Чернобыль. Время собирать камни

В 2015 году читательская аудитория Земного шара оказалась необычайно осчастливленной. Нобелевскую премию по литературе получила Светлана Алексиевич. Это  была следующая, после Иосифа Бродского, премия, присуждённая русскоязычному писателю.

Если говорить о литературе в самом обычном, потребительском,  бытовом смысле, то, вероятно,  будет вполне правомочным сказать, что она бывает очень хорошей, просто  хорошей, плохой или очень плохой.
В случае со Светланой Алексиевич было бы правильно сказать иначе. Это вообще не литература. Ни хорошая,  ни плохая.  Никакая.
Оценивая качество текстов С. Алексиевич, невозможно пользоваться общепринятой шкалой: гениально-талантливо-хорошо-плохо-очень плохо.
Потому что это - никак.  Она вообще не писатель.
Жанр, в котором  творит эта дама, лучше всего назвать жанром "школьного сочинения". Сочинения хорошего, прилежного ученика,  если воспользоваться здесь критериями советской школы.

Говорить о Светлане Алексиевич, как о писателе, так же нелепо, как всерьёз говорить о группе Пусси  Райот, как о солистах балета Большого театра.
Сравнивать Алексиевич с любым профессиональным писателем не менее бессмысленно, чем сравнивать школьника младших классов с тройками по русскому языку и литературе  с Михаилом Шолоховым.
Можно взять  Светланy Алексиевич прямо из кухни, где она варит борщ, напялить ей на голову хоккейный шлем, обуть её в коньки,  дать в руки клюшку и вытолкнуть на лёд.
Если она успееет схватиться за бортик, чтобы не упасть, она уцелеет, хотя и будет истошно голосить и вращать глазами от ужаса. Конечно, это издевательство.
Но ещё  большим издевательством будет на полном серьёзе спросить, чем хоккеистка Алексиевич  отличается от хоккеиста Овечкина.
Потому что она отличается от хоккеиста Овечкина так же, как от любого писателя, даже самого среднего.

Ниже -  несколько мнений о Светлане Алексиевич, принадлежащие людям, как и автор,  потрясённым присуждением ей этой премии.

"Вообще, читая и слушая интервью Светланы Александровны, поражаешься, до какой же степени косноязычен и – как бы поделикатнее выразиться – недалёк ново­испечённый нобелевский лауреат. И фантастически вульгарен. Пытаясь заклеймить «красную утопию», Светлана Алексиевич вульгаризирует явление – то есть упрощает до искажения. Пытаясь окарикатурить СССР, она выдумывает несуразности: «Раньше прочитаешь утром газету «Правда» – и всё знаешь». Мол, не утруждался советский человек мыслительными процессами, черпал знания исключительно из партийной прессы. Когда же С.А. пытается добавить «философии», выглядеть мыслителем, совсем уж какие-­то банальности изрекаются: «Человек не замечал своего рабства, он даже любил своё рабство». Да уж, действительно, с такими «золотыми россыпями» немудрено пробиться в европейские интеллектуалы…

Всякий критик произведений Алексиевич оказывается в сложном положении. Ведь книги С.А. – это просто сборник свидетельств, как бы документ, прямая речь. Какие могут быть претензии к автору, он просто собрал показания и записал как умел. Пусть иногда что-то от себя добавил, антисоветские анекдоты, например, рассредоточил по тексту, но и они ведь тоже документ эпохи…"

"...Поэтому, на мой взгляд, у речи лауреата-2015 две основных составляющих. Во-первых, Алексиевич постоянно оправдывается за то, что она не писатель, пытаясь доказать: то, что она делает в современном мире и есть подлинная литература. Во-вторых, она старательно как школьница-комсомолка втискивает в свое послание все расхожие штампы о России, как раньше отличницы в белых фартучках пытались втиснуть все необходимые цитаты из Ленина в сочинение. Иначе не похвалят. Зачем это нужно? Да кто ж в школе о таких вещах думает, когда надо заслужить «пятерку»?

