Глава 14. След

— Значитца, расклад такой! — Дивенков озабоченно почесал макушку, размял затёкшую шею и из-под кустистый бровей оглядел свою выездную бригаду: Казупицу и Варламова — двух приятелей-раздолбаев, и девушку-стажёра, Новикову Людочку, серьёзную и сосредоточенную на работе молодую девушку, по совместительству выполнявшую также обязанности фотографа.
— Итак, два часа назад взорвали загородный дом известного предпринимателя Кванга Ли Пака. Мощность заряда взрывчатого вещества равна приблизительно двумстам килограммам тротила.
Подчинённые позволили себе приподнять брови, выражая высшую степень изумления.
— Нехило ни разу!
— В живых кто-нибудь остался? — в один голос спросили Варламов и Казупица.
— Там должно всё разворотить, с такой силой взрыва! — вставил свои пять копеек водитель служебного автобуса Юсупов Абул.
— Это нам и предстоит выяснить, — довёл до всеобщего сведения Дивенков. — На пульт вневедомственной охраны прошёл тревожный сигнал, двое их людей выехали на объект, зафиксировали факт взрыва, сообщили в полицию и остались охранять до прибытия дежурной бригады. Сами они никого из живущих в доме не обнаружили, но, пробраться внутрь им не удалось, здание полностью разрушено, сейчас там работает МЧС.
— Николай Михайлович, у Пака наверняка были камеры видеонаблюдения, — предположила Людочка. — Такое количество взрывчатки нельзя пронести незаметно.
— Молодец, Новикова, правильно мыслишь, — похвалил ее Дивенков. — На снимках со спутника дом выглядит, как настоящая крепость: забор — двухметровое бетонное ограждение, с намоткой из колючей проволоки и камерами слежения по всему периметру, естественно, имелся и диспетчер-оператор. Кроме того, там сутками дежурит военизированная охрана, возле входных ворот устроено что-то, вроде КПП (контрольно-пропускного пункта), как дополнение: по участку свободно ходят семь матёрых питбультерьеров.
— Действительно, крепость, — пробормотал Казупица. — Вот так в наше время живут скромные предприниматели.
— Значит, кто-то из своих, — подкинул идею Денис. — Камеры надо просмотреть, взять за жабры охранников, опросить обслугу, домработниц.
— У таких людей нет домработниц, Варламов, — укоризненно покосился на него Казупица. — У них стирают пыль с антиквариата менеджеры по вошингу с десятком рекомендаций из проверенных клининговых компаний.
Людочка удивлённо захлопала глазами и тут же нахмурила чистый лоб, возвращая уголки губ в первоначальное положение сурово сжатых.
— Что означает убийство Кванга Ли Пака, надеюсь, никому объяснять не надо, — подытожил Дивенков.
— Беспредел передела в самом разгаре: сначала Романов, потом Журавлёв, теперь Пак, — задумчиво скаламбурил Казупица. — Я думаю, Старик их всех положил.
— Старый лис семерых волков проведет, — многозначительно подметил Денис, то ли одобряя, то ли восхищаясь стратегической мудростью и коварством подозреваемого.
— Твоя версия, Варламов? — перебил его командир.
На Дениса устремились взгляды коллег.
— Кроме, как на Старика подумать не на кого, — подтвердил он предположение Казупицы. — В своё время ему пришлось уступить корейцу, а затем наглому внучонку этого коллекционера Романова — и ангельское терпение старого мафиоза лопнуло.
— По данным из его личного дела, в девяностых он не гнушался рейдерскими захватами и незаконным отъёмом собственности, а также, сумел извернуться, проявить чудеса дипломатии и заключить пакт о ненападении с более сильным конкурентом, — поддержал друга Казупица.
— Выходит, не смирился, а готовил план мести, ждал, копил силы, чтобы перейти в окончательное наступление, — вставила Людочка.
— Все это так, — кивнул Дивенков. — Любой следователь сразу зацепился бы за это, но я всегда прошу вас мыслить нестандартно. Есть какие-то еще предположения, кроме этого?
В салоне автобуса воцарилась задумчивая тишина, члены выездной опергруппы пытались раздвинуть рамки своих стереотипных представлений о преступных действиях людей «в законе», сформировавших в отдельно взятом субьекте огромной Российской Федерации и прилегающих к нему районах маленькое государство на мафиозных началах. 
Пять минут старший следователь терпеливо ждал новые версии.
— Время на раздумья вышло, — сообщил он подчинённым. — Прошу принять к сведению: Литвак Андрей Антонович, он же Старик, сегодня, буквально полчаса назад, был расстрелян в упор в своей машине прямо на полном ходу. Патрульно-постовая служба ждёт нас. Увидите кое-что интересное, — пообещал Дивенков.

