Из сборника очерков о ветеранах

Ангел милосердия


     События Великой Отечественной войны полны драматизма. В них переплетаются судьбы людей и трудные военные дороги. Сколько человеческих жизней отняла война, скольких  людей сделала инвалидами.
  Пересказываю для читателей журнала  историю о судьбе  необыкновенной женщины, сестры милосердия.  Сестрёнка… Так звал боец слабеющим голосом свою спасительницу, и она находила его в самом пекле огня, выносила с поля боя. В медсанбатах и прифронтовых госпиталях после ожесточённых боёв начиналась новая борьба за жизнь израненных бойцов. И когда сердцу ветерана не даёт покоя та далёкая война, он вспоминает наполненные состраданием глаза ангела милосердия, склонившегося над ним в ослепительном свете операционной прифронтового госпиталя…
     Ветеран войны Екатерина Филипповна Розова, хрупкая и улыбчивая. Такой она осталась в моей памяти, когда ещё могла ходить и разговаривать.  Во время нашей беседы  Екатерина Филипповна старалась не давать воли слезам, но глаза наполнялись ими, когда  начинала вспоминать о своей фронтовой судьбе.  По её воспоминаниям можно написать целую повесть…
    Катя Розова  после окончания школы, не задумываясь, поступила учиться в медицинское училище. Мечтала работать акушеркой в родильном доме и радоваться рождению новой жизни. Она никак не ожидала, что скоро окажется среди смерти и разрушения.
   В мае 1941 года пришла из военкомата повестка – в случае войны прибыть в военкомат в течение пяти дней…   А  уже 27  июня  1941 года  Екатерина рассталась со своими родными и близкими, с родным селом  Алексеево-Лазовским Ростовской области и прибыла в Ростов – на Дону, где разворачивался госпиталь № 1600. Она была назначена  на должность  операционной сестры. Так началась её военная судьба.
   Госпиталь был всё время  в пути: то эвакуация в заснеженную Сибирь, то опять в родную Ростовскую область.  Проезжая узловую станцию Лихая, Катя вместе с подругой сошла с поезда, чтобы набрать кипятка. Эшелон тронулся, и они опоздали. Расстроенные девушки смущённо отказались ехать в вагоне с красноармейцами идущего следом поезда и взобрались на открытую платформу этого эшелона. Внезапно началась бомбёжка. Взрывной волной девушек снесло с платформы…
   Катя долгое время лежала без сознания с сильной контузией и с раздробленной ступнёй правой ноги.  В таком состоянии её нашли жители станции и отвезли  на подводе в медсанбат. Но снова началась бомбёжка, и медсанбат был почти полностью разрушен.
  Среди развалин жители станции вновь нашли тяжелораненную Катю,  спрятали в подполе  и стали выхаживать. 
   Немцы оккупировали местность. Оставаться у  добрых людей было нельзя, чтобы не подвергать их опасности. Недалеко от станции жил дядя Екатерины Розовой, и ей удалось ночью перебраться к нему. В подполе его дома она провела почти целую зиму. Наконец территория была освобождена от немцев.
    Хотя нога Кати  срослась неправильно, и ходить было очень тяжело, она сразу прибыла в Красносулинский военный комиссариат  и оттуда направлена в госпиталь № 888267 на Украину. Это была Вторая гвардейская армия, где Екатерина Розова  служила до конца войны.
   После разгрома гитлеровцев под Сталинградом наши войска  продвигались очень быстро, освобождая родную землю. Однажды в госпиталь привезли тяжелораненного немецкого офицера. Он нужен был разведчикам как «язык». Немцу необходимы были срочная операция и переливание крови.  Главврач был против такой помощи – кровь нужна была раненым красноармейцам. Екатерина Розова вызвалась быть донором...
  Немецкий офицер был озлоблен, ругался «по-русски», но после операции присмирел и благодарно смотрел на Катю, которая ухаживала за ним так же заботливо, как и за другими ранеными.
  Он поправился, и его забрали работники НКВД.  А Екатерина Розова  никогда  не сомневалась в правильности своих действий.
 «Сестра милосердия не вправе выбирать, кому оказывать помощь, кому – нет, она обязана сохранить жизнь», - таково было  её мнение на все времена.
    Сколько жизней помогла сохранить эта хрупкая женщина, скольким стала ангелом-хранителем, сосчитать трудно. Фронтовая операционная сестра  Катя  Розова помнит их лица и не может забыть ощущение необычной жизненной силы, исходящей от красноармейцев. Даже тяжелораненые стремились скорее  вернуться на фронт.
   Особенно трудно было ей вспоминать тех, кого пришлось хоронить… Екатерина не могла забыть пятнадцатилетнего паренька, подобранного красноармейцами  в освобождённой от немцев украинской деревне. В госпиталь он попал с осколочным ранением после налёта вражеской авиации.
Катя провела возле его постели не одну  бессонную ночь. Он быстро и сбивчиво  по-украински говорил, что обязательно встанет на ноги, будет служить в армии мужественно и честно, обязательно отомстит  за своих родителей. Но не суждено было этому сбыться…
   А дальше были опять огненные фронтовые дороги. И сошлись они в последней точке  для  Екатерины в той далёкой войне – в Кёнисберге. В одну из весенних ночей рядом с госпиталем началась сильная стрельба. Первая мысль была у Екатерины: «Прорвались немцы! Надо защищать раненых».  Забежал  дежурный: «Победа! Победа!»
   Потом был парад Победы в Москве на Красной площади. Екатерину Розову откомандировали  из госпиталя для медобслуживания  участников парада. Со слезами гордости она смотрела, как складывались ненужным хламом фашистские знамёна перед Кремлём. В душе звучала песня мечты о мирной жизни. Возвращалась в госпиталь с надеждой на скорое увольнение. Но эшелон пошёл на Дальний  Восток…
   Опять страшная по жестокости война, опять раненые красноармейцы и … японские  военнопленные. И опять милосердные сердца русских женщин согрели своим теплом беспомощных врагов.
   Выдержав и это испытание, Катя Розова в декабре 1945 года вернулась домой. А в 1949 году волею судьбы снова  оказалась на Дальнем Востоке и вышла замуж  за военнослужащего, родила двух дочерей.
  Судьба складывалась нелегко, но ангел милосердия – Екатерина - по-прежнему выполняла свою миссию и долгие годы работала старшей медсестрой в детской больнице. У неё появились внучки и правнучка, унаследовавшая от прабабушки неунывающий характер. Именно её характер, считает Екатерина Филипповна, помог ей в трудные годы  бороться за продолжение жизни.








