Глава 5

5.

Дневник...

Лиза уселась на диване поудобнее, поправила на коленях подол клетчатого платья и раскрыла тетрадь в синей обложке на том самом месте, где был согнут листок.

---

24 декабря 20.. года.

Сегодня с утра опять выпал снег. Холодает. По радио говорили, что ночью будет до пяти градусов* или даже еще холоднее. А также, что к вечеру возможны снегопад и метель.

Плевать (censored)**. 

Сегодня я еду в Бангор. Должен решаться вопрос о продолжении поисков Джона. Звонили, говорят, что мне там выдадут какую-то бумажку по этому вопросу. Уверена, я добьюсь продления поисков! Они не посмеют мне отказать!

Сегодня Рождественский сочельник. Время чудес. Странно, в детстве я всегда ждала подарков. А сейчас могу думать только об одном. Чтобы Джон был со мной. Все, мне больше уже НИЧЕГО не надо.

Чудеса... Да, я на них надеюсь. Бог мне в помощь. Хорошее чудо мне сейчас совсем не помешает.

Дневник возьму с собой. Будет чем заняться в ожидании этих ***** (censored)*** бюрократов в погонах.

День.

В местном офисе Минобороны нет Шефа. Этот мерзавец куда-то уехал, то ли по делам, то ли за рождественскими подарками. Нет, я все понимаю, праздник на носу и все такое, но ***** (censored), причем здесь я?! Почему мои интересы нарушает этот ***** (censored) хмырь?!

***** (censored)

Прошло уже два часа, как я жду этого ***** (censored). Его зам, капитан Паттерсон, увы, то ли ничего не знает, ***** (censored) обезьяна, то ли вообще ***** (censored). На вопросы о моем ходатайстве отвечает весьма уклончиво.

Подлец! (censored)****
 
Никогда не думала, что именно такие ***** (censored) будут решать за нас, искать или не искать нам тех, кто реально служил этой стране на всех этих ***** (censored) азиатских войнах за эту ***** (censored) нефть!

Вечереет. 

Майор Дернфилд куда-то запропастился. Где же его ***** (censored) черти носят?! Не дай Бог, он куда-нибудь пропадет накануне Рождества!

Рождественский сочельник. Когда-то для меня это время значило так много. Прийти в собор, или просто собраться вместе с такими же, как я, например, у нашего капеллана, отца Генри, и провести вместе с ними эту праздничную ночь, сослужа им в Рождественской Вигилии. Не спать, молиться, петь, чувствуя, как душа наполняется светом и радостью от рождественских гимнов. Ощущать, как Господень Свет нисходит Свыше и побеждает тьму.

 До полуночной мессы навечерия еще несколько часов. Но я уже не хочу идти в церковь.

В этом году для меня и праздник не праздник. Ничего меня уже не радует. Злюсь, ругаюсь... Ладно, хоть не вслух, огребла бы проблем...

Не могу сдержаться. Видел бы меня покойный отец Генри, наверняка усадил бы пить чай, и попутно всю дорогу бы рассказывал о благости христианского смирения. А я не могу. Второй год пошел уже, как Джон где-то там, а я здесь. Ни жена, ни вдова, ***** (censored).

Неужели все это напрасно?
Не может быть.

Вечер.
Майор Дернфилд приехал.
Лучше бы он сразу отправился по гостям. А еще лучше прямиком в ад... После того, что он мне выдал в ответ на все ***** (censored) бумаги, что я успела написать за этот год. Оказывается, эти ***** (censored) в Вашингтоне и не думали искать Джона. Им плевать на него, плевать!

Какой-то ***** (censored) клерк из Пентагона ***** (censored) настолько, что прямо предложил мне отписаться в Москву или в Лондон. Дескать, в том регионе, где пропал Джон, где разгромили его группу, пересекаются сферы интересов русских и англичан. А наши как бы и не имеют возможности отследить, что же именно там происходит. А уж принять меры к его возвращению и подавно. Как он там написал, «в настоящее время поиск с использованием сил и средств воздушно-десантных подразделений Армии САСШ не представляется возможным». И предложил мне, открытым текстом предложил, ***** (censored), обратиться с нижайшей просьбой к императору Константину за помощью! Как будто бы Джон служит не в нашей морской пехоте, а в русской гвардии!

Это выше моих сил. Все эти ***** (censored) вашингтонские вояки с их ***** (censored) трусостью... Они предлагают мне уповать на милость русских!

***** (censored)

Джон! Они предали тебя! Предали все как один, трусливые бараны!

Они, наверняка, сразу же включили тебя в списки, как они в таких случаях говорят, «лиц, не требующих проведения мероприятий по активному поиску».

Они, все эти ***** (censored), они же всю дорогу мне врали, врали и врали! За весь этот год они, наверняка, палец о палец не ударили, отправляя мне пустые обещания и отписки.

Я в отчаянии. Я больше не могу жить...

Джон, прости меня...

25 декабря 20.. года.

Утро.

Этой ночью случилось странное.
Жуткое, удивительное, необъяснимое...

Чудо.

Ночью я возвращалась из Бангора. Ехала на полном ходу, «с превышением». Впрочем, иногда снижала до полусотни миль. Мне было безразлично, занесет ли меня, и окажусь ли я в кювете и вверх колесами. Ревела и почти не видела дороги. Хотя там наезжено столько... Могу гнать и «на автомате», как говорится, «не приходя в сознание». 