* * *

На планшете лейтенанта ППС три черных BMW окружали Гранд Чероки цвета «мокрый асфальт». Все четыре машины неслись по пустой трассе на предельно-возможной скорости, картинка с придорожных камер видеонаблюдения постоянно менялась, так как менялся угол обзора, и была слегка размытой. Но вот, одна из машин преследователей сумела вырваться вперед, вспышки выстрелов отчётливо засверкали на темном фоне черно-белой плёнки.
Операция заняла считанные минуты, триада BMW понеслась дальше и через секунду скрылась из поля обозрения, а Гранд Чероки, неуверенно вильнув широким корпусом, съехал вправо, скатился с пологого пригорка и на полном ходу врезался в одинокую вековую ель, возвышающуюся возле заброшенного поля, зарастающего редким кустарником и высокими пучками сорной травы. Немного покрутившись вхолостую, мощные колёса замерли.
Изображение прервалось помехами…

В беспомощном молчании выездная опергруппа разглядывала простирающееся перед ними обширное пожарище.
С макушки ели слетали обгоревшие ветки, ствол словно провалился в землю и уже не казался высоким, как на видео, стена огня рыжей кудрявой волной неслась по сухой траве к горизонту.
Вслед за ней сунулись было две припозднившиеся пожарные машины, но проехать хоть сколько-нибудь вперёд возможным не представилось — поле, всего час назад бывшее плоским, как твердая ладонь пахаря, буквально на глазах вздыбилось и вскипело булькающими холмами, быстро застывающей лавовой массы, словно и не было никогда здесь стерни, брошенной на произвол судьбы колхозом-банкротом, мирно зарастающей сорняками и диким хвойным самосевом.
Гранд Чероки, запорошенный розовым пеплом, медленно, но неотвратимо уходил колёсами в почву, над ним кренилась обгоревшая ель.