Зенитчица – певунья

    Валя, Валечка, Валюша…  Так ласково называли фронтовые подруги Валентину Орлову. Она всю жизнь помнила их лица и безуспешно много лет искала на Украине  одну  из них - Асю Осипову.
   Валентина Ивановна заполнила  многие события  далёкой войны, словно это было вчера. Три с половиной года фронтовых дорог – от учебного батальона в Ростовской области, куда она попала сразу после комсомольского призыва – до Праги, где встретила Победу…
  Свои фронтовые  истории Валентина Ивановна Орлова рассказала мне, когда я работала помощником военного комиссара и  много общалась с ветеранами.  Многих из них уже нет  рядом с нами, но пусть их истории остаются  в   памяти…
    Маленькая и хрупкая семнадцатилетняя Валентина переживала, что не может дотянуться до педалей «Студебеккера», обучаясь на водителя в учебном батальоне. Но служить ей пришлось орудийным номером  в 334 зенитно-артиллерийском полку. Из тридцати девушек она была самая юная, но быстро научилась «на слух» определять по звуку все фашистские самолёты, дежуря по ночам на посту воздушного наблюдения.  Безошибочно определяла, когда летит  бомбардировщик «Юнкерс», а, значит, его обязательно сопровождает вражеский истребитель «Миссершмидт»  или «Фокевульф». А днём особенно коварны были самолёты-разведчики – «рамы», производившие  аэрофотосъёмку  стратегических объектов и корректировавших огонь вражеской артиллерии.
   Появилась «рама» - жди бомбардировку. А увидеть вражеского разведчика было очень трудно: он появлялся незаметно и бесшумно, словно силуэт чайки в небе. Заметив его, зенитчики вели непрерывный заградительный огонь, не давая выполнить задачу. Благодаря зоркости и внимательности  девушек – зенитчиц, это часто удавалось. Свидетельство тому – боевые награды Валентины Ивановны: медали «За освобождение Праги», «За взятие Будапешта», «За победу над Германией в Великой Отечественной войне  1941-1945гг», «Орден  Великой Отечественной войны 2 степени».
   Всю войну – дни и ночи - тревожно глядела Валентина Орлова во фронтовое небо, но  особенно врезалось  в память форсирование Днепра. Под постоянным обстрелом нельзя было подступиться к воде, а она была необходима раненым. С наступлением  темноты Валентина и ещё несколько девушек, прикрепив ремнями канистры, поползли к воде.  В это время начался обстрел дальнобойных орудий… Измученным девушкам удалось всё- таки набрать воды и вернуться, но Валентина  вдруг обнаружила, что вся залита водой. Оказалось, осколок попал в канистру, пробил её, но не коснулся тела. Спасение казалось чудом. Там же, у Днепра, воинская часть оказалась в окружении, и мама Валентины, не успев оплакать гибель мужа от рук карателей, получила извещение, что дочь пропала без вести.
   Но на войне случались и светлые дни. Валентина Орлова с гордостью вспоминала, как в Румынии, в Плоешти, сам маршал Георгий Жуков  вручил ей письменную благодарность за то,  сумела за сорок семь секунд перевести пушку их «походного положения» в «боевое». Вспоминала и приезд на фронт военного оркестра и хора. 
   Изумительный чистый голос Валентины, которая была в полку запевалой, музыканты сразу заметили  и уговаривали служить у них, а оркестре. Но расстаться с однополчанами, которые стали родными, не смогла…
   Расставание пришло с победой  и с памятной ночи в Праге, когда Валентина и её подруги – зенитчицы отдыхали ночью в железнодорожном вагоне.  Их разбудила внезапная стрельба, заливистая гармошка и громкий крик: «Победа! Война закончилась!»
   Потом был долгий путь домой – через Чехословакию, Болгарию, Румынию. Из Москвы с мужем – фронтовиком выехала на Дальний Восток, на его родину.  В семье появилось трое детей, потом шесть внуков и два правнука.
  На встречах ветеранов Великой Отечественной войны в праздничные даты звучали задушевные песни военных лет и Валентина Ивановна, как всегда, была запевалой…





Пять пуль и медаль «За отвагу»

    Время стремительно бежит вперёд. Всё дальше от нас в прошлое уходят события Великой Отечественной войны, становясь нашей историей. Всё меньше остаётся тех, кто сделал возможным нашу мирную жизнь – тех, кто мёрз в окопах, горел в подбитых танках,  таранил вражеские самолёты и закрывал собой амбразуры. Они – наша история, написанная кровью уже ушедших ветеранов. Пересказываю  для читателей  журнала историю  одного из них – Николая Николаевича Колодько,  чтобы помнили…
   На фронт Николай Колодько ушёл буквально со школьной скамьи. Он ещё учился в школе, и ему было всего семнадцать лет. Но удалось скрыть свой недостающий год от призванной комиссии Ворошиловского военкомата города  Владивостока (теперь это – Первомайский).
  Однако попал не на фронт, а в запасной батальон из-за перелома руки перед войной. Другой бы радовался службе при пекарне, а Николай рвался на фронт – там уже воевал старший брат – разведчик. Хотелось поскорее проверить себя на крепость в трудностях фронтовой жизни.
   Когда в маршевой роте для отправки на фронт не хватало десяти человек,  Николай  Колодько сразу вызвался добровольцем. И  вот желанная отправка на передовую. Попал в Тейковскую воздушно-десантную бригаду.
   Страха смерти Николай не испытывал – о смерти в таком возрасте не думалось, хотя она всегда была рядом, забирая одного за другим бойцов пулемётной роты, в котором он был первым номером «Максима».
   Последний бой красноармейца Николая Колодько в той далёкой войне  был под  Великими Луками. В памяти ветерана осталась  извилистая лента окопов и ходов сообщения, пролегающая через поле, изрытое воронками от снарядов. В траншеях, в томительном ожидании сигнала к атаке, сидели бойцы пулемётной роты. Наша артиллерия заканчивала обстрел переднего края противника. С минуты на минуту должна была взвиться ракета  - сигнал к атаке.  Вдруг перед окопами возникла сплошная стена разрывов снарядов – фашисты начали заградительный огонь. Ни головы не  поднять, ни сдвинуться с места. Пробегая по траншее, раненый осколком  в голову, командир батальона на ходу крикнул: «Колодько, вперёд!».
  Для красноармейца это был  приказ, и он не вызвал никаких сомнений. Далее бросок через бруствер траншеи, за собою – пулемёт «Максим» и в сплошную стену разрывов  вражеских артиллерийских снарядов. Страха  не было, только вперёд, и не  оглядываться назад. Время перебежек двухсот метров между воронками под огнём противника стало вечностью.
« Ощущение  было такое,- вспоминал Николай Колодько, - будто я готовился к этому моменту всю свою предвоенную  жизнь».
    В воронке от вражеского снаряда он приготовил к бою свой пулемёт. Следом поднялась в атаку рота. Стена огня осталась позади, но откуда-то застрочил пулемёт противника и своим кинжальным огнём прижал бойцов к земле. Снова надо было превозмочь себя, покинуть спасительную воронку, чтобы точно определить, откуда бьёт немецкий пулемёт. Узнав его позицию, можно было вступить с ним в единоборство, ведь «Максим» - мощное оружие пехоты.
   - Опять бросок – на пригорок, вот он – фашист, бьёт, гад, из-под берёзки! Пулемёт у него  был крупнокалиберный, - с волнением вспоминал ветеран. –  Отполз назад к своему «Максиму». Но пулемётная очередь впилась в тело невыносимой болью… Пять пуль: две в голову, по одной в живот, бедро, правую руку…
   Очнулся Николай Колодько весь в крови, рядом красноармеец, который сначала  растерялся, но потом перевязал его как мог. Пришлось ещё разрезать вещевой мешок на жгуты. Особенно тяжёлым было ранение правой руки. Пулемётный огонь противника продолжался, пришлось забыть на время адскую боль, превозмочь слабость и продолжать бой…
   Когда, наконец, он понял, что тянуть с ранами  нельзя, то попытался перебежками добраться до медсанбата. Но вражеский снайпер успел заметить уже слабеющего от потери крови Николая  и почти не давал ему передвигаться. Однако добраться до медсанбата удалось. Там было много израненных бойцов, истекающих кровью, ожидающих помощи, но дневальный сразу определил степень сложности ранений Николая Колодько и  сразу же отправил его к врачам.
  В комнате, где работали хирурги, горели свечи и керосиновые лампы, и при этом свете шли  сложные операции. Николай Колодько перенёс одну из них. Пригодилась закалка детства: занятия спортом, плавание в море в любую погоду.
  С операционного стола встал без помощи санитаров. Без посторонней помощи взобрался в фургон машины, идущей в тыловой госпиталь, успев перед этим съесть котелок солдатской каши с американской колбасой. Таким был  последний бой  Николая Колодько и последний день на фронте. За этот бой он получил медаль «За отвагу».
   После госпиталя  вернулся в родной Владивосток. Не было правой руки, но была отличная  память, что позволило успешно окончить курсы и начать сначала работать товароведом, потом – технологом в рыбном порту. За успешную работу, по совести,  Николая Колодько назначили начальником смены, а затем  заместителем начальника «Холодильника». Везде его уважали и ценили за обязательность и поистине фронтовую оперативность в делах.   
    Женился, родились три дочери. Его главное богатство жизни – шесть внучек, семь правнучек и один правнук. Николая, конечно, беспокоили старые раны, но он не сдавался годам и прожил долгую жизнь. Семья  хранит память о своём  отважном и стойком  ветеране.


