Гадина

От автора: 18+.
Несовершеннолетним просьба покинуть эту страницу.
***
С благодарностью Василию Киндинову

К моему глубокому сожалению, рассказ основан на реальных событиях.
Рассказ содержит описание мучений дивчины подростка.
Кому читать такое не нравится – нажмите, пожалуйста, крестик в верхнем правом углу экрана.

Гадина

Тамара с мамой приехали в Петербург из пригорода Донецка. Казалось, что вне неприятности позади. Главное: обстрелов нет.
– Тамара, не надо вспоминать малую родину. Лучше просто забыть. Не было там ничего хорошего: папа остался там, бабушка с дедушкой тоже. Разбомбили, только могилы и остались.
– Мама, забыть постараюсь, но дадут ли нам с тобой небеса такой шанс, это право на забвение? Тебе не кажется, что мы их предали и нас за это здесь ждет возмездие?
– Не кажется! Памятью папы и бабушки с дедушкой я должна хотя бы тебя сохранить!
Мама Тамары на последние деньги сняла однокомнатную квартиру на последнем этаже хрущевской пятиэтажки.

Внутри квартиры было светло и чисто. Хозяин Тамаре с первого взгляда очень не понравился. Был он вежлив, внимателен, напоил их чаем с сухим тортом, но смотрел на девушку так, как будто она животное, выставленное на продажу на рынке.
"Что он от меня хочет? – Тамаре показалось, что ее просветили, как рентгеном. – Как на корову, на меня смотрит! Да, одета я из гуманитарной помощи! Что есть, то и ношу!"
Хозяин квартиры был мужчина сорока лет. Она, тринадцатилетняя девушка, о каких говорят "кровь с молоком" сразу почувствовала опасность.
– Так, он проверил документы обеих. Сколько гарной дивчине лет? – Он посмотрел на босые ноги Тамары.

– Тринадцать, – Тамаре, с детства привыкшей ходить дома босиком, стало стыдно и неловко. Сама не зная почему, она покраснела до корней волос.
Ему было, на что посмотреть: крепкая и плотная, не очень длинные, до плеч, красивые волнистые волосы каштанового цвета, карие глаза.
– Вам что-то от меня надо? – просто спросила Тамара, почувствовав нездоровый интерес хозяина квартиры.
Мужчина бросил колючий взгляд на юную квартирантку.
– Контрастное сочетание грубости с нежностью! Просто я вижу, что ты… очень хорошая девушка! Девушкам больше идёт быть босыми, чем мужчинам, так исторически сложилось...
– Это еще почему?
– Босыми - они работают на огородах, босыми – ходят по квартире, а в былые времена и подвергались телесным наказаниям! И мама у тебя хорошая! Иначе я бы не сдал вам квартиру!
Тамара не оценила многозначительность слов "подвергались телесным наказаниям " и той тональности, с которой они были произнесены, но хозяин квартиры был ей очень неприятен.

– А почему Вы решили, что я непременно уж такая хорошая? – Голос дивчины зазвучал почти что самоуверенно, даже с некоторым оттенком наглости.
 Она считала, что при маме она в полной безопасности.
– У меня великолепное чутье на людей! – ответил мужчина. – А потому... Добро пожаловать, дамы в Санкт-Петербург! На этом я с вами прощаюсь!
Он открыл входную дверь, и одарил Тамару на прощание плотоядным взглядом.

***
Мама устроилась на работу. Маленькая семья начала постепенно возвращаться к нормальной жизни.
И тут, спустя пару месяцев, случилась первая большая неприятность: маме за честный труд не заплатили денег.
Теперь надо было срочно найти другой заработок, рассчитаться с хозяином за квартиру, оплатить коммунальные услуги. Проблемы стали расти, как снежный ком. Накануне мама позвонила хозяину квартиры и попросила об отсрочке.
И вот настал день расплаты.