И вот здесь, именно в ее речи, на поверхность выплывает самая неприглядная правда. Светлана Алексиевич вопиюще бездарна. Это, как раньше говорили, торжествующая серость. У человека абсолютная литературная глухота: на слово, на ассоциации, на аллюзии".

https://nn.by/?c=ar&i=161622&lang=ru


Понимая свою безнадёжную неспособность к литературе, Светлана Алексиевич обозначила свой жанр, как "художественно-документальную прозу", очевидно, заранее отводя упрёки в чрезвычайно низкой "художественности" её "произведений" и предлагая вместо этого сфокуссироваться на документальной стороне вопроса.
Однако, документальная сторона её творений ещё более ничтожна, чем художественная.
Самая популярная из всех её считанных беспомощных работ, вышедшая в 80-х  книжка-сборник очерков о женщинах-героях Войны "У Войны не женское лицо" потрясает своей откровенной слабостью, безвкусием, пресностью и примитивностью языка. И это - несмотря на  такую беспроигрышную тему, как Великая Отечественная война, особенно в Белоруссии, где в  те годы погибла четверть населения! Как можно было написать о войне настолько скучно и невыразительно - загадка Алексиевич.
Даже название книги не принадлежит писательнице Свете. Это — начальные строки из романа белорусского писателя Алеся Адамовича «Война под крышами» (1960)

 Впрочем, загадки тут нет.
Потому что у Алексиевич нет таланта. Вообще нет! Ни на грош.

Светлана Александровна оказалась настолько несостоятельной творчески, что даже рассказы героических женщин-фронтовичек, которых она интервьюирует, оказываются в её пересказе безликими и унылыми, не вызывающими ничего, кроме скуки и зевоты. Этакий "талант наизнанку". Действительно, редкое качество.
Как уже говорилось, никакого сравнения Алексиевич с настоящими писателями не  может  быть по определению. Сравнить её с Иосифом Бродским - даже не кощунство. Это сродни уголовному преступлению.
Однако, сравнить их жизни - вполне уместно. И в  высшей степени показательно.

 Бродскому не дали закончить среднюю школу.
В возрасте 25 лет он отправился в ссылку.

Алексиевич в этом же возрасте успела закончить школу, факультет журналистики БГУ и начать работу в «Маяке коммунизма» — районной газете в Берёзе Брестской области.

В 1983 году, в возрасте 35 лет,  по рекомендации белорусских писателей А. Адамовича, Я. Брыля, В. Быкова и В. Витки, она  принята в Союз писателей БССР и СП СССР

В 1972 году, в возрасте 32 лет Бродский был  выслан из страны без права возвращения.

Мы говорили о Бродском. Сейчас, поведя  разговор о Светлане Алексиевич и о различных путях, которыми пошли по жизни эти двое, недо сказать и ещё кое-что. Самое главное!  То, ради чего мы вообще начали этот разговор.
Иосиф Бродский, не будучи человеком,  всецело преданным коммунистической идее,  никогда не лгал. Никогда не маскировался "под своего", никогда не шёл ни на какие компромиссы. И не потому, что копил в себе свою оппозиционность на будущее, как товар, которой со временем  можно было обменять на звонкую монету, а потому что ему это было не нужно!  Вообще не нужно! Представить себе Бродского, публикующегося в  «Маяке коммунизма», невозможно.
И если "несчастный, обиженный  властью" солженицын не упускал случая похвалиться своим лагерным сроком, то Бродский назвал свою ссылку одним из лучших периодов в жизни. Потому что он мог спокойно, без помех, писать стихи. Больше он ни о чём не мечтал.


Потрясающее моральное ничтожество Светланы Алексиевич, полностью соответствующее её литературному ничтожеству, особенно выпукло проявилось в следующем эпизоде.
Немедленно после начала украинских событий будущий Нoбелевский лауреат выступила с горячей поддержкой украинской "революции" и с резко негативными оценками роли России в этих событиях. Это можно было бы понять, зная об украинских корнях Алексиевич. Поэтому неудивительно, что её поддержка с восторгом была встречена в пост-майданной Украине. Однако, через два года, очевидно, пытаясь угадать и попасть в модный  ныне политический тренд, "писательница" публично высказалась о роли украинских националистов в уничтожении еврейского населения  Украины в годы войны, за что тут же была занесена в чёрные списки нежелательных на Украине людей.
Крайняя степень  низости этого поступка состоит в том, что возмущение Алексиевич   антисемитскими погромами Шухевича и батальона Нахтигаль, которым он руководил во время  немецкого вторжения, было лживым насквозь.

