Глава тридцать вторая. Святилище змея Хадия

   Приятного чтения)


   Вельмол мчался подгоняемый уверенностью в том, что птица подскажет ему местоположение логова неприятеля. Он чувствовал, что скорее всего боя не избежать – и был готов принять любой поворот судьбы.

   Чернобородый, выехав из высоких ворот Горбри, прибавил ходу, поскакал ещё быстрее в сторону рудников, где чуть поодаль располагались пригородные доки, где он намеревался купить хоть какую-нибудь лодку.

   Вслед за удаляющимся от города Вельмолом неотрывно следовала белая ворона, временами каркающая раскатистым, дребезжащим голосом. По обе стороны заснеженной дороги располагались нетронутые поля, где раньше, как он помнил, выращивали овощи, где трудились садоводы для прокормления народа Горбри.

   Встречный ветер бил чернобородому в лицу; он свернул влево на юг, и увидел рудники и рабочих, складывающих в повозки руду, драгоценные и обычные камни под присмотром стражи. Особо не задерживаясь на них взглядом, он поехал дальше.

   Спустя некоторое время чернобородый приблизился к пригородным докам, месту угрюмому особенно сейчас, в этот день с тёмно-свинцовыми облаками, сквозь которые тщетно пыталось пробиться солнце.

   Вельмол слез с коня и осмотрелся. Он видел у пристани несколько крупных кораблей, с которых докеры выгружали мешки с чем-то несомненно тяжёлым. Рабочие оттаскивали мешки в сторону складов, где человек с крупными очками на носу что-то записывал в тетрадь; вероятнее всего то было перераспределение продуктов на высших и низших особ.

   С силой чихнув, Вельмол утёр нос тыльной стороной руки и направился к одинокому рыбаку, рядом с которым располагалась длинная лодка, несомненно принадлежащая ему одному.

   – Здравствуйте, – начал чернобородый с приветливой улыбкой, – Ну, как клёв?

   – И тебе привет, – закартавил тот дружелюбно, – Да сегодня что-то не везёт. Поймал только двух раков в сети.

   – Это, как по мне, лучше, чем ничего. Скажите, это ваша лодка?

   – Моя, – довольно ответил тот, – А что, приглянулась?

   – Совершенно верно. Скажите, сколько вы за неё отдали бы?

   – Ну-у-у... – протянул тот, глядя на каркающую белую ворону в небе, – Пожалуй что... А сколько у тебя есть?

   – Так не пойдёт, – ответил Вельмол строго, – Говорите цену, поторгуемся.

   – Хорошо, я понял. Предлагаю два серебряника. Ты не посмотри на то, что паруса с дырками, плавает она отменно, поверь уж бывалому мореплавателю.

   – Я согласен на один серебряник и тридцать медяков. По рукам? – Вельмол протянул руку, а свободной уже держал в руках готовую сумму, как бы переманивая на своё сторону рыбака, дразня того монетами, которыми он звучно перебирал в руке.

   Пожилой рыбак с неуверенным, несколько обиженным видом нехотя кивнул и пожал руку чернобородого, и при этом лицо старика озарилось азартной улыбкой, как только у него в руках оказались монеты.

   Он посмотрел на чернобородого, проверяющего лодку, вёсла, паруса и верёвки, и сказал:
   – Ты не подумай что купил у меня плохую лодку. Да, она повидала "те" ещё времена, но она выстояла не один накат волны и не один удар об подводные скалы. Поверь, она не подведёт.

   – Если бы я сомневался в лодке, мне бы ничего не стоило забрать монеты обратно, – ответил Вельмол. – Но я вам верю. Всего доброго, и удачного клёва.

   – В добрый путь парень, попутного ветра.

   Чернобородый нацепил на шею змеиный амулет, посмотрел в небо и увидел белую ворону, всё так же неотступно следующую за ним. Вельмол вгляделся вдаль моря и приметил далёкие коричневые бугорки, в сторону которых, после свиста чернобородого, полетела птица.

   Он стащил лодку на воду, залез в неё и получше осмотрел судно. Паруса действительно были с мелкими дырками, местами заштопанными грубыми, толстыми нитками. Под его ногами виднелись следы починки лодки: несомненно, когда-то там была серьёзная пробоина, но сейчас ни одна капля не проникала в борта небольшого судёнышки. Вельмол потянул на себя канат, растянул парус, и тот, подбадриваемый ветром, не спеша подал лодку вперёд.

   Некоторое время он просто сидел в лодке и осматривал бескрайние воды, тину, и даже проплывающих под ними разноцветных рыб. Выступившее солнце из-за облаков отбрасывало его могучую тень на воды. Приятный морской бриз и переливание воды успокаивали. Вельмол любил море ничуть не меньше дождя, и потому был рад, что хоть на время он может отвлечься, хоть какое-то время не думать, а просто созерцать перекаты могучих волн, пытающихся опрокинуть в лодку.

