Вперёд в прошлое

Московская область, пос. Софрино. Лето, год 2017.

- Ах, если бы я только могла вернуться на 15 лет назад…, - очередная порция только что поглаженного белья отправляется в шкаф.
Из кухни доносится тревожный шум детской возни, мгновение тишины, а потом - «Ба-Бац!». Очередной предмет посуды оповещает о своей несвоевременной кончине.

- Как же мне всё это надоело! Как я вообще умудрилась здесь оказаться? – ещё одна стопка простыней, наволочек и полотенец ложится на затененную полку темного голодного монстра из дубового шпона, как подношение древнему богу неверных решений, сломанных жизней и обид на всё мироздание.

Смиренно прокладываю свой путь на кухню через разбросанные тут и там детские игрушки, чьи-то тапочки, варежку без пары и синий джемпер с белой надписью GAP. Дима, младший сын мужа от первого брака, смущенно смотрит на меня, осторожно пятясь к окну. На полу, сверкая малиновым и белым, распростерлись останки моей любимой кофейной чашки – сувенир из Испании, между прочим, был…

- Ничего страшного, всегда можно купить новую, - я осторожно обнимаю мальчугана, перебирая рукой светлые кудри на втянутой в плечи голове. А внутри всё кипит и клокочет – убила бы поганца, если бы могла! Предлагаю неуклюжему подрастающему поколению проследовать в гостиную, прихватив с собой пару бутербродов и погрузится в мир супер-героев на ближайшие часа два или три. Моё предложение принимается незамедлительно и с огромным облегчением.

- Сама виновата! Не надо было выходить замуж за этого, прости, Господи, козла! - опускаюсь на колени, начинаю собирать осколки, глаза щиплет от предательских слёз. Чашка сметается в совок и отправляется в мусорное ведро, откуда в скором времени проследует к месту своего вечного погребения вместе с картофельными очистками, дырявыми носками, яичной скорлупой и мечтами о другой жизни.

***

Три года назад начальник уволил меня с должности переводчика по прихоти своей не в меру ревнивой стареющей жены. Мадам бальзаковского возраста отчего-то пришла к выводу, что именно я сопровождаю её благоверного в многочисленных поездках по заграницам вне расписания. Если бы.

На следующий же день, когда я забирала свои незначительные личные пожитки из офиса, начальник службы безопасности предложил мне работу репетитора английского и испанского языка. Виктору тогда только исполнилось тридцать девять. Его жена умерла два года назад, предварительно осчастливив мужа двумя сыновьями. Они то и стали моими подопечными.

Сначала я приезжала в его дом три раза в неделю. С Димой мы смотрели мультики про черепашек-мутантов и читали Винни Пуха. Арсений, угрюмый долговязый подросток, не без удовольствия учил песни U-2 и Cranberries под моим руководством, а также выполнял все задания, потому что очень хотел свалить в Оксфорд или МТИ через два года.

Месяца через два Виктор попросил меня посидеть с детьми сначала раз, потом другой. Потом предложил работу гувернантки с полным содержанием и проживанием в загородном доме в сосновом Софринском лесу. Я согласилась. Последнее в чем я нуждалась в тот момент – это возвращение в родительский дом и поиск новой работы.
Надо отдать должное моему будущему мужу. Ухаживал он долго и осторожно: приглашал раз в неделю в ресторан, водил иногда на выставки или в кино, покупал цветы. И всё это без грубых домогательств. Наш первый поцелуй был до смешного неуклюж и почти невинен.

Летом он отправил нас с мальчиками на два месяца в Болгарию отдыхать на одном из лучших курортов. А когда мы вернулись, последовало предложение, на которое я согласилась от части из жалости к нему, от части из жалости к самой себе и страха, остаться без денег и вполне себе приличного места обитания.

***

- Ещё бутерброд хочешь? – ребенок с чувством отправил в рот последний кусочек жаренной гренки с ветчиной, сыром и помидором, внимательно следя за очередным поединком между Магнето и Циклопом на экране плазмы в полстены.

- А можно ещё?

- Можно, и даже, наверное, нужно, - я, улыбаясь отправилась за новой порцией обратно на кухню. Мальчик неуверенно поплелся за мной.

- Тётя-мама, прости меня за твою чашку. Я не хотел.., - Дима снова втянул голову, как замерзший лебеденок на пруду морозным утром.

- Всё хорошо, дружок. Это просто чашка, - какая гнусная ложь. Чашка имела для меня особое значение – подарена человеком, которого я любила почти до безумия, но он так и не решился сделать меня своей. Эта дурацкая чашка была единственным напоминанием о том, что могло бы быть, и чего никогда не случилось.

Ребенок был снабжен провиантом. К бутербродам добавился салат и стакан сока не деревянном подносе с ножками. А также заверение, что по окончании ещё двух серий и стопки белья мы отправимся на прогулку и будем говорить только по-английски ближайший час. Дима, сияя радостным предвкушением, удалился в гостиную.

- Если бы я только могла вернуться на пятнадцать лет назад.., - шкаф терпеливо выслушивал мою жалобу уже в дцатый раз за это утро, пока я совершала очередное подношение из футболок, джемперов и нижнего белья.

Внезапно воздух нагрелся и загудел роем разъяренных пчел. В глазах начало темнеть, а движения стали медленными и тяжелыми, как под водой на глубине. Дверцы шкафа распахнулись мне навстречу. То ли кровожадный демон надвигался на меня, зияя своей тряпичной пастью, то ли это я падала в его объятья…

***

Вашингтон, округ Колумбия. Январь, год 2020.

