Сказка

Однажды в тридевятом царстве приключилось безобразие. С утра царевнушка, свет очей царя батюшки с матушкой, закручинилась. Отказалась выходить из светлицы, выпроводила вон девок, явившихся расчёсывать-заплетать косу русую до пояса и украшать алыми лентами, наказала не открывать резные ставеньки на окошках.

Царица встревожилась за драгоценное чадушко, когда нянька, поминутно кланяясь, доложила о приключившемся. Подобрав  расшитый жемчугами подол, матушка самолично отмерила сорок ступенек наверх по лесенке терема, убранной коврами, и отворила дверь в светлицу. Царевнушка на высоких перинах под шелкОвым балдахином даже не повернула головушку в сторону матушки дабы пожелать доброго здоровья.

Царица всплеснула руками и запричитала, что-де негоже худети и бледнети солнышка не видываючи, что завтрича прибудут ко двору женихи знатные добиваться её расположения, а посему много дел и хлопот ещё с убранством. Царевнушка, лебёдушка белая,  молвила в ответ, что поселилась у неё в душе тоска, а радости нет.  С вечера радость была, а утром, как проснулась, не нашла её... Матушка возмутилася, топнула ноженькой в сафьяновом сапожке:
- Кто посмел радость украсть? Где энти негодники?!! 
Царевнушка, кровиночка ненаглядная, только лишь залилась горючими слезами в ответ.

Немедля вызванные наилучшие в царстве-государстве лекарь, звездочёт и повитуха, бледнея при виде нахмуренных бровей государя, шушукались меж собой как отыскать пропажу, пока царь не хряснул кулаком по столу и не потребовал доклада. Подталкивая друг друга по ковровой дорожке, те упали на колени у трона, и низко склонив головы, трепеща от страха, доложили, что ворог хитёр и следов не оставил.
Царь-батюшка разгневался, затопочал и закричал:
- Схватить и швырнуть их в темницу! Расставить стражников у ворот стольного города, чтобы не могли убечь негодники с украденным!

Поднялся переполох в государстве. Обрыскали лавки, закоулки, колодцы в поисках пропавшей радости царевнушки, а найти никак не могли. Вечером прибывшие женихи заморские сидели понуро и думу думали как помочь, да ничего не придумали, так и уехали ни с чем. А царевна худела и бледнела, слезами заливалась, отказывалась от нарядов и сладостей, чего раньше не бывало никогда. И совсем уже все надежду потеряли что отыщется пропажа.

Занемог и слёг на почве расстройства царь. Шепнула об этом нянька царевнушке,забеспокоилась та не на шутку и сей же миг побежала  в чисто поле травы собрать для батюшки. Пальчики исколола-оцарапала, но букетик собрала. А как ворочалась во дворец, повстречала кузнеца Митьку. Само собой, Митька на коняке был и имел вид горделивый.
- Куда путь держишь, дЕвица красная?
- Царевна я! Топну ножкой, голову тебе и отрубят!
- Царевны с мамками-няньками прогуливаются, а ты в поле одинёшенька...
Она быстро косу в жгут скрутила, осерчала, пошла мимо быстрёхонько.
- Постой, ты и взаправду царевна? Не твою ли радость везде ищут?
- А ты видал где она? Говори прямо туточки, не то скажу батюшке, разгневается он. А може ты и украл её?
- Дело серьёзное. Видать - не видал, а помочь могу. Хошь, вместе искать будем? Да не боись, ежели что-голову мне отрубишь.

Делать нечего, села царевна с Митькой на коняку, поехали они, а позади дружина ейная доспехами гремит, бежит-охраняет. Сначала искали на речке. А там водица чистая в берегах, заросших цветущей сиренью, птицы на все лады поют-заливаются, рыбки золотые в быстрых водах под солнечными лучами... Митька сиганул с утёса в омут, Водяному кулак показал, но тот головой с зелёными волосьями замотал: мол, не крал он радость.

Вздохнула царевна. Вроде дышать стало легче, а радости не было. Тогда поехали они в горы. Митька на самую высокую скалу взобрался в поисках, не нашёл ничего, кроме лютиков, нарвал для царевнушки. А там травы сочные, облака пушистые, небо синющее, прямо как Митькины глаза... и ласковые такие же. Вроде радость где-то рядом, а вроде и нет.

Тогда ужо в лес, где же ещё радость заплутаться могёт? Вот едут они среди берёз и елей, дружина в доспехах упрела совсем, следом догоняючи. И тут как метнулось что-то наперекосяк! Коняка на дыбки! Царевна и не помнила, как обняла кузнеца. А он усмехается: зайца спужались... Сам-то даже не вздрогнул, потому как храбрецом был. Ему хоть заяц, хоть чудище лесное-всё нипочём. А сердечко у царевнушки быстро-быстро заколотилось, не унять, радость нахлынула и в полон взяла незнамо отчего.

Тихим голосом молвила она, чтобы во дворец возвращались: нашлась, мол, пропавшая радость. Уставшая дружина закивала лбами в подтверждение, на всех радость снизошла от известия о возвращении во дворец. Так и предстали они пред очи батюшки с матушкой: все с сияющими радостью глазами. Возблагодарил царь спасителя, наградил его полцарством за спасение дорогой доченьки и отпустил с почестями.

А утром снова бежит-спотыкается нянька ко матушке царице, мол, плачет царевнушка, жалится... Швырнула царица корону на трон, похватила подол и взлетела по ступенькам в башню терема к доченьке. А та сидит у окошка грустная, слёзыньки со щёк катятся...
- Дитятко родимое, аль хвороба какая? Что же деется на свете божьем? 
- Матушка, нетути без Митьки радости...
- Ой, лихоимец! Радость украл? Ужо найдём мы на него управу!

Срочно притащили Митьку во дворец, хотели голову рубить, а царевна как глянула на него, так и расцвела-разулыбалась. Да и Митька зарделся как маков цвет. Мудрый царь тут и смекнул в чём дело. Сей же час повелел отставить плаху,  чинно пригласил за стол с яствами, а как выпили зелена вина, так и прознал тайну сердешную. А раз подарено Митьке полцарства, значит он царевич Димитрий теперича. Долго не затевались, пышную свадебку сыграли, на коей вся дружина чарки поднимала с мёд-пивом и желала долгие лета молодым. И больше никогда радость не покидала тридесятое царство, а с рождением очередного Димитриевича только приумножалась.