— Почему сразу не достали трупы?! — выплёвывал претензии к ППС-никам бледный от гнева Дивенков.
— Да тут как полыхнуло, товарищ майор! — оправдывался молодой парнишка с лицом, щедро запачканным сажей. — Мы подойти даже не смогли, у них что-то рвануло в машине, такой огонь полыхал, даже елку было не видно! Мы уже в МЧС сообщили.
— Так цела машина-то! — презрительно возразил ему Денис и потянул за собой напарника. — Пошли!
— Куда?! — рявкнул старший следователь. — Варламов, стоять! Казупица, назад! Провалитесь, идиоты! Новикова, отойди к обочине!
Людочка послушно попятилась и защелкала камерой почти от самой дороги.
Через полчаса, увязая по щиколотку в землю, словно в рыхлый сугроб, напарники выволокли на пологий придорожный склон сильно обгорелый труп мужчины и замечательно уцелевшее тело молодой девушки, скорей даже девочки-подростка, одетой в полупрозрачные шелка — слишком легко для переменчивой весенней погоды. Оба были буквально изрешечены выстрелами, особенно девочка, вся грудь которой оказалась нашпигована пулями.
— Дети-то за что страдают? — бормотал санитар, пожилой крепкий дяденька со следами недавних обильных возлияний на лице, потрясённый нежной прелестью застывшего неподвижно юного личика. — Такая девчонка красивая! Жить бы да жить. Им расти надо, мальчишек любить, детишек рожать, а тут!.. Да лучше бы я вместо неё там сидел!
— Хватит языком молоть всякую хрень! — прикрикнул второй работник скорбной службы перевозки трупов, разворачивая брезент. — Заплачь ещё мне! Как напивасится, так вечно рыдает, — оправдал он поведение напарника перед посторонними свидетелями.
Мёртвые тела были погружены на носилки и накрыты простынями. Задние двери неприметной серой Газели захлопнулись, приняв внутрь салона два упакованных трупа.
— Куда повезёте? — осведомился Дивенков.
— В Протасовичи, — кратко просветил его парень-водитель. — В морг при ЦГБ.
Казупица согнулся, уперев руки в колени, и натужно кашлял, отплёвываясь черной слюной.
В овражке, куда вынесло машину потерпевших, в воздухе плавала едкая горячая гарь, воняло серой и жидким асфальтом, ноги засасывало в вязкую мягкую почву, как в трясину — двое бесшабашных приятелей-напарников действительно здорово рисковали, сунувшись на поле, за считанные минуты изменившее свой облик до неузнаваемости. Вместо мирной пажити перед ними кипела котловина просыпающегося вулкана.
В небе над бывшим полем, озабоченно кружили два лёгких вертолёта-разведчика, оценивая масштаб неожиданно возникшего стихийного бедствия.
Денис жадно глотал воздух, избавляясь от дыма в лёгких, хрипло дышал, глядя, как проседает в грунт тяжёлая машина, как скрываются в пепле колёса, окна. Крыша еще некоторое время обречённо и обиженно поблёскивала на утреннем солнце, но вскоре на том самом месте жадно чавкнула жидкая грязь, прямо в образовавшуюся воронку рухнула ель, раненную макушку старое дерево уронило прямо к ботинкам Дивенкова. 
— Напомните мне отдать вас обоих под трибунал за неподчинение приказу старшего по званию, — устало проворчал он, оглядываясь на свою команду.
— А я подчинилась, — освежила ему память ему Людочка, храбро подходя ближе по твердому склону.
— Ты молодец, Новикова, — похвалил он девушку. — Не забудь распечатать фотографии сразу, как только вернёмся.
— Товарищ майор, я там нашёл кое-что…— Денис нащупал в кармане несколько кусочков мягкой черной массы с прилипшим к ним увесистым кольцом, которые подобрал с пола в машине потерпевших.
Какой-никакой, а вещдок, надо отдать начальству, пусть положит в свою сумку-планшет — всё сохранней, чем у него в кармане.
Спрятанная второпях, масса намертво прилипла к джинсовой ткани и активно сопротивлялась всяким попыткам выудить ее на свет. Денис чертыхнулся, чувствуя, что придется разорвать удобные старые джинсы, иначе ничего не получится, но через секунду отвлёкся от бесполезного занятия.
Из-под ближайшего к ним, застывающего каменного холма резко вырвался целый фонтан горячей грязной жидкости. Струи пара вперемешку с мутной водой летели в небо, рассыпаясь там на отдельные лепестки, и обрушивались назад, в образовавшуюся лужу. Поверхность внезапно открывшегося горячего источника кипела и бурлила крупными пузырями.
— Ай! — Людочка схватилась за щеку и скривилась от боли.
— Что?! — заорали все трое.
— Да оторви ты руки, Новикова, — ругался Дивенков, пытаясь рассмотреть рану. — Куда тебя понесло к оврагу? Я где велел стоять?! Ну-ну, ничего страшного, ожог второй степени, до свадьбы заживёт, — запасливый старший следователь достал из своего планшета стерильную повязку. — Ты ведь замуж не собираешься в ближайший месяц?
Людочка молча потрясла головой, разбрызгивая слезы.
— Ну значит, и беспокоиться не о чем, — улыбнулся ей майор и осторожно заклеил большой волдырь на коже девушки. — А когда соберёшься отдадим в хорошие руки в целости и сохранности.
Белыми от пережитого ужаса глазами Людочка посмотрелась в зеркальце.
— Здесь больше делать нечего. Поехали к корейцу, — скомандовал Дивенков задремавшему в кресле автобуса Юсупову Абулу.
Парень с трудом разлепил веки, трогая с места машину. В его семье недавно родился четвёртый ребёнок, тогда, как самый старший только должен пойти в первый класс этой осенью.
Абул отчаянно не высыпался, но семью надо было кормить, и он удерживал за собой дополнительные водительские полставки.