В глазах прояснилось. Я стою в дамской комнате, сияющей дорогим кафелем, лампами в стиле 20-х годов прошлого века. В зеркале застыло изумленное, бледное отражение. У меня снова случилось что-то вроде приступа галлюцинаций или сна наяву.

Вот уже второй месяц меня преследуют грёзы и видения о другой жизни там, на родине, в России. Как будто мне ещё двадцать семь, у меня семья, муж, дети и я занимаюсь переводом книг, а ещё параллельно пишу свой роман на английском языке. Меня пробирает озноб, и я уже в который раз испытываю радость и облегчение от того, что восемнадцать лет назад набралась храбрости и, наперекор родителям, поступила на химфак вместо иняза.

Последний год и правда выдался напряженным. Я почти прописалась в лаборатории научно-исследовательского института. Вот уже три года мы занимаемся изучением и разработкой нового химического оружия – потрясающий контракт и возможности со стороны американского правительства.

Мы нашли способ запускать вулканическую активность путем сброса или закладки в горную породу небольшого количества органического вещества, которое вызывает ряд последовательных химических реакций, пробуждающих спящего убийцу. Именно по этому поводу сегодня состоялся роскошный прием в одном из самых дорогих отелей города.

Сегодня сливки научного и не только сообщества до утра будут чествовать группу ученых, включая меня. Первые испытания в районе Йеллоустоунского заповедника проходят вполне успешно – вулкан начал медленно пробуждаться, нам каждый день присылают данные о росте сейсмической активности и температуры внутри горы. Контролируемое извержение вулкана – победа человека над природой. Если всё пройдет успешно, мне вручат медаль Пристли уже в следующем году.

Отражение в зеркале пошло рябью, вдруг треснуло и обдало меня фонтаном сверкающих осколков. Пол под двенадцати сантиметровыми каблуками качнулся раз, затем второй, заходил ходуном и опрокинул меня навзничь. Прямо надо мной, как в ознобе, дергалась огромная трех-ярусная люстра с хрустальными подвесками. Едва успеваю отползти в сторону, когда это творение молодого модного дизайнера понеслось вниз с потолка и поцеловало треснувший пол как раз там, где я только что лежала.

Из зала для банкетов раздаются крики, грохот, лязг, треск и стоны. В уборную влетает охранник – ладный парень в черном костюме, он быстро вздергивает меня на ноги, одновременно крича в ухо что-то про срочную эвакуацию и катастрофу национальных или континентальных масштабов. В ушах стоит надсадный неприятный звон, я едва могу разобрать, что мне говорят. Наверное, это шоковая реакция или легкое сотрясение мозга.

Я плохо соображала и едва держалась на ногах. Платье порвалось, по щеке и левому плечу медленно сочилась кровь из порезов. Тело болело, словно меня избили на боксерском ринге. Пришлось доверится охраннику, который, похоже, знал, что делать – сначала мы долго спускались по накренившейся лестнице с 22-го этажа, затем через черный вход проследовали к колонне бронированных армейских автомобилей. Собственно, в один из них меня заботливо направили мужские руки, пригнув голову и поддерживая за локоть. Мы неслись через взбесившийся город, рассыпающийся прямо у меня на глазах, как карточный домик. Спустя где-то сорок минут я стояла в президентском бункере вместе с ещё несколькими сотнями напуганных и недоумевающих граждан и пялилась на огромные мониторы на стене, транслирующие происходящее.

Вулкан взорвался, как банка огурцов или вишневого компота. На многие мили от Йеллоустоуна все было сначала сметено ударной волной, а потом залито лавой, засыпано булыжниками, размером с трейлер, и припорошено вулканическим пеплом. Но это было лишь началом. Спустя два часа после извержения, стали поступать сообщения о землетрясениях, невиданных штормах и цунами из разных уголков планеты.

Я отошла от овального стола и мониторов в самый тихий, темный и дальний угол комнаты для экстренных совещаний. Закурила. Имея две докторские степени, одну по химии, другую – по географии, не нужно было сильно напрягаться, чтобы оценить примерные масштабы разворачивающейся прямо передо мной трагедии. Мое тело медленно сползло на пол вдоль стены, предназначенной выдержать ядерную атаку.

Миллионы погибших людей, ещё больше больных и раненных, которые будут умирать мучительной смертью в ближайшие несколько недель, потому что не получат надлежащей помощи. Облако пепла накроет весь континент, через полгода или год дойдет до Европы. Сотни акров земли будут непригодны для жизни и сельского хозяйства в последующие годы. Из-за загрязнения атмосферы сформируется сплошной облачный купол над всей планетой, температура начнет падать, случится новый ледниковый период… Кто-нибудь сможет пережить это всё?

***

Московская область, пос. Софрино. Лето, год 2017.

Кто-то отчаянно бьет меня маленькими ладошками по щекам, тормошит за плечи и что-то кричит в лицо. В глазах постепенно проясняется. Я сижу на полу, вокруг меня раскиданы полотенца, трусы, футболки, носки… Передо мной, с отчаянием в глазах стоит Дима. Рядом с его коленкой валяется мобильный телефон.

- Мама, мама! Проснись! – за время моей отключки мальчик уже успел сорвать себе голос, - Мама! Только не засыпай! Не бросай меня, не надо! Врачи уже едут! – он начинает плакать, громко, навзрыд.

Я осторожно протягиваю ослабевшую руку, трогаю пухленькую теплую щечку, смотрю в его огромные глаза, а сама в этот момент нахожусь где-то очень далеко, на другом континенте, где перед моим взором на нескольких мониторах разворачивается чудовищная трагедия в реальном времени.

- Ну что? Всё ещё хочешь вернуться на пятнадцать лет назад? – доносится тихий, глубокий голос откуда-то из недр шкафа над моей головой.