Погода была жуткая. Мела метель, холодно. Все, как и предсказывали эти ***** (censored) синоптики. В кои-то веки они не ошиблись, с этой ***** (censored) метеосводкой по радио. Но на душе у меня было еще хуже. Погано было на душе. Мерзостно. Пакостно, после всей этой ***** (censored) в офисе у кабинетных вояк. И я молилась святой Урсуле. Просто, чтобы все закончилось побыстрее, и чтобы без мучений. Чтобы быть с Джоном там...

Я почти не присматривалась к тому, что творилось на дороге. Она, кстати, была почти пустынной. Похоже, все предпочли отметить Праздник так, как положено, и в Рождественскую ночь не были склонны болтаться в пути, тем паче, в мороз и метель. Так что, можно сказать, что ехала я в полной безопасности, и для окружающих, и для себя самой. Несмотря на все мои молитвы...

Но случилось странное. Фары высветили на обочине дороги кого-то лежащего или просто привалившегося к дереву, валявшемуся на обочине. Такая почти незаметная фигурка человечка, скукожившегося на морозе и чуть уже присыпанного снегом.

Я не остановилась, промчалась дальше. И только через минуту сообразила, что этот человек, вне всякого сомнения, нуждается в помощи. И я, как медик, обязана, даже если решила, что все уже кончено... Даже в этом случае, я не имею права уклоняться от исполнения своего долга.

Я развернулась и поехала обратно, медленно-медленно, против всех правил, «по встречке», подсвечивая фарами обочину, в надежде найти то самое место, где находится человек, которому нужно помочь. 

Это было не дерево, скорее, бревно. Наверняка, упало с какого-то лесовоза. Они здесь, в Мэне, разъезжают по дорогам довольно часто, так что случается всякое. Странно, что его еще не убрали.

Найти этот ориентир оказалось просто. Вот только кто там...

Вышла из машины. Сразу поняла, что мороз стал сильнее, чем когда я выезжала из Бангора. Если этот бедолага пытается здесь «заказать» себе автостоп, он имеет все шансы дождаться лишь коронера***** и похоронную команду. Этого еще не хватало! Только не в нашем благословенном краю!

Обошла бревно со стороны по ходу движения полосы.

Господи помилуй...

Это ребенок. Девочка. Бог знает, сколько ей лет и откуда она взялась здесь, ночью на дороге.

Пытаюсь ее разбудить. Не отзывается, хотя, вроде бы не закоченела. Потеряла сознание или в шоке...

Схватила ее, бедняжку, на руки и запихнула в машину на заднее сиденье. Развернулась, дала по газам и погнала вперед на полной скорости, на ходу соображая, куда везти этого несчастного ребенка. Надо бы ее в больницу, но...

Во-первых, это долго. Во-вторых, все ведущие спецы сейчас мирно дрыхнут в своих постелях, да и дежурные, возможно, «навеселе». Так что, до утра ей квалифицированной помощи никто не окажет. Никто, кроме меня. К тому же, ближайшая больница в Грин-Виллидж.  А мой дом куда ближе. 

Решено. Привезу эту бедняжку к себе, а там уже буду определяться, вызывать ли кого-нибудь к ней, или же отвезти ее потом в больницу, ну, если уж без этого будет совсем никак. Первую помощь при шоке или обморожении я смогу ей оказать и сама. В кои-то веки мои навыки пригодятся, так сказать, в мирной жизни!

Примчавшись, я отнесла ребенка на руках в дом. Большая девочка, лет одиннадцати-двенадцати, но я справилась.  Уложила ее в гостевой комнате на кровать. Надо же, когда-то здесь была наша детская. Вот ведь как все обернулось!

Освободила девочку от верхней одежды. Какое-то форменное пальто. Лицей или... Да нет, конечно же, это приют! Дрянная приютская одежда из этой отвратительной то ли серой, то ли светло-синей смесовой ткани, то ли с ворсом, то ли просто чуть шершавой. К этой ткани все жутко липнет. Отвратительный материал! Неужели у этих ***** (censored), жуликов от благотворительности, не хватает денег на что-то приличное? Я вон полгода назад пожертвовала какой-то подобной конторе двести баксов. Думаю, у приюта, для которого заказали одежду из этой дрянной ткани, есть спонсоры и куда как побогаче меня! И куда это все девается? Куда это идет всю дорогу?! Куда, я вас спрашиваю?!

Но сейчас это все не принципиально. Сейчас нужно осмотреть девочку, проверить ее состояние.

Я раздела ее до белья и ахнула. Господи, кто же над нею так поиздевался? Ноги все исполосованы. Бедра и икры в красно-синих следах, и на захлестах видно, что предмет, которым ее стегали, заканчивается специфической петлей. Наверняка, скакалка или что-нибудь подобное.

Все ясно. Девочка сбежала от дурного обращения. Это очевидно.

Я знала, что в приютах порою обращаются с детьми весьма и весьма жестко, даже жестоко. Но такое зрелище видела впервые. Я счастлива, что догадалась не отправлять эту несчастную девочку в больницу. Иначе...

Я в курсе того, что врачи обязаны сообщать властям о криминальных травмах. Формально телесные наказания в приютах, как известно, давно запрещены. Но я также знаю, что в ведомстве по делам просвещения считают эту жестокость скорее полезной, и не склонны преследовать подобных изуверов.

Да-да, меня тоже наказывали в детстве. Розги и ремень отец ко мне применял достаточно часто. Но ТАКИХ следов у себя я как-то не припоминаю.