       * * *

Дом корейца скрывался от завистливых посторонних глаз за стройными рядами вековых сосен, в обхват толщиной.
Едва заметная сетка, огораживающая частное владение, надменно сверкала металлической паутиной, автоматический шлагбаум замаскировался кустами терновника и цинично преграждал съезд с разбитой федеральной трассы на ровное асфальтовое покрытие, достаточно широкое, чтобы свободно разминулись два крупногабаритных автомобиля.
Всезнающий Юсупов Абул покопался в щитке, и стрела шлагбаума медленно и неохотно приняла вертикальное положение, пропуская непрошенных гостей.
— Неплохо живут скромные предприниматели, — пробормотал Казупица. — Нам бы со Светкой такой участок. Для внуков.
Людочка фыркнула и тут же схватилась за щёку. Денис, прижав нос к стеклу, проводил глазами улетающий вертолёт с пустой водосливной подвеской. Странно. Ещё одно стихийное бедствие? Не слишком ли их много сегодня на один квадратный километр городских окрестностей?
— Ого, какую технику подогнали! — заметил он, не обращаясь ни к кому конкретно.
— Ох, ёпть! — вдруг ахнул Казупица с переднего сидения и тут же спохватился. — Новикова, закрой уши!
— Товарищ майор, дальше нет проезда, — обернулся к салону Абул.
— Группа, на выход! — скомандовал Дивенков.
Опера высыпали из автобуса и остановились.
— А когда это у нас был такой ураган-то? — осведомился Денис.
— Не было у нас урагана, — просветила его Людочка, с болью во взоре глядя на свои белые кроссовки.
— Хм, — не поверил он ей.
— Да гнать всех метеорологов надо в три шеи! — возмутился Казупица и смело шагнул вперёд. — Привыкли, что всё с рук сходит, лучше бы народные приметы изучали, — кряхтел он, сдвигая в сторону огромный корень. — Моя бабка и то вернее предскажет!
Остальные сослуживцы обречённо потянулись следом, перешагивая через тонкие переломленные стволы молодых деревьев, перелезая через старые, вывороченные из земли с корнем, откидывали с пути подсохшие колючие ветки дикой ежевики, которая, как перекати-поле путалась под ногами, спотыкались на кучах нанесённой земли и целых охапках веток, тихо бормотали под нос что-то личное, сугубо интимное. Людочка молча сопела, вцепившись в свою сумку одной рукой, вторая лежала в ладони Дивенкова, который помогал ей преодолевать препятствия.
Под кроссовками мягко пружинил ковёр из хвои: молодой нежно-зелёной и рыжей прошлогодней. Легкий ветерок слегка раскачивал верхушки уцелевших сосен и клёнов, сквозь кружевную листву к влажной земле упрямо пробивались настойчивые солнечные лучи.
Над буреломом поднимался ароматный туман.
Перепрыгнув через расколотый ствол старой лиственницы, Денис чуть не врезался в неожиданную преграду — наконец-то дошли!

Впереди возвышался сплошной бетонный забор, ловко замаскированный под розовый мрамор. Ограждение зияло опалённым провалом парадного входа, словно голливудская улыбка зубом, выбитым в вульгарной драке.
Совершенно по-варварски вырванные чьей-то могучей рукой чугунные решётки, погнутые и искорёженные, валялись далеко внутри в серой луже пены, щедро оставленной воздушным пожарным расчётом. Перед обширной грудой камней и рассыпавшихся каркасных блоков неуверенно топтались несколько человек в грязной мокрой одежде, вероятно из обслуги, и тяжело вздыхали перед руинами, в каковые превратился трёхэтажный красавец, выстроенный по особому архитектурному замыслу, соединяющему изысканную красоту древних корейских храмов с грандиозностью ультрасовременных инноваций.
Над мокрыми останками здания поднимался дым, кружился горящий пепел. Роскошные деревья вишни Канзан, наполнявшие каждую весну огромный сад Кванга Ли Пака дивной красотой розовых махровых цветков, все до единого были уничтожены пожаром, угли их всё ещё тлели, несмотря на восемь тонн воды, какие принимает в себя водосливное устройство вертолёта МЧС.
— Ох, ё-о-опть! — сморщился Казупица, выражая своё соболезнование родным и близким скромного предпринимателя Пака, практически, гастарбайтера в их городе. — Новикова, заткнула бы ты уши.
— Сам заткнись, — огрызнулась девушка, доставая из сумки камеру. — Товарищ майор, я с вами.
Работа началась.
Опрос обслуживающего персонала мало что дал, выступив единым фронтом, чувствуя поддержку, они дружно мотали головами и отнекивались:
— Нет, ничего такого не видели!
— Мешки? Никаких мешков в доме не было.
— Были, были мешки! Хозяин подвал переоборудовал, у него там два этажа вглубь идут — бункер настоящий, так что таскали и цемент, и грунтовку, и клей плиточный — полно мешков было, вот что!
Денис озабоченно почесал макушку и принялся за следующего свидетеля. Рыжий парень, покрытый редкими веснушками, с отрешённым взглядом сидел на скамейке возле разбитой будки пропускного пункта. На полицейского посмотрел невидящим взглядом.
— Ничего не знаю. Мне сказали прийти, посмотреть Данс Холл, сделать замечания по оснащению зала. Я хореограф, должен был давать частные уроки. У меня нет опыта, но тут приняли и обещали очень приличные деньги. Мать больна… Я надеялся… — он закрыл руками бледное лицо, но совладал с собой и выпрямил спину. — Вот, сижу тут. Сказали, ждать скорую помощь, а уже полтора часа прошло, когда же они приедут?
— Мы разберёмся, — пообещал Денис, удивляясь про себя, насколько, все-таки, люди беспомощны перед ударами судьбы. Взять вот, хоть этого танцора: совсем сломался парнишка…
Крепкий и поджарый, без намёка в своей фигуре на излишние килограммы пожилой дяденька стоял перед Лёшей Казупицей, придерживая одну руку у груди, оживлённо втолковывал, кого следует брать на работу охранником:
 — Уж и проверяют, а только толку от этого никакого! Пороху они не нюхали, вот что! И в армии служат всего год — а что они за год узнают? Да и дедовщина, а надо, чтобы, как раньше, чтобы с достоинством и честью нести почётную обязанность! Осваивать технику, организмы закалять, а то, что это — здорового мужика отправили с вертолётом в больницу с нервным приступом, всё повторял, мол, какая-то девочка танцевала для него танец живота, а потом превратилась в торнадо! Крыша поехала, а жалко, совсем молодой парень. Камеры хотите посмотреть? Вот и я хотел бы их просмотреть, да полопались все эти камеры, спеклись, тут что творилось, не представляете себе! Я уж было, грешным делом, подумал… Эх! Повезло, камнями завалило удачно, обошлось, вытащили МЧС-ники, а с вертолётом не полетел, ещё чего! Продержат три дня, типа обследование у них, а у меня ещё вторая работа, а рука — ушиб просто: пальцы шевелятся, жена помажет какой-нибудь мазью, она у меня фармацевт! — с гордостью похвастался дяденька…
 
