Путь Аграфены 60

Глава 60. ЗАМЫСЕЛ

«Ибо постигнутая и в художественном творении
воспроизведенная идея действует на каждого
только в соответствии с его собственным
интеллектуальным достоинством,
- вот от чего именно самые прекрасные творения
каждого искусства, благороднейшие создания гения
для тупого большинства людей
навеки остаются книгой за семью печатями
и недоступны для него, отделенного от них глубокой пропастью,
как недоступно для черни общение с королями».
Артур Шопенгауэр. «Мир как воля и представление».

- Как он сказал? «Обещал помочь своей предшественнице»? Так? – Первый хрустнул блестящим телом вяленой рыбы.
- Когда наблюдаешь за собакой с точки зрения блохи, то в голове закономерно возникает путаница, - заметил Второй. – Нас он возомнил богами, а себя - будущим хранителем. А ведь толковый парень, с завидным потенциалом.
- Не суди их строго, - Первый поднял два пальца, и Тамара, кивнув, подставила под краник очередной бокал. – Непросто уразуметь роли действующих лиц, в том числе и свою собственную роль, не наблюдая картины целиком. Вот взгляни на эту сентенцию, вырезанную на дубовой столешнице каким-то студентом, судя по вульгарной латыни, медиком.
Первый отодвинул газету с рыбьей чешуей, чтобы собеседник мог прочесть надпись на латыни.
- «Bene valete», - прочитал Второй. – Студент-медик желает посетителям пивной доброго здоровья.
- Именно! – согласился Первый. – Так и подразумевалось в оригинале. Но автор выцарапывает литерку «е» перед фразой, превращая «bene» в «ebene», что совершеннейшим образом трансформирует ее смысл. И теперь читатель в растерянности: студент пожелал здорового совокупления или, может, предложил проводить этот высокодуховный акт в позе валетом? Возможны и другие варианты. И растерянность эту ни в коей мере не в силах мы развеять, поскольку неведом нам замысел творца.
- За замысел! – объявил Второй.
Выпили, помолчали. Второй из-под тяжелых век пересчитал посетителей «Варяка».
- Трое, - сообщил он Первому. – Кроме нас, еще трое. И все мужчины.
- Как и обычно, - подтвердил Первый. – Трое, пятеро, десяток. И в основном – мужчины. Это же храм.
- Занятный молодой человек с периферии сущего заразил нас своей теологической терминологией, - усмехнулся Второй.
- Смирись, Черный, с ролью бога в этой истории! – призвал Первый.
- Все лучше и веселее, чем шахматы, - рассмеялся Второй. – Что у них дальше по сценарию? Дело близится к развязке?
- Неумолимо, - подтвердил Первый. – Грядет великая битва.
- Опять эсхатология? – поморщился Второй. – Снова Курукшетра? Армагеддон? Рагнарёк? Смена базовых формаций Вселенной? Почему Природа так часто тяготеет к зрелищам? Океаны огня, декатонны воды, расщепление атомных ядер, массовая гибель статистов – зачем все это? Мне всегда казалось, что пена в моем бокале наполнена большею музыкой, чем все эти перевороты мироздания.
- Так и есть, мой друг, - согласился Первый и погрузил в пенный кубок верхнюю губу. – Но я надеюсь, что в этот раз произойдет лишь частичное переформатирование. О чем говорит их песенка? Последний куплет?
Второй приподнял бровь, оживляя память, и продекламировал:

- Задремал у опушки пастух.
Так бывает: лишь стоит уснуть,
Не заметишь, как станешь на круг,
В кругосветный отправишься путь.

