Рогоносец и Фурсетка, ёлы-палы!

«Ищи меня на Луне — это всё, что я умею;
С тобой буду их умнее.
Ищи меня на Луне, е, — это всё, что я умею.
Ищи меня на Луне, ищи меня на Луне!»

— Алло.
— Привет, Дионисий.
— Привет, Гузель.
— Как сам?
— Знаешь, недурно.
— Мило. Я вот что спросить хотела — столица слухами полнится — возвращаешься?
— Сюрприза не вышло. Жаль...
— Значит, правда.
— Да, не смог иначе.
— Искренне рада. Ну что, до встречи?
— До встречи.

25 мая. Москва. Северное Бутово. АЗК ВР. Четыре утра.

На стоянке заправочного комплекса припарковался чёрный «Мерседес Е200». С заднего сиденья вылез молодой человек, облачённый в спортивные штаны и голубую рубашку. Слегка вмазанный. Через минуту из магазина вышла молодая особа женского пола. Трезвая, но счастливая.
— Привет, Гузель.
— Привет, Дионисий.
— Как ты, радость моя?
— Лучше.
— Понял. Прокатить тебя?
— Сдурел? Я же на работе.
— Десять минут, никто и не заметит. Давай, ты же любишь на «Мерседесах» кататься.
— Это в прошлом.
— ?
— Отныне моя страсть — БМВ.
— Однако!

Дионисий сидел в кантине, изучал график:
— Так. В день с Нурбеком и Медербеком, ночь с Магомедом. Гм. Что там дальше... День с Хуршедом и Ахмадом, ночь с Рамазаном... Эх, Рашка-Рашка, Масква-Масква...
Дионисий хлебнул чаю, закусил вафелькой. На глаза попался шкафчик с её именем. Тут же накатила волна рефлексирующей меланхолии.
— Гузель! Гузель! Зачем околдовала?..
— Приятного, седой. — В кантину вошла ветеран заправки. — Чай есть?
— В смысле, мелочь?
— Да затрахали вы меня со своей мелочью!
— На-на. Держи, только не ори.
— Спасибо. Зелёный пьёшь?
— Какой по акции был, такой и пью.
— Какие же вы, заправщики, всё-таки скупердяи!
— Отстань, Асият. Не видишь, драматург в печали.
— Что, влюблённый волк уже не хищник?
— Очень остроумно. Описаться.
— Хорош грузиться. Гузель мне по секрету шепнула, что ты ей нужен.
— А какого чёрта?! У меня же нет БМВ! Гоняю на электричке...
— Дык, купи, мудила.
— Гм.
— Кстати, чуть не забыла. Ещё раз про меня гадости напишешь — ушатаю, драматург херов.

Дионисий, добираясь на работу, встретил на автобусной остановке старшую смены.
— Привет, Марина.
— Здорово.
— На работу?
— Ну.
— И я туда же.
— Гм. Надолго в этот раз приехал? — прозвучал «актуальный» вопрос.
— Как всегда — до зимы, — раздался «актуальный» ответ.
Подъехал нужный автобус, и коллеги дружно в него погрузились. Марина сразу села на сиденье, а Дионисий, как законопослушный гражданин, оплатил проезд транспортной картой. На следующей остановке в автобус вошла уборщица с АЗК, которая также проигнорировала валидатор, устроившись на сиденье сзади.
— Я раньше тоже зайцем ездил, когда ещё турникеты стояли, пользовался Петькиной (аутиста) социалкой. Трижды был пойман, заплатил штрафов на 6000 рублей. Дома у меня было много свободного времени, посему я часто думал, что делаю не так в этой жизни? Короче, решил начать жить с чистого листа, по-честному: платить за проезд, не спать ночами на работе и проч.
— Ну и дурак! — подумали женщины, а вслух сказали: «Свят, свят, свят...»

Дионисий и его напарник по прозвищу Белый качественно обслуживали москвичей и гостей столицы. Клиенты уезжали удовлетворёнными. Когда на горизонте показалась коллега, Белый спросил:
— Отвечай, Дионисий, трахнул бы её? Ну, быстрее!
— Игорь, ты идиот?
— О, святой Дионисий! — начал кривляться рыжий. — А-а-а, понял! Гузель! Вы прям как Ромео и Джульетта. Напиши рассказ «Дионисий и Гузель. Рогоносец и фурсетка!» Ха-ха-ха! Ха-ха-ха!
— Кто такая фурсетка?
— Понятия не имею! Зато отлично знаю, кто такой рогоносец, — лукаво улыбался Белый. — Я бы посоветовал тебе сегодня в ночь остаться на заправке.
— На кой?
— Как? Гузель от Димона охранять! Думаешь, он просто так её домой постоянно подвозит?
— Не говори глупостей. Димон — женатый человек, да и мы с Гузель друг другу доверяем.
— Серьёзно?

