Будем жить

 
                Глупое сердце, не бейся!
                Все мы обмануты счастьем.
               
                Сергей Есенин.

 
 Серёга с утра был занят домашними делами, субботний день удался...
Вдыхая аромат сосновых поленьев, поднёс к берестинке спичку, дрова запылали в банной печи. В открытую дверь смотрел, как дочь моет деревянные дорожки от крылечка к бане, подумал: «Хорошо...»
 Он понимал , почему ему так  волнительно и сладко — она! Сердце замерло, засосало под ложечкой. «Прям как от голода», - подумал и усмехнулся. «Голод и есть».
 Прошла жена, Серёге было не до неё, он вообще не думал о ней. Он хотел теперь только одного: оставаться одному,  как можно чаще, и пить эту сладость -  вспоминать, вспоминать...
 Как она смеётся, как смотрит на него, как возвышает. Он знал, что был одним из лучших водителей в автопарке, а, может быть, и самым лучшим. Ребята советовались с ним по ремонту, уважали за взаимовыручку. Она рассказывала ему всё, что  и где слыхала о нём — хвалили...
 Она, желанная и такая верная, принадлежала ему, и гордость зашевелилась в нём, никому другому не отдала своё сердце, выбрала его.
 Эти два года любви и счастья сделали его независимее , увереннее.  Он зарабатывал хорошие  деньги, пристроил дом, поменял машину,  мечтал учить дочь в институте. Он понимал, что всё это ради неё, чтоб знала, какой он, чтоб уважала.
  Он опять представил, как в темноте, когда откроет ему дверь , прижмёт её к себе... Голова закружилась. «Как пацан», - тихо засмеялся. Ради неё он даже бросил курить, да и для бюджета польза.
 В эти редкие встречи всё-всё соединялось в нём в единую силу - силу жизни, а уходя от неё, он ощущал свою крепость и жизнестойкость.
«По-разному складывается  у людей жизнь, у меня так получилось, и слава Богу». Прятаться приходится, скрываться, но ведь это  даже романтично, это была тайна их двоих, и опять разворачивалась душа — счастлив!
 Подошла жена, нервно процедила: «Корова опять захромала, поезжай за Иваном». Иван был ей двоюродным братом и по совместительству ветеринаром.
 Серёга молча  вышел из баньки и устремился к машине. Ехать к Ивану - лишний раз прокатиться по деревне на «ласточке» - этак он называл свою «Ладу» шестой модели, показаться односельчанам , так сказать,во всей красе...
 Корову полечили, и от того, что всё у него клеится и получается, предстоящая любовь заполняла его всего, и поднимала, и кружила...
 Увидев Серёгу в синей в клеточку рубахе, которая прямо-таки сливалась с его глазами, жена посмотрела на него злобно, но быстро собралась и ухмыльнулась, чтоб показать своё равнодушие - не первый раз муженёк в ночь на дежурство. Да и было ей самой грех ревновать и обижаться на него,  молодость ее была бурная... После армии много наслышан был , как она его «ждала».
 Серёга давно подрядился ещё и вторым ночным сторожем в гараж, деньги-то не лишние.      И каждое последнее дежурство в месяце - любовь, остальное время исправно в гараже, чтоб не заподозрили.  Но это были ночи прокручивания тех моментов встречи, которыми он дышал и не мог надышаться.
...И главное ведь , не проблемная она , жалеет его, не загружает никакими просьбами и делами. Ну конечно, с пустыми руками он не всегда, шоколадки, конфеты - само собой , приносил...
 Всё у неё в порядке, в доме чисто, сытно и приветливо.
«У тебя, как в келье у монашки», - Серёга притягивал её к себе за талию, заглядывал в глаза. Да,и запах в её доме особенный, «Как у девушки»,- говорил он.
  Этот дом у дороги с широкими окнами он не любил, все проезжали мимо него и пялились. «А она, небось, в огороде, едут, идут и глазеют».
 Он ловко перепрыгнул через прясла и пошел через огород. Ровные ряды картошки, потом помидоры, подвязанные  к колышкам ...
Свет на веранде — ждёт!  И от радости сердце готово уже было выскочить, как в дверях показалась статная мужская фигура в форме,на погонах блеснули три большие звездочки . «Брат  - лётчик , придется познакомиться, с родственничком,  что ж... Мы тут тоже того-этого..., не лыком шиты».
 Но, судя по тому, как мужчина ласково рукой отстранил ее от двери, закрыл сам и выключил свет, Серега понял: не брат.  В окне, освещенная настольной лампой - пара... . Стояли лоб ко лбу, так красиво и как-то свято, что ли...  Не брат.
… Дежурство прошло тихо, никто не торопился слить полторашку бензина  или зайти попросить закурить. Он не сомкнул глаз, он мучился. Ревность ,уязвленное самолюбие душили его. Полковник,статный и мужественный , и она, такая светлая, родная и такая уже чужая стояли у него перед глазами. И самое страшное, он ощутил их чувства, чистые, настоящие, ничем не обременённые. Зависть охмуряла его.
 К утру зашел его напарник Андрюха, выпивший, видимо, не одну бутылку в честной компании. Болтали ни о чем и, словно протрезвев, Андрюха обронил: «Училка-то уезжает. С другом брата. Показал он ему ее фоту, он и втюрился. Переписка, то-сё, и вот уезжает...». И тоскливо посмотрел на Серегу.
«Знают все, вот оно как».
...Сергей очнулся от яркого осеннего солнца. И, хотя он сразу понял, что с ним случилось он не хотел ни о чем думать, кроме это теплого света, такого ласкового. «Осень... Теплая, сухая.. Ребята теперь на уборочной», - руки заныли, вспомнили «баранку»...
 Пришла жена, выставляла баночки, доставала стряпню и ворковала, ворковала...
 Единственное, чего он боялся, чтоб не вползла в душу пустота, как змея караулила она его.
 «Не впущу», - усмехнулся. «Корова-то на поправку, говоришь? Ну дай Бог».
 Не вошла, вбежала в палату дочка. «Совсем выросла, а я и не заметил»,
В ее девическом очаровании он  вдруг нашел что-то уже взрослое,женское и такое родное, что кольнуло в груди. «Папочка, как же ты нас перепугал...»,- уткнулась отцу в щеку.
 « Не впущу»,- Серега скрутил фигу под одеялом, как его учила бабка, от всякого сглазу. «Ничего, дочь, будем жить!»