"Грустно это все! Очень грустно! – Вот он город мечты, где наивных беженцев грабят и обкрадывают… А возвращаться нам домой некуда! – Думала Тамара, готовясь к визиту хозяина и наводя в квартире порядок. – Но и здесь никто не ждет! Мама просила об отсрочке! Может, все и обойдется!"
– Добрый день, красавицы! – вежливый голос хозяина квартиры не предвещал квартиранткам ничего хорошего, вывел Тамару из задумчивости.
– Значит, денег на оплату у вас нет! – В голосе мужчины слышались строгие нотки. – Тома, посиди здесь, а мы с твоей мамой на кухне поговорим!
Взрослые закрылись на кухне, оставив Тамару в комнате.
– Раз у вас нет денег, я могу сделать вам предложение. Скажите, вы дочь порете, когда заслуживает?

– Да, бывало и порола! Только я не понимаю, что вам это даст для отсрочки? – Голос ее голос дрожал.
Она уже догадалась, какую цену придется заплатить.
– Ну, моя красавица, платить надо вовремя! Это у Вас проблемы, не у меня! Благотворительностью я не занимался и не занимаюсь! Впрочем, шанс я вам дам. Услуги женщины в Петербурге стоят тысячу рублей. Здесь, на этой самой кухне! Это скидка! Согласны?
Женщина, загнанная в угол, молча кивнула, и стал расстегивать пуговки на кофточке, но мужчина не потребовал желаемого немедленно. Разговор продолжился.
– Подождите раздеваться. Успеем! Вопрос со скидкой мы почти решили! Но вам нужна и отсрочка. И вот цена отсрочки: тридцать ударов за просрочку и десять за отсрочку скакалкой, и не тебе, а твоей дочери! И того – сорок!

Услышав такое предложение, несчастная смутилась, кулаки у нее сжались. Очень захотелось хозяину квартиры заехать кулаком в глаз.
– Нет! Ни за что! – Сердце женщины замерло, а кровь отхлынула от лица.
– Не хотите – не надо! Это ваше право! – Мужчина смотрел на нее как удав на кролика. – Настаивать не буду! И пальцем не трону! Тогда у вас есть час, чтобы собрать вещи!
С виду интеллигентный человек, но взгляд холодных колючих глаз выдал внутренний мир садиста. Собой она была согласна пожертвовать, нот так, отдать собственную дочь на расправу, была не готова, но и деться было некуда.
"Значит он начнет с порки моей Тамары! – Женщина молчала, поняв, что оказалась в ловушке. – А меня на десерт! Как ватрушку к чаю!"
– Если у вас есть деньги на оплату квартиры, я этот разговор забуду сразу!

"Ситуация бедственная! – Думала несчастная женщина. – Меня ему мало, вот только предложение такой "помощи" вовсе неприемлемо!"
– Послушайте, не чересчур ли сурово? Моей Тамаре всего тринадцать лет!
Ее мелко трясло.
– Поэтому интима ей и не предлагаю! – Мужчина достал из кухонного стола клубок капроновых веревок. – Выбор за тобой и за ней! Либо порка, либо на улицу! Это ее вклад. Халявы, мои хорошие, не будет!
– Хотите выпороть меня? Я соглашусь, я стерплю, только не трогайте Тамару!
– Нет! Другого предложения не будет! – Он спокойно стал отрезать от клубка большие куски. – Можете собирать вещи!

– Ну, хоть ремнем! – Она повернула лицо в сторону, чтобы не смотреть чудовищу в мужском обличье в глаза. – Скакалкой слишком жестоко!
– Я так не считаю! Жестоко – это не платить за квартиру! – Голос хозяина стал вкрадчиво-ласковым. – Аренда жилья – источник моего существования!
Она уже догадалась, для чего эти веревки понадобятся.
Дочку мама любила всей душой, принципов строгого воспитания за малейшую провинность не придерживалась. Порку ремнем считала нежелательной, но порой и неизбежной воспитательной мерой. А то что предлагают ей сейчас к воспитательной порке никакого отношения близко не имело!
– Нет у нас денег! – Голос женщины дрогнул.
Ей показалось, что кожа у того превратилась в змеиную чешую. Губы негодяя сложились в хищную напряженную хищную улыбку.

