Письма нежному ангелу

Лауреаты Клуба Слава Фонда

ТАМАРА АВРАМЕНКО - http://proza.ru/avtor/tavriya1949 - ЧЕТВЕРТОЕ МЕСТО В ТЕМАТИЧЕСКОМ КОНКУРСЕ "ДОРОГАМИ ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ" КЛУБА СЛАВА ФОНДА

            Ночью Оксана проснулась от разбушевавшегося ненастья. Ветер настойчиво стучал ветвями яблони, росшей за окном. Вспышки молнии, прошивая небо огненными стрелами, рвали его на куски. А вслед за ними рокотом и дробью накатывала гамма громовых раскатов. Женщина встала и, осеняя себя крестом, подошла к окну, раздвинула занавески. В этот миг новая вспышка озарила сад, и она увидала среди ходящих волнами ветвей застывшую белую фигуру. Оксана в страхе отпрянула от окна, вернулась к постели и немного посидела, чтобы прийти в себя. Потом подошла к кровати дочки, поправила одеялко. Новая вспышка осветила комнату, и она стала рассматривать личико Ульянки.
- Выросла, доня моя.  Ангелочек мой, - шептали губы.
     Она поцеловала дочку и пошла спать. Мирон лежал на спине, разбросав руки.  Оксана  сняла руку мужа со своей подушки и юркнула под одеяло.  Перед глазами стояла белая фигура, застывшая среди яблонь, озарённых отблеском электрических разрядов.
       Мирон работал без выходных. Август – горячая пора в колхозе. Но Ульянку надо собрать в первый класс. Вот он и пахал сверхурочно и выхлопотал у председателя свободный день для поездки в город. На семейном совете решили забить свинку Фросю сейчас, а не осенью,  продать мясо и снарядить дочку в школу как положено.
- Форму купим коричневую и фартучки, белый и чёрный, - мечтала Оксана.
- Как думаешь, Фроська на сколько потянет? – беспокоился Мирон о своём.
- Не догуляла. Ещё б пару месяцев.
- Да. К октябрьским праздникам было б в самый раз.
- Егор своего Витьку берёт? – спросила Оксана.
- Берёт. Тоже обновки нужны. А Дуська на хозяйстве остаётся.
- Вот и хорошо. Витька за Уляшей приглядит, пока мы расторгуемся. Всё ж паренёк постарше, - радовалась женщина.
     «Дождик какой влупил, - думала, уже засыпая, Оксана. – Завтра подводы грузно пойдут, пока до шоссейки доберёмся. Уляшу к Фроське подсадить придётся, мала ещё шлёпать пять километров. А сами пешкодралом, не впервой».   
      К утру гроза утихла, небо очистилось. Собирались затемно. Оксана принарядила дочку, в русые косички вплела алые ленточки и залюбовалась.  Туша Фроськи заняла всю подводу. Кабанчик Егора оказался небольшим, и детей уложили там. Они мигом уснули. Ехали молча. Каждый думал о своём. Из-за горизонта лениво выкатывалось румяное солнышко. По обе стороны грунтовки  в лесополосе  посвистывали птицы.  С  луга доносилось протяжное «му-у-у».
- Ночью гремело.  Молния страшная была. Помнишь, позапрошлым летом,  два дома сгорело от змеи огненной, - нарушила молчание Оксана.
 - Боялась? Что ж меня не разбудила?
- А толку? Грозу не остановишь, а тебе выспаться надо было.
     Мирон натянул поводья, стегнул лошадь  и прикрикнул:
- Шевелись, сонная муха!
- Мне видение было, - решила поделиться Оксана, - будто в саду ангел гулял.
- Глупости. Привиделось во сне, - отмахнулся Мирон.
- Видела, как тебя сейчас вижу, - настойчиво повторила Оксана.
- Виданное ли дело: ангелы по земле расхаживают! – рассмеялся Мирон. – То, может, Федька-гармонист с гулянки шёл. Ты у ангела в руках гармошки не разглядела?
- У него рук-то не было. Крылья огромные из плеч.
«Матери валенки б новые, старые прохудились», - подумалось Оксане.
      Ангелина, мать Оксаны, в свои шестьдесят выглядела полной старухой.  Много лет назад, когда она только приехала в Сосновку, жители записали молоденькую учительницу в красавицы. И женихи нашлись: Василь да Леонтий. Но она выбрала Якова Вершину, учителя из соседнего села. По выходным они бродили по окрестностям, девушка плела венок, Яков читал стихи.
      Однажды Леонтий с Василём подстерегли соперника, избили до полусмерти. Если б на парня не наткнулся дед Хома, не светили бы Якову глаза любимой. Когда очнулся, первое, что увидел, были её глаза, излучавшие любовь.