   Убаюканный качкой, Вельмол и сам не заметил того, как прикорнул на несколько минут. Его разбудило то, что лодка с силой качнулась, и он чуть было не выпал из неё в воду. Ветер сменился, подал судно резко в сторону. Чернобородому пришлось собраться, моментально прийти в себя и снять парус.

   Взявшись за потёртые вёсла, он с силой принялся грести, выправлять курс лодки, чему мешали могучие волны. В лицо приятно брызгали солёные капли воды, попадающие на губы, бороду, усы, смеша Вельмола, который с трудом грёб обеими руками.

   Ухватившись за вёсла покрепче, он поднажал, упорно принялся бороться с волнами, не желая проиграть тем и быть опрокинутым в пучину холодной воды. Проплыв так далеко от берега, он знал, что мог замёрзнуть в воде от холода, если лодка поломается об выступающие скалы: и потому он сидел впереди и пристально глядел, куда плывёт. Он видел под собой водяную переливчатую гладь воды с тёмно-зелёной тиной, и зная, что под растениями вполне могут быть скалы, оплывал опасные места.

   Сам того не замечая, поглядывая только на лучистую на солнце воду и белую ворону, он начал приближаться к островам Изумрудного тумана, которые вблизи действительно были объяты крупной светло-зелёной дымкой.

   Он вглядывался в высокие скалы, объятые туманом, и дивился тому, как светлый пух таинственно, медленно вращался вокруг гор, огибая их вокруг. Приблизившись чуть ближе, его взору предстали те самые поместья, о которых коренастый выпивоха Экстэр, живший счастливой жизнью на этих земля, ярко и правдоподобно рассказывал о своей жизни им с Ронэмилом в таверне, где сейчас работает Грони.

   Вельмол грустно вздохнул от воспоминаний; какая-то неприятная горечь подступила к его рту. И всё же прошлое осталось в прошлом, думал он.

   Заглядевшись на таинственно-переливчатый, местами молочный туман, он не заметил того, как приблизился к земле: только стук лодки о песчаный берег дал ему понять, что он прибыл к нужному острову.

   Ноги и задница Вельмола затекли от долгого сидения. Он плыл пол дня, никак не меньше. С трудом встав, он принялся разминать конечности, массирую их руками.

   Выйдя на берег, он посмотрел в небосвод, и с силой дважды свистнул, как это проделывал Гапдумол. Птица чуть погодя вспорхнула к нему, приземлившись точно на правой плечо. Вельмол достал из кармана бублик, отломал кусочек, и вновь накормил белую ворону, которая приятно покаркивала, как бы одобряя яство.

   – Ну, что скажешь? – спросил он, подмигивая птице, – Куда мне теперь?

   Птица с силой каркнула и полетела в сторону острова, за высокие кроны кедров. Вельмол на ходу достал из внутреннего кармана вяленой рыбы, наскоро съел солёные полоски пищи и запил из фляжки с водой.

   Он выдвинулся по песку под наклоном ввысь; его сапоги погружались в кашицу земли, и подъём был труден, ноги после долгого сидения одеревенели и плохо слушались. Но он силился не обращать на это внимание, продолжал упорно подниматься, следую за белым вороном.

   Выйдя на ровную гладь рыхлой земли, на которой росли низкие кустарники с ярко-жёлтой ягодой, он вновь удивился тому, что увидел.

   На этих островах действительно когда-то жили высшие особы: свидетельством тому были многочисленные, но заброшенные, местами порушенные поместья. За островами Изумрудного тумана, видимо, давно никто не следил, потому как эти места заросли папоротниками, стены поместий и ворота были объяты плющом, упорно желающим жить и расти.

   Вельмол с печалью осматривал порушенные, обгоревшие и заброшенные поместья, белые камни которых заросли мхом так, что они отдалённо напоминали обросшую зелёной щетиной гору.

   Пройдя дальше, вглубь разросшегося леса, он чуть не испугался того, как резко к нему на плечо сел ворон. Тот упорно принялся стучать по его клювом по голове, как бы привлекая внимание.

   – Ау-ау, перестань. Что-то нашёл? – спросил Вельмол с улыбкой, – Показывай, разберёмся.

   Ворон с грубым, но как будто бы довольным выкриком вспорхнул в небо и полетел в сторону двух наклонных гор.

   Чернобородый бежал со всего маху за птицей, иногда спотыкался об выступающие коренья, но быстро восстанавливал темп и продолжал следовать за умной птицей, каркающей, зовущей его за собой.

   Ворон сел на высокое дерево, по обе стороны которого располагались высокие наклонные горы, почти что вплотную прилегающие друг к другу. Вельмол подошёл к дереву, заглянул за него, и увидел протоптанный подъём наверх. Он не смог не заметить валун, на котором была глубоко высечена змея. Думая, что за высокой развилкой может быть тропа вглубь острова, способная вывести его к нужному месту, он встал под дерева, и свистнул ворону. Тот с карканье приземлился к нему на плечо и стал выжидающе вглядываться в налитые кровью глаза чернобородого.