– Если нет, тогда поговори со своей дочкой! – Мужчина, изначально принявший на себя личину хорошего человека, окончательно превратился в мерзкую гадину. Однако выражение лица у него ничуточки не изменилось.
Он продолжал гадкие увещевания.
– Ты не хочешь, но может, она согласится! Как ей ночевать на улице? Погода в Петербурге переменчива!
И тут мама сказала: "Хорошо, поговорю!"

***

Увидев переменившуюся в лице маму, Тамара до боли прикусила губу, в ожидании чего-то ужасного.
– Дочка, давай поговорим! Поговорим серьезно! У нас есть шанс остаться жить в этой квартире. Но надо решить некоторые проблемы.
– Попробуем! – Тамара кивнула, соглашаясь, уже понимая, что хорошего от разговора не будет.
– Дочка, мы можем остаться жить тут, но за отсрочку он требует выпороть тебя скакалкой!

– Нет! Я не кукла для битья! Не позволю! – Тамара произнесла эти слова одновременно решительным и дрожащим от страха голосом. – И вообще! Это же надо такое придумать! А силой Вы меня… все равно не заставите!
– Не заставлю! Только ночевать будем на улице! – Вздохнула мама. – Дочка, ты же большая и знаешь, что порка не смертельна!
Тамаре вдруг стало холодно: она вдруг поняла, что мама решение уже приняла и ее согласие чисто формальное.
– Вы не сможете! – Девушка спешно добавила, судорожно сглотнув комок в горле, но продолжала сопротивляться. – Нет… нет! Не хочу!
 "Меня – скакалкой!". От страха ноги стали ватными, и даже голова слегка закружилась.

– Несколько неприятных минут, и ночевать на улице не будете! – Гадина в мужском обличье вползла  в комнату с веревками в руках. – Всего несколько очень неприятных минут! Или в бомжихи! А там с девушками особо не церемонятся! Тебя что, никогда не пороли?

– Бывало! – Тамара стала понимать, что мышеловка захлопнулась. – А мама?
В Донецке дивчина не раз получала от покойного папы ремня за серьезные провинности, но никогда просто так, для потехи. Сама Тамара считала, что порка за дело, безусловно, правильно, хоть стыдно и больно.
– Мама   будет платить свою цену, и она тебя, Томочка, не касается!
Тамара посмотрела на маму.
Та сидела белая, как мел, и молчала. Было видно, что молчание дается ей с большим трудом.

– Ну, пожалуйста, не надо меня бить! Не хочу! Мама достанет деньги! – Тамара умоляюще смотрела на хозяина квартиры и увидела странный азарт в его глазах.
Мама молчала, стараясь на дочку не смотреть.
"Гадина! Мерзкая гадина! То-то он мне сразу не понравился! – Поняла Тамара, посмотрев на маму. – Бить меня собрался! И мама молчит. Значит, согласна? Как же она так?"
Гадина смотрела на девушку. Взгляд был весьма многозначительным.
"Зрадниця (1)" – Чувствуя перспективу, девушка похолодела, но слов не нашла, предпочитая отмолчаться, до конца не веря, что все это правда.

– Ты сама разденешься и ляжешь! – Шипела гадина. – Это твоя цена за просрочку. Как альтернатива – можете вернуться в Донецк или ночевать на помойке! Как говорится: или-или!
"В Донецк мы больше никогда не вернемся. Лучше умереть!" – Тамара оказалась изнутри скована двумя чувствами. Ее мучили страх и стыд. Предстояло сделать нелегкий выбор... . Дома ремешок брал родной папа, а тут посторонний мужчина, да и вины никакой на себе она не чувствовала.

"Мне раздеваться перед этим! – У Тамары на спине выступил холодный пот. – И отдать себя на растерзание? И мама уже согласилась! Молчит, как рыба!"
Она не сразу нашла, что ответить гадине.
– Я согласна! – Выдавила из себя Тамара, чувствуя, что краснеет как та сахарная свекла на огороде.
Девушка внутренне содрогнулась, представив себе, цену на которую она согласилась.