   

Офицер-призрак


   В моей памяти живёт воспоминание о моей первой учительнице Валентине Феофановне Наценко и её незабываемые рассказы. Судьба этой женщины была нелегка, её опалила война, но чистое благородное сердце выдержало всё. Годы войны, полные горя и невзгод, она провела на Украине. Её рассказы о перенесённых испытаниях не  стираются с годами в памяти…
   Валентина Наценко приехала в село на юге Украины  ещё до войны с мужем – офицером Красной Армии. Жили дружно и ладно. Трое детей добавили счастья. Так бы и жить им, не зная печали, да началась война… В первый же день муж ушёл на фронт, и больше от него не было вестей.
   Фашисты оккупировали село, установив «новый порядок». Вместе с ними вернулись бывшие кулаки, уголовники. Валентине пришлось ночью уйти из села с детьми, опасаясь расстрела семьи красноармейца. После долгих скитаний ей удалось с помощью добрых людей найти брошенный старенький домик в соседней деревеньке. Мало кто из сельчан знал, что Валентина была комсомолкой-активисткой и женой офицера – коммуниста.
   Семья начала голодать, дети часто болели. Но главная беда была в том, что в просторном соседнем доме у сварливой  по  характеру соседки Катерины  поселились местные полицаи. За награбленное барахло соседка им готовила самогон и закуску.
   Как-то в село  заехали  трое городских полицаев во главе с начальником полиции Степаном Вербовым, возвращающихся  после  выполнения «особой операции» по расстрелу колхозников-активистов.  Всю ночь в доме Катерины шла непрерывная пьянка. Полицаи гуляли  и на второй день, а поздно ночью Катерина прибежала к домику Валентины  и, не поздоровавшись, выпалила скороговоркой, что полицаи узнали, что Валентина  Наценко комсомолка  и муж её  - офицер Красной Армии. Суровая соседка посоветовала  Валентине бежать из села.
  Поражённая неожиданным поступком соседки, Валентина поняла, что всё сказанное похоже на правду, и надо немедленно уходить. Тепло поблагодарив Катерину, за предупреждение, она со слезами стала вслушиваться в завывание январской стужи, с минуты на минуту ожидая стука в дверь. Уйти с приболевшими  детьми в лес тоже было равносильно смерти. Она приняла решение остаться, понимая, что эта ночь  решит её судьбу  и судьбу детей…
    Под утро резкий стук прикладом в дверь прервал ход мыслей и заставил Валентину вздрогнуть.
- Открывай скорее, офицерша!  -  раздался пьяный голос полицая.
– Открывай, а то спалим! – выкрикнул другой.
Катерина сказала правду… Полицаи пришли за Валентиной. Щёлкнул затвор и в комнату ввалились  пятеро изрядно выпивших полицаев. На лице вора-рецидивиста – начальника полиции  - Степана Вербового появилась зловещая улыбка.
- А ну одевайся  скорее и своих щенков забирай. С нами в район поедешь…
   Полицаи явно не ожидали спокойствия и уверенности молодой женщины.   Плотно сжав губы, Валентина не произнесла ни слова. Успокаивая проснувшихся детей, она стала их одевать. Они испуганно посматривали на полицаев. Дети всё понимали, уже в таком возрасте они узнали, что такое война, и что означает винтовка в руках пьяного полицая.
   Самую маленькую дочурку Валентина взяла на руки. Колючие снежинки  больно ударили в лицо. Дети плакали, и с трудом шли по сугробам. Ударами в спину прикладом полицаи торопили Валентину. Она теряла равновесие, падала, но старалась не уронить дочку. Несмотря на это, мужественная женщина старалась  оставаться спокойной, чтобы ещё больше не напугать детей. Не хотелось думать о том, как полицаи задумали  с ней расправиться. Была только  тревога  за судьбу детей – неужели и их хотят лишить жизни? За что?  Ответа на этот вопрос она найти не могла…
  Вместе с детьми её посадили на сани. Впереди, отвязав вожжи, с кряхтеньем уселся полицай, закутавшись в тёплый тулуп. Остальные поехали в других санях. От бессилия Валентине  хотелось кричать и плакать вместе с детьми, которых она не могла успокоить. 
  Сани выехали за деревню. Метель усиливалась, лошади  с трудом шли по глубокому снегу. Вдруг полицаи свернули на обочину дороги и остановились.
- Степан, давай заканчивать этот  концерт, а то мы так и до вечера не вернёмся домой! – крикнул рыжий полицай, везущий Валентину с детьми.
  Начальник полиции слез с  саней и, на ходу разминая ноги, подошёл к саням. Валентина понимала всю безнадёжность своего положения. Ясно было, что дальше их не повезут, а расстреляют здесь  и детей не пожалеют.
- Слезай, приехали! Детей оставь возле саней.
  Валентину бросило в жар, полицаи собирались её расстрелять, а детей бросить в степи замерзать… Из груди вырвался стон. Перед ней были не люди, а звери! Желая выслужиться перед новыми «хозяевами» - фашистами, они не жалели никого  - ни женщин, ни  стариков и даже детей…
- Но придёт и ваш черёд ответить за все злодеяния, - прошептала Валентина и эта уверенность придала ей силы. Она гордо подняла голову и произнесла:
- Никуда я не пойду от детей!  Вы хотите меня расстрелять? Что же сила ваша… Но расстреливайте тогда и моих детей, чтобы не мучились, замерзая…
   Нелегко ей было произнести эти слова, но другого выхода не было.  Полицай поднял винтовку и навёл на Валентину. Она глядела ему прямо в лицо. Время потянулось. Вербовой процедил свозь зубы:
- Стащите эту ведьму с саней, слюнтяи! Что у вас такие нервы  слабые?
  Полицаи подошли к саням. Дети  громко заплакали, прижимаясь к матери. Один из полицаев схватил Валю за руку и потянул с саней, но она сопротивлялась.  Второй полицай ударил её по спине.
   Вдруг из снежной пелены вырвался сноп света и осветил сани. От неожиданности полицай опустил винтовку. Приближалась  немецкая  машина. Резко затормозив, она остановилась. Вышли офицер и два автоматчика. Офицер спросил на чистом русском языке:
- Что происходит? Почему здесь женщина с детьми? Кто из вас старший?
- Я, господин офицер, старший, -  начальник полиции сразу протрезвел.
- Занимаемся ликвидацией сельской учительницы. Она жена офицера Красной Армии, - подобострастно  отрапортовал Вербовой.
- Вы не могли найти для этого подходящего места? И почему здесь дети? – снова строго спросил офицер. – Я вас спрашиваю! Отвечайте! Или вы до такой степени пьяны, что не способны объяснить?
   Все полицаи молчали, вытянувшись перед офицером. Валентина внимательно прислушивалась к разговору и заметила, что русский язык офицера был безупречен, словно это говорил вовсе не немец…
  Офицер приказал отвезти Валентину с детьми в районный  центр  и пристроить её в доме  бургомистра. И пригрозил, что через несколько дней приедет и сам решит,  как с ней поступить.
- И смотрите, головой за неё ответите!- предупредил он, уезжая.
   Сани снова тронулись. Валентина не верила в своё спасение.  Но, чем дальше они отъезжали от того страшного места, тем светлее становилось на душе. Счастливые слёзы катились из глаз Вали.  Немецкий офицер спас её? А был ли он немцем? Где-то недалеко в этих местах воевал отряд партизан. Не оттуда ли был офицер-призрак?
  Из дома бургомистра ей удалось в одну из ночей совершить побег. Детей помогли укрыть добрые люди.
  Для Валентины Феофановны  воспоминания о военных годах всегда были  связаны с чудесным спасением. Она была твёрдо уверена, что офицер, спасший её, был русским разведчиком, чьё имя она так и не узнала.