Предусмотрительно подстелив пакет на скамейку, Людочка устроилась рядом с понурым рыжим парнем и просматривала отснятые кадры, время от времени она поднимала голову и отыскивала глазами старшего следователя, определяя про себя, сколько по времени им ещё торчать здесь.
С досадой Людочка вспоминала мамины котлеты из индейки, которые решительно отказалась съесть утром и забрать с собой на работу, так как в служебной столовке могла лишний раз столкнуться с Николаем Михайловичем, который ей нравился не только, как непосредственный начальник.
Поворчав для порядка, желудок разочарованно умолк, Людочке ужасно хотелось пить, ожог под повязкой саднил и пульсировал в унисон сердцу, но Дивенков, кажется, не собирался отходить от свидетеля. Казупица и Варламов что-то обсуждали в сторонке. Девушка вздохнула, потрогала пальцами перевязанную щёку и обернулась, услышав позади тихое повизгивание, рыжий парень тоже обернулся…

— Месяц отработали коту под хвост! А я, между прочим, рассчитывал на зарплату, — ругался невысокий худой, если не сказать тощий, как скелет, мужчина. На Дивенкова он не смотрел, прятал глаза и, вообще, норовил отвернуться. — Ничего не знаю об их делишках и знать не хочу! Они там делят между собой, а мы попадаем под раздачу! Кто делит? Вы что, прикидываетесь, или это провокация? А то вы не в курсе, кто такой этот кореец! Был. Сдох, так же как все прочие, и ничего с собой не унёс, никакие свои богатства! В золоте купался, а прибавить своим работникам копейку к зарплате или дать премию, так ни разу! Как же, он же разорится от этого! — в голосе мужчины слышался неприкрытый сарказм. — Откуда же я могу быть в курсе его дел, вы меня за дурака-то не держите! Вам только скажи лишнее слово — затаскаете. Никто меня никуда не таскал! Чёрт! Вот угораздило попасть в эту смену, теперь не отвяжетесь. Разбирайтесь с охранниками, кто был близко к хозяину — небось, они и подорвали, а то у вас вечно виноваты те, кто не может себе адвоката позволить.
 