Да и наказание от родителей, это все-таки совсем другое. Лично я не принимаю таких деяний от педагогов. И я сделаю все, чтобы защитить эту девочку, не допустить ее возвращения в подобный кошмар. Тем более что в приюте, после побега, ее уж точно не ждет ничего хорошего.

---

Прочитав это, Лиза снова тяжело вздохнула. Миссис Мэйбл явно была куда как лучше того виртуального образа Предательницы, что она себе придумала этим утром. Что ж, теперь придется просить прощения и...

На этом месте она как-то «схлопнула», оборвала почти уже «нарисовавшуюся» мысль и продолжила предписанное ей чтение.

---

Понятно. Беглянка, не выдержавшая истязаний, чуть не замерзла там, на дороге. Это в Рождественскую-то ночь! Господи, Ты, Боже мой, помилуй и прости...

Слава Богу, я сразу сообразила, что к чему, и не стала обращаться к коллегам в Грин-Виллидж. Такие отвратительные истории лучше разруливать через своих и знающих людей.  Хорошо, что у меня есть такой, прямо здесь, недалеко от Джеймсон-хауса, в Ричвиллидж.

Я позвонила ему рано-рано утром, около шести. Все это время я не отходила от бедняжки. Визуально никаких других повреждений, ну, кроме этих ужасных полос на ногах, у нее нет. Жара нет, хотя температура чуть повышенная, но это, скорее, хорошо. Следов обморожений тоже не видно, и это просто чудо!

Кажется, она просто спит. Таким, беспокойным сном.

Удивительно, но такое тоже бывает. И сейчас, раз нет серьезных проявлений заболевания, стоит просто понаблюдать за нею. А вот когда она очнется...

Вот тогда и видно будет. Не стоит загадывать.

Да, мой утренний звонок озадачил Дика Шелтона. Он, конечно, согласился приехать ко мне часов в семь, но явно был весьма недоволен таким выдергиванием его из постели. Он только-только вознамерился отоспаться, позавтракать в кругу семьи... и тут вот я, сходу, со своими весьма неожиданным траблами******. Все-таки должность у нашего помощника шерифа достаточно хлопотная, и срывать ему редкий выходной это очень даже некрасиво! Кажется, теперь я должна Хильде, его жене, хороший ужин в нашей любимой забегаловке у Баддингера!

Странно, но мне уже не так плохо, как было накануне. Уже не тянет ругаться на чем свет стоит, на все и на всех. Не хочется молиться о (неразборчиво), хочется просто оставить святую Урсулу в покое и попросить прощения за то, что имела глупость пасть духом. Эта девочка... Ее нужно спасти. И я это сделаю. Клянусь.

---

Лиза тяжело вздохнула. Все-таки, миссис Мэйбл достойная женщина. А она...

Зря она ее оскорбляла, пусть даже и мысленно! И пускай ни слова из этих самых дрянных и пакостных мыслей, "подуманных" в ее адрес, никто не услышал, но ведь сама она, Лиза Лир, знает, что это БЫЛО.

Снова вздохнув, девочка продолжила читать.

---

Дик Шелтон подтвердил мои главные опасения. Сказал, что если я попытаюсь официально возбудить дело, то, после незначительного скандала, его, наверняка, спустят на тормозах. И самой девочке при этом придется ой, как несладко!

Я показала ему фотографии следов на ногах моей беглянки, которые я сделала сразу, когда укладывала ее в постель. Дик сказал, что я, скорее всего, поступила правильно, оставив ребенка у себя. Но уточнил, сумею ли я справиться с ее болезнью, смогу ли вылечить девочку без помощи коллег и нет ли необходимости укладывать ее в стационар. Я мягко пояснила ему, что этот конкретный ребенок нуждается не в интенсивной терапии, а в обычном восстановительном лечении и аккуратном выведении из шокового состояния. Дик, кстати, сильно удивился, тому факту, что девочка не обморожена, и у нее нет даже простуды. Он тоже впечатлен этим обстоятельством. 

Дик пообещал аккуратно навести справки о том, не было ли подано руководством Принстаунского приюта каких-нибудь заявлений. Например, о пропаже или похищении воспитанниц. И если были то, в каком контексте подает эту неприятную ситуацию тамошняя администрация. По его мнению, возможны самые разные варианты. От сообщений о том, как все реально случилось на самом деле, без лжи и приукрашивания расклада в пользу руководства приюта, до попыток возвести на беглянку напраслину и обвинить ее в совершении каких-либо вымышленных преступлений.

Я сказала ему, что не собираюсь возвращать ребенка в приют и хочу оставить эту девочку у себя. Дик согласился мне помочь и пообещал придумать, как вывести мою беглянку из всех ее неприятностей. Дай-то Бог.

Я спасу эту девочку. Я сделаю ее счастливой. И никто мне в этом не помешает.

26 декабря 20.. года.

Моя беглянка очнулась. Очень удивилась тому факту, что находится не в приюте, не на дороге, и даже не в больнице, а в чьем-то доме. В смысле, в моем доме. Но, кажется, она весьма сообразительна. Такой милый, очень смышленый и смелый ребенок.

И весьма осторожный. О себе рассказала очень даже немного. Заявила мне,  что ей вроде бы двенадцать лет, и что зовут ее Лиза Лир. А больше она, видите ли, ничего не помнит. Наверное, у нее амнезия. Это она так заявила мне, дипломированному медику! Слово и контекст его использования она, наверняка, подсмотрела в каком-то калифорнийском сериале! Даже не знаю, как я удержалась, чтобы не расхохотаться от таких милых детских фантазий.

