Троица

     Вспомнилось что-то весеннее, раннее и от того не изнуряющее жарой утро. Иду рядом с бабушкой. Она еще молодая совсем, но знавшие много труда руки, сухие с навечно затвердевшими мозолями, руки солдатской вдовы, держат меня рядом с собой. Мне кажется, бабушка идет медленно, а я то забегаю вперед, то вокруг нее и, чтобы не потерять меня во все увеличивающейся людской реке, она ловит меня и перехватывает мои теплые мягкие ладошки. Мы идем в церковь. Я - впервые. Мое воображение предвосхищает встречу с каким-то совершенно новым для меня миром. Незнакомым и манящим... Сродни полету на другую планету. В детском журнале "Мурзилка", который родители выписывали в каждой советской семье, где есть дети, я видела изображение желтой поверхности Луны с кратерами и была уверена, что добраться до нее совершенно реально, если еще чуть-чуть подрасти.
    Десятилетия изгладили из памяти множество деталей, но тепло рук, которые вели меня по дороге к Храму, Богу, но невыразимая прозрачность утреннего неба и, словно отовсюду струящийся свет, запечатлелись в моем сознании какой-то безоглядной и безграничной радостью. Так бывает только в детстве, когда тебе еще не знакомы горести и утраты. Память четырехлетнего ребенка  сохранила очертания белых стен храма, уходящих прямо в небо. Почему-то колокола были похожи на длинные трубы и совсем не такие, какими позже я видела их на других храмах, они издавали протяжный звон, созывая прихожан.
      Пол в Храме был устлан соломой и внутри пахло хлебом и ладаном. Запахи тоже были новыми для меня. Бабушка, наверное, заранее объяснила мне как вести себя здесь и я наблюдала за всем, что происходит в этом новом для меня мире.
      А потом произошло нечто, что потрясло все мое детское существо: я каким-то образом оказалась в алтаре, может быть батюшка так решил. В алтаре, справа, я увидела прекрасного юношу (я даже не знала, что распятие, что это символ казни, которую за всех людей принял Христос), пригвожденного к деревянной перекладине. Из рук и ног его сочилась кровь. Я уже знала, что эта перекладина называется крест, но чтобы так поступить с человеком!? Я лишь помню, как изо всех сил кричала: "Снимите дядечку с креста!" Даже теперь, когда вижу боль другого живого существа именно это чувство, приглушенное опытом, знанием, возникает где-то внутри. То ли за грудиной, то ли в самом сердце...
      Тогда батюшка и моя бабушка нашли нужные слова, как-то объяснили моему детскому разуму значение и смысл того, что я видела только что. Меня успокоили и я даже помню, как принимала первое в своей жизни причастие.
      Шел 1972 года и я всего несколько дней как была крещена. Был день Святой Троицы.

P.S. Вот, моя дорогая, что-то вспомнилось. А в день, когда ты звонила и поздравляла меня с Троицей, я лежала в больнице и ожидала операцию, которая прошла на следующий день. Сейчас все закончилось, я - дома. А ты каким-то шестым чувством все спрашивала меня: - Как дела? Где ты? Чую - не дома. Чую не у сына...