   – Ну, дальше я уже как-нибудь сам. – сказал Вельмол довольно, – Понимаешь?

   Белый ворон громко каркнул, но улетать не собирался. Чернобородый понял что тому нужно, вновь дал птице кусочек бублика, и та, наевшись, улетела в сторону лодки, видимо направляясь к Горбри, обратно к кудеснику.

  Вновь взглянув на валун со змеёй, Вельмол невольно поморщился. Какое-то неприятное предчувствие посетило его ум: но он собрался, и принялся взбираться по наклонной тропе, по обе стороны которой высились могучие скалы с косогорами.

   Ноги по глинистой дороге скользили, чернобородый с трудом карабкался наверх; используя также руки, он хватался за выступающие из под земли корни, подтягивался, и лез выше до тех пор, пока не взобрался наверх.

   С пригорки открылся невероятный вид, ничего подобного Вельмол никогда в жизни не видел. Разве что это напоминало собор Мазларов и курганы под катакомбами Горбри, где он раньше подолгу засиживался.

   Его взгляду предстало могучее разрушенное здание с единственной башней из белого камня; несомненно когда-то это был собор, который подпирался высокими, толстыми колоннами. Подпорки стен почему-то не выдержали, потрескались и рухнули вместе со зданием в неглубокое озеро, завалившись набок. В голову чернобородого пришла мысль, что виной всем порушенным зданиям и поместьям было сильное землетрясение.

   Спустившись, буквально съехав сапогами по скользкой глади глинистой поверхности, он вымазал руки при приземлении, вытерся о куртку и встал во весь рост. Переступая через обвалившиеся камни, обходя поваленную башню, он со вздохом усталости перелез через колонну, приземлился на мох и пошёл дальше, минуя лучезарное озеро на солнце и поваленный собор, вид которого огорчал Вельмола потому, что такое красивое здание с изящной росписью барельефа, несомненно, не заслужило быть порушенным.

   Но чернобородый откинул эту мысль, так как он присмотрелся в резные рисунки на белом камне и подметил, что это не собор, а скорее всего святилище в честь божества Хадия. На барельефе были изображены змеи, поклоняющиеся им люди, ритуалы с плясками, а также жертвоприношения, что опечалило его.

   Обойдя святилище, он вновь нашёл протоптанную глиняную дорогу наверх, на крутой подъём. Вельмол разбежался и со всей скорости побежал по глине, отталкиваясь ногами, цепляясь за выступающие камни.

   Чуть погодя он поднялся, выпрямился во весь рост, и глянул перед собой вперёд и ахнул сначала от восхищения, затем от лёгкого испуга.

   Он увидел целое святилище, высокое, не разрушенное здание, ничем не отличающееся от того, которое он недавно обошёл. Не понравилось Вельмолу то, что вокруг святилища горели жаровни, возле которых располагались деревянные брусья, к которым были закреплены сожжённые мертвецы. Это разозлило его, потому как он насчитал с десяток таких столбов. Посмотрев чуть поодаль, он заметил, что кто-то возится возле пяти брусьев, закрепляет их и подкладывает солому, видимо, для следующего жертвоприношения.

   Вельмол был человеком неглупым, он прекрасно умел считать и быстро смекнул, что именно эти столбы, несомненно, подготовлены под его родню. Вот только эти люди не знали, на что он готов пойти чтобы спасти семью.

   Увидев многочисленную толпу в тёмных мантиях, снующих туда и сюда, занятых розжигом огня и песнопением, он понял, что скрытно проникнуть дальше у него при всём желании не получится. Проверив на шее змеиный амулет, он подбодрил себя уверенными словами и вышел из кустарника, очень надеясь, что его примут как «своего».

   Чернобородый на данный момент был уверен в себе и даже спокоен, но он всё же понимал, что время не может терпеть. Его спасения ждут, и именно это подгоняло и подбадривало его.

   Он уверенной поступью приблизился к высокому зданию, стены которого были сплошь обрисованы резным барельефом, и, поднявшись по мраморной лестнице приблизился к входу, который караулили два человека в капюшонах.

   Эти угрюмые люди оглядели Вельмола с ног до головы, затем пошептались между собой, чем несколько насторожили его. Затем один из них, тот, который был пониже, прокашлялся и обратился:
   – Брат?

   Вельмол промолчал и просто аккуратно схватил амулет и чуть протянул вперёд, как бы показывая его принадлежность к их культу. Он открыл рот и показал на язык, закивав головой, дав понять, что говорить он, мол, не может.

   – Новичок? Недавно приблизился к пути нашего культа? – спросил другой заинтересованно.

   Чернобородый улыбнулся и закивал, приблизил амулет к сердцу и сладко закрыл глаза, дав понять, что их путь для него наивысшая благодать.