Юность, опалённая войной


Человек жив памятью… Всё меньше остаётся их – тех, кто отстоял свободу и независимость нашей Родины в боях с фашизмом. И тем более трепетно мы, их внуки и правнуки, должны относиться к ним. К солдатам Великой Победы. С данью уважения и памяти хочу рассказать историю солдата Победы, которую он мне поведал в личной беседе…
   Владимир Мазоха встретил войну 16-летним пареньком. Родился он в селе Рассказово Новосибирской области  в 1925 году. В 1934 пошёл в школу, но учиться ему долго  не пришлось: в 1939 году, отложив в сторону книжки и тетради, он пошёл работать. Семья была большая – надо было  помогать родителям, чтобы  младшие дети не умерли с голоду…
   В 1942 году Владимира призвали в Красную армию – направили в снайперскую школу, базирующуюся в предгорьях Тянь-Шаня. Днём курсанты постигали «науку побеждать», а в остальное время отлавливали в горах тех, кто уклонялся от службы в армии: среди дезертиров в основном были басмачи.
  После окончания подготовки бывшие курсанты были направлены на фронт. Эшелон, в котором ехал на передовую Владимир Мазоха, попал под бомбёжку: после налёта вражеской авиации из 1800 человек  остались живы только 360. Каждый пятый погиб…
  Боевое крещение молодые снайперы получили в заснеженных степях  под Сталинградом. Вчерашние мальчишки учились окапываться  в мерзлой земле и укрывались на ночь  от леденящего ветра в снежных ямах плащ – палатками.
  Потом была Курская дуга. Огненные фронтовые дороги привели Владимира Мазоху в Белоруссию, потом  - в  Западную Украину. Молодой солдат-сибиряк освобождал от фашистов Польшу, Румынию, Венгрию, Австрию. Закончил Великую Отечественную войну в Германии, в Мюнхене.
  Молодой возраст не стал помехой бойцу, в котором открылись способности разведчика. Не по годам наблюдательный, смелый, решительный Владимир умел анализировать складывающуюся обстановку и предложить командиру неординарные решения для проведения разведывательных операций. Не случайно, что 11 раз он получал благодарности от Верховного главнокомандующего.
  Ясный  и пытливый ум, цепкая память были присущи Владимиру Степановичу даже в преклонные года. И нередко он вспоминал отдельные эпизоды войны:
  - Однажды командир части поставил мне и моим товарищам задачу – найти в одном из сёл недалеко от Вены, «кукушку», которая даёт врагу координаты на уничтожение наших боевых точек. В одном из дворов, в кормушке для скота, я обнаружил прячущуюся женщину-немку, которая выдавала себя за местную учительницу. Позже, когда девушка-переводчица обыскала её,  в каблуке сапога шпионки был найден вмонтированный радиопередатчик. Трудно представить, сколько погибло бойцов, сколько   было пролито по вине этой женщины-шпионки. Её ждала неминуемая расплата – расстрел...
    С особым волнением вспоминал Владимир Степанович Мазоха пережитое, когда он оказался буквально  на волосок от смерти. Бои в то время шли на границе Австрии и Югославии:
- В бою, когда вокруг разлетаются чёрные хлопья  разрывов снарядов, меня ранило осколком в голову. Я потерял сознание. Сколько я лежал в поле с окровавленной головой – не помню. Нашла меня и волоком дотащила до своего дома местная женщина. Достала опасную  бритву, осторожно освободила рану от спёкшихся от крови волос, обработала рану и перевязала.  Когда я смог встать на ноги, поблагодарил её и пошёл искать свою часть, которая воевала уже на территории Югославии. Ночью наткнулся на немцев, приняв их сначала за своих. Они грелись у костра, и я подошёл к ним  почти вплотную. Это были эсесовцы, человек семь-восемь. Реакция разведчика помогла мне скрыться так быстро, что когда они схватились за оружие, от меня и след простыл. Днём на дороге я увидел горную немецкую танкетку, залёг за камни на обочине. Когда она подошла на близкое расстояние, достал из-за ремня гранату и метнул. Танкетка загорелась. Я впервые увидел, как горят люди-танкисты; хотя это были враги, мне тяжело вспоминать тот огонь, чёрный дым и пепел, который разгонял по долине и предгорью тёплый южный ветер. .. Вскоре догнал свою часть, доложил  командиру обо всём…
   Война на территории Югославии оставила в душе молодого воина и ещё один неизгладимый след. Вот что ветеран вспоминал об этом эпизоде:
- В Югославии просёлочные дороги были парализованы – завалены лесом, разбитыми машинами. Это затрудняло доставку и боеприпасов и продуктов на передовую. Неделями  не было горячей пищи. Разведчики стали проверять брошенные фашистами бункеры  в поисках продовольствия для бойцов.  На двери одного из них висел большой замок. Я сбил его прикладом автомата. Дверь  была плотно прикрыта, я кое- как открыл её  и был поражён тем, что увидел – помещение было битком набито измученными людьми. Я им сказал: «Свобода! Выходите!», - но от них никакой реакции. Я повторил фразу по-немецки, зову их к себе, но они только затравленно смотрели, прижавшись  друг к другу сплошной стеной. Сколько времени они так стояли без света и почти без доступа воздуха?…
   Победные залпы Владимир Мазоха услышал на территории Германии, в старинном замке в городе Мюнхене. Это был первый праздник за годы войны. Но не знал тогда солдат, что война не закончена: впереди ещё были бои с японскими милитаристами.
  Став кадровым военным, Владимир Степанович прослужил в Вооружённых силах до 1981 года – в составе Дальневосточного военного округа. За ратный труд он был удостоен многих наград. Но особо дороги ему были: орден Отечественной войны 2 степени, медали «За отвагу» и  «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945гг».

