всё хорошо

       пыльный южный городишко. жаркое лето. два с лишком часа ночи, но казалось, что едва стемнело -- сейчас вообще поздно смеркается и рано светает. её дом находился на окраине, ближе к реке. они жили здесь вместе около месяца, а общались и того больше -- по крайней мере, год.
       пахло свежестью и мятой, когда они возвращались домой из кинотеатра, которому предшествовал долгий романтический вечер в местном ресторанчике.
       -- послушай, Моника, тебе не кажется странным всё это?
       -- а? -- она шла чуть спереди, держа его за руку и ведя за собой.
       -- ну, ты не находишь, будто что-то не так?
       -- а что должно быть не так, Ник?
       на мгновение замолчав, он продолжил:
       -- всё это между нами. оно так.. я не знаю..
       -- конечно, ты не знаешь, -- она остановилась, повернулась к нему и рывком набросилась, целуя и запуская руки под его рубашку.
       -- эй, погоди, детка, я..
       -- что, что?
       -- просто, я хотел сказать, -- он отступил на шаг. -- я так быстро сдался, ну, ты понимаешь? так быстро стал твоим..
       -- и что в этом такого?
       -- всё слишком идеально, Моника. так не бывает.
       -- вот видишь? -- она вновь поцеловала его и повела за собой, -- на самом деле, бывает!
       дверь в её богатый дом открывалась через распознаватель голоса.
       -- это я, Моника, -- сказала Моника, и дверь щёлкнула, заезжая за стенку.
       внутри всё было обставлено со вкусом и уютом. здесь было тепло и хотелось находиться тут, а в особенности, когда за окном хлестал дождь. Ник терпеть не мог дожди.
       -- сейчас мы продолжим нашу вечеринку, -- улыбнулась Моника и скрылась в душевой, напевая что-то популярное и щемяще-знакомое.
       боже, если и рассказать кому -- сложно поверить, какая женщина досталась Нику. всё в ней казалось идеальным -- губы, жопа, грудь, голос, цвет волос, разрез глаз, каблуки, место, в котором она живёт, ум и юмор, страсть, даже, чёрт бы побрал, темперамент! темперамент, мать твою, какая сентиментальная точность: ему всегда нужна была женщина, способная откликаться на безумие, женщина с глубиной и бесстрашием. в общем, всё то, что компенсировало его собственную пассивность и трусость. и вот он в кои-то веки получает такую женщину, но даже этого пугается, как ошибки. "нет, не может же быть всё так идеально!" -- часто говорил Ник сам себе перед сном. ведь должно же что-то быть не так? но каждый раз всё оказывалось так.
       сейчас он вновь был занят мыслями об этом. взять хотя бы их первую ночь вместе. он ожидал провала. вот сейчас она снимет одежду, а там -- брюхо. или бородавки между ног. или... да  е б а т ь  ту Люсю, что угодно! но нет, её тело было идеальным. его хотелось целовать, излизать до сантиметра, вогнать язык в эту самую аккуратную промежность, какую он видел на свете, и больше не вынимать до гроба. её ноги напоминали идеальные античные статуи -- гладкие и тонкие, с аккуратными костяшками на изгибах. её руки вились, как ловкие и упругие змеи. её грудь топорщилась вверх, дыша как тесто на пару. её задница... в общем, не было недостатка, который бы насторожил его. вот сейчас, думал он, у неё окажется уйма комплексов. сейчас она скажет, что отсос -- это греховно, что меж ягодиц -- больно, что не знает, как там всё это должно быть. но
е б л а с ь  она, как вавилонская блудница -- лучшая женщина в его жизни.
       -- дорогой, захвати вино из бара, -- Моника прервала пение.
       ах, да, в винах она тоже неплохо разбирается. а ещё предпочитает искусство, слушает Бетховена и Брукнера, пишет неплохие картины, всё, что нужно, чтобы сорвать башню именно такому, как Ник.
       -- сейчас, -- отозвался он и отправился в центральный зал на первом этаже, где за небольшой стойкой из красного дерева находились дверцы бара. он достал бутылку старого помероля. разумеется, в отличие от Моники, Ник не подозревал, чем это вино отличается от остальных бордоских апелласьонов. затем он выхватил пару фужеров и понёс в спальню.
       Моника уже ждала его там.
       -- ты сегодня у меня такой лев, -- она подползла на край кровати и забрала вино, вывинтив пробку. красная жизнь полилась в бокалы. -- вот так, -- прошептала она, отдав один бокал Нику.
       -- за что выпьем? -- спросил он.
       -- давай выпьем за правду? вообще за то, что мы встретились. за то, что мы вместе, Ник.
       -- давай.
       они прикоснулись к краям бокалов и осушили их одновременно.
       -- я хочу тебя, -- она придвинулась ближе и спустила с него шорты. -- хочу зажечь с тобой, как никогда! жду тебя здесь, после душа, -- она встала на колени на кровати, чтобы дотянуться своими губами до его губ. они поцеловались.
       -- милая, я хочу сказать тебе. договорить то, о чём начал там, на улице.
       -- ну? -- её лицо, её прекрасное личико стало серьёзным.
       -- это напоминает мне сон, несбыточный и ненастоящий. но такой жестокий, будто тебя могут забрать у меня. будто ты исчезнешь в один миг, как голограмма, созданная кем-то, чтобы обмануть мои чувства, понимаешь? я привык ошибаться в людях, привык избегать их. привык к тому, что ничего не бывает просто так, что за всё в этой жизни мы платим! что всё рано или поздно кончается, даже самая сильная любовь, понимаешь, Моника? я.. -- его глаза наполнились слезами.
       -- мой лев, -- она обняла его и прижала к себе, -- я понимаю тебя, потому что прошла через это, ты ведь знаешь. мой бывший муж...
       -- я знаю, знаю, я помню, -- он поцеловал её в шею несколько раз, переходя к губам.
       -- только мы должны верить друг другу, Ник. верить и никогда не предавать, что бы ни случилось. я хочу быть с тобой. только с тобой. до конца своих дней, ты ведь знаешь и в глубине сердца чувствуешь правду, хоть и убеждаешь себя в обратном.
       -- да, Моника, чувствую.
       они выпили ещё по бокалу. на улице по-прежнему стояла темень, рассвет близился очень неуверенно. этим двоим не нужен был рассвет. вокруг пели сверчки, где-то далеко был слышен шум машин и иногда раздавался сигнал приходящих и уходящих поездов-электричек.
       -- я люблю тебя, Моника.
       -- я люблю тебя, Ник.
       он развернулся и пошёл в душ, захватив свежую одежду из шкафчика. ночь впереди обещала быть особенной. уходя, он ещё раз бросил взгляд на Монику, сидящую на кровати. её улыбка впечаталась в его сознание приятной вспышкой, в очередной раз и каждый раз -- как впервые.
      