   – Ну хорошо, проходи, – сказал тот, что пониже, – Добро пожаловать в первое святилище Хадия!

   Вельмол улыбнулся, так как ему дали пройти и даже открыли двери. Он ступил в огромное помещение со сводчатым потолком в виде извивающейся оргии змей и людей, что совсем смутило его, не совсем понимающего, что он перед собой видит. Получше оглянувшись, он заметил невероятное.

   В этом здании, освещаемом толстыми свечами на постаментах, на всех стенах и абсолютно везде располагались зеркала разных форм и оттенков, из которых вместе с отражением виделись змеи. Прислушавшись получше, он расслышал даже то, как они оттуда шипели. Подойдя к одно из зеркал, он постучал по нему и понял, что именно эти змеи не могут попасть в его мир также, как когда-то не мог попасть Хадий.

   Вельмол крутанул головой и увидел многочисленные колонны, а также в центре комнаты огромную, в настоящий змеиный рост божества статую Хадия, ничем не отличающуюся от него. Чернобородого немало успокоило то, что это была всего лишь статуя. Он вытер вспотевшие руки о куртку, хотел было уйти в закуток, ведущий на цокольный этаж, но услышал звон колокола сверху святилища и вновь насторожился.

   Он подумал:
   «Неужели прознали чужака?»

   Из разных сторон здания, и со двора, к нему начали подступать люди в тёмных мантиях. Вельмол пятился назад к статуи, хотел было взяться за Зубоскал, но опомнился, когда увидел, что они склонились перед обликом божества.

   Переведя дыхание, он вместе с ними склонился перед высокой каменной статуей. Накопилось несколько рядов по десять-пятнадцать человек; они присели на шероховатую плитку и принялись клониться, чуть ли не соприкасаясь лбами с мозаичным полом. Вельмол в точности повторял все их действия, очень надеясь, что скоро это представление закончится, и он сможет приступить к поискам родни.

   Он удивился, когда один из членов культа запел тоненьким голоском, который отражался от стен и сводов святилища. К его голосу примешались остальные, звучания слились в монотонный хор, будоражащий слух Вельмол. Ему тоже пришлось запеть, потому как на него обратили внимание.

   Из толпы вышел человек в тёмной мантии, встал возле статуи и обернулся на преклоняющихся. Пение прекратилось, и он громогласно высказался:
   – Попомните мои слова братья: Хадий ценит нас! За свои старания мы заслуженно обретём силу и возвысимся над проклятым культом Сумеречной звезды! Следующим утром мы преподнесём в жертву пятерых людей и нас вознаградят! Через запретный ритуал Хадий благодаря нашим стараниям обретёт человеческую оболочку, и наконец-то наплодит подобных себе полубожеств! Спойте ещё раз – и узрите лик самого бога!

   Братья принялись ещё громче и восторженнее петь, сотрясая своими голосами стены и заглушая Вельмола. Нараспев, сладко смакуя каждое слово, люди возвышали достоинства змея Хадия перед Адишолом, богом, которому поклоняются члены культа Сумеречной звезды.

   Спустя несколько минут, человек, который стоял перед склонившимися братьями, взмахом руки прервал песнопение. Он взял со стола небольшого размера золотистый молот, поднялся на постамент, вдохнул воздух полной грудью и с силой обрушил на статую удар молота.

   Отбежав в сторону, он быстро сел рядом с братьями, которые склонили головы до пола.

   Вместе с дыханиями членов культа Вельмол не мог не расслышать того, как что-то начало трескаться. Подняв голову кверху, он увидел, как змеиная голова начала лопаться, а под ней было то, во что он совсем уж не мог поверить.

   Сжав зубы, он старался не испугаться от увиденного, в то время как члены культа восторженно начали восхвалять, просить божество о всяких услугах.

   Спустя минуту статуя потрескалась во всех местах как скорлупа, и резко отделавшись от камней из неё выбрался во всей красе тёмно-синий змей, чью морду Вельмол не мог спутать ни с кем другим.

   Змей Хадий раскинул хвостом с постамента каменные обломки своей статуи, свернулся несколько раз полукругом, и, наклонившись длинной шеей над своими поклонниками, принялся оглядывать каждого.

   Теперь никто не смел, даже не был в силах произнести и слова, потому как увиденное просто не поддавалось объяснению. Вельмол понял, что каким-то чудом этим людям удалось пробудить статую, заставить Хадия перевоплотиться через камень. Но также он и понял то, что это божество желает человеческое тело. Чернобородый старался не смотреть в глаза змею, чья голова и вертикальные, хитрые зелёные глаза осматривали каждого.

   Спустя минуту змей кивнул, хотел было куда-то отползти, но вдруг моментально зашипел, вновь обратил взор на коленопреклонённую толпу. В этот момент до Вельмола дошло, что он был узнан змеем, и всё же он не двигался с места, надеясь, что причина не в нём.

