Реки Накъяры часть первая глава десятая

Лэнс шел впереди. Несмотря на полутьму, он уверенно двигался сквозь узкие проходы и, ухватившись за поручни, ловко съезжал вниз по крутым лестницам. Миранда спускалась осторожно, чуть подобрав цеплявшийся за ступени подол. Нужно было придумать, как отблагодарить Лэнса. Ведь корабль наверняка возвращается, чтобы доставить ее назад, в деревню. Или нет? В глубине души она обрадовалась и тут же пристыдила себя. Все-таки правильнее было хотеть вернуться домой. А что если ее вернут, но не сразу? Поплавают, поплавают и вернут. Такой договор совести с нарастающим желанием остаться на корабле Миранде понравился. Она могла бы чистить рыбу и готовить еду. Она быстро чистила рыбу. Бурс мог бы чего-нибудь перевозить, он сильный. Мысли оборвались, как только Лэнс прикрикнул на оказавшегося на пути матроса и Миранда вспомнила другие слова боцмана: «Баба на корабле — тьфу!»

Ну почему же? В ее деревне жены рыбаков часто ходили с мужьями в море, если сыновья еще не подросли. Наверное, Лэнс сказал это в сердцах. Он же никогда не видел, как она чистит рыбу и не пробовал ее ухи. Да и на Ярла он ругался на чем свет стоит и все равно отпустил старика. Миранда набралась смелости и решила, что самое время рассказать о том, что она умеет делать. Пусть дадут ножик и рыбину. Она им покажет.
— Лэнс?..
— Чего тебе?
В голосе его мелькнуло раздражение, даже зло. Миранда хорошо знала этот тон, лучший ответ которому было молчание, но неожиданно для себя, она все же спросила:
— А лейтенант — это капитан?
— Капитан это капитан, а лейтенант есть его первый помощник,— ответил Лэнс уже спокойно.
— А почему... женщинам нельзя быть на корабле?
Сзади послышался звук, словно кто-то захлопнул дверь.
— Тихо! —Лэнс приложил указательный палец к губам.
Миранда замерла. Великан отодвинул ее в сторону и прошел несколько шагов назад.
— Качка двери мотает, — возвратившись, объяснил он.
— А почему жен..., — хотела было повторить свой вопрос Миранда, но Лэнс оборвал ее.
— Почему, почему, вот потому и нельзя, что дуры вы, и толку от вас нет. Болтать только можете. Ума не хватит даже названия двух мачт запомнить.
— Я рыбу могу чистить. — сказала Миранда, и опустила голову.
— Все, пришли, заходи. Вот это, жить здесь будешь.

Они вошли в комнату с уже привычным, низким потолком и уставленную со всех сторон различным грузом. Квадратные оконца освещали свободное место, которого было не больше чем в комнате, где уснула Миранда. Знакомый аромат переполнял воздух. Апельсины. Десяток корзин стояло с краю, и сквозь редкое плетение пробивался ярко-оранжевый цвет. Одна из корзин лежала вверх дном чуть в стороне, и выпавшие из нее апельсины перекатывались по полу, как игравшие в догонялки сорванцы. Лэнс подошел к противоположной стене и жестом подозвал Миранду. К стене были прилажены какие-то приспособления и рычаг. Лэнс провернул рычаг по кругу и дернул. Задребезжало, и участок стены начал медленно открываться наружу, сверху вниз, пока не остановился, громыхнув державшими его цепями. Получился мостик. Яркий свет на мгновение ослепил глаза, а порыв ветра тут же заполнил грудь соленым морским воздухом.

Такого Миранда еще никогда не видела Что в деревне, что в порту, все делалось вручную, а из приспособлений была лишь одна лебедка. Она подошла к мостику и вступила на край. Сырой ветер приятно омывал лицо, и захотелось подставить под него все тело. Миранда сделала несколько шагов. Внизу бурлила вода, не высоко, точно смотришь на нее с крыши дома. Не обрыв, конечно, но когда-то Миранда боялась взобраться и на крышу. Страха не было. Наоборот, откуда-то вновь явилась радость.
— Вот это да! — воскликнула Миранда и повернулась.
Лэнс молчал. Рука его по прежнему лежала на рычаге, и он пристально смотрел на Миранду.
 
