Билли улыбается за стеклом

Стоял жаркий день.

Стоило наступить на дорогу, как асфальт жвачкой тянулся за подошвой. Деревья дули на всех пламенем, стараясь спалить последние останки здоровой кожи. Пот тек с Билли ручьем. Он стоял за стеклом и широко улыбался публике, что собралась на площади.

Билли поднял руку и помахал мальчишке, который подошел поближе и направил на него камеру. Щелк! Яркая вспышка ударила в глаза Билли, но он и виду не подал. Он посмотрел на отца, тот взял у мальчика сочную бумажку, положил в кучу, пересчитал и, смачно вздохнув, пригласил следующего.

Женщина с огромной пылающей бурей кучерявых волос отдала отцу деньги, направила фотоаппарат, Билли улыбнулся и... щелк!

Еще одна фотография, где навечно застыла неземная красота Билли. Он не помнил точно, когда отец впервые открыл ему его секрет. Пять лет назад или десять... точно уже и не сказать. Но Билли точно помнил, что при матери он ничего такого не говорил. Да, это точно. Когда мать померла, отец сразу и сказал Билли:

— Сынок, слушай, я должен рассказать тебе один секрет. Он очень поможет тебе в жизни, ты готов?

Билли круглыми глазами посмотрел на отца и кивнул.

— Ты очень красивый. Красивее всех на свете. До тебя не было ни одного человека с такой красотой. У тебя кожа необыкновенная, а от лица нельзя глаз оторвать!

Билли открыл рот от изумления. Он не был готов к такому потоку приятностей. И уши его покраснели.

— Правда, па?
— Правда, сынок. И вот что я тебе еще скажу: тебе нельзя прятать такую красотищу. Надо ее людям показать.
— Мы пойдем гулять? — спросил Билли, вытирая нос рукавом.
— Да, Билли, гулять.

Когда мать была жива, они никогда не ходили гулять. Даже в школу Билли не ходил, учился на дому.

— С мамой мы не гуляли, — сказал Билли.
— Знаю. Мама боялась, что с тобой случится что-нибудь плохое. Ты слишком красив. Она боялась, что кто-нибудь от зависти сделает тебе плохое.
— Плохое?
— Не бойся. Я буду с тобой, никто и пальцем тебя не тронет.

И тогда они первый раз вышли на улицу. Билли только из окна раньше видел дорогу, деревья и других людей (кроме учителей). Едва он вышел из дома, как тут же убедился, что папа был прав. Он красив до безумия. Люди пялились на него, округлив глаза. Кто-то доставал фотоаппараты и щелкал без остановок.

— Видишь? — сказал тогда папа.
— Ага...

Во второй раз они пошли гулять уже не с пустыми руками. За ночь папа смастерил стеклянную колбу полтора метра шириной и два метра высотой. Билли вошел в нее, примерился, она была идеальной. Папа постучал по стеклу и улыбнулся. Какие у него добрые глаза, подумал тогда Билли.

И тогда он впервые предстал перед людьми за стеклом. Отец сказал Билли, что это не помешает, так безопаснее будет.

— А зачем мы тут стоим? — спросил Билли, когда они в первый день собирались уже домой.
— Ну как же? Такую красоту надо показывать людям. Ты — большая редкость, Билли! Видел, как тебя фотографируют? Смотри! — он показал сыну кипу денег. — Это люди платят лишь за то, что ты красив!
— Ого!

Так они ходили на площадь по выходным почти год, а потом папа уволился с работы, прикупил небольшой пикап, загрузил в кузов стеклянную колбу, посадил сына рядом, и они поехали по стране.

Грин Таун, Уэберли, Дрин Сити, Коронто, Вирминг Таун и многие другие города они объехали, собирая толпы народу. Стоило им только появиться на местной площади, как через пару часов весь город был там. Люди становились в очередь длиной в километр, платили отцу пять баксов и делали фотографию на память. Бывало, что Билли стоял в колбе по десять часов, улыбался и приветствовал всех рукой. Никто ему никогда не отвечал, молча фотографировал и уходил.

— Люди боятся такой красоты. Они всего боятся, что выше среднего. Это не страшно, Билли, ты должен этим гордиться.