   Змей Хадий шипящим голосом рассмеялся и гортанно высказался:
   – Премногоуважаемые, всё прекрасно, почти всё... – он прощёлкал языком и продолжил: – Завтрашним утром я неминуемо обрету новое тело. Вот только вот этот человечек, – он указал хвостом точно на Вельмола, – Может нам помешать. Схватить его и заковать! Быстро!

   Вельмола не надо было предупреждать об опасности дважды. Он мигом встал и перепрыгнул через толпу молящихся, начал бегом бежать куда глаза глядят.

   Позади себя он слышал многочисленные грубые голоса и громкие выкрики остановиться. Но он уж точно не желал быть пойманным и уж тем более закованным. Он не мог позволить семье погибнуть в жестоком ритуале во имя Хадия. Мысль о том, что его родню приговорили к сожжению злила, подбадривала его не сдаваться, бежать быстрее, думать стремительнее.

   Чернобородый промчался сквозь главный зал, мигом свернул к винтовой лестнице и принялся спускаться, перепрыгивая по нескольким ступеням за раз. Он держался за поручни и как молния сбивал со своего пути ничего не подозревающего неприятеля.

   Запыхавшись, несколько выбившись из сил, он всё равно выдавливал из своих ноги и рук последнее, бежал через длинный переход подвала, перепрыгивал через столы, сбивая всё содержимое на пол. Спустившись по ступеням вниз, он всё так же слышал позади топот и ропот приближающегося неприятеля, который как будто бы не хотел сдаться, отпустить его.   

   Вельмол чуть было не пробежал тёмный закуток, кое-как остановившись скользящими сапогами по плиточному полу он резко завернул за угол и, затаив дыхание, спрятался между книжными полками.

   Члены культа с грубыми возгласами пробегали мимо него всё дальше по длинному коридору подвала. Перед Вельмолом показался десяток братьев, одетых в однотипную тёмную рясу с капюшоном. Он видел, как некоторые перестали бежать, слышал, как они между собой пошептались и принялись искать его в этом длинном подвале с многочисленными тёмными комнатами.

   «Очень к месту то, что здесь темно. – подумал Вельмол, чуть отдышавшись. – Что вообще происходит с моей жизнью?»

   Чернобородый дождался, пока остальная братия уйдёт восвояси, примется искать его в другом месте. Он выглянул из-за книжной полки и рассмотрел это место подвала чуть лучше.

   Ему виделись многочисленные открытые ящики с запылёнными вещами, наподобие; сложенных тканей, тёмных ряс, обуви, отсыревших, и, видимо, никому ненужных книг. В этом подвале он также в полутьме разобрал места, где он мог спрятаться сам, или упрятать кого-то: то была подсобка с вёдрами, мётлами и ковшами, так и ожидающая, чтобы в ней кто-то укрылся, переждал напасть.

   Вельмол увидел двоих братьев, периодически переговаривающихся между собой. Они рыскали в полутьме, осматривали ящики, думая, что он мог в них спрятаться. Один из них резко открыл подсобку со скрипом и разочарованно со стуком закрыл: этот человек и не почувствовал тихой поступи чернобородого, который сзади закрыл ему рот одной рукой, а второй душил за шею.

   Член культа дрыгался из стороны в сторону, пытался высвободиться из крепкого захвата мощных рук Вельмола, которые повидали в своё время тяжёлую работу, тем самым огрубев и окрепнув. Ему ничего не стоило переломать шею неприятеля, но он желал обойтись без смертей.

   Чуть погодя неприятель прекратил сопротивляться, а другой уже принялся его звать; видать насторожился, почуял что-то неладное. Чернобородый, к своему счастью стоявший во тьме, подхватил безвольное тело, подтащил к подсобке и аккуратно положив его на пол, присел рядом и прикоснулся к шее. Почувствовал, как в этом человеке бьётся жизнь, Вельмол удовлетворённо кивнул сам себе с улыбкой и попытался аккуратно закрыть дверь подсобки: но ему не повезло, он забыл, что дверь скрипучая, и потому на неё мигом обратил внимание другой член культа.

   Вельмолу удалось спрятаться за ящик, присев на корточки. Он пристально следил за последним неприятелем; он видел то, как тот на цыпочках подкрадывается к двери, не торопясь вытирает вспотевшие руки о мантию, как дрожащей рукой прикасается к дверной ручке и то, как он чуть было не вскрикнул от увиденного.

   Но в самый последний момент быстрой но тихой поступью подкрался чернобородый, который сразу же закрыл ему рот, поставил подножку, и принялся душить.

   Неприятель извивался, пытался нащупать его лицо, силился даже укусить за руку, но тщетно, – он ничего толком не успел сделать. Его тело быстро ослабло, он мигом потерял сознание. Вельмол со вздохом взял его за обе безвольные руки и подтащил к подсобке к другому. У чернобородого была идея убежать с этого места как можно скорее, но вместо этого он чуть постоял, подумал, отдышался от переживаний и начал раздевать одного из них.