Впрочем, это все действительно очень мило и... трогательно!

Какой забавный ребенок! Неужели она действительно считает, будто я не удосужилась посмотреть на одежду, которую с нее снимала? И не заметила на ней бирки Принстаунского приюта, которые она, разумеется, второпях, не сообразила отпороть? Неужели она так наивна? Или...

Да нет, конечно же, нет. Эта девочка просто судорожно цепляется за надежду. А вдруг...

А вдруг то, что на ней было надето в момент побега, никто внимательно и не рассматривал...

А вдруг, ее никто не ищет... Пропала девчонка из приюта, ну и ладно. Подумаешь, одной больше, одной меньше, какая разница! Странная логика, однако у тех, кто со всех ног бежит от жестокости и насилия, голова, наверняка, работает иначе, чем у тех, кто спокойно рассуждает, сидя у камина и с чашкой глинтвейна в руке, о том, как надо было бежать правильно, так, чтобы побег непременно увенчался успехом. Наивные идиоты. Да не дай Вам Бог всякого такого, мерзкого, жестокого и болезненного. Такого омерзительного, от чего эта девочка сбежала и готова была замерзнуть на дороге, лишь бы только не возвращаться обратно, к этому ужасу!   

А еще... она тайно надеется на то, что найдется кто-то, кто примет ее такую, как она есть. Пусть даже с этой странной тайной, едва-едва, как фиговым листком, прикрытой ею же самой на ходу придуманной «амнезией», действительно вызванной желанием все забыть и начать свою жизнь снова, с чистого листа...

Бедная моя девочка! Ты даже не понимаешь, что именно ты для меня сделала, самим фактом своего появления! Я ведь тоже... хочу все начать с начала. Хотя бы ради тебя.

Кстати, все ее форменные принадлежности лежат в кладовой, выстиранные, выглаженные и припрятанные от греха подальше! Потом надо будет их ей показать, пусть решает, сохранить ли ее приютскую форму «на память», или же выбросить за ненадобностью!

---

Лиза с омерзением передернула плечами. Да какая там «память»! Не надо ей этих дрянных тряпок! Нет в них ничего хорошего! Выбросить их, конечно же!

А лучше СЖЕЧЬ.

В мыслях своих Лиза представила себе, как сгорает на костре ее старая одежда, как восхитительно пахнет паленым, как обращается в пепел все то, что было когда-то на нее надето...

Это было бы ЗДОРОВО!!!

Она грустно усмехнулась. Мечтать не вредно. Но увы, все это зависит именно от той самой женщины, чьи заметки сейчас она читает...

---

Девочка мне не доверяет. И немудрено. Ведь взрослых, которые к ней относились бы хорошо, она в своей жизни встречала нечасто. Я ее понимаю. Она просто боится рассказать о себе.

Очень забавно было наблюдать за этим ребенком, как эта девочка пыталась сообразить, как же все-таки ей себя вести в этом, совершенно непонятном месте, где она нежданно-негаданно очутилась. 

Надо отдать ей должное, девочка вышла из ситуации по-своему логично и даже почти что изящно. Ход с этой забавной «избирательной амнезией» был... Ну, не то, чтобы удачным, просто...

Ну, не знаю, я в ее возрасте вряд ли бы сумела придумать нечто простое и логичное. Наверняка бы «спалилась» в первые же пять минут разговора с любым достаточно умным собеседником. А она умничка. Ну и я вовсе не спешу выводить мою беглянку на чистую воду. Еще успеется!

Наверное,  мою девочку, и в самом деле зовут Лиза Лир. Думаю, это ее настоящее имя, которое она назвала мне просто, чтобы не запутаться окончательно. Особенно, если потом захочет придумать себе и «вспомнить» новую биографию, где не будет разных неудобных моментов.

Думаю, всего через пару дней моя беглянка будет в полном порядке. Но я, конечно же, постараюсь схитрить. Скажу моей милой девочке, что ей пока нельзя гулять и принимать гостей. Думаю, она со мною охотно согласится!

27.12.20.. года.

Моя милая беглянка почти пришла в себя. Она, похоже, чувствует себя здесь в безопасности. Но стоило мне намекнуть на возможность прихода гостей, как она занервничала, явно не ожидая от новых лиц ничего хорошего - естественно, помимо меня любимой.

Бедная моя девочка! Ты внешне так похожа на меня! Неужели ты думаешь, что я могу измыслить против тебя нечто дурное?

У Лизы волосы чуть светлее моих, глаза голубые, а не серые, Но если нас с нею поставить рядом, все, наверняка скажут, что она моя дочка. И я не буду возражать! Пусть все говорят! Она моя!

---

Прочтя это место, Лиза похолодела. Значит, она ошиблась? Не могла та женщина, что с такой нежностью и симпатией отзывается о ней, беглянке, предать ее, вернуть обратно в приют! Просто не могла!

Что-то не так.

Дальнейшее содержание этого дневника только укрепило Лизу в этой уверенности. Она продолжила чтение, сосредоточив свое внимание на датах, под которыми были сделаны записи чуть более значимые, чем все эти милые восторги по поводу воспитанницы.

---

31 декабря 20.. года.