Дионисий двое суток не спал. Днём проходил медкомиссию для сдачи крови, ночью заправлял. Наконец уснув, стал мучиться кошмарами. Снилось, что он стоит у входа в магазин, рядом припарковывается белый БМВ, с пассажирского, вытирая салфеткой уголки рта, вылезает Гузель.
— Привет, любимый.
— Дорогая, кто это тебя привёз?
— Просто друг, верь мне.
— Да? А что это белое у тебя на воротнике? — спрашивает Дионисий, а Гузель покрывается пунцовым румянцем. Далее пробуждение в холодном поту и чувство облегчения. — Всего лишь сон...

Дионисий прибыл на ночную смену. Его встретили Белый и Димон.
— Гузель сегодня исполняла, конечно, — между делом сказал Димон. — На трёх тачках уезжала: две БМВ и «Мазда».
— «Мазда»? Это что-то новенькое...
— Дионисий, не расстраивайся! — сказал Белый. — Потерпи года три. Газель допрыгается, залетит, родит Арменку или Ашота. Начнёт искать лоха для содержания. Вот тут и ты в игру вступишь! Ха-ха-ха! Ха-ха-ха!

Дионисий явился на дневную смену.
— Привет, любимый, — сказала Гузель.
— Ага.
— Что? А обнять? В щёчку поцеловать?
— Вон пусть Белый поцелует. И в щёчку, и куда надо! Водолаз опытный, дело знает.
— Д-дурак!

Дионисий вёл телефонный разговор с мамой.
— Правда, мам, всё хорошо.
— Девушку завёл?
— Нет.
— Почему?
— Не знаю. Какие-то фурсетки одни окружают!
— Только не грусти. Хоть ты мальчик и весёлый, но уж очень ранимый.
— Всё в порядке, я кремень. Как там граф Яков (кот)?
— Скучает.
— Привет ему и чмоки-чмоки в лобик.

«У, она так красива, но
Это яблоко червиво (ты мне снилась).
У, «Лэмбо» на краю обрыва.
У, с Луны видно, что ты скрыла (так нельзя).
Она снова ушла, ведь её мир трещит по швам.
Не надо искушать, не стоит ни гроша.
И я хотел сбежать от неё. На Луне у меня не ловит приём.
И я хотел сбежать от неё, но как жаль, теперь это не моё.
Я не хочу видеть её с кем-то другим.
Я не хочу видеть её с кем-то другим.
Ищи меня на Луне — это всё, что я умею;
С тобой буду их умнее.
Ищи меня…»

— Абонент не отвечает. Попробуйте позвонить позже…

* * *

Только вообразите: в течение двух, а может, уже и трёх месяцев, каждый божий день с 18:00 до 06:00 по московскому времени Вася охранял покой и порядок на АЗК ВР в Северном Бутове. Помимо прямых обязанностей, Вася также помогал по хозяйству, а ещё брал на себя ответственность и труд — развлекать сотрудников захватывающими историями. И не слушайте тех, кто обвинит Васю в словоблудии и монотонности монологов. Они просто не выкупают. Они просто глупы.

— Вася, отойди от меня! Ничего не хочу слушать! Хочу постоять в тишине! — ругалась Гузель, стоя за кассой.
— Ёлы-палы, пообщаться хотел...
— Я не люблю общаться, пойми наконец!
Вася поджал губы, покачал головой, пошёл бдить.
— Как это было некрасиво, — подошёл заправщик с моральной миссией. — Человек тебе в отцы годится, а ты с ним разговариваешь так... словно... как...
— Дионисий, пошёл в жопу!