   Чуть погодя он опустил топор за спиной чуть пониже, так, чтобы его под одеждой почти не было видно. Для этого он развязал ремни и закрутил их и закрепил по-другому. Он надел сверху своих одежд тёмную мантию, натянул на голову глубокий капюшон, не дающий рассмотреть, чьё лицо находится под ним. Амулет он надел по новой, так, чтобы его легко можно было разобрать. У одного из них он нащупал под одеждой связку ключей и прихватил с собой, надеясь, что пригодится.

   Вельмол чуть постоял, поудобнее натянул одежду, наскоро перекусил бубликами с водой и, подперев дверь подсобки ящиками, выдвинулся в неизвестном направлении по тёмному коридору подвала, которому как будто бы конца и края не было. Вельмол даже было подумал, что это не подвал, а нечто иное, впрочем, он особое значение этому не придал, посчитав, что это просто цокольный этаж под хлам.

   Он услышал позади себя настойчивый топот приближающихся людей. По слуху, их было не меньше четырёх. Вельмол встревожился, понял, что его уже подметили и увидели, но ещё не распознали. Он собрал всё самообладание в кулак и развернулся и сам подбежал к ним, сказав низким голосом:
   – Кажется меня ударил по голове неприятель. Ох, в глазах всё мутно, ничего не понимаю. Ноги еле ходят.

   – Тебе помочь? – спросил один из братьев.

   – Нет, что ты, я сам доковыляю до кровати. Я видел, как он побежал куда-то туда, – Вельмол указал в правый закуток, где виднелась каменная лестница, ведущая наверх.

   – Сейчас мы сцапаем этого гада. Мы угодим Хадию и он нас благословит! – высказался другой брат с шепелявым голосом.

   Вельмол кивнул и специально закашлялся, чуть поникнув телом. Братья побежали со всех сил туда, куда он и указал, а чернобородый, с силой облегчённо выдохнув, направился и дальше вперёд по тёмному коридору.

   Он увидел в свете факела резные каменные поручни впереди и обрадовался тому, что лестница ведёт вниз. Он надеялся, что именно там-то и держат его семью.

   Чуть ускорившись, он быстрой поступью ступал по ступенькам лестницы, чуть было не падал от длинной рясы, о которую его сапоги запинались, впрочем; он не придавал этому значения, потому как слышал внизу различались с эхом голоса женщин.

   Чернобородый спустился вниз и почувствовал холод при том, что он был тепло одет. Открыв кованую дверь со скрипом, он обнаружил большую залу. К огромному облегчению, и одновременно с нескрываемой злости, он увидел перед собой кованые клетки, в которых находилась вся его родня. Филити и сёстры, как только завидели человека в тёмной рясе с капюшоном, мигом отстранились к стене, боязно выставили руки вперёд и начали молить не трогать их. Семилетний Самон не выдержал, заплакал. Тучная Нифия принялась его успокаивать. Все они были одеты в грязные рваные одежды, и это отозвалось в его сердце холодной колкой болью.

   Увиденное немало разозлило Вельмола. Он понял, что с ними, видимо, жестоко обращались, и уже было пожалел о том, что не прикончил тех двоих, думая, что они могут быть причастны к страданиям его родни.

   Сняв капюшон, он приблизился к клетке, и Филити тут же узнала его, моментально прильнула к прутьям, и через них, со слезами на глазах, обняла его. Подбородок Вельмола дрогнул. Именно в этот момент он дал себе слово теперь, после спасения любимых, нанять в его отлучении охрану. И всё же он, обнимая любимую супругу, гладя руки сёстрам через прутья, поговаривая детям ласковые слова, понимал, что самое трудное впереди – выбраться вместе с семьёй из этого улья неприятелей.

   Не медля, Вельмол достал связку ключей под мантией и принялся совать в замочную скважину каждый из них, пытаясь отпереть дверь. Чуть погодя последний ключ подошёл, чернобородый со скрежетом повернул его и отварил скрипучую дверь. К сожалению, ни один ключ не подходил к цепям, удерживающих каждого из родственников к каменной стене.

   Наплевав на шум, Вельмол достал из-под мантии за спиной Зубоскал, и, сказав родне закрыть глаза, принялся обрушивать сталь на сталь. Он принялся упорно бить тором в одно и то же место, видя, как сталь цепей не выдерживает под натиском его кованого топора.

   Его руки отбивались под ударами, кости при ударах отзывались болью, но, спустя четверть часа, он освободил каждого из родных.

   Но внезапно Филити и остальные услышали грохот падающей мебели из-за двери, откуда чернобородый вышел к ним в обширную залу.

   Чернобородый почувствовал приближение неприятелей и уверенно надавил:
   – Немедленно забирайтесь обратно в клетку. Я разберусь.