Съездила в город. Вернувшись, обнаружила, что моя девочка похозяйничала в доме. Подмела пол на кухне, повозилась с тряпкой и пылесосом в комнатах. Кое-что у нее даже начало получаться, хотя одной вазы я, увы, недосчиталась. Но я приняла во внимание тот факт, что моя беглянка сама мне в этом повинилась, с этаким огорченным видом. Так что, я все равно похвалила ее за старание.

---

Лиза вспомнила то утро. Миссис Мэйбл тогда действительно уехала в город. А Лиза решила примерить на себя образ обычной правильной «домашней» девочки. Ну, как она сама ее себе представляла. Три года назад, когда еще была жива мама, Лиза не так уж и часто баловала ее таким стремлением помочь по хозяйству. Действительно, тогда, приехав домой, миссис Мэйбл искренне обрадовалась. Хотя и высказала свое мягкое «ай-яй-яй!» по поводу того, что девочка умудрилась разбить. А ведь Лиза ждала за это куда более серьезного нагоняя! Но все обошлось, и скорее всего, именно потому, что она сразу же сказала всю правду, ну о том, что случилось в отсутствие ее Старшей. Хотя некоторое время до этого тряслась от страха за содеянное. Наверное, миссис Эллона Мэйбл действительно любит справедливость!

---

Следующий день был помечен особой записью.

---

1 января 20.. года.

Подарила Лизе подарки. Извинилась за то, что не могла ей вручить их на Рождество. Девочка вся засмущалась, вспыхнула личиком. Кажется, ей уже давно ничего не дарили.

---

Прочтя это, Лиза смутилась. Снова, почти так же, как тогда.

Ведь подарки эти были... Нет, совсем не такие, как им дарили в приюте.

Там им дарили всякие странные «душеспасительные книжки» из числа сектантских брошюрок. В прошлом году, на Рождество, Лизе попался странный комикс, где главным героем был «бизнесменистого» вида ублюдок средних лет, в таком клетчатом «деловом» пиджачке с декоративными налокотными заплатками, весь прилизанный такой, до отвращения. Этот деятель всю дорогу задавался идиотским вопросом: «Как бы это мне попасть на небеса?»

Лизе, на мгновение, даже захотелось, чтобы кто-нибудь из особо отмороженных конкурентов пустил ему навстречу паровой каток на приличной скорости. Просто, чтобы хоть как-то облегчить исполнение его заветного желания.

Еще им дарили ручки, карандаши, что-то из одежды, пожертвованной сердобольными прихожанами местной церкви. В общем, серебряный браслет явно не входил в перечень подарков, которые она могла бы получить в приюте на Рождество.

Странный браслет, таких она никогда и не видывала. Серебристая круглая, явно плетеная... Нет, не веревочка, совсем другая штуковина. Странная вещь, очень гибкая «цепочка», явно пустая внутри и похожая на змейку. Да, миссис Эллона Мэйбл назвала это именно цепочкой. Сверху на эту «змейку» были надеты три украшенных колечка с прихотливыми узорами, с искрящимися камушками. Вряд ли, конечно, это были бриллианты. Но в том, что все это серебряное - то есть настоящая драгоценность! - сомнений у Лизы не было никаких. К тому же, эти широкие колечки свободно «бегали», поблескивая, по всей длине браслета. Впечатление потрясающее!

Лиза была в шоке от такой немыслимой роскоши. И надела его только в результате уговоров щедрой дарительницы.

Сейчас эта, первая в ее жизни настоящая драгоценность, лежала там, во внутреннем кармане висевшей на вешалке в холле теплой куртки. По соседству с так и не возвращенными хозяйке этого дома четырьмя купюрами зеленоватого цвета.

Лизе стало как-то не по себе. И она поклялась, что сегодня же вернет похищенное. И тогда уже наденет браслет, в знак уважения к дарительнице. Подумав так, она продолжила.

---

2 января 20.. года

Приступила к исполнению моей части «Плана Шелтона».

Дик умница, и все рассчитал верно. Сам он изящно сработал «агрессором», шандарахнул по нашим оппонентам, так, что им стало ой, как неуютно! Мне же досталась скромная роль «модератора» этого конфликта. Попутно, я была представителем бенефициара, выгодоприобретателя данной ситуации, то есть представляла интересы Лизы, которая, конечно же, была ни сном ни духом о том, что за ее спиной творятся великие дела, очень даже непосредственно касающиеся ее личности. Я получила свои бонусы в виде прав на опеку над моей милой беглянкой. Дик блестяще разрулил ситуацию так, чтобы интересы моей девочки не пострадали.

Единственная сложность во всей этой затее была, как это ни печально, именно во мне. Я должна была как-то удержать себя в рамках приличий и не разбить физиономию той самой мерзавке, что допустила такое... Это действительно было очень трудно. 

Но я все же сдержалась. Удивительно, но у меня получилось даже это. Мы подписали все те бумаги, которые Дик заранее приготовил и выслал им по Сети, и уже завтра они уйдут в офис мирового судьи. После его решения, я стану официальным опекуном Лизы Лир и почту за честь «принять на свои плечи всю полноту ответственности за эту беспокойную девочку, с очень непростым характером, которая всех нас так напугала». Так высказалась эта старая жаба, сидящая в кресле директрисы. У меня, благодаря внушениям Дика, которые он не преминул сделать мне накануне, хватило и ума и терпения не ***** (censored) и просто вежливо улыбаться этой ***** (censored). Все-таки Дик умница, и умеет правильно настроить любого. Даже меня!

3 января 20.. года.