– Вот и славненько! – Гадина улыбнулась и достала из кармана скакалку. – Тогда снимай платье! Сама!
Мама не вышла на кухню, а осталась в комнате. Мужчина не возражал.
– Да! – Тамара покраснела, понимая, что сейчас придется самой раздеться.
Впрочем, до униженных просьб о пощаде Тамара доходить не собиралась, решив принять порку с мужеством героев-молодогвардейцев из Краснодона.
"Змій чисто змій! Любуйся, гадина!"– Она сняла платье через голову спокойно, с чувством собственного достоинства. Лифчика дома она не носила. Мужчина снял с кушетки белье, отодвинул ее от стены и предложил Тамаре снять трусы.
– Значит, трусы тоже снимать? – Она, в глубине души, до последней минуты надеялась на то, что это какой-то розыгрыш.
Однако, мужчина, пропуская сложенную вдвое скакалку через кулак, не был расположен шутить.
– Да!
" Милуйся, гадина безсовісна!" (2) Папа с меня трусики не снимал! Жалел мою скромность. А эта гадина пусть посмотрит!" – Девушка, понимая, что спорить бесполезно, послушалась.
Глаза у Тамары, швырнувшей маме трусы, затуманились непрошеной слезой. Она, в гневе на собственную слабость, прикусила губу и молить о пощаде не стала.

"Теперь я знаю, что чувствовала Ульяна Громова, раздеваясь перед фашистами!" – Девушка старалась собрать в кулак все свое мужество, но не смогла сдержать первых слез. – Ее тоже, как и меня, предали и пытали! И вот предательница, пусть посмотрит на мои мучения!"
Ложась на кушетку, она посмотрела на своего палача, на маму, стерла слезы и отвернулась.
– Готова? – Мужчина привязал ее капроновыми шнурками за руки и ноги к ножкам кушетки. Теперь девушка оказалась распятой в виде буквы "Х" на кушетке лицом вниз. Теперь Тамара оказалась в полной его власти.

"Мама сидит рядом и спокойно смотрит, что он со мной будет делать! – Тамара ответила молчаливым покачиванием головы. – Она меня продала, как игрушку!"
Тогда мужчина решил добавить "жести" и погладил ее скакалкой по попе. От первого прикосновения девушка вздрогнула, как от слабого удара тока.
Мужчина провел скакалкой по ягодицам еще раз, любуясь, как она вздрагивает от "ласки".
– Раз твоя мама здесь, пусть посчитает удары! Начнем?
"Сидит, как в театре!" – Девушка промолчала, дернувшись на привязи и зажмурилась.
– Раз! – посчитала мама.

Скакалка с змеиным шипением описала дугу и хлестко впилась в нежное тело.
Посередине ягодиц показалась белая петля, быстро ставшая красной.
– Ай... Ай-й-й!!! – Из груди Тамары вырвался стон.
– Два! Три! – Считала мама.

– Ау! Вау! – Тамара, со слезами в голосе, пыталась не орать во весь голос, но у нее это плохо получалось.
В голове мелькали обрывки смутных неопределенных мыслей:
"Мама... как могла? Она предала... продала... Боже! Как же больно!!".
– Четыре! Пять! Шесть! – Глаза у женщины блестели, а голос слегка дрожал.
Он продолжал сечь медленно. На попе и бедрах скакалка оставляла вспухающие петлевые следы..
 – Ау! Вау! Аааа!!!
Горькие накапливавшиеся с самого начала расправы слезы, достигли критической массы и потекли по щекам бурным потоком.
В голове Тамары мелькали обрывки смутных неопределенных мыслей:
"Боже! Как же больно!!" 
– Семь! Восемь!
Такого ужасного, непереносимого страдания, девушка не испытывала никогда, но из последних сил, все же старалась не орать в полный голос, помня о данном самой себе обещании выдержать суровую порку достойно.
– Ау! Вау! Аааа!!!