Внезапно один из апельсинов промчался мимо и, не докатившись до конца мостика, сорвался и полетел вниз. Чтобы посмотреть, как он падает, Миранда сделала еще шаг и наклонилась: оранжевый шарик исчез, проглоченный морской пеной.
— Назад! — крикнул Лэнс, — назад, говорю!
Миранда вздрогнула и поспешила обратно, упрекая себя в том, что рассердила Лэнса. Все было так хорошо, дался ей этот апельсин! Она принялась извиняться, но Лэнс перебил:
— Я тебе, это, хотел показать…Чтобы ты здесь ничего не трогала, а то видишь, что может случиться, — он вновь крутанул рычаг.
Где-то над головой послышалась дробь цепных звеньев, и мостик медленно начал подниматься вверх. Миранда хотела сказать, что ей бы и в голову не пришло трогать этот рычаг, но вспомнив, как Лэнс ругал женщин, решила не спорить.
— Я не буду, — сказала она .
— Сиди здесь тихо и не высовывайся. Я скоро приду. — сказал Лэнс и зашагал к выходу, по дороге пнув несчастную, перевернутую корзину.

***

Оставив девчонку в грузовом трюме, боцман скорыми шагами направился к трапу, ведущему на верхнюю палубу. Не каждый день он нарушал приказ командира, а если и думал о том, где его настигнет смерть, то болтавшимся на рее, никак себя не представлял. Кривая сабля во время пиратского абордажа — да, полная грудь соленой воды — да, но вот так, да еще из-за бабы? Да и не бабы даже, а девчонки, соплячки…
 — Дернул меня черт сказать про нее лейтенанту, — досадливо бормотал он про себя. — А то не знал, что прикажет сделать эта надутая сволочь? Правда, до Нагорры идти еще целый месяц… Ладно, поживет в грузовом, а в порту можно будет вынести ее на берег в каком-нибудь мешке и отправить на все четыре.

С верхней палубы послышались крики. Лэнс ускорил шаг. Скатившись с трапа, на него налетел матрос. Лэнс ухватил растяпу за волосы, и встряхнул. Заика Ксей, кто ж еще.
— Боцман....па...полундра... та…тебя срочно нэ-на верх.....
— Что стряслось, морской волк? — сквозь зубы процедил Лэнс, не отпуская волос бедняги.
— Там... это... Васур пэ... прилетел... реи ва...верхние ломает... здоровый сэ...сволочь... На...не по-нашенски орет... ломает и орет... Лейтенант са...сказал.... что ты вроде па...па... понимаешь п-по-ихнему...
— Васур? Ты что мелешь, моряк, Канджея на другом краю света. Откуда ему здесь взяться?
Оттолкнув Ксея, Лэнс в два прыжка оказался на верхней палубе. У левого борта под толстым парусиновым навесом толпились матросы. Перед ними, руки в боки, стоял лейтенант .

— Господин лейтенант, что случилось? — спросил Лэнс.
— Боцман, наконец-то. Выгляни туда, видишь, к нам гость пожаловал. Стрелой эту сволочь, как известно, не возьмешь. Спроси у него, чего хочет.— дохнув в самое лицо Лэнса табаком, сказал лейтенант Гильдар.