- Пусть ты и не филолог, но тоже интеллигентный человек. Взгляни на метасхему. Узнаешь? Никакой эсхатологии! - возликовал Первый. - Обычная волшебная сказка. Все причиндалы, так сказать, имеют место. И чудесные средства – всякие там салазки, ворота, цветок в волосах; и волшебные помощники - птицедевы.
- И несколько поколений героев, - подхватил Второй. – Бабушка, отец с матерью, внучка.
- А бабушку еще и прозвали царицей, - кивнул Первый. – Царь или царица - очень яркая симптоматика.
- Царица должна покинуть бренный мир, - уточнил Второй. – Такова логика развития сюжета всех волшебных сказок.
- Еще не вечер, - пообещал Первый. – А завязка классическая: главная героиня нарушает запрет. И, как следствие, покидает отчий дом.
- Блуждает в темном лесу, обзаводится новыми друзьями, - Второй разбирал тарань, раскладывая на газете голову, ребра, икру, хребет, хвост. – Разгадывает загадки, помогает спутникам.
- А в заключение главная героиня должна сразиться с противоборствующей силой и победоносно возвратиться домой, вступить в права наследства и воцариться, так сказать, на фамильном троне, - подвел итог Первый. – Вот тебе и круг, как символ замкнутости, цикличности сюжета. Что в нашей сказке с функционалом? Есть антагонист?
- Наш занятный знакомый, Босоркун - сказал Второй. – Правда, он не является воплощением зла в чистом виде…
- Даже в сказках не бывает воплощенного в чистом виде зла, - сказал Первый. – А тут быль, пусть и на периферии Вселенной. Однако, заметь: вовсе не Босоркун противостоит нашей путешественнице. Бегство девочки и – главное! – последствия этого бегства пробудили значительно более могучие силы, чем магия горного колдуна. Кто у них в роли дарителя?
- Ведьма. Цветок, правда, дарит не она, но даритель – точно ее роль. Она же и отправитель.
- Точно! – согласился Первый. – Еще должен быть ложный герой. Есть у нашей беглянки какой-нибудь брат? Или сестра? Или подруга? Чтобы присвоить лавры, отобрать славу?
- Может, все-таки сыграем в шахматы, мой друг? – улыбнулся Второй.  – Мне кажется, Вы слишком увлекаетесь структурным аспектом. Не забывайте: люди, судьбы, отношения, проблема выбора – все это не форма, а содержание.
- Сама Природа, мой друг, злоупотребляет формализмом, - улыбнулся в ответ Первый. – Взгляните: мужчины маги и женщины ведьмы, у каждого свой функционал и своя роль на игровом поле. Центры силы, стражи, хранительницы.
Сколько бы миров ни рисовало наше воображение, каждый из них выстроен на одном и том же каркасе, по одному и тому же чертежу. В том-то и суть творения. Кровь времен, движение исполинских мышц истории, а за всем этим – хребет. Умение наблюдать этот хребет, его динамичную неподвижность и есть обладание абсолютной истиной.
Даже мы с вами и, наконец, боги, наши посредники с миром людей, - все подлежат единой переписи, которую Природа проводит ежемоментно. У каждой бесконечности обнаруживается предел. У каждой вечности обретается начало. У любого всемогущества, даже у нашего с вами, всегда найдется ограничение, некое правило, нарушение которого нейтрализует само естество условно безграничной мощи…
- Наблюдать и не вмешиваться, - кивнул Второй. – Отсутствие правил, возможность нарушать законы привели бы к хаосу.
- А что такое хаос, как не альтернативная порядку система координат? Система, в которой отсутствие правил и есть основное нерушимое правило?
- Хроники Янтарного королевства? – Второй развеселился, взмахнул кружкой и расплескал часть напитка по столу; лужицы вспенились, растеклись по лаку столешницы, заполнили сакральные надписи, впитались в газету. – Феерия наивной простоты?
- А где еще искать отдохновенья? – пожал плечом Первый. – Но мы отвлеклись. Давайте же, мой друг, узрим развязку этой занятной сказки.
- Которая послужит началом множества новых историй! - подхватил Второй. – Маленький народец уже заждался хранительницу в лесу. Еще век-другой, и Трубадур должен отправиться к Воротам через долину Слез, а миротворцы должны сплотиться для защиты горного Храма…
- Я бы освежил, - предложил Первый.
- Целиком и полностью поддерживаю, - согласился Второй и поднял сразу четыре пальца, лоснящихся от жира вяленой тарани.
Тамара кивнула, достала из морозилки новую запотевшую кружку и подставила ее под пенную струю.