Дик, исполняя свою часть плана его же собственного имени, продолжает свой мягкий но неумолимый прессинг в отношении администрации Принстаунского приюта.

В результате, сегодня мне позвонили и сообщили, что документы по поводу моей девочки уже у судьи.

Кстати, мировой судья мистеру Шелтону несколько знаком и, судя по всему, вовсе не прочь несколько ускорить это очевидное дело, естественно, в интересах ребенка.

4 января 20.. года.

Ездила в город. Привезла моей девочке верхнюю одежду, в дополнение к той, которая у нее уже имеется. Сейчас она носит по дому кое-что из моих вещей. Из тех самых, времен моего давнего-давнего детства. Моя покойная матушка их зачем-то хранила, вот они и пригодились. Ей так идет это мое темно-зеленое клетчатое платье! Кстати, в прошлый раз я привезла ей джинсы и прочее из таких, современных вещей, почти как у меня. В этот раз Лиза смогла приодеться в стеганую курточку, куда более цивильного вида, чем ее приютское пальто! Ну, и еще болоньевый комбинезон, чтобы она могла играть на снегу. И ко всему этому пара сапожек на меху и еще сапожки-«дутики» на сырую погоду.

Кстати, о судьбе своих старых «приютских» вещей моя беглянка все еще предпочитает помалкивать. Ее «амнезия» по-прежнему на месте. Впрочем, сие вовсе не мешает ей радоваться обновкам. И это радует!

Что же, теперь моя девочка вполне себе может выходить из дому. Мы вдвоем можем с нею сделать пешую вылазку в город.

---

Лиза улыбнулась и снова поправила на коленях темно-зеленую ткань в шотландскую крупную клетку. Ей действительно нравится носить это платье своей Старшей, такое... домашнее и уютное! А насчет прогулок...

Назавтра, то есть на следующий день, после этой записи, они с миссис Мэйбл действительно впервые вышли в город. Для начала они проехали по центральной улице на машине. Потом Эллона припарковала свой «форд» и они прошлись по городку пешком.

Кстати, запись по этому поводу в дневнике тоже имелась. Но была выдержана в несколько ироничном ключе, дескать, беглянка всю дорогу вела себя вполне прилично, и никаких попыток к бегству на этот раз не предпринимала.

Лиза очень смутилась. Знала бы тогда ее наивная воспитательница, что эта самая девочка-беглянка, исподволь рассматривая окрестности, все время изучала местность на предмет наличия путей возможного побега. Ну, тогда еще так, чисто теоретически. Именно в тот день Лиза обнаружила, что через Ричвиллидж проходит железная дорога, а также шоссе местного значения.  Беглянка тогда же заприметила вокзал, с которого не далее как сегодня попыталась уехать отсюда, в бессмысленной попытке скрыться от миссис Эллоны Мэйбл, как от Предательницы. И если бы не офицер Шелтон, тот самый, которому она, похоже, обязана своим избавлением от приютского существования, не менее чем хозяйке этого дома...

Лизе стало очень неловко от этого воспоминания, как будто она уже тогда готовила этот свой дурацкий побег, «дубль два, неудачный». Тот что, по сути, сродни предательству.

Еще раз вздохнув, она снова принялась просматривать страницы дневника. Теперь ей было очень неловко читать страницы о себе любимой.

Да-да, та, что вела эти скрупулезные записи, ее действительно искренне полюбила.

За что? Как? Почему?

Достойна ли она, маленькая лгунья и воровка, такого к себе отношения?

Лиза снова прочла несколько строчек.

---

5 января 20.. года.

Снова пробовала говорить с Лизой на серьезные темы. Бог, Промысел Божий, Вера.

Девочка сразу же замкнулась. Как будто само это слово ее пугает, как будто с самим понятием Бытия Божия у нее связано нечто... весьма и весьма неприятное.

В приюте я видела нескольких сектанток из числа особо «сдвинутых». Тех, что так любят всех пугать этими комиксами-страшилками про «конец света», совершенно забыв о том, что это СТРАШНАЯ тайна, которую НИКОМУ не дано знать. 

Такие существа запросто могли дать моей бедняжке весьма странное представление о Боге и Его Промысле.

---

Лиза поежилась, вспомнив то, что привело ее сюда, и мысленно согласилась со своей воспитательницей. Она прекрасно помнила разговор, состоявшийся всего-то несколько дней тому назад. 

Лиза тогда была достаточно корректна, и не сказала ничего лишнего, пытаясь обойти неудобные вопросы, которые могли бы обидеть ту, в чьем доме она оказалась. Но миссис Мэйбл тогда все равно почувствовала неладное.

Лиза снова вздохнула и продолжила.

---

7 января 20.. года.

Задумалась. А как я, все-таки, буду ставить в известность мою беглянку о том, что, мол, отныне она больше не числится в бегах, а совершенно свободно может считать себя обычной девочкой. Что она, мол, отныне  моя подопечная, и с этого дня, ее «приютское прошлое» можно вполне оставить в стороне. Или просто забыть о нем.