   Встревоженная невероятным шумом семья покорно послушалась. Модун хотел было помочь отцу, но тот строго настрого посмотрел на него и отрицательно покрутил головой.

   Шоком для Вельмола было то, что дверь не то чтобы открыли, нет, её вместе с каменной кладкой вокруг выбила змеиная змея, протискиваясь дальше, заполонив своим длинным телом четверть залы.

   Вслед за змеем Хадием вбежали в зал братия. Вельмол стойко стоял, загородив собой клетку с родными, а чуть впереди, где-то в десяти шагах, над ним возвышался змей, шипящий сквозь зубы. Голова змея не знала покоя, она поднималась над чернобородым, осматривала его и родню с разных ракурсов; его вертикальные зрачки не знали покоя.

   Рассмеявшись сквозь шипение языка, он сказал:
   – Сдавайся. Выбора нет.

   Вельмол ничего не ответил. Он сорвал с себя мантию, развязал под рукой ремни и достал из-за спины Зубоскал, который покрутил и взвесил в руках, с силой зажав его в обеих лапищах. Он горько усмехнулся, не веря, что ему предстоит бой с здоровенным змеем, чья голова теперь была в высоту с его роста.

   Вельмол глубоко вздохнул и выдохнул, сказав самому со сталью в голосе:
   – У меня получится!

   Чернобородый с яростной силой протяжённо выкрикнул, да так, что братия пошатнулись, отступили от него и змея подальше, оставив их наедине, в самом центре зала.

   Вельмол бросился вперёд и попытался обрушить первый удар на чешую Хадия.

   Но тот среагировал молниеносно, переполз чуть в сторону и взмахом хвоста отшиб Вельмола в сторону. Он ударился спиной о каменную стену, но быстро пришёл в себя, отскакивая в сторону от клыкастой морды, желающей его то ли укусить, то ли заживо проглотить.

   Змей перекатывался из стороны в сторону, пытался подобраться к чернобородому за спину, но тот быстро перемещался, не стоял на одном месте. И всё же Вельмол был немало перепуган появлением и уж тем более самой схваткой с огромным змеем с широкой пасть, откуда выглядывали крючковатые клыки. В лечебнице была неизвестная опасность, он сам не понимал, что там видел и чувствовал, здесь же, в святилище Хадия была реальная угроза, готовая в любой момент покончить с ним.

   Вельмол с трудом уклонился под молниеносным броском змея вперёд, он подался в сторону и кое-как миновал следующего удара. Подняв затупленный Зубоскал ввысь, он с силой ударил Хадия по шее; но удар пришёлся на тупую сторону топора, и всё же змею это не понравилось; он зашипел и отполз чуть в сторону. Свернувшись кругом, он поднял шею и возвысился над чернобородым, который вспотел до нитки от перенапряжения, и всё же стоял твёрдо с решительным настроем.

   Боялся Вельмол лишь одного: проиграть и обречь семью на гибель. Он не мог себе позволить спасовать, и потому дрался не на эмоциях, а обдуманно, проверяя тактику противника на зубок. Тот предпочитал резкие нападения, молниеносные заходы с разных сторон; змей Хадий любыми способами пытался достать его своей огромной мордой, а когда это не получалось, он ударял хвостом, пытаясь отвлечь противника, и тем самым, улучив момент, нападал.

   Запыхавшийся Вельмол оправился от падения, отпрыгнул от нападения Хадия, который ударился головой о клетку и вспугнув родню чернобородого. Он вновь с криком обрушил топор на чешую змея, но на этот раз другой стороной топора, острым навершием. Чернобородому удалось проткнуть шею змея, из которой полилась на плиточный пол красно-бордовая кровь, попавшая Вельмолу на лицо.

   Хадий с горьким шипением отреагировал на рану; он потрогал свою пораненную плоть хвостом, слизнул с него кровь и с яростью одновременно обрушил на Вельмола сбоку и хвост и свою голову, так, что он никак не смог увернуться.

   Змей захватил Вельмола хвостом, принялся стягивать и сжимать, чернобородый же бился из последних сил, тыча топором в плоть Хадия, который яростно шипел от боли. Разозлившись, он проткнул двумя клыками руку Вельмола, и тот выкрикнул от боли что есть сил.

   Клыкам удалось протиснуться сквозь стальные крепления кожаной куртки. Вельмол почувствовал в себе слабость, обволакивающую его; он с трудом удерживал топор, в его голове моментально стало мутно.

   Он перестал бороться и глаза его невольно начали сами собой закрываться.

   Всё это заметила его семья, которая выкрикивала проклятья змею и поддержку чернобородому, прося его не сдаваться. Вельмол всё это слышал. Он старался не поддаваться бессилию, силился думать. Управлять топором не было сил; ноги были захвачены хвостом, и змей Хадий глядел ему в глаза своим хищным взором и посмеивался вместе с братством, восхваляющим его победу.

