Путешествие в долину гейзеров часть 31

     В обратный путь отправились знакомой верхней тропой, нахоженной на уже известном участке лавового плато, с топографическим названием – «Круглое плато».  По пути повстречали нескольких леммингов, четырёх доверчивых евражек, кормить которых туристам строго запрещено. Куропатку, торопливо уводящую прочь выводок молодняка. Это семейство  увидели уже на границе с кальдерой.
 
     Кстати, из пояснений Михалыча - по наблюдениям практикующих здесь орнитологов, некоторые птицы, обитающие на Узоне, дважды приступают к гнездованию и оба раза благополучно успевают произвести на свет своё пернатое потомство.
 
     Такой феномен объясняется особенностью микроклимата кальдеры: достаточно длительным периодом весна-лето, круглогодичным активным проявлением геотермальных процессов с выделением большого количества тепла, согревающего почвенные покровы в том числе и привычные места птичьих гнездовий.

     В небе ни облачка, даже ветерок потерялся, отстав от нас на первом километре маршрутной тропы. Ласковое солнце и смешение ароматов трав, располагают к лирическому настроению. Внезапно подступило желание раскинуть руки, как в детстве, и побежать, изображая свободный полёт быстрокрылой птицы.
 
     Но мы идём цепочкой друг за другом, остаётся поддерживать походный марш, что совсем не мешает улыбаться наивным искушениям, наслаждаясь солнечным деньком и неограниченным по времени сеансом природной ароматерапии.

     Скоро будем на Узоне. Перебираю в памяти услышанное и прочитанное ранее о истории открытия кальдеры. Со слов гидов, мифы, передаваемые из поколения в поколение у коренных аборигенов, населявших побережье Тихого океана в пределах рек Шумной, Богачёвки и других, свидетельствуют о том, что кальдера была известна местным племенам ительменов ещё с незапамятных времён.
 
     Аборигены посещали кальдеру, воспринимая со священным трепетом и тревогой, затерянный в глубоком провале мир, как некий, совсем другой, не похожий на их родной, понятный и привычный с ветрами и холодом по зимней луне. Особое предпочтение, среди прочих даров изобилующих в этой огромной чаше, оказывалось разноцветным глинам, издревле используемых в ритуальных обрядах. Пришельцев из далёких заморских Российских земель ительмены никогда не посвящали в знания о тайне Узона. Она хранилась и оберегалась исстари.

     Многим русским первопроходцам 17 – 19 веков, побывавшим на Камчатке в этих местах, в разговорах с вождями, рыбаками и охотниками, так и не повезло услышать о Узоне.
 
     Степану Петровичу Крашенинникову выпало судьбой стать первым учёным, ступившим на Камчатку в октябре 1737 года. До этого он студентом три года, с середины августа 1733 года по 1736 год, путешествовал по Сибири помощником профессора И. Г. Гмелина в составе научного отряда Великой Северной Экспедиции.
 
     Трудолюбие, любознательность, стремление к знаниям и увлечение науками помогли ему под руководством И. Г. Гмелина, в походных условиях экспедиции и на зимовьях, получить хороший учебный багаж и обрести разносторонний научный опыт естествоиспытателя.
   
     И вот, удивительный факт: решением профессоров И.Г. Гмелина, Г.Ф. Миллера, Людовика де ла Кройера, руководителей отряда Северной Экспедиции, Крашенинникова направляют на самостоятельное исследование Камчатки.
 
     Видимо, уставшим от походов профессорам не очень-то и хотелось продолжать экспедицию к ней. Особенно не располагала к путешествию неизбежность морского пути. Новоявленного учёного, Степана Петровича Крашенинникова, вооружили подробной программой действий в научно изыскательской работе, вручили сопроводительные документы, в том числе объяснительное письмо в канцелярию начальника Камчатки, с указанием цели прибытия и необходимости в четырёхлетнем пребывании на полуострове. Расставаясь, напутствовали бывшего подопечного студента добрым словом и благословили на успешность в предстоящих научных занятиях.

     В июле 1737 года молодой учёный с толмачом-переводчиком пеше выдвигаются из Якутска в сторону Охотска и далее Охотским морем до западного побережья Камчатского полуострова к устью реки Большой.
 
     Переход был насыщен опасными приключениями, чуть не стоившими жизни. Длился он 1,5 месяца. А далее четыре года кропотливой работы, естествоиспытателя-путешественника, прошедшего вдоль и поперёк неоднократными маршрутами Камчатский полуостров, ежедневно ведя дневники исследовательских наблюдений, собирая материалы, будучи хорошо подготовленным географом, этнографом, ботаником, гидрографом, ихтиологом, орнитологом, метеорологом … Этот длинный список можно было бы и продолжить, перечисляя все естественные науки.

     Засвидетельствовал себя Крашенинников и находчивым организатором. Сумел заинтересовать и привлечь любознательных молодых казаков, владеющих письмом, к полевым наблюдениям и, обучив работе с метеоприборами, взял трёх из них по их великому желанию к себе в помощники.

     Единственная незадача – руководство Северной Экспедиции, каким-то образом забыло позаботиться о материальном содержании командированного ими учёного студента. И только благодаря Г.В. Стеллеру, через 3 года прибывшему на Камчатку для участия во Второй Камчатской экспедиции Витуса Беринга, удалось разрешить эту странную ситуацию.
 
     Скромные долги, которые приходилось делать Крашенинникову, чтобы как-то сводить концы с концами были улажены. Материальные проблемы и заботы о хлебе насущном для себя и помощников перестали отвлекать от главных задач пребывания в далёком крае земли Камчатской.
 
      Степану Крашенинникову было в ту пору 26 лет. «Описание земли Камчатки» - одна из его книг, в основу которой положены результаты исследовательской работы, проведённой в течении четырёх лет, начиная с октября 1737 года. Молодому учёному не довелось побывать на Узоне, и, хотя зимой 1739 года его маршрут проходил почти рядом с Кихпинычем, открытия не состоялось.
 
     Проводники намеренно обманно обходили этот вулкан стороной. Но на Бурлящий, завидев издали фумарольные выбросы, как ни отговаривали ительмены, наотрез в суеверном ужасе отказавшись сопровождать его, он отправился один. Вернулся живым к их радостному удивлению. Оставшись в тревожном ожидании на безопасном расстоянии от устