала на бетонный пол и схватилась за живот.
     - Аааа! Ай, как больно! - вырвался у меня крик.
     - Что с тобой, Халида? - стараясь поднять меня, воскликнула Даша.
     - Очень больно... - простонала я.
     - Ещё почти два месяца есть, неужели преждевременные роды начались? - испуганно воскликнула Даша.
     - Что здесь происходит? - раздался крик надзирательницы.
     Опешив, мы взглянули на неё, не зная, что ответить. Женщина подошла ближе и с удивлением посмотрела на мой живот, который я столько месяцев тщательно скрывала.
     - Каналья! Да ты на сносях! Вот потаскуха! Когда же ты успела обрюхатиться, да и от кого? Здесь, кроме начальника лагеря да часовых и мужчин нет. Или... ты уже была беременна, когда пришла сюда? - вопила женщина.
     - Я... меня... меня изнасиловали... я не хотела... - мямлила я, превозмогая боль.
     - Вы ведь тоже женщина, у неё схватки, она может прямо здесь родить, помогите, - взмолилась Даша, поддерживая меня.
     - Да я в жизни не смогла бы забеременеть от кого попало. Пусть здыхает здесь. Что я начальнику скажу? - надзирательница была растеряна и явно помогать не хотела.
     А мне просто хотелось, чтобы меня оставили в покое.
     - Хорошо, я сама приму у неё роды. Это не так сложно, просто... чистую бы простыню и хотя бы горячую воду, - сказала Даша, подкладывая под мою голову мешок, который я выронила.
     - Хорошо... ждите здесь, я сейчас вернусь. Она в любом случае родит, чего уж теперь, помогу, - ответила вдруг надзирательница, понижая голос, словно боялась, что её услышат.
     Её долго не было, Даша вытирала пот с моего лица, а я терпеливо переносила жуткую боль. Наконец, железная дверь склада с шумом открылась и вошла надзирательница, держа в руках простыню. Следом шёл часовой, с ведром горячей воды в руке. Они подошли ближе.
     - Давай, Лёша, помоги перенести её в укрытие, чтобы никто не увидел. Помоги им, а я присмотрю, чтобы никто не вошел, - сказала надзирательница.
     Женщина была высокого роста, плотного телосложения, с грубыми, почти мужскими чертами лица, а в военной форме, ещё больше походила на мужчину.
     - Пусть и он уйдёт, я не смогу при мужчине, - слабым голосом попросила я Дашу.
     - Глупости не говори. Он поможет мне. Одна я не справлюсь, - ответила Даша.
     Я смирилась, да и выхода другого не было. С пола я поднялась сама, с трудом передвигая ноги, я прошла за стеллажи с готовой продукцией. Лёша, со знанием дела, взял пару мешков и положил на пол, куда я и легла. Начались роды, сжимая между зубами угол платка, я терпела боль, стесняясь Лёшу, особенно, когда начинались потуги. А он спокойно смотрел, как я рожаю. Потом вынул из кармана ножницы, из другого кармана чекушку водки, открыл и облив ножницы, передал Даше, чтобы та перерезала пуповину.
     - Крови много, что делать будем? - услышала я голос Лёши.
     Было такое впечатление, что он принимал роды каждый день.
     - Сейчас место выйдет, может крови меньше будет, - ответила Даша.
     Кто родился, я не знала, да и спрашивать не хотела. Закрывались глаза, я так обессилела, что не могла шевельнуть даже пальцем.
     - Давай, милая, потужься ещё раз. Халида? Не засыпай, открой глаза, слышишь? - громко сказала Даша.
     Я послушно открыла глаза и сделала последнее усилие.
     - Ну вот.. .молодец. Лёша? Простыню порви на части, в одну заверни ребёнка, остальные дай мне, - сказала Даша.
     Лёша послушно исполнял всё, что говорила Даша. Видимо, я ушла в глубокий сон, который нарушил плач ребёнка. Открыв глаза, я увидела, что ребёнок лежит рядом со мной, надо мной стоят Даша и надзирательница, Лёши не было.
     - Она очнулась. Пусть ребёнка покормит, разорался тут, - почему-то мягким голосом сказала надзирательница.
     - Он мне не нужен, - отвернувшись от ребёнка, ответила я, поняв, что родился мальчик.