Алексиевич родилась на Украине, но выросла в Белоруссии, там же начала свою окололитературную карьеру при поддержке великих  белорусских писателей Василя Быкова и Алеся Адамовича, знавших войну досконально, и они не могли не пояснить начинающему гению "художественной документалистики", белорусской жительнице Свете Алексиевич, что Хатынь, как и масса других белорусских сёл и деревень была уничтожена украинскими националистствующими отморозками из бандитского батальона СС «Дирлевангер», где одним из командиров  роты был  Иван Мельниченко, командовавший своими земляками,  такими же грязными подонками, как и он сам.
И что другим карательным подразделением, участвовавшим в физическом истреблении белорусов - земляков Светы - был практически целиком украинский  118-й шуцманшафт-батальон с   командирами майором Константином  Смовским, майором  Иваном Шудря и  начальником штаба  штаба  Григорием Васюрой.

Евреи сами  разберутся с  теми, кто истреблял их во время войны. Они умеют это делать.
 
А белорусы? Или еврейские жертвы оказались полу-украинке полу-белоруске Свете ближе собственных, белорусских, исчислявшихся  тысячами? Или платой за будущую  Нобелевскую премию было условие не задавать неудобные вопросы?
Как же ты  могла, голуба, ученица Быкова и Адамовича, забыть о тысячах своих собственных земляков, замученных отморозками из УНА-УНСО?

Если наложить эту нелепую ситуацию на всю "карьеру" великой писательницы, то особого удивления не  возникнет. Никаких принципов у неё не  было.

Никогда.


Светлана Алексиевич на пресс-конференции по случаю присуждения Нобелевской премии:

«Добрый русский мир, гуманитарный русский мир, тот мир, которому до сих пор поклоняются все — литературе, балету, музыке великой, — да, этот мир люблю, заявила она на пресс-конференции в Минске. — Но я не люблю мир Берии, Сталина, Путина, Шойгу — это не мой мир». Она отметила, что основной причиной для ее неприязни стало «то, как отпустили и даже спровоцировали ситуацию в России, когда 86% россиян были рады тому, что убивали людей в Донецке, и смеялись над этими так называемыми “хохлами”, а еще есть те, кто и сейчас считает, что все можно решить с позиции силы».

Кроме того, считает Алексиевич, жителей постсоветского пространства «вначале 70 лет обманывали, потом ещё 20 лет грабили», в результате чего среди них появились «очень агрессивные и опасные для мира люди» и сформировались низкая ценность человеческой жизни и приоритет величия государства над качеством жизни. С момента вооружённого конфликта регион не посещала и не планирует.

https://ria.ru/20190612/1555505356.html

Для литератора, получившего Нобелевскую премию, его обращение к миру с  трибуны  Нобелевского комитета со своей лауреатской  речью - звёздный час! Событие всей жизни!
Момент истины!
И в этом выступлении он будет предельно откровенен, максимально искренен и полностью открыт.

О чём же говорил в своей речи И. Бродский?

О литературе! О долге художника, о его ответственности перед читателем. О взаимосвязи человека и времени. Об этике и эстетике в современном мире.
Вот пример мыслей, которыми делился с аудиторией И. Бродский в своей Нобелевской лекции:

...положение, при котором искусство вообще и литература в
частности является достоянием (прерогативой) меньшинства, представляется мне
нездоровым и угрожающим.  Я не призываю к замене  государства библиотекой --
хотя  мысль  эта неоднократно  меня посещала  -- но  я не  сомневаюсь,  что,
выбирай  мы наших  властителей на  основании  их  читательского опыта,  а не
основании  их политических программ,  на  земле  было бы  меньше  горя.  Мне
думается, что потенциального властителя наших судеб  следовало бы спрашивать
прежде всего не о том, как он представляет себе курс иностранной политики, а
о том, как  он относится к  Стендалю, Диккенсу, Достоевскому. Хотя бы уже по
одному  тому, что насущным хлебом литературы  является  именно  человеческое
разнообразие   и   безобразие,   она,   литература,   оказывается   надежным
противоядием от  каких бы  то  ни  было --  известных и  будущих  -- попыток
тотального, массового подхода к решению проблем человеческого существования.
Как  система  нравственного,  по  крайней  мере, страхования, она куда более
эффективна, нежели та или иная система верований или философская доктрина.