И вообще, встает вопрос как именно мне следует ее воспитывать. Наше поколение родители держали в строгости. Ложь, подобная той, в которой по самые ушки завязла моя милая беглянка, каралась беспощадно. Помнится, меня, Дика и еще нескольких ребят из нашей компании, из Клана Защитников, старый шериф Мэтью Блэйк поймал на очередном весьма непрошенном добром деле. Мы выпустили в лес кроликов. Во спасение. Дурость, но мы это тогда сделали. Старик Мэтью отнесся к нам философски-снисходительно. Однако, ночь за решеткой вовсе не показалась Дику таким уж веселым мероприятием. Особенно, когда он слушал, как мы с ребятами, по команде шерифа, маршируем вокруг участка, распевая «Звезды и полосы».******* А когда на небе засветились настоящие звезды, лично для меня настало время настоящих полос, воистину красно-синих, да еще и на всю задницу. Ох, и всыпали же мне тогда, за все мои глупости! Выдали мне полсотни «горячих», да так, что я потом дня три на животе спала. Нельзя сказать, чтобы такое бывало слишком уж часто, но тогда мне досталось очень даже чувствительно.

Кстати, ореховых розог в тот раз мне всыпали вовсе даже не за саму историю с незаконным проникновением на ферму покойного Нестора Гашека, наследники которого почти не следили за доставшимся им хозяйством, и чуть не переморили всю живность голодом. Наказали меня в тот вечер за то, что я соврала родителям о том, куда я направлялась. А на все мои возражения, дескать, не могла же я рассказать им о грядущем освобождении ушастых питомцев этого древнего мафиози, мне было заявлено, что искренняя и правдивая дочь обязана говорить своим родителям правду, даже если за этим последует их обоснованный запрет делать подобные глупости. И меня накажут так мягко, только в связи с тем, что за другие провинности нам уже попало от самого шерифа. Хотя, в тот раз я получила так крепко, что мне лично мало никак уж не показалось.

Но применять подобные средства к моей девочке? Не думаю, что это хорошая идея. Учитывая тот факт, что сбежала она как раз от жестокого обращения.

Нет, для моей беглянки нужно придумать что-то иное. Не такое суровое. Просто, чтобы ей, бедняжке, было хорошо. 

---

Лиза вздрогнула. Значит... миссис Мэйбл вполне отдавала себе отчет в том, насколько она, Лиза Лир, способна дурно поступить! И что ей с такой воспитанницей будет… ой, как непросто. И все равно добивалась для нее всего того, что сделала.

Впрочем...

Лиза прогнала нарисовавшуюся на горизонте мысль и обратила внимание на то, что первая тетрадь подошла к концу. Финальная запись за вчерашний день гласила:

---

Позвонили от мирового судьи. Завтра! Наконец-то!

---

Теперь-то Лиза все поняла! Она сразу вспомнила, как вела себя миссис Мэйбл вчера вечером.

Они вместе смотрели по телевизору какой-то приключенческий фильм. Про битвы звездолетов и спасение галактических принцесс, короче, что-то из космической оперы вперемешку с фэнтэзи. И Лиза, несмотря на весь свой восторг от этой красивой картинки, время от времени, краешком глаза замечала, что Эллона иногда смотрит вовсе не на экран. Молодая женщина поглядывала на свою воспитанницу, хмурилась, как будто была чем-то недовольна, а потом смущенно улыбалась и отводила свой взгляд.

А укладывая ее спать, в той комнате, которую она ей изначально определила для проживания – наверное, это действительно была гостевая, во всяком случае, одиночная кровать там была, а чьих-то личных вещей, напротив, не было! – миссис Мэйбл как-то многозначительно сообщила, что завтра вставать рано, что ей нужно ехать по делам. Но при этом она сказала, мол, «Моя девочка может не беспокоиться, завтрак будет на столе!» Потом миссис Мэйбл как-то по-особенному нежно обняла Лизу и пожелала ей спокойной ночи. Она тогда приняла это уже как должное, как будто добрые слова и объятия перед сном всегда были в ее жизни...

Впрочем, сегодня Лиза охотно встала-поднялась одновременно со своей воспитательницей, составила ей компанию за завтраком и проводила ее. И это почти семейное общение девочка тоже восприняла как должное... Да, к хорошему, доброму к себе отношению привыкаешь, действительно, очень быстро! И это факт!

А те стихи, которые Эллона Мэйбл продекламировала ей перед своим отъездом по всем этим загадочным делам, о сути которых Лиза только что узнала... 

Сегодня рано утром, эта молодая женщина очень интересно с нею попрощалась. В ответ на вопрос, когда ее ждать домой, она как-то загадочно улыбнулась, и таинственным голосом произнесла следующее:

Лечу с утра и по делам,
Возиться буду здесь и там,
Вручать бумаги, брать в ответ,
Чтобы тебе сказать «Привет!»

Вот так вот весело и просто сымпровизировала стишок, который она, Лиза, сходу и запомнила. А потом эта молодая женщина, уже стоя на пороге, поцеловала ее в щечку и подмигнула на прощание.

Она ведь тогда сказала все и точно! Просто открытым текстом обозначила все, что будет делать для нее, для несчастной беглянки! Прямо и честно!

Лиза прикусила губу и решительно раскрыла ту злополучную тетрадь, что послужила то ли поводом, то ли причиной ее панического бегства сегодня утром.

Сейчас та запись, которая ее напрягла и заставила с ревом выбежать из кабинета, в контексте всего произошедшего и прочитанного, виделась совсем иначе. Миссис Эллона Мэйбл просто радовалась завершению перипетий, связанных с ее, Лизы, первым побегом. Крайняя запись в красной тетради гласила.

---

Не знаю, что делать. Сегодня Лиза сбежала. Кажется, она просто испугалась. Причем, совершенно непонятно, чего именно она боится.