Лэнс вышел из-за укрытия. Сверху, едва не задев голову, рухнула обломанная рея и, ударившись о короб, в котором хранились ванты, раскололась пополам.
— Тахко-ониту! — крикнул Лэнс в сторону заслонившей солнце тени, на самом верху грот-мачты. Тень увеличилась — это раскрылись перепончатые крылья. Чудовище спрыгнуло с мачты и, облетев полукруг, опустилось на палубу в десятке шагов от Лэнса. Боцман на мгновение оторопел: осознание того, что он был меньше другого существа, предательски подкосило колени. Во рту пересохло. Лэнс кашлянул и медленно изрек череду глубоких гортанных и шипящих звуков.
— Ты не говорит Кханджи хорошо, — прошипело в ответ чудовище. — Васуру брат один кухма, Васуру улетат.
— Хорошо, я передам капитану. Жди здесь.
— Васуру ждат там, — прошипело чудовище. Вынув из-за спины кривой меч, оно взмахнуло крыльями и в следующее мгновение оказалось на марсовой площадке грот-мачты.

Подойдя к перепуганным матросам, Лэнс отметил, что лейтенант держался спокойно.
— Ему нужен человек. — сказал Лэнс. — Тогда он улетит.
— Живой человек? — кто-то робко спросил сзади.
Лейтенант почесал подбородок:
— Ты сделал то, что я приказывал?
Лэнс утвердительно кивнул.
— Жаль. Она бы сейчас пригодилась. — добавил лейтенант вполголоса. — Так кого же отдадим?
Десятки глаз мгновенно уставились в палубу.
— Отойдите, расступитесь, говорю, чумные крысы, — послышалось сзади.

Из толпы выбрался Ярл.
— Господин лейтенант, живая девка-то, врет он все. Спрятал он ее в грузовом трюме. Я видел. Я следил за ним. Вишь, себе хотел девку-то оставить, врет он все.
— Ах ты тварь. — протянул Лэнс.
Отпихнув стоявшего рядом матроса, он шагнул к Ярлу. Между ним и одноглазым стариком вырос лейтенант.
— Спокойно, боцман,— произнес Гильдар, — ты меня, право же, удивил. Если тронешь Ярла хоть пальцем, то тебя и отдадим. Висеть бы тебе на рее, но с человеком, который отличился столь дивной предусмотрительностью, так не поступают. Я тебя прощаю.
Он развернулся к толпе и, указав на двух матросов, рявкнул:
— Ты и ты, бегом в грузовой трюм. По какому борту?
— Правому, — вставил Ярл.
— По правому борту. Там девчонка сидит, скажите ей, — он развернулся к боцману, — скажите, что вас Лэнс послал. Приведете ее сюда, да руками не лапайте. Бегом.

***

Миранда едва успевала за матросами. Они ловко пробегали между привязанными сундуками и в три прыжка одолевали крутые лестницы.
— А почему Лэнс сам не пришел?
Ответа не последовало. «Глупый вопрос, — подумала она, — не пришел, потому что занят».

Проделав уже знакомый Миранде путь, они выбрались наверх и подошли к навесу, под которым, окруженный матросами, стояли лейтенант в блестящих сапогах и Лэнс.
Матросы загомонили, кто-то свистнул, а лейтенант поманил пальцем.
— Девочка моя, иди вон туда, к грот-мачте. — сказал он, и легонько подтолкнул Миранду в спину.
Она посмотрела на Лэнса, но тот отвел глаза. Впереди стояли две мачты, и какая из них называлась «грот», Миранда, конечно, не знала. «Наверное, это какая-то проверка, — подумала она, вспомнив разговор с боцманом. — Лэнс хочет показать лейтенанту и всем остальным, что я не такая, как другие женщины, что я даже знаю про эти вот мачты и не буду на корабле обузой». Решив, что идти надо к дальней, так как к ближней пошел бы любой дурак, Миранда посмотрела на боцмана еще раз. Уловив его взгляд, она подмигнула и вышла из-под навеса.

С неба упала туча.

Загородив собой все пространство она зашевелилась, и оказалась вовсе не тучей а существом. Таким большим, что Миранда невольно попятилась, чтобы его разглядеть. Ящерица. Перед Мирандой, на задних лапах стояла огромная ящерица. Грудь ее перетягивали кожаные ремни, а передние лапы больше напоминали громадные чешуйчатые руки с черными когтями. Мысли путались, Миранда почему-то вспомнила ящериц, гревшихся под утренним солнце на дороге, что вела к морю. В правой лапе чудовище держало толстую веревку. Отсутствие страха больше не удивляло, но сердце заколотилось тем не менее. Существо склонило длинную морду на бок и с шумом выдуло из ноздрей воздух. Миранда обернулась: под навесом никого не было.