   


Испытало их время огнем и свинцом


Мы вновь и вновь обращаемся к воспоминаниям ветеранов, потому что нет ничего более ценного, чем живой истории о моментах военной поры, о тех, кто ушёл безвозвратно, защищая Родину…  Навечно останется память о тех, кто принёс победу на нашу  многострадальную  землю Великую Победу и мир.
  Участник Великой Отечественной войны  Павел  Ефстафьевич Евстратенко  родился в 1924 году в Приморье, в селе Владимировка, в многодетной крестьянской  семье.  После переезда семьи во Владивосток  окончил там среднюю школу и поступил на 3-х месячные курсы радиотелеграфистов.
  Начало трудовой биографии Павла Евстратенко было связано с морем. Осваивая специальность радиста на судах, строил планы на будущее и не знал, что  столько испытаний ляжет на его плечи, какие трудности встанут на его жизненном пути. Война перечеркнула все планы…
   В сентябре 1942 года он получил повестку в военкомат. На судне друзья ему дали напутствие  - крепче бить фашистов. Службу начал с Хабаровского пехотного училища, потом курсантов отправили в «кузницу кадров»  для фронта - в 10 – ю Ивановскую  учебную бригаду.
   Жили в лагерях, в землянках. Учился Павел на автоматчика  и уже в августе 1943 года убыл на Центральный  фронт. Первое боевое крещение молодой солдат получил под городом  Карачевым.  Не раз был на шаг от гибели под огнём противника. А служить дальше пришлось не автоматчиком, а связистом, их остро не хватало. Пригодились курсы радиотелеграфистов, пройденные до войны. Павла Евстратенко назначили младшим командиром в  роту связи 49 го полка.
   Тяжело пришлось в 1944 году: фашисты, отступая, ожесточённо сопротивлялись. 11 армия, в составе которой воевал Павел Евстратенко,  освобождала Белоруссию. Воевали между Витебском и Полоцком, потом освобождали Оршу. Армия продвигалась к оккупированной Литве.  С форсирования реки Неман началось освобождение литовской земли. Немцы выходили их лесов и сдавались большими группами.
- Освобождая Литву, вышли на немецко-литовскую границу, - вспоминает ветеран.- Совсем недалеко от мест, где воевала дивизия, погиб мой зять, муж старшей сестры,- вспоминал Павел Евстратьевич, -  он командовал батареей миномётчиков. Но об этом я узнал позже… Неожиданно фашисты предприняли контрнаступление. Мы попали в окружение на целые сутки в небольшом населённом пункте на границе с Восточной Пруссией. Оборонялись в каменных зданиях. Погиб командир полка полковник Худяков…
   Сержант Павел Евстратенко   не только обеспечивал связь, но и воевал вместе пехотинцами. Бой шёл сутки. Очевидно было, что фашисты преследовали цель – захватить в плен генерал-майора Пронина, который прибыл накануне на машине. Хорошо помогла авиация, но погибло много наших солдат. Оставшихся в живых и отличившихся представили к ордену Славы, в том числе сержанта Евстратенко -  за спасение жизни командира. Орден вручили после взятия Кенигсберга  в торжественной обстановке.  А за бой в самом городе Кенигсберге Евстратенко награждён орденом Красной Звезды.
    Связь  в городе во время боя пришлось восстанавливать под обстрелом снайпера, который убил устранявшего порыв провода телефониста. Но в «поединке» со снайпером победителем вышел Павел Евстратенко. Зажав один конец провода зубами, а другой,  перехватив левой рукой, он смог перекатиться в канаву. Выстрелы снайпера свистели рядом, но мимо. Связь сержант Евстратенко восстановил.   
   
   



Фронтовая дружба - навсегда


Фронтовая дружба … Сколько о ней спето песен, сколько написано стихов и книг! А сколько ещё невысказанного осталось в памяти ветеранов. Время листает страницы лет, но оно не властно над воспоминаниями о тех, кто плечом к плечу прошёл испытания жестокой войны. И падает слеза ветерана на пожелтевшую фотографию, где друзья в гимнастёрках, весёлые  и молодые, по велению времени ушедшие в прошлое минувшего века. Но в воспоминаниях они всегда рядом и будут живы, пока живёт память… Возможно, читатели журнала кого-то узнают  и вспомнят из далёкого прошлого.  Я записала при  встрече в Совете ветеранов  воспоминания Анны  Артемьевны Титовой.
Ветеран Великой Отечественной войны  Анна Артемьевна Титова родилась в Вельске Архангельской области в 1923 году. Отец в гражданскую войну был красным партизаном, рано скончался от ран. Остались мать и два младших брата. После окончания семи классов Анна Титова сразу начала работать, чтобы помочь семье. Была мечта поступить в техникум, но война разрушила планы.
   В 1942 году  она была призвана в Красную Армию. Службу начинала в Беломорске,  потом  была направлена в 17 батальон аэродромного обслуживания в Карелию. Анна Титова служила на коммутаторе военного аэродрома, обеспечивала связь с войсковыми частями и лётчиками.
  Скромная и отзывчивая девушка с небесного цвета глазами сразу стала любимицей среди подруг - связисток. Но душа её потянулась к Ольге, которая была родом из Карелии и плохо знала русский язык. Анна Титова стала помогать ей изучать русский язык, и они крепко сдружились. Служили Анна  и Ольга вместе до конца войны и после Победы встречались каждый отпуск, пока время не разлучило их. 
    Не всем их подругам повезло в те суровые годы, не все вернулись домой… Анна Титова вспоминала  Катю, сменщицу по службе на коммутаторе.
- Катя сменила меня   на дежурстве, и я пошла отдыхать в казарму, - вспоминает Анна Артемьевна, - была тихая ночь, но вдруг начались выстрелы и шум. Я вернулась на коммутатор и увидела Катю, зарезанную диверсантом. Его схватили сразу, хотя он успел надеть форму убитого часового – молодого красноармейца из пополнения. Так не стало нашей подруги Катерины, - тяжело вздохнула  Анна Артемьевна, - на её месте могла быть каждая из нас…
В  декабре 1943 года фашисты бомбили аэродром. Анна Титова  была тяжело ранена осколком в левое бедро и надолго попала в госпиталь. Началась гангрена, но ногу удалось спасти от ампутации. Потом была долгая реабилитация в госпиталях. Один из их оказался в Архангельске, совсем рядом с родным домом, но  Анну после выписки не отпустили повидаться с родными – она нужна была для обучения вновь прибывшего пополнения. Единственная радость, что возвращается в родную часть, ведь после госпиталя могли направить на другое место службы. 
  На том же аэродроме в Карелии  произошла встреча со штурманом Кларой Кузевановой. Самолёт Клары прибыл на ремонт, и девушки сдружились, но военные дороги разлучили их.
  Встреча произошла во Владивостоке на заседании Совета ветеранов! Подруги узнали друг друга и были счастливы.
  Воспоминания Анны Титовой  часто  переносили  её в те далёкие годы. Запомнилась на всю жизнь   первая  разведка в составе группы красноармейцев из шести человек.  Она должна была обеспечивать связь.  Стояло холодное короткое лето Заполярья, кругом топи. Не помог и проводник – двух разведчиков  всё же затянула топь… Видеть их гибель было невыносимо, но и спасти – невозможно. Разведчики выполнили задание до конца.
  Невозможно Анне Титовой забыть и освобождение Медвежьегорска, когда в самый разгар боя на мосту неожиданно появился мальчуган  7-8 лет. Он стоял среди дыма и пуль и беспомощно озирался.  Его удалось спасти, и он стал сыном полка до окончания войны. Родителей у него не было: отец погиб на фронте, мать убили фашисты, а сестру угнали в Германию. Жаль, но Анна Артемьевна не  помнила его имени  и фамилию и ничего не смогла узнать  о его дальнейшей судьбе.
   После войны Анна Титова вернулась  к матери. Одна из фронтовых подруг сделала ей вызов в закрытый город Владивосток. Приехала, устроилась на завод ЖБИ, вышла замуж за офицера запаса, тоже фронтовика. Родился сын, но счастье было недолгим: муж скончался от ран прошедшей войны.
   Появились в её жизни и внуки и правнуки, но без фронтовой подруги Клары  Александровны Кузевановой она не могла прожить и дня: если не удавалось встретиться, то хотя бы позвонят друг другу. Вместе они встречались и с молодёжью, рассказывая о своей опалённой войной юности и фронтовой дружбе.