Невозмутимый старший следователь поблагодарил мужчину за содействие в расследовании и направился к выходу, старательно огибая лужи пожелтевшей пены и грязной воды.
След твари был очевиден, но следует исключить обычный передел и криминальные разборки между теневыми хозяевами города и области, да и начальству не преподнесёшь версию о существе, настолько чуждом этому миру, к которому просто приблизиться и то опасно.
Лет пятнадцать назад служба занесла Дивенкова на базарную площадь иракского города Мосула.
Побывать в Ираке и не попробовать рыбу, зажаренную в масгуфнице, оставить без внимания знаменитый арабский кебаб и лепешки Лехем Баджин?! Всем этим прелестям, приготовленным прямо в уличной печи, было отдано должное внимание и заслуженное одобрение.
Набив купленной едой рюкзаки, русские военные уже собрались уходить, но неожиданно Дивенкова подёргал за штанину старик-нищий, высохший до самых костей, больше похожий на коричневую мумию, чем на человека. Он неподвижно сидел на камне рядом с торговой точкой и смотрел вдаль глазами, затянутыми белёсыми пленками. Слепец-побирушка протянул им свою чашку для подаяний, друзья бросили туда по монетке и двинули к машине, но старик неожиданно запел им вслед, и друзья замерли на месте, поражённые до глубины души.
Было нечто мистическое в чистом высоком голосе, исторгавшемся из дряблого горла. Как-то незаметно исчез базарный шум, умолкли крики, остался лишь чарующий гортанный голос странного певца, от которого у всех троих ребят по коже заметались мурашки.
Глаза старика задвигались под плёнками и безошибочно остановились на Дивенкове, тот заворожённо слушал, прежде чем до сознания дошло, старик плачет: по морщинистым щекам бежали быстрые капельки и терялись в клочках седых волос на подбородке.
— Что он говорит? — обратился Николай к торговцу, который ни на минуту не прервал своего занятия, пока проворно рассекал рыбу, вставлял ее в специальную жаровню — масгуфницу и шевелил горящие угли.
На ломаном английском тот, не скрывая досады, объяснил гостям своей страны, что этот старик, дед его отца, уже несколько лет сидит рядом с торговой точкой и рассказывает всем небылицы о злобном духе, джинне, с которым их далёкий пращур имел несчастье столкнуться много веков назад, когда Ирака и в помине не было. Джинн утопил город в крови и пожарах, он беспрекословно слушался хозяина, знавшего заклинание, но убивал тех, кто пытался завладеть им.
— Это у нас вроде семейного предания, от отца к сыну, идёт уже много поколений. С каждым разом история обрастает новыми подробностями. Раньше мой отец их слушал, теперь вот я слушаю. Это сказка, но мой прадед верит в нее…
Слепой старик гневно крикнул на правнука, тот ответил, так же несдержанно и перевёл:
— Говорит, джинн вернётся, нас всех ждут большие беды.

У выхода, больше напоминающего пролом, Дивенков ещё раз окинул взглядом разнесённое по кирпичику здание, дым, гарь, пепел, торчащие из-за забора обгорелые ветки дубов и сосен, и непроходимый бурелом, окруживший бетонное заграждение.
Махнул Варламову и Казупице — всё, пора обратно: изучать и анализировать собранные факты и показания, перелопатить их в убедительную версию произошедшего и подкрепить документально снимками, показаниями свидетелей, фактами.
— Товарищ майор, — позвала его стажёр Новикова. — А что нам делать с собаками? Их нельзя тут оставлять.
Три мощных питбуля жались к ее ногам, скулили и пытались облизать руки девушки. Из-под лавочки вылезать они не хотели, прижимались к земле, прятали морды, тыкаясь мокрыми носами в Людочкины грязные кроссовки.
— Только их нам не хватало, — пробормотал старший следователь.
— Товарищ майор, обученные умные псины, — заметил Денис. — Отдать кинологам.
— Очухаются от стресса и разорвут, — высказался Казупица. — Их теперь только в приют или усыплять.
— Я не дам их усыплять! — Людочка бесстрашно гладила гладкие головы и смотрела на Дивенкова возмущённым взглядом.
— Никто их не собирается усыплять, — решил за всех Дивенков и скомандовал. — К ноге!
Поджав короткие щётки хвостов, собаки подползли к новому хозяину, оглядываясь на девушку, Людочка шла следом за ними, позади неё осторожно шагал рыжий учитель танцев.
— Рядом! — рявкнул старший следователь, направляясь заваленной дороге.
Псы заторопились следом, жалкие стволы лиственниц и колючки малины они преградой не считали, перемахивали и неуверенно оглядывались на медленно продирающихся людей.
Одна из собак даже позволила себе коротко гавкнуть на рыжего парня, пыхтевшего позади всех, но тут же устыдилась своего порыва и завиляла хвостом.

В Управление приехали, когда солнышко уверенно клонилось к закату…