Ее бросили. Перепугались и сбежали. А она нет. Она стоит в шаге от чудовища, и оно, наверняка, откусит ей голову, которую Миранде уже порядочно надоело задирать. Вот если бы влезть на что-то повыше. Миранда начала осторожно двигаться в сторону, пока не наткнулась на какую-то бочку, стоявшую у мачты. Рядом находился еще какой-то короб повыше. Миранда залезла на бочку и вспрыгнула на короб. Теперь ящер стоял почти вровень, и было видно его глаза, коричневые, выразительные, почти как у человека, разве что размером с рыбью голову. Зверь фыркнул и начал разматывать веревку, что держал в лапе.
Сзади послышалось:
— Платок сними, может, он тебя полюбит, — Миранда узнала хрипловатый голос старика Ярла.
— Заткнись, урод, — откликнулся кто-то из команды.
Миранда не обернулась. Вдруг, все вокруг: диковинный зверь, канаты, мачты, железки, бочки, — все начало мерцать, переливаться, как разноцветное битое стекло. Ярче, ярче, ярче. Голова зачесалась так неистово, что Миранда развязала и сорвала косынку. Волосы на короткое мгновение упали на плечи, но затем, будто подчинившись внезапному порыву ветра, встали дыбом, натянулись до боли.
Резкий, свистящий звук пронзил уши, но не бессвязным выкриком животного, из луженой глотки чудовища вырвалось слово:

— Атсáби…

Волосы делали, что хотели. Пряди свивались, двигались над головой, точно чья-то рука наматывала их на кулак. Миранда даже привстала на цыпочки, но тут боль и неприятный свербеж исчезли.
Ящер отскочил назад. Приготовившись к его прыжку, Миранда сжала кулаки. Ей не приходилось царапаться, но другой защиты не было.

Зверь фыркнул, заложил веревку за пояс, подошел и опустился на одно колено:
— Так’ахпу Атсáби... Ник’цук’нару нуе Атсáби ну мУму экусахпанак’.
Миранде захотелось до ящера дотронуться. Она протянула руку и коснулась холодной, чешуйчатой головы. Крылья исполина раскинулись, заслонив на мгновение мир, и вновь опали. От чудовища исходил дух стоячей воды, тины. Но он казался своим, хоть и неприятным. Так бывает если надолго отлучиться из дома, и вернувшись, почуять странные запахи, которых раньше не подмечал. Вместо отвращения они вызывают лишь нахмуренную бровь. Да и то не надолго.
— Кто ты? — спросила Миранда.
Зверь тронул себя в грудь лапой-рукой:
— Ну накх’ниаца Такх, Васуру Такх.
— Такх… А кто я?
— Унха накх’ниака Атсáби, — он указал на Миранду, — Уну туманахкекх’ а К’ханджи. К’ханджи туманахкекх’ а суму оету.
Миранда обернулась: под навесом по-прежнему никого не было.
— Забери меня, и Бурса тоже.
— Ки-и. — протянул зверь, — Такх не мошет делат. Атсáби сам ходит юг. К’ханджи оса к'ахни для Атсáби. Дом для Атсáби. Ну у экусахпанак’. Атсáби говорит, Такх вес нанактенану здес убит. Вес человек.
— Не надо, пожалуйста, не надо.
— Пиа нарумук’и тукани хумик’ару ак’ миарук’и. Такх летат долшен, К’ханджи знат Атсáби ест. Киа нуи миару.
Ящер склонил голову. Последние его слова были понятны. Как слушая приглушенную речь можно разобрать некоторые слова, Миранда поняла смысл этих. Зверь спрашивал : «Могу я удалиться?» Она спрыгнула с короба и обошла ящера кругом. Вдоль могучей спины его крепились ножны, увенчанные рукояткой с диковинным набалдашником. Три рога: два согнутых, точно у буйвола и один прямой, как кинжал.
— Лети, — сказала Миранда и вновь дотронулась до чешуйчатой головы, на этот раз погладив выпуклые шишки, грядой разделявшие пополам длинный череп.
— Так’ахпу Атсáби! — рявкнул ящер. Он выпрямился, вскочил на борт и прыгнул вниз, а в следующее мгновение уже взмыл над кораблем и стал удаляться, движимый взмахами могучих крыльев. Миранда не шелохнулась до тех пор, пока Такх не исчез, растворившись в багровых сумерках. Она уложила волосы и надела косынку.
 