Хлесть! Хлесть!...
Черная, лоснящаяся змея свиваясь и развиваясь в воздухе, снова и снова описывала дугу за дугой продолжая беспощадно жалить беспомощную жертву...
– Десять! Одиннадцать! Двенадцать! – хрипловатый голос матери заметно дрожал, монотонно отсчитывая отмеренное...

Хлесть! Хлесть!... Хлесть!...
Орудуя скакалкой, гадина любовалась девушкой, стоически решившейся отдать свое тело на расправу.
– Аааа! Неет! – Ее щеки пылали огнем.
Она беспорядочно дергалась на привязи, мучительно сучила стройными ножками, насколько позволяли веревки.
– Девятнадцать! Двадцать! – Голос мамы доносился откуда-то издалека...
– Хватит!!! Пожалуйста! – Силы и мужество дивчины оказались на исходе.
Пауза..

Гадина выразительно посмотрела на продолжающую извиваться в пароксизме страдания девушку, одарив ее и маму кривой плотоядной улыбкой.
– Половина наказания позади,.. Томочка!...– Ухмыльнулась мерзкая гадина, закуривая сигарету. – Заслужила! Что надо сказать?
– Спасибо! – Выдавила из себя Тамара, едва сдержалась чтобы не послать мучителя в известном направлении, но все, же пересилила себя, и даже попыталась улыбнуться. Улыбка получилась кривой и натянутой.
– Передышку ты заслужила!

Тамара начала успокаиваться.
Он обошел вокруг кушетки. Еще раз гнусно ощерившись, гнида решила потискать исполосованные ягодицы...
– Продолжим? – Придвинувшись к разгоряченному девичьему телу, подонок коснулся дрожащими, прокуренными пальцами исхлестанной плоти.
Тамара не удостоила его ответом.
Петля скакалки неумолимо взвилась над распластанным телом...

– Двадцать один! Двадцать два!
Скакалка снова и снова рассекала воздух, впиваясь в нежную плоть.
– Двадцать девять! Тридцать!
"Падлюка!"(3) – Девушке показалось, что попа превратилась в большой налитый болью шар, который вот-вот лопнет.
Градус нервного напряжения измученной дивчины дошел почти что до предела.
– Второй маленький перерыв! – Шлепнув ладонью по багровой, пышущей жаром ягодице дивчины, гадина с жадностью проследила за тем, как упруго отозвалось на удар его клешни измученное юное тело.

Мама Тамары наблюдала за этим зрелищем, смахивая слезы. Передышка кончилась очень быстро.
– Выдержишь остаток также мужественно? – Гадина погасила окурок в тарелке, и любовалась проделанной работой. Петельные полосы налились кровью и побагровели.
– Да! Я... я постараюсь, – нашла в себе силы ответить девушка,...
"ВЫлупок "(4) – подумала измученная Тамара.
 От гадины остро запахло табаком, мочой и нестираными носками.
– Тридцать восемь!
Паузы между ударами стали длиннее.
– Тридцать девять! Сорок! – Считала мама.
Девушка не сразу поняла, что все кончилось