       Ник скрылся за углом. силуэт Моники подёрнулся механической рябью и растаял в спальне в той же позе беспомощной нежности.
       -- рано или поздно придётся сказать ему, -- мужчина в длинном белом костюме отошёл от экрана.
       -- он и без того догадывается, Билл, -- ответил другой, выглядевший точно так же, только в очках.
       -- ох, чёрт тебя дери, Дамьен! какая разница, если эти исследования всё равно не открывают нам дорогу к его возможностям?
       -- ты прекрасно знаешь, как ценен его мозг и что он может дать человечеству. так или иначе, он жив и находится в безопасности. не забывай, что до определённого времени он должен быть в состоянии покоя и надёжности...
       --...пока не придёт время испытать его на прочность, так?
       -- так. -- мужчина по имени Дамьен сел за стол и начал быстро записывать что-то в электронный дневник.
       -- и сколько ждать?
       -- хочешь посмотреть, как наш маленький Никки страдает? -- Дамьен улыбнулся.
       -- я просто устал от этой дрисни. считывать его мысли, сраные сопливые нежности, всю эту нами самими спроектированную любовь, искать во всём этом какой-то код. ты уверен, что подобная миссия вообще не глобальный стёб над всей корпорацией? и его дебильные стишки...
       -- не будь таким суровым, Билл, стихи вполне сносные. если как следует влюбиться.
       -- будто ты знаешь, что это такое.
       -- нет, не знаю, но никогда не поздно стать частью эксперимента,  -- Дамьен вновь улыбнулся. -- я имею в виду, что природа такого явления, как любовь, находится где-то глубоко в нас самих, а не снаружи. для этого не обязательно быть нами, чтобы попасть в шорт-лист подопытных, правда?
       -- пф!
       -- ну-ну, хорошо, давай продолжим. включай Монику и ставь на запись.
       -- е с т ь,  с э р, -- язвительно отчеканил Билл и сдвинул вверх несколько рубильников на панели под экраном.

       Ник закончил с мытьем головы и вышел из-под душа. мысль о том, что Моника ждёт его там, в соседней комнате -- лучшая мысль в его жизни за последние десять лет. "когда-нибудь, -- подумал Ник, -- когда-нибудь я предложу ей выйти за меня". дверь ванной открылась. Ник чувствовал бодрость и свежесть перед заканчивающейся ночью. на секунду он замер, вслушиваясь. из спальни доносилось приглушённое, родное пение Моники. всё было хорошо.

18. VI. 2019