Дионисий послушался — пошёл на колонки удовлетворять клиентов:
— Всего вам доброго! Приезжайте к нам ещё!
— Дэнис — угроза обществу, — подошёл напарник Белый, — ты в курсе, что у нас на станции образовался любовный треугольник?
— Опять поганые слухи? Слушать не желаю!
— А ты и не слушай, фурсеточник, — сказал Игорь и нарисовал на грязном заднем стекле клиентского авто треугольник. — Смотри: в правом углу у нас Дионисий, в левом — Василисий, а сверху — Газель! Ха-ха-ха! Ха-ха-ха!

Время четыре утра. Вася, сидя за столиком в кафе, клевал носом.
— Какого художника ты тут расселся?! — ругалась буфетчица Ира. — Нечего тут спать, на работе или как?
— Ёлы-палы, да я...
— Срать! Пошёл из буфета вон!
— Ёлы...
— Вон!!!

Собрав со всех урн мусор, совершив тщательный обход по территории, Дионисий, стоя в магазине и смотря в окно на пустые колонки, задумался о вечном.
— Как колбаска? — подошёл Вася.
— Спасибо. Очень вкусно!
— Моя любимая… Сейчас машин не будет, в пять часов поедут, я давно заметил, что в это время машин не бывает.
— Да, люди спят.
— Ага, — мечтательно процедил Вася.
— Когда выходной?
— Не знаю, ёлы-палы, сказали, когда человека найдут.
— Гм. Может, стоит подумать о смене ремесла?
— До конца месяца надо доработать, чтоб зарплату за предыдущий получить, иначе не заплатят.
— Конторка, однако.

Дионисий очень качественно намывал колонки. На работу ни свет ни заря пришла старшая смены, Феруза.
— Привет, писатель.
— Привет, читатель.
— Да я вообще-то не читатель.
— Да и я так-то не…
— Согласна, — ехидно улыбаясь во весь азиатский рот, перебила старшая.
— Гм. Ферузень, у тебя какой рост?
— Метр пятьдесят.
— Полторашка, значит?
— Что, маленькая?
— Маленькая, — подтвердил Дионисий и про себя добавил: — А говнистая…

Через пять минут на колонки с помятым недовольным лицом вышел Белый.
— Сучка, никакого покоя от неё, — возмущался коллега. — Надо проучить.
Из магазина, загадочно улыбаясь, вышел Вася.
— Василисий, иди сюда, — позвал Белый.
— Да, Игорёк?
— Ты в курсе, что Феруза на тебя обижается, что ты её Ферузой называешь?
— А как правильно? — встревожился охранник.
— Херуза, через «Х»! У неё же корейские корни, не знал, что ли?
— Не знал, ёлы-палы!
— Ну и иди извиняйся теперь.
— Пойду. Спасибо, Игорёк.
Последствия опустим, уж очень крепко выражалась обиженная Ферузень.

Дионисию снился сон:
Он стоит у входа в магазин. Подходит Гузель.
— Дионисий, ты английский знаешь?
— Yes, of course.
— Хорошо. Как будет по-английски «рогоносец»? Ха-ха-ха! Ха-ха-ха! — голосом Белого разразилась дева.
Пробудившись в холодном поту, Дионисий задумался:
— Зачем я соврал? Я же французский в школе учил! Гм, ну, я и француз…

Вася прибыл на работу. Зайдя в кантину, застал Дионисия за распитием чая.
— Угощайся, Вася.
— Морковное печенье? Мм, вкусно. Я тоже всегда постное ем.
— Да? Колбаска тоже была постной?
— Ага.
— Однако.
— Привет, холопы! — вошла Гузель. — Вася, выйди.
— Что?
— Оставь нас. Быстрее!
— Ёлы-палы…
— Дионисий, ты охренел?! Что за ересь ты про меня написал?
— Это не ересь, а художественное произведение с глубоким смыслом. Печенюшку будешь?
— Это сплетни на бумаге! Это грязно и обидно...
— Гм. Прости, Гузель. Меньше всего я думал тебя обидеть, — начал оправдываться писатель. — Хотел показать, какой чумой являются слухи и бла-бла-бла.

Дионисий говорил много и чувственно, словно упражнялся в красноречии. Но так ли безгрешен наш святой, каким рисуется? Только ли пагубное явление грязных ртов собирался он донести? Не водила ли пером драматурга рука задетой гордости и уязвлённого самолюбия? Может быть. Может быть… Но если быть до конца откровенным, то писалось всё с целью тупо поржать. Тупо поржать... Посему всех обиженных прошу понять и простить. Понять и простить.