- Ангел, мой нежный ангел, - прошептал Яков.
      Ангелина выходила его, и вскоре они поженились.
      Письма с фронта приходили до осени сорок третьего. Потом известие как обухом по голове: пропал без вести.  Она ждала своего Якова. Ночами часто без сна сидела на кровати, не зажигая света,  вспоминала, как называл её, только её, Яков.  Губы шептали: «Мой нежный ангел».
     Пока мужчины разделывали туши и раскладывали мясо на металлические подносы, Оксана накормила детей и разрешила погулять по рынку.
- Только далеко не забегайте и за ворота рынка не ходите, - напутствовала она, надела фартук, косынку и выставила весы.
     Подошла  покупательница, пожилая женщина.   Мирон был доволен: первая копейка пошла. Часам к десяти горожане ринулись за продуктами на рынок.
      Пошатавшись  в торговых рядах, ребята вернулись к подводам, съели по краюхе хлеба, запили молоком.
-  Айда играть к разбитому дому, - предложил Витька.
       Сразу за воротами Уляша увидела его. Здание-инвалид зияло пустыми глазницами окон. Верхние  этажи обвалились. Сохранилась часть второго и лестница, торчавшая под открытым небом и лепившаяся к отвесной стене.За первое десятилетие после войны город отстроился, но несколько домов ещё лежали в развалинах.
   Во дворе галдели ребята.Витька с Уляшей подошли к ним в тот момент, когда начинался новый кон игры.
- Во что играете? – крикнул мальчишка с безопасного расстояния.
- В прятки, - ответил вихрастый заводила, прозванный на улице Лёха Прыщ.
- Примете?
- Правила знаешь?
- А как же, - опытный Витька выложил угощение: сало, кусок хлеба, несколько варёных картофелин, яблоко.
- Не густо. А девчонка в доле? За неё что дашь?
      Витька помрачнел, у него больше ничего не было.
- У меня семки есть, - сообщила деловито Уляша и выгребла их из кармашка.
- Вот это дело! –  Лёха отправил лакомство в бездонный карман и пообещал:  – После игры поделим. Для начала будешь искать ты, пацан. Отвернись к забору и считай до двадцати. Только не подглядывай. Ховайся, ребята! – дал команду Лёха, и все бросились врассыпную.
      За минуту ребятня, как тараканы, расползлась по щелям дома. Заметив под лестницей пролом, Уляша шагнула в него и оказалась во мраке. Правда, через окно струился свет с улицы. Девочка пошла по коридору. Под ногами хрустели обломки. Решив, что Витька  со двора услышит, Уляша остановилась и огляделась. Это была просторная комната.  Над головой висело перекрытие, державшее  лестницу.Она перешла в соседнюю комнату. Справа, у оконного проёма, сохранился кусок перегородки. Под кирпичом что-то темнело. Уляша смахнула слой пыли и нащупала предмет.  Он оказался мягким, скорее всего, из кожи. Она стала дальше разгребать кирпичную крошку и коснулась ремешка, край которого был пристёгнут металлическим кольцом к предмету. «Сумка», - догадалась девочка и сильно дёрнула за ремешок…

      Время подходило к обеду. Мяса  оставалось немного.
- Идите поешьте, детей накормите, я одна справлюсь, - сказала Оксана, и мужчины охотно поспешили к подводам.
      Она пересчитала деньги и, завязав в носовой платок, спрятала в карман передника. Сняв его, бросила  на стульчик и стала причёсываться. Надо потихоньку собираться. Скоро Мирон приведёт Уляшу, и они пойдут за покупками.
      Рядом остановились две женщины, оживлённо беседуя.
- … стена как грохнет! Камни посыпались, пыль столбом…  детский крик… девчоночку лет семи насмерть прибило… - донеслось до Оксаны. Она выскочила из-за прилавка, чувствуя, как перед глазами всё плывёт, и схватила говорившую за локоть.
- Кого прибило? Где?
- В развалинах за рынком. Девочку прибило. Стена рухнула и… - растерянно повторила женщина.
      Но Оксана уже не слушала. Ноги сами несли туда, куда бежал народ.
      Пробившись сквозь толпу, она увидела милиционера, склонившегося над ребёнком. Из-за его плеча выглядывала русая косичка с алой ленточкой. Оксана захлебнулась воздухом и рухнула на землю. Придя в себя, не могла вспомнить, как оказался рядом Мирон, когда Егор подогнал подводу.
- Возьмите, - милиционер протягивал ей грязную полевую сумку-планшет на ремне. – Она держала её в руке.