   Вельмол что было сил вцепился зубами в плоть змея и вырвал целый кусок мяса с чешуёй. На это змей отреагировал бурно; он не смог удержать чернобородого хвостом, и тот выпал, свалился на плиточный пол.

   Змей заметался от боли в разные стороны, неистово шипя, ненароком ударяя братию хвостом и мордой. Вельмол с трудом поднялся на ноги, уперев Зубоскал в пол. Он увидел за прутьями клетки свою родню: каждый, и даже Модун пролили слёзы из-за него. Они держались за прутья грязными, израненными руками и тихо шептали ему: не сдавайся.

   Это одновременно разозлило Вельмола и моментально подбодрило, вселив в него силы против жестокости жизни. Он глубоко вздохнул и выдохнул, резко взболтнул головой, как бы прогоняя муть из разума, и встал и широко расставил ноги. С его правой руки медленно стекала кровь, обеими лапищами он с силой сжал топор и поманил к себе Хадия оружием, мол, давай, нападай.

   Змей только сейчас отошёл от укуса. Он рассмеялся раскатистым, шипящим голосом на весь зал, скрутил тело в кольцо и возвысился высоко над Вельмолом, нависнув прямо над ним. Чернобородый собрался с силами, стараясь не обращать внимания на общую слабость тела. Он приготовился к решительному удару.

   Хадий покачнулся из стороны в сторону, как бы проверяя противника, забившегося в угол, на реакцию. Чернобородый стоял твёрдо, не подпускал к себе змея топором. Хадий попытался приблизиться с разных сторон, но понял, что выход только один – кинуться напрямик. Так он и сделал. Подавшись чуть назад, он с шипением и невероятным броском напал точно на Вельмола с раскрытой пастью.

   Вельмол увидел готовность змея, и он собрался, и тогда, когда змей сделал бросок, он с силой прыгнул и успел с яростью обрушить Зубоскал точно на череп Хадия. Послышался глухой удар стали о кость, пробившую ту. Змей завалился на Вельмола, сбив того, встревоженного, с ног.

   Чернобородый с трудом убрал от себя хвост змея, перевёл дыхание, подошёл к завалившейся на пол морде, кое-как выдернул из черепа Зубоскал и с силой ещё несколько раз обрушил топор с глухим чавканьем на лоб Хадия, продолжая протяжённо кричать после каждого удара.

   Братия переговаривалась между собой шепотками, не веря в то, что человеку удалось победить стародавнее божество. Они с охами и ахами начали спорить друг с другом. Некоторые из них проклинали его, другие восхваляли как более сильное существо, нежели сам бог, обретший плоть в этом мире.

   Вельмол со вздохом вытащил топор из черепа змея, рассмеялся, не веря в происходящее, специально взобрался на череп Хадия и грозно, держа топор в руке посмотрел на братию, зарычав со сталью в голосе:
   – Если мне удалось сломить вашего божка, то подумайте, что я могу сделать с вами!

   Братия была ошеломлена от этих слов, и, отшатнувшись, отступили на шаг. Их глаза и рты были широко раскрыты от удивления; они и вправду стали бояться этого человека с окровавленной рукой, кровью налитыми глазами и затупленным топором. Вельмол высился на мёртвом постаменте перед ними, и это их в чём-то восхищало. Он уж никак не ожидал того, что все они, как по щелчку, падут на колени и примутся клониться ему. От этого он горько рассмеялся, думая, что это всё похоже на сон.

   Чуть погодя, спустившись с морды Хадия, он вновь почувствовал слабость в теле, да такую, что не удержался на ногах и завалился назад на клыкастую морду змея.

   Его семья вышла из клетки с искренней радостью того, что мужу, брату, и отцу удалось победить злое, ненасытное существо, впитывающего людские страдания.

   Сэндри разорвала своё сиреневое платье, вместе с Филити и сёстрами принялись перетягивать кровоточащую руку Вельмола. Сыновья Модун и Самон помогли отцу подняться. Чернобородый дышал через силу. В его глазах было мутно, и всё же он был немало удивлён своей победе; по правде говоря, он не сильно надеялся на благополучное завершение боя, но как мог старался не подвести семью.

   Вельмол одеревеневшими руками закрепил Зубоскал за спину и чуть было не упал; его поддержали Филити с Модун, ведя через расступающуюся братию вперёд.

   Никто на них не кинулся; теперь члены культа не знали как жить и во что веровать. Этот день изменил их понимание жизни, в этот день они были свидетелями того, как человек справился с богом, в которого они всем сердцем веровали, которого они подпитывали и поддерживали с помощью жертвоприношений.


   Лебединский Вячеслав Игоревич.1992. 18.05.2019. Если вам понравилось произведение, то поддержите меня и вступите в мою уютную группу: https://vk.com/club179557491 – тем самым вы мне здорово поможете. Будет нескучно)