Примерно в этом ключе выдержана вся речь.
И несколько фраз о революционном прошлом России, искусно вплетённыx в повествование, кажутся  там даже не второ-  а третьестепенными, нарочитыми, выглядят скорее данью  традиции этой организации, исторически тяготевшей к антисоветизму, чем голосом самого Бродского.

О чём говорила Светлана Алексиевич?

"Я жила в стране, где нас с детства учили умирать. Учили смерти. Нам говорили, что человек существует, чтобы отдать себя, чтобы сгореть, чтобы пожертвовать собой. Учили любить человека с ружьем. Если бы я выросла в другой стране, то я бы не смогла пройти этот путь. Зло беспощадно, к нему нужно иметь прививку. Но мы выросли среди палачей и жертв. Пусть наши родители жили в страхе и не все нам рассказывали, а чаще ничего не рассказывали, но сам воздух нашей жизни был отравлен этим. Зло все время подглядывало за нами."

Двуличие и ложь в этих словах потрясают! Дама, с детства лишённая всяких способностей к литературе, отвратительно бездарная писательница в стране зла, стране рабства, стране палачей, таких, как Василь Быков и Алесь Адамович, с их лёгкой руки стала членом Союза Писателей, без зазрения совести публиковалась в любой прессе, включая партийную, и получила от этого государства зла и  рабства:

Орден «Знак Почёта» (СССР, 1984)
Литературная премия имени Николая Островского Союза писателей СССР (1984)
Премия журнала «Октябрь» (СССР, 1984) 
Литературная премия имени Константина Федина Союза писателей СССР (1985)
Премия Ленинского комсомола (СССР, 1986) — за книгу «У войны не женское лицо»
Премия «Литературной газеты» (СССР, 1987)

Хотя на Западе, в краю свободы и демократии, с  такими профессиональными данными Светлане Александровне не доверили бы даже составление  меню в ресторане средней руки.

Но и это низкое ханжество тонет по сравнению сдругими словами Нобелевского лауреата:

"Мой отец, он недавно умер, до конца был верующим коммунистом. Хранил свой партийный билет. Я никогда не могу произнести слово «совок», тогда мне пришлось бы так назвать своего отца, «родных», знакомых людей. Друзей. Они все оттуда — из социализма. Среди них много идеалистов. Романтиков. Сегодня их называют по-другому — романтики рабства. Рабы утопии. Я думаю, что все они могли бы прожить другую жизнь, но прожили советскую. Почему? Ответ на этот вопрос я долго искала — изъездила огромную страну, которая недавно называлась СССР, записала тысячи пленок. То был социализм и была просто наша жизнь. По крупицам, по крохам я собирала историю «домашнего», «внутреннего» социализма. То, как он жил в человеческой душе. Меня привлекало вот это маленькое пространство — человек... один человек. На самом деле там все и происходит."

Как можно сделать родного отца предметом обсуждения и осуждения на столь высокой трибуне - ещё большая загадка, чем феноменальная бесталанность Алексиевич.
Это  нищета души, кривая убогость её сознания, врождённое хамство самого низкого свойства. Это моральная проституция, профессионально исполненная корыстной, вероломной, лицемерной женщиной, мастерски сыгравшей роль "невинной деревенской простушки".

В своей Нобелевской  речи Алексиевич  наговорила много чего.  Но самый главный вопрос, тот который задал Бродский в 1964 году -  "За Что?" Светлана Алексиевич не задала. Ни публично, ни   частным образом.
Она знала, "За Что" получила эту премию.

Так зачем мы  здесь так подробно говорили о Светлане Алексиевич?

Затем, что Светлана Алексиевич - автор книги "Чернобыльская молитва", по которой снят фильм "Чернобыль" американским телеканалом HBO