      Оксана машинально взяла сумку, качаясь из стороны в сторону, неотрывно смотрела на дочку.
- Пиши: «Несчастный случай, повлекший за собой… - кому-то диктовал милиционер. – Заключение врача скорой помощи прилагается», – потом,  обернувшись к Мирону, сказал, понизив голос: - Примите искренние соболезнования. Формальности закончены. Можете забирать.
       Подошёл расстроенный Егор.
- Весы сдал. Вот передник и косынка, но денег нет. Украли, сволочи! – он шмыгнул носом.
- Не до денег сейчас, - промолвил Мирон.
«И то правда, - развёл руками Егор. – Ни денег, ни Фроськи, и Уляшка погибла. Слава Богу, Витька не пострадал». Когда перепуганный сын прибежал и рассказал, что произошло, они сначала решили – разыгрывает. Но хлопец упал ничком на подводу и рыдал.
- Веди, - глухо сказал Мирон.
       Из толпы вышла уже не молодая женщина с кошёлкой в руках. Она подняла брошенный в траву передник и расстелила перед убитой горем матерью, повернулась к собравшемуся народу и крикнула:
- Граждане! Это горе общее! Война голос подала! Ответим на беду милосердием! На то мы и люди! – и положила на передник рубль.      
      За ней потянулись другие. Вскоре перед Оксаной выросла горка бумажных денег вперемешку с мелочью. А люди всё шли и шли. Лёха тоже подошёл и  положил рядом яблоко.
      Уляшу уложили на рогожку, устилавшую подводу (она так и осталась лежать после Фроськи). Из раны на голове скатились капельки крови и смешались  с красным пятном на рогожке. Егор набросил сверху холстину, но Мирон сдёрнул её и осторожно, словно боясь разбудить, прикрыл тельце дочки своим пиджаком.
      Оксана не могла идти: силы изменили ей. Она пристроилась в ногах Уляши и сидела, прижав к груди полевую сумку, глаза, не мигая, уставились в землю.
      Егор бережно увязал деньги в узел, поклонился людям и сказал:
- Спасибо, люди добрые, что не бросили в беде. Пусть воздастся вам добром за добро.
      Солнце скрылось за горизонтом. Ехали в полном молчании.  Оксана очнулась, открыла сумку-планшет. Внутри оказалось несколько отделений и кармашков. В одном из них она нащупала бумажные треугольники. Это были письма. Мелкая дрожь пробежала по телу. Она держит в руках чью-то жизнь: мечты, тоску по дому, сердечную боль, а может быть, строки любви! Развернула сверху лежавший треугольник. Буквы от сырости стали пузатыми, но  всё же можно было разобрать:
      «Здравствуй, мой нежный ангел!
 Спешу сообщить, что я жив и здоров. Вчера с боями вышли к родным местам, к родной реке. Ночью переправились под обстрелом вражеской артиллерии. Спешу. Скоро снова в бой. Люблю. Береги себя и дочку…»
      Подпись была неразборчива.  Химический карандаш расплылся по бумаге синим пятном.  А в следующем разобрала только часть подписи: «Як…». Текст третьего прочесть не удалось.Женщина вернулась к первому треугольнику и перечитала обращение: "Здравствуй, мой нежный ангел!"
         Оксана тупо смотрела в пожелтевший от времени тетрадный лист. «Отец… Только он называл маму нежным ангелом. И во втором письме подпись, скорее всего, Яков. Выходит, вернулся пропавший без вести и забрал мою Уляшу», - в голове невидимые молоточки отбивали  дробь. Перед глазами встал образ матери.
- Забирайте, мама, своего Якова! Вот он! Вернулся! – закричала Оксана и бросила письма на дорогу. – Зачем вернулся? Зачем?
       Мирон натянул поводья, и лошадь остановилась. Он глянул в безумные глаза Оксаны, но смолчал, собрал исписанные листы и вложил в сумку-планшет. Потом обнял жену и тихо сказал:
- Ты поплачь, поплачь. Я не умею.
     Оксана потянулась к сумке, и вдруг… в животе её что-то дёрнулось, замерло и опять дёрнулось с новой силой, будто рыбка плеснула хвостиком по воде. Женщина положила руку на живот и ждала. Лицо вспыхнуло, порозовело, глаза набрали глубины и теплоты. «Хвостик рыбки»  плеснул ещё и ещё…
     Оксана везла домой разбитое сердце, письма «нежному ангелу» и росток новой жизни, заявивший о себе в полный голос.
      Глубокий след тянулся позади. А впереди…  А впереди лежала целая жизнь.