Команда вновь собралась под навесом. Ни лейтенанта, ни Лэнса там не оказалось. Сзади из толпы вытолкнули молодого матроса. В руках паренек держал ведра: одно с водой, другое — с овсом.
— Я ослика пойду па-покормлю и воды дам. Боцман так сэ-сказал.
Миранда одобрительно кивнула.

***

Лейтенант Гильдар бросился к книжной полке.
— Как же я упустил-то, а черт, — бормотал он, — Атсáби, Атсáби… Чушь собачья, сказки! Этого не может быть. Канджея...
Одну за одной он выхватывал книги, открывал на первой странице и бросал на пол.
— Вот, нашел.

Сев к столу, он начал лихорадочно перелистывать книгу, бормоча «Атсáби». Что-то легло на правое плечо. Не двигаясь, лейтенант скосил глаза и увидел зеркало длинного клинка. Сабля сдвинулась и поползла к шее, пока стальной холод не коснулся кожи. Державший оружие стоял сзади.
— Я переведу тебе слова Васуру, если ты скажешь, что видел отсюда, сверху, из своей каюты.
Гильдар медленно положил книгу на стол и сказал:
— Ничего я не видел, ванты сплошные, не разобрать.
Клинок передвинулся прямиком к горлу.
— Хорошо, хорошо, какого дьявола! Девчонка выше забралась, потом... потом платок свой сняла...
— Дальше.
— Волосы у нее распустились, и это чудовище ей поклонилось. Тьфу ты, звучит-то как глупо.
Клинок дрогнул и Гильдар продолжил:
— Волосы. Волосы у нее стали собираться на голове, словно... корона.... Два кривых зубца, будто рога, прямо над висками, и еще, еще один прямой, длиннее, над затылком.
— Вот видишь, какая хорошая у тебя память. Ник’цук’нару нуе Атсáби ну мУму экусахпанак’ означает: «Помилуй меня, Владычица, я твой слуга». — сказал человек.
Клинок вернулся на плечо.
— Владычица? — спросил лейтенант Гильдар.
— Кстати, не советую произносить при ней эти...
Не дослушав, лейтенант одной рукой схватил со стола раскрытую книгу и бросился в сторону, пытаясь заслониться ею от сабли. Он почти успел выхватить из-за пояса кортик, как вдруг спину пронзила острая боль, и из груди вылезла окровавленная сталь. Гильдар рухнул. Казалось, что на плечи надавил хомут, тяжелее, тяжелее. Лейтенант застонал, но все же сумел приподняться на локоть. Кровь неустанно сочилась изо рта и теплой струйкой затекала под расшитый ворот рубахи. Убийца обошел, и встал напротив.
— Какого дьявола? — прохрипел Гильдар..
Человек поднял книгу, нашел нужную страницу и приставил ее к лицу умирающего офицера.

Лейтенант Гильдар, потомственный мореход, первый помощник капитана королевского фрегата «Звезда Востока», собрав остатки стремительно убывающих сил, прочитал последние в своей жизни слова:

Едва взойдет на трон Она -
Легенды сбудется проклятье.
Сольются Солнце и Луна
в нерасторжимое объятье.
Венца Ее кровавый блеск
Окрасит долы, горы, реки.
И все живое на земле
Покроет мрак ночной навеки.