Когда они приехали, к концу первого года своих гастролей, в городок под названием Дакхоул Таун, Билли как обычно стоял в колбе, сияя красотой, улыбался объективам, а отец собирал денежки, как к стеклу подошла одна девочка. Билли подумал, что она не старше его. Она направила объектив, Билли улыбнулся, но тут девочка с удивлением опустила фотоаппарат и замерла, глядя прямо в глаза Билли. У него аж дыхание отняло от такого взгляда.

— Что это с тобой? — спросил он.
— Джесси, — прочитал он по ее губам.

Отец подошел к девочке, шепнул ей что-то на ушко, она мигом сфотографировала Билли и ушла в толпу. Он видел ее, а она все смотрела на него. И глаза у нее полнились слезами. Вдруг она бросила злой взгляд на отца. Чего это она? И чего она так на отца смотрит?

И вот уже прошло пять лет, они снова приехали в Дакхоул Таун. Он стоит перед всеми этими людьми все такой же прекрасный. Они снимают его и радуются, что им выпала возможность навечно сохранить у себя кусочек его красоты.

И тут из толпы вышла девушка. Длинные белые волосы, глаза в слезах, держит фотоаппарат и смотрит в глаза Билли.

У него невольно сорвалось с губ:

— Джесси.

Она посмотрела на отца, убедилась, что он занят пересчетом денег и в один прыжок оказалась у стекла. Она стукнула по нему камерой, дребезг, и вот уже она тащит Билли за руку. Они бегут, бегут! Сзади за ними орет отец. Толпа ликует!

— Сюда! — кричит Джесси и тащит Билли за угол.

Они прячутся в какой-то каморке, отец пробегает мимо.

— Здесь он не найдет, — говорит Джесси. У нее голос приятный.
— Что ты сделала?! — с ужасом восклицает Билли, но не отпускает ее руку.
— Спасаю тебя, что ж еще!
— От чего?
— От этого изверга!
— Это мой отец! Сдурела, что ли?
— А чего он держит тебя в этой клетке тогда?
— Это не клетка! Это для безопасности. Чтоб вы мне не сделали ничего плохого.
— Мы тебе? Ничего не перепутал?
— Отец был прав. От зависти вы готовы даже убить. Зачем ты притащила меня сюда? И где мы вообще?
— От какой зависти?
— Что я такой красивый!

Джесси вдруг замерла. Она посмотрела еще раз в глаза Билли и сказала:

— Жди здесь.

Уж неизвестно по какой причине, но Билли остался на месте, когда она ушла из каморки. Через пару минут она вернулась с газетой в руках.

— Вот, почитай.
— Что это?
— Ну посмотри.

Билли открыл первую страницу. Это была «Дакхоул Дейли». огромная фотография его отца занимала всю первую полосу. На фоне виднелся и Билли, а над снимком жирными буквами значилось:

«Уродец за стеклом! Невиданное зрелище!»

Билли выпучил глаза. Быстро пробежался по газете. Его называли уродцем удивительной мерзости и полным антонимом к слову красота. Писали, что таких зубов не сыскать на всем белом свете: торчат во все немыслимые стороны, как амбразура какая-то. Говорили, что шишки на его лбу подобны Кордильерам. Билли услышал:

— Видишь?
— Но почему? Папа всегда говорил...
— Денег он на тебе заработать хотел. Как в древние времена. Уродцы в цирках, а ты в колбе.
— Нет!
— Да.
— Зачем ты это... зачем?
— Глаза у тебя добрые. Я это еще пять лет тому назад поняла, когда первый раз тебя увидела. Я все поняла. И жалко тебя стало.

— Нет, это не правда. Папа всегда говорил...

И тут Билли вдруг все понял. Он уронил газету и осел на землю. Уродец — вот он кто.

— Я урод? — удивленно сказал он.
— Ты? Вовсе нет. Отец твой урод, а ты хороший человек, — сказала Джесси, присев рядом.

Больше Билли не стоял за стеклом. Он остался в Дакхоул Тауне, а его отец, не найдя его к вечеру, собрал вещички и уехал прочь.