 





Крылатая юность Клары Кузевановой



    Ветеран Великой Отечественной войны  Клара Александровна  Кузеванова  родилась в 1924 году в городе Барнауле, в дружной многодетной семье. Она была одиннадцатым ребёнком. Назвать её обыкновенной девочкой нельзя. Хотя бы потому, что она хорошо была подготовлена к школе и её сразу зачислили в шестой класс. Клара успевала помимо учёбы заниматься многими видами спорта, стала мастером  спорта по акробатике. Она была очень целеустремлённой девушкой, её привлекали две стихии – вода и небо. Места привела в аэроклуб ОСОАВМАХИМа города Барнаула. Отбирали в клуб строго и дотошно, надо было быть спортсменом и  иметь слух для подготовки на курсах радистов.
- Я была хорошо физически подготовлена, - вспоминала  Клара  Александровна. – Кроме акробатики, занималась лыжами и коньками, обливалась холодной водой в любое время года. Никогда  не болела простудными заболеваниями…
   Кларе заниматься было интересно – сбылась её мечта: прыгала с парашютом, занималась на тренажёрах гражданских и военных самолётов.  Но главное – полёты на них!  А ещё она успевала  участвовать в соревнованиях по гребле на байдарках.
  После окончания школы  она поступила  в военное училище в городе Новосибирске, где готовили радиоспециалистов. Но удалось закончить только 1-й курс  - началась война. Курсантов призвали в Красную армию.
- К тому времени я уже знала морзянку, как ноты, - не без гордости рассказывала Клара Александровна, - и у меня было 200 прыжков с парашютом. Сначала отправили на Урал, где проводились тренировочные полёты. Потом мы на самолётах  ЯК -1  и ЯК-2 были отправлены на фронт…
   В ночные бомбардировщики  Марины Расковой Клара Кузеванова  не подошла по возрасту  и была зачислена  в эскадрилью Валентины Гризодубовой. С 1941 года по 1942  год летала стрелком-радистом. В 1943 году стала штурманом.
   Они бомбили фашистов, помогали  партизанам в Белоруссии. Кларе Александровне трудно выделить из фронтовых будней особенные дни и эпизоды. Возможно,  не хочет ворошить те суровые годы, ведь «у войны не женское лицо»…   Это было время испытания силы  духа, выносливости и терпения. Но ей всегда  в трудную минуту помогали знания и навыки, полученные в аэроклубе   ОСОАВМАХИМа. В разведывательных полётах, когда летала радистом,  она ловила  вражеские позывные, расшифровывала их, переводила на русский язык.
  Последний полёт Клара Кузеванова совершила над Кенигсбергом  при высадке десанта для уничтожения вражеских дзотов. Самолёт подбили , но его удалось посадить. Весь экипаж погиб. Клара чудом осталась жива.  Жизнь её висела на волоске – получила 16 ранений, из них несколько – в голову.
   Потом был госпиталь и потеря памяти на полтора года. Первый вопрос, который она задала, когда вернулась память: «Кенигсберг взяли?». 
   После долгого лечения Клара Александровна  осталась инвалидом. Жизнь складывалась нелегко, но закалка «крылатой юности» помогала стойко переносить все невзгоды.  Она с гордостью носила фронтовые  награды: два ордена Красной Звезды  и медаль «За боевые заслуги».
  Встречаясь с молодежью на военно - патриотических мероприятиях Клара Александровна всегда наставляла: «Занимайтесь спортом, закаляйтесь! Бросайте вредные привычки, усердно учитесь. Это подготовит вас  к жизненным испытаниям»…



В памяти -  непокорённый Ленинград


  С ветераном Великой Отечественный войны Виктором Михайловичем Ворониным  мы встречались последний раз в 2005 году, В последующие годы о его судьбе, к сожалению, мне  ничего неизвестно, а  его военная судьба – оборона Ленинграда.
  Подвиг жителей города и его защитников, их мужество и выдержка восхитили весь мир, стали символом несгибаемой воли к победе. Сотни тысяч людей в течение девяноста дней  и ночей подвергались жестокому испытанию войны  - голоду…
    Помнить об этом мы должны всегда. Пусть нелёгкие судьбы ветеранов будут нам напоминанием.  Пересказываю рассказ одного из них.
    Виктор Михайлович Воронин родился в Астрахани. Подростком, вместе с родителями переехал на Дальний Восток. До начала войны успел поработать на рыбообрабатывающем комбинате, на острове Попова.
  В 1943 году восемнадцатилетним пареньком был призван  Ворошиловским (Первомайским) военным комиссариатом г. Владивостока. В часть он попал флотскую. Быстро сформированный эшелон пошёл на Балтику. Дальневосточников ждал Ленинградский фронт, который вместе с Волховским  с весны 1943 года перешёл  к активным наступательным действиям.
  По легендарной «Дороге жизни», пролегающей через Ладожское озеро  и соединяющей блокадный город и страну, тихоокеанцы прибыли во флотский экипаж на крейсер «Петропавловск». Виктор Воронин был зачислен в боцманскую команду.
   Крейсер «Петропавловск» был пришвартован напротив главных ворот Ленинградского порта и вёл огонь в районе Петергофа. Моряки были свидетелями, как голодные и измученные ленинградцы, несмотря на бомбёжки и обстрелы, ранним утром шли на работу к заводским станкам.      
Многие, ослабленные, не дойдя до места работы, падали и больше не вставали… Ленинградцы  умирали, как бойцы, отдавшие все силы для победы над врагом.
  В первое своё увольнение Виктор Воронин  решил посмотреть героический город, о котором он столько читал в школьные годы. Сослуживцы уговаривали не ходить далеко, так как моряки тоже были ослаблены скудным пайком, да и город постоянно был под обстрелом. Но молодой моряк не мог потерять эту возможность и пешком прошёл по Невскому проспекту до Московского вокзала.
  То,  что он увидел, потрясало его снова и снова: жители осаждённого Ленинграда, несмотря на нечеловеческие нагрузки, бережно ухаживали за историческими ценностями города, расчищали руины, аккуратно заделывали разрушенные снарядами фрагменты зданий фанерой. Многие памятники были обложены мешками с песком и закрыты досками. На куполе Исаакиевского собора был пункт ПВО. «Ленинград фронт, каждый ленинградец  - боец», - эти слова на плакатах отражали весь уклад жизни осаждённого города.
   После окончания героической эпопеи защитников Ленинграда в 1944 году Виктор Воронин был переведён в 1944 году в 4-й дивизион «морских охотников». Память ветерана сохранила даже номер полевой почты – 10597.
На катере служил рулевым – сигнальщиком. Военная служба шла в тяжелейших условиях. Морской охотник выслеживал вражеские подводные лодки, сбрасывал глубинные бомбы.
«Очень неприятное ощущение, - вспоминает ветеран, - когда  глубинная бомба взрывается в воде, сильно вздрагивает весь катер, сотрясается тело. Катер не раз попадал под вражеский обстрел, но удавалось уйти. Казалось, что все трассирующие пули летят в тебя. Стрельба, рёв моторов. Редкий отдых, спали одетые. Походы были по 27 суток – на сколько хватало топлива. База дивизиона была под Таллинном. Там пополняли запасы топлива. Мы были молоды – трудности и лишения не замечали, служили «с огоньком». Одна мечта была у всех – скорее бы победа»…
    Виктор Воронин прошёл со своим дивизионом всю Балтику до Киля (Датский пролив). В январе 1945 года суровой зимой, на подходе к Хельсинки, старшина 2-й статьи чуть не лишился ног и с сильным переохлаждением   попал в лазарет.
«Первый поцелуй девушки в моей жизни был там, - с улыбкой вспоминал ветеран, - когда врач радостно сообщила, что ампутацию ног удалось избежать».
   9 мая 1945 года в горящем Гольдберге встретил Виктор Воронин победу.  За несколько дней до этого он участвовал в операции по высадке  на датский остров Бронхольм для уничтожения фашистского гарнизона.
   Развалины Гольдберга продолжали дымиться несколько дней, хотя гореть уже было нечему, только камни и железо. Глаза резало от едкого сизого дыма. Так, со слезами на глазах  от радости и дыма, встретили матросы известие о победе.
  После демобилизации  Виктор Воронин вернулся на Дальний Восток, на остров Попова. Ходил на судах. Учился в Находкинской мореходке. Много бывал в дальних походах и экспедициях. На пенсию ушёл с капитанского мостика спасательного судна «Бдительный».
  Виктор Михайлович ни о чём не жалеет – жизнь сложилась достойно.  Рядом родные и близкие.  И воспоминания о далёкой войне  складываются у ветерана стихами. Трудным блокадным дням в Ленинграде посвящает он эти строки:

« Прошла война, минуло лихолетье,
 Осталась в памяти  горечь утрат,
Погибших чтим и помним поимённо,
Нам не забыть блокадный Ленинград»…






Заблудившаяся  во времени «похоронка»


   Существует утверждение: пока не похоронен последний погибший солдат, война не может считаться законченной…  Давно смолкли залпы орудий Великой Отечественной войны, но  гул их до сих пор  до нас доносится. Поистине, в России нет семьи, где бы не был памятен свой красноармеец.
  Не утешить скорбной памяти родных, кто так и не узнал, где похоронен их солдат. Безымянные могилы на местах боевых действий продолжают разыскивать поисковые экспедиции.
  В новгородской земле поисковой экспедицией «Долина» были найдены останки нашего земляка – приморца, вместе с ним был солдатский «смертный медальон».  Информация об этом поступила в военкомат Владивостока, откуда он был призван.
     Младший командир  Дроздов Роман Данилович, уроженец Белоруссии, был призван  Ворошиловским военным комиссариатом  города Владивостока (в настоящее время это – Первомайский) в феврале 1941 года. Сотрудники  военного комиссариата, совместно с журналистами Приморского края, провели розыск  родственников погибшего красноармейца.
  Поисковая работа началась с архива Ворошиловского военного комиссариата. В книгах учёта военного времени было найдено извещение  о гибели красноармейца Дроздова в январе 1943 года  без указания захоронения.
   Поиск родственников осложнился тем, что дом, указанный  в документах, давно снесён. Были сделаны запросы в ряд организаций Приморского края и города Владивостока. Удалось выяснить, что Дроздов Роман Данилович и его жена Анна Петровна до войны работали в Рыбном порту города Владивостока. Но следы переселения семьи красноармейца терялись где-то в глубине годов, и оставались только скупые записи  на пожелтевших от времени листах бумаги.
  Пытались получить какие-либо  сведения даже путём опроса жителей близлежащих домов.  Во время розыска родных погибшего красноармейца  не было равнодушных людей, все, к кому обращались, старались чем-то помочь. В результате было выяснено, что Анна Петровна Дроздова после гибели мужа не меняла фамилию и у неё было две дочери. Появилась новая нелёгкая задача – найти их, ведь фамилия могла поменяться.
  После двух телевизионных передач, подготовленных по материалам  розыска, проводимого военным комиссариатом, было много телефонных звонков от жителей Приморского края с фамилией «Дроздовы», но, к сожалению, это были просто однофамильцы.
  Съемочная группа телевидения  ПТР и помощник военного комиссара  не раз выезжали по откликам людей, которые что-то могли сообщить, но всякий раз  надежды не оправдывались.
   Самые исчерпывающие данные предоставил ЗАГС Первомайского района. Было документально подтверждено, что жена Романа Даниловича  - Анна Петровна Дроздова и обе их дочери умерли ещё до окончания войны от тяжёлых болезней. Так злой рок  распорядился этой семьёй…
   Они были бы наверняка счастливы  и прожили вместе долгую жизнь, если бы не было той жестокой войны, которая разлучила столько любящих сердец и сломала столько судеб.
  Других родственников красноармейца Дроздова  в Приморском крае найти не удалось. Казалось, что в поисковой работе можно поставить точку, но оставалась надежда, что живы какие-нибудь родственники Романа Даниловича.  По месту его рождения – в Белоруссию - в Костюковичский районный военный комиссариат, был сделан запрос  и выслана копия извещения поисковой экспедиции «Долина», в котором сообщалось о месте гибели и захоронения вновь обретшего имя красноармейца.
   Пришёл долгожданный ответ: жив старший сын Романа Даниловича Дроздова. Он получил «похоронку» на отца через большой пласт времени после окончания войны  и теперь может наконец-то поклониться могиле его могиле…
  Для новых поколений Вторая мировая война  стала глубокой историей , но память  о ней неизгладима, и во время этой священной памяти продолжают   работать поисковые экспедиции России. Низкий им поклон за их нужный и благородный труд.