В первой части статьи  большое внимнание было уделено И. Бродскому, при этом мы сказали, что сделано это было не случайно, а а в связи с нашим  разговором о катастрофе на ЧАЭС.
Теперь мы это проиллюстрируем.
Иосиф Бродский  бы на самом деле великим поэтом. Это не нуждается в доказательствах, поскольку многократно подтвержденио в  трудах практически всех литературоведов, критиков и даже поэтов, чья  ревность к собратьям по перу общеизвестна. Доказывать это нет нужды.
Но взгляды, мировоззренческая позиция Бродского - другое дело. Здесь оставалось много неясного, Одни называли его лютым антисоветчиком, другие - невинным, как овечка, человеком, не имеющим никаких проблем с Советской  Властью.
Истина, как всегда, лежит где-то посередине.
Элементарная добросовестность в описании человека требует, чтобы прежде, чем  выносить о  нём собственное суждение,  вы познакомились бы с самыми различными мнениями о нём,  с самыми разными оценками его другими людьми, прежде всего - независимыми. Не ангажированными.
И если вы пойдёте этим путём, то скоро поймёте то, что выразил в своей оценке Сергей Довлатов -  Бродскому политика была неинтересна вообще. Он не был ни советским, ни антисоветским.  Никаким. Он не был диссидентом, потому что это был не его путь.  Его сравнение с Перельманом было полностью правомочным, и если бы гениальный Гриша доказал гипотезу Пуанкаре во времена И. Бродского, то эту параллель между ними провели ещё тогда.

О Бродском написано очень много. Однако, о Чернобылськой катастрофе написано неизмеримо  больше! И у нас, и на Западе опубликованы тонны материалов, от художественной литературы и до воспоминаний очевидцев и  технической документации. О Чернобыле сегодня известно всё.  Тайн  там больше нет.
Алексиевич опубликовала свою "Чернобыльскую молитву" в 1997 году, через 11 лет после  трагических событий. Когда вокруг катастрофы вообще не  витало никаких загадок. Шли суровые 90-е. Люди выживали, как могли, и никого не интересовали секреты событий десятилетней давности. Да их и не  было уже тогда. Всё было открыто.
И живы были многие из  тех, кого уже нет.
Элементарная добросовестность требовала  бы от Алексиевич ознакомиться, помимо мнения бабы Зины напротив или тётки Оксаны на углу, с точкой зрения самих ликвидаторов, руководства станции, учёными, проводившими анализ причин и занятых в то время поиском решений.
Ей было, с кем поговорить, рядом с ней были люди, на мнение которых можно было смело опираться, их было предостаточно!
Она, образно гооворя,  могла "найти своего Довлатова".

Но наша "Света из Иваново" либо не сделала этого, либо сделала и тут же проигнорировала эти мнения. Они не могли её интересовать, поскольку в них не  было нужной скандальности, в них не было требуемого на Западе антисоветского душка, который был, есть и будет самым востребованным экспортным продуктом из России ещё долгие десятилетия, если не столетия.
Егo не  было, потому что эта авария - не о политике! Это  техногенная катастрофа! Как шаттл. Как Фукусима. Как любая  авиакатастрофа.
И Алексиевич совершила  свой личный подвиг! Приложив исполинские усилия, она, всё-таки,  сумела натянуть на многострадальный четвёртый энергоблок и могилы погибших героев огромный, многократно использованный  презерватив антисоветчины и русофобии.
Молодец, Света.

Где она взяла эти свои "воспоминания" - не важно.  Важно, что они лживы и продажны, как сама Света. Остальное неинтересно.
Интересно другое.
Желание снять фильм о Чернобыле - нормальное желание. В  нём нет ничего особенного. Наоборот, его можно только приветствовать! Но, если  вы  решились на  такой фильм, то почему бы вам не узнать как можно  больше об этом ужасном событии? почему бы вам предварительно не прочитать и не просмотреть всё, что уже написано и снято об этом? Логично?  Ведь эти сведения только добавят вашему фильму достоверности, а вам уважения и авторитета в творчской среде.
Почему не ознакомиться с первоисточниками, которых - море!
Кроме того, этого требует обычная человеческая порядочность и та  самая творческая добросовестность.

Невероятно подумать, что  режиссёр сериала Крейг Майзин не слышал об этой ааврии ничего на свете до момента знакомства с Алексиевич! Слышал!  И много!  И не  раз! Как и все люди в мире.
И наверняка читал то же, что и сама Света. И  просматривал то же самое.
Но тогда почему выбрал именно эту, а не какую-то другую книгу, не какой-то иной источник для вдохновения?
Почему именно ложь Алексиевич оказалась ему  так мила?
Потому что она, как нельзя вовремя, оказалась под рукой. И предложила ему и всей политической Америке не новую, но верную и безотказную, как шаттл,   систему координат.
 
(окончание следует)