Мои 1920-е

В детстве моем о двадцатых годах XX века я от родителей почти ничего не слышал; - они сами были об эту пору детьми. Упоминания о них сводились к словам «во время НЭПа», о котором говорили мечтательно, как о чем-то очень хорошем. Дело в том, что, по словам нашего классика – Михаила Жванецкого: «когда начинается социализм, то сначала становится нечего есть, а затем - не во что одеться». А НЭП был отступлением от социализма к хоть слабенькому, но капитализму, продлившимся пять лет (с 1922 по 1927), и люди за это время отъелись и прибарахлились. Позже, в своем зрелом возрасте, когда я знакомился с русской культурой, то узнал, что в 20-е годы писатели и художники СССР еще пользовались, хоть и куцей, но все же какой-никакой свободой, - то есть творческой интеллигенции до ее полного подавления (а то и истребления), наступившего  в 1930-е, еще немного дали пожить и подышать.
Так в моем сознании 1920-е годы отложились, как межеумочное время: - ни капитализм, ни социализм; ни свобода, ни тоталитаризм. Все мемуарные и литературные свидетельства об этом времени, с которыми я ознакомился, лишь подтверждают его противоречивый характер, воспринимавшийся неоспоримым благом по сравнению как с революцией и Гражданской войной, - с одной стороны, так и с разбойным разгулом социализма в 1930-е годы, с их коллективизацей, политическими  репрессиями, и   жесткой формой тоталитаризма, – с другой.
Когда в 1970-е годы я заинтересовался немецкой литературой, то обнаружил далеко идущую аналогию между 1920-ми годами в СССР и в Германии. Потерпев поражение в Первой мировой войне, Германия, как и Россия, впала в гражданскую войну, но в ней, в отличие от нашей страны, революция потерпела поражение. Начался период Веймарской республики, когда государство дышало на ладан, зато пышным цветом расцвели свободы, в том числе – бытовая, и свобода художественного творчества. Так же, как и в СССР, 1920-е годы стали передышкой перед становлением тоталитаризма, принявшего в Германии форму национал-социализма, столь же враждебного интеллигенции, как и советский социализм.
Националисты клеймили Веймарскую республику, как эпоху упадка, и в этом их точка зрения совпадала с мнением советской историографии. Я же, руководясь эстетическим критерием, просто обожаю культуру Веймарской республики в ее целом, в том числе искусство, обозванное фашистами «дегенеративным». Мне близка атмосфера декадентского карнавала, переданная фильмом Боба Фосса «Кабаре», в котором показаны будни Веймарской республики. Книга Альфреда Деблина «Берлин, Александерплатц» - мое любимое произведение, как и снятый по ней Фассбиндером многосерийный фильм. Побывав туристом в Берлине, я посвятил свою поездку поискам следов Веймарской республики, но в современной ФРГ она столь же эфемерна, как период НЭПа в наше время у нас.
Итак, с Россией и Германией – все ясно. Чем же 1920-е представлялись в остальном мире?
В Америке – это “The Roaring Twenties” («Бурные двадцатые» - так называется фильм о бесшабашном пьянстве во время сухого закона в США). Судя по художественной литературе – это время фокстрота, безудержного, даже истерического веселья, свободных нравов, роскошных автомобилей и дамских нарядов, быстрого обогащения путем игры на бирже. Все это закончится биржевым крахом 1929 года, за которым последует экономический кризис, социалистические эксперименты Рузвельта, и Вторая мировая война, но пока все были беззаботны и веселы.
Близкие настроения царствовали и в других странах Запада. Двадцатые годы знаменовались становлением стиля Ар Деко, явившегося развитием Ар Нуво (Франция), Югендштиля (Австрия и Германия), стиля Либерти (Италия) и других в эпоху  технического прогресса. Он проявлялся в архитектуре и искусствах, но был особенно заметен в бытовом дизайне, в том числе – в дизайне одежды и обуви.
Так вот: именно женские платья, обувь, прически и макияж, а также позы, принимавшиеся женщинами в момент фотографирования, являются самым характерным знаком двадцатых годов, - эпохи, которая во всех странах была временем эйфории – судорожного веселья, временной передышки между двумя катастрофами. В этом я лишний раз убедился, посетив выставку в ММАМ   (Les Annees Folles. Фотографии, костюмы и обувь из собрания Shoe Icons. Выставка в Мультимедиа Арт музее) .
Мне кажется, что сейчас, почти сто лет спустя, мы переживаем период, похожий на 1920-е годы. И, если продлить аналогию, что тогда нас ожидает в недалеком будущем?
                Май 2019 года