   
 

Война глазами детей


   Наша память о Великой Отечественной войне с годами становится  всё более значимой: всё глубже видны подвиг советских людей в борьбе с силами фашизма и труднейшие испытания, которые исковеркали судьбы людские.
  Но самое тяжкое, что через эти испытания прошли и дети, война отняла у них родных и само детство… Невероятные тяготы легли на  хрупкие детские  плечи: трудились вместе со взрослыми для фронта, для победы. Стали помощниками матерям, несмотря на возраст, взамен ушедших на фронт старших братьев и сестёр.
 Годы сурового лихолетья остались в памяти детей войны , не затуманились давностью прошедших лет.  Я записала некоторые из их историй...
Как мы спасали Сонечку
 Вспоминания  Людмилы Григорьевны Н. 1939 г.р., уроженка г. Прилуки, Черниговской области.
    Я прекрасно помню всё, что происходило в нашем городе во время оккупации. Но особо запомнилось время, когда мы прятали в своём доме молодую женщину Соню и двоих её маленьких  детей. Она была женой офицера Красной Армии, воевавшего на фронте. И ещё она была еврейка…
 В городе полицаи - предатели выдавали всех евреев фашистам, их куда-то отправляли и расстреливали. Особенно лютовал полицай по имени Иван. Он что-то подозревал и наведывался к нам, пытаясь у нас, несмышлёных детей, узнать, не прячет ли мать кого-нибудь дома.
  В одной из комнат   была тайная фанерная перегородка за цветным холщовым ковриком, там мы прятали Сонечку, и по условным знакам она знала, когда ей с детьми затаиться от непрошеных гостей. Полицаю так и не удалось её найти.
   Когда город освободили  от немцев и первыми стали входить наши танки, женщины устроили самосуд над полицаем Иваном, который не успел сбежать с фашистами. Его растерзала большая толпа  народа на площади. Никто не пожалел о его участи: он погубил десятки еврейских семей. 
   А потом была радость с красноармейцами, освободившими город. Я помню, как мы, дети, влезали на броню танков, счастью не было предела. В этот день мы забыли о голоде и испытаниях оккупации, мы были просто по-детски счастливы и не понимали, почему взрослые плачут в такой радостный день… 


Первая бомбёжка
Воспоминания  Раисы  Александровны  С. 1928  г.р., уроженка Краснодарского края, г. Тихорецкий
     Это было в 1942 году. Мы гуляли во дворе и вдруг услышали гул в небе. Над нашими головами летели чёрные самолёты. Все дети с интересом стали наблюдать, показывать пальцами. На окраину города посыпались бомбы, но мы не осознавали опасности и продолжали наблюдать. Только когда разрывы бомб стали приближаться, мы поняли, что это опасность и стали прятаться в укрытии.
   Вскоре, опасаясь постоянных бомбёжек, наша семья переехала в пригород. Там я увидела в первый раз фашистов. Они все были в аккуратно отутюженной  форме, на груди  висели  металлические медальоны в виде полумесяца (смертные медальоны).
  Тогда ещё не было страха, только любопытство. Первой в город вошла полевая жандармерия. Как сейчас помню их сытые и холёные лица.
  На следующий же день начались облавы – искали евреев. Мама очень боялась за меня, потому что у меня были тёмные волосы и я была очень похожа на еврейку. Потом в пригороде начались грабежи населения. Из нашего сарая  солдаты забрали всех кур, вытащили их на  глазах у ребятни. Так наша семья осталась без яиц, а ведь в городе уже начался голод…
   Потом нам самим пришлось перебраться в этот сарай, так как в нашем домике поселились немцы.  Запасов продовольствия у них было много, и иногда находились среди них сердобольные  - угощали нас, детей, шоколадом и галетами. Мы уже понимали, что это наши враги, но отказаться от угощения нам, голодным, было непросто…
   Когда немцы уходили из города, отступая, то уничтожали очень много продовольствия, которым, наверное, можно было прокормить весь  наш город.  Все склады были взорваны и сожжены, Помню, что каким-то  образом нам удалось раздобыть несколько килограммов сахара и этому мы были  очень рады, по - детски…
   Потом в город вошли наши солдаты, они были очень усталые и запылённые после боёв, в рваных телогрейках. Но все были такие родные, и мы были счастливы.
  Самая большая радость в то военное детство  была,  когда  под утро раздался  стук в окно и кто-то закричал: «Война кончилась!» Вскоре наша семья узнала, что мой отец жив и лежит в госпитале  в Саратове. А вот соседям всего за неделю до Победы пришла похоронка…


В  сердце всегда была тревога

Воспоминания Екатерины Дмитриевны Тимошенко 1933 г.р. В оккупации находилась в г.  Большой Токмак, Запорожской обл.
    Большой Токмак бомбили мало, но в небе постоянно шли воздушные бои. Все мы были в тревоге, которая не покидала нас ни днём, ни ночью.  Когда немцы вошли в  наш городок, то сразу стали  разорять дома, грабить, угонять людей в немецкое рабство. Фашисты ловили во дворах скот и птицу. Заставляли нас, детей, помогать им, но мы наоборот старались  украдкой мешать им.
  Ходили зловещие слухи о расстрелянных людях, которые прятались от немецкого рабства. Люди прятались в степи, в садах и посадках.
  Особенно злобствовали фашисты во время отступления: поджигали дома. Не имея возможности угнать скот, убивали коров и лошадей, и даже домашнюю птицу… Мы, дети,  горько плакали от жалости, глядя на это злодейство.
  Улицы опустели, не было слышно людских голосов, словно всем вымерли… Но мы верили в победу и ждали её. Когда наши войска стали успешно развивать наступление и освободили Большой Токмак, то в нём развернули полевой  госпиталь. Я стала ходить помогать туда каждый день, как взрослые -  на работу, хотя мне было всего 10 лет.  Стирала бинты в кадушках, сушила их на кустиках, подносила раненым воду, мыла полы. До сих пор помню  благодарные лица красноармейцев и ощущение необычной жизненной силы, исходящей от них. Едва оправившись от тяжёлых ранений, они рвались снова на фронт.   
    Вместе с другими детьми я работала также  и на колхозных полях: собирали колоски, картофель, огурцы. В школу удалось пойти только в 1945 году…
   


Исповедь Кати Сусаниной

 После  окончания войны вся страна с болью читала письмо 15- летней   Кати Сусаниной из фашистской неволи. Письмо обнаружили в одном из разрушенных домов на оккупированной гитлеровцами территории. Девочка перед смертью писала отцу на фронт:
« Дорогой папенька! Когда ты будешь читать эти строки, меня уже не будет в живых. Это завещание твоей дочери, у которой есть только одна просьба  - отмстить за её смерть. Маму не ищи, её расстреляли немцы. Долго пытали, всё спрашивали о тебе, но она молчала.  А потом офицер выстрелил маме в рот.
   Сегодня ты вряд ли узнал бы  меня: я стала худенькой, глаза провалились, руки высохли, а волосы острижены наголо.  А платье совсем изорвано в лоскутки. На шее у меня номер, как у преступницы. Когда я кашляю, изо рта идёт кровь, а из глаз постоянно текут слёзы.
  Многие люди здесь бродят голодные и больные, каждый день их куда-то увозят и убивают. Я рабыня немецкого барона Шарлена. Работаю прачкой, чищу полы. Живу в свинарнике вместе с поросятами Кларой и Розой. Так приказал хозяин. А Клара всё время кусается, и мне больно. Пыталась бежать, но дважды меня ловили, обливали холодной водой и били ногами. Я теряла сознание.
   Только смерть избавит меня от этих мучений. Отсюда мне живой не уйти.  Прощай, папенька, обещай, что отомстишь за меня и за маму…»


Вряд ли нужно что-то добавлять к исповеди этой девочки. Она могла бы ещё так много рассказать о той жестокой войне, если бы осталась живой…