– Тамара, ты молодец! – Он погладил девушку по волосам и спине. – За одну поротую двух непоротых дают! Дело житейское, как говорил Карлсон. А теперь полежи! Нам с твоей мамой поговорить надо!
"Йди к бісу, котися під три чорти " (5) – подумала дивчина, но промолчала.
Для Тамары все закончилось, когда ей уже казалось что конца экзекуции не будет вообще.
"Мама что… так оставит меня?! – Измученная Тамара была почти в шоке.
 Я все еще жива? Черт бы побрал эту гадину!– Мама считала, пока он меня сек! Это же форменное издевательство!"
 Взрослые вышли из комнаты, оставив девушку лежать привязанной на тахте и приходить в себя после пережитого кошмара.
 Тамару покоробило то, что гадина, располосовав ей тело, не развязала веревки.
" Мама мене продала і зрадила (6) Печально и грустно! – Тамара никак не могла успокоиться. Слезы уже текли ручьем, а просто капали из глаз.– Даже молиться теперь уже нет никакого смысла. Хуже уже и не будет! Бог за нее все равно за меня не вступится".
 Тамара тихо плакала.
***
– А что, с нею нельзя было поступить как-то помягче? – Мама, повернувшись к мучителю спиной, раздевалась на кухне, чтобы заплатить свою цену.
Она была совсем не в восторге от чрезмерно суровой порки и о того, что произойдет сейчас. Раздеваясь, постаралась расслабиться, но слезы текли из ее глаз на подоконник.
– Нет, – ответила гадина, глядя, как женщина укладывается животом на кухонный стол и широко расставляет ноги на полу. – Тамара заплатила свою цену! Теперь твоя очередь!
– Я готова! – Молодая женщина многозначительно не договорила, просто, слегка покачала головою, встала в позу.

***
Для Тамары время остановилось. Сколько времени взрослые провели на кухне она не знала. Наконец, гадина уползла из квартиры. Щелкнул дверной замок.
 Мамы все еще не было: ее тошнило в туалете.

 "Я, кажется, жива! А мама моя предательница! – Поняла Тамара, чувствуя, как боль постепенно превращается в зуд. – Позволить так меня отлупить! И не развязала! Я ее ненавижу!"
Тамара на секунду вспомнила злобное, выражение лица, холодные серые глаза гадины, и дрожащий голос мамы, произносящий счет очередного удара.
– Прости меня, дочка! Мы получили скидку и отсрочку! – Мама положила на попу Тамары холодное мокрое полотенце и разрезала веревочки ножницами. На лодыжках и запястьях остались тонкие следы.
– Тамара, не вставай пока! – Мама стала растирать затекшие запястья дочери и рискнула поднять на нее взгляд. – Я хотела...
Мама снова замялась. Она уже, была почти готова признаться, дочери в грехе, а дальше будь что будет!

– Тамара, прости меня, если можешь! – Мама вышла на кухню, выпить воды и принесла стакан Тамаре напиться.
Но это дочь не успокоило.
– Прости, но только выхода у меня другого не было! Некуда нам идти! Мне, грешной, совсем не хочется отравлять свою и твою жизнь излишней ложью. Свою долю гадине я оплатила… Можно, не буду рассказывать, как и чем?
– Догадываюсь! Не глупая! – Вздохнула Тамара. – Так больно покойный папа меня никогда не бил! Кажется сейчас я понимаю, что драл он любя! Есть, с чем сравнивать! В этом городе жить, честно нам не получается! Теперь часто эта гадина к тебе приползать будет?

– Надеюсь, что нет! Он позвонил своим друзьям, и завтра я выхожу на работу. Аванс обещали! Надо же тебя к школе собрать.
"Моя мама предательница! Отдала меня садисту! А что она сама после этого заслуживает? Поощрения? А кто я теперь? Поротая обесчещенная девушка!"
– Надеюсь, что эти не обманут! А это нам с тобой за предательство!
Сон к обеим не шел очень долго. Легли за полночь.

***
Снилась Тамаре пережитая порка и покойные родственники.
"Это нам с мамой возмездие за  бегство!"  – Утром девушка открыла глаза и посмотрела на потолок негостеприимной квартиры.
Для Тамары с мамой началась новая жизнь.
Сорок безжалостных ударов резиновой скакалкой, оставили девушке на память красные петли, постепенно желтеющие, и болезненные при любом прикосновении.
Спустя неделю следы почти полностью прошли на теле, но не рассосались в душе.

Примечание:
1. Зрадниця – Предательница!– укр.
2. Милуйся, гадина безсовісна! – Любуйся, гадина бессовестная! – укр.
3. Падлюка! - падла – укр.
4. ВЫлупок - Выродок – укр.
5. Йди к бісу, котися під три чорти " – аналоз русского пошет ты ша х... – укр.
6. Мама мене продала і зрадила – Мама меня продала и предала! – укр.