Слава Тебе, Господи, что я позвонила Дику Шелтону сразу же после того, как обнаружила исчезновение моей девочки! Он заметил ее на вокзале, аккуратно задержал и вызвонил меня на подмогу. К этому времени я была уже в отчаянии, думая, что Лиза исчезла и никогда не вернется.

Конечно же, я примчалась и постаралась смягчить ситуацию. Но все и все поняли. И Лиза, естественно, тоже. Она готова говорить со мною. И, кажется, готова говорить всерьез.

Как объяснить ей, чтобы она меня поняла, как донести до нее простые, элементарные вещи? Что я ей вовсе не враг. И что ее побег для меня...

И не выскажешь, что я почувствовала, когда вернулась от мирового судьи  и не обнаружила ее дома.

Когда я приехала в кафе, Лиза была очень смущена, явно чувствовала свою вину. Но, естественно, не стала ничего говорить при Дике Шелтоне. Впрочем, я и не настаивала.

Кстати, насчет Дика и его закидонов. Я вовсе не одобрила то, что он устроил моей девочке. Будь я там в то самое время, когда он подвергал ее, этим самым «вступительным испытаниям»,  я бы, естественно, вмешалась. Моя девочка, конечно, молодчина. Не поддалась на его провокации. Но Лиза не должна была проходить через такое испытание, тем более в столь нервном состоянии. Впрочем, все к лучшему. Кажется, девочка в этой непростой ситуации потянулась ко мне, как к единственной защитнице. Хоть в этом плюс.

Кстати, Дик подкинул мне идею купить моей девочке сотовый телефон. Сегодня я этого, увы, не сделала. Просто не успела. Лиза настояла на том, чтобы мы сразу же из магазинов, где закупали продукты на уик-энд, поехали домой, не заезжая в салон сотовой связи. Меня так порадовал тот факт, что моя девочка признала этот дом своим... Надеюсь, она не обидится, узнав, что отныне, по закону, за нее отвечаю именно я.

Сейчас ее терзает это мучительное чувство, будто она некий «ребенок второго сорта». Я сделаю все, чтобы вернуть ей самоуважение! Я просто хочу, чтобы моей девочке было хорошо!

Я смогу открыть для нее весь мир и мои объятия. И я сниму с нее это отвратительное клеймо беглянки и «девочки из приюта».

---

Лиза захлопнула дневник. На глаза у нее навернулись слезы.

Дрянь! Мерзкая дрянь! Предательница и воровка! И нет у нее никакого права сказать о себе нечто иное!

Как она смеет, быть рядом с этой благородной женщиной, выслушивать от нее все эти ласковые слова, да еще и принимать от нее подарки!

Такого доброго отношения бывшая приютская девчонка вовсе не заслуживает. А заслуживает такая дрянь другого, совсем другого обхождения. И Лиза точно знает, какого именно!

Она не думала, просто делала точно то, что дОлжно было делать ей, лжице, предательнице и воровке, чтобы хоть как-то сохранить то самое самоуважение о котором она только что прочла в дневнике миссис Мэйбл.

Девочка рванулась в сторону двери. Почти бесшумно, чтобы не беспокоить миссис Мэйбл, скользнула-сбежала вниз по лестнице, оказавшись в холле, где у входной двери на вешалке висела ее верхняя одежда. Там же стояла и ее обувь.

Куртку на плечи. Сходу обуться в «дутики» и бегом! Не беда, что в домашнем платье и с голыми ногами, здесь ведь недалеко!

Она даже не надела шапочку, так и оставила ее на стеллаже, там у входа. Выскочила за порог, аккуратно прикрыв дверь, чтобы не хлопнуть, пробежав по крыльцу, спустилась во двор. И пробежала дальше по тропинке, протоптанной между свежими сугробами. Она точно знала, куда именно ей нужно попасть.

Совсем недалеко, нужно только всего-навсего пробежать между деревьями, свернуть по тропинке и сделать несколько шагов туда, в сторону зарослей ивняка и орешника. 



* пять градусов по Фаренгейту это примерно минус пятнадцать по Цельсию. В штате Мэн, вообще-то, достаточно мягкий климат. Но такие холода с метелями там тоже бывают – прим. Автора. 

** Там по тексту было не слишком-то цензурное слово из американского английского языка. Ценсор возражал против его употребления в русском переводе, да и против англоязычного варианта тоже. Уломать Ценсора не удалось. Сорри за условную неадекватность перевода! :-) – прим. Автора.

*** В тот вечер Героиня была несколько... э-э-э... эмоциональна (наконец-то нашел подходящее слово! :-) ), и в выражениях, увы, не стеснялась. Короче, везде, где обозначен значок «***** (censored)» были слова, которые Ценсор не пропустил. Еще раз сорри! – прим. Автора.

**** Слово «подлец» это, скорее, эвфемизм. Ну, вы поняли! :-) – прим. Автора.

***** Коронер – в англоязычных странах чиновник, ведущий первичное расследование в случае смерти. Коронер устанавливает личность погибшего, выясняет, криминальный или не криминальный труп «нарисовался» на горизонте у органов правопорядка, и есть ли необходимость в возбуждении уголовного дела по факту смерти. - прим. Автора

****** Trouble – проблема, - перевод с английского - прим. Автора

******* The Stars and Stripes Forever («Звезды и полосы навсегда» - перевод с английского) – американский военный марш. Историю и текст его можно прочесть здесь:
https://ru.wikipedia.org/wiki/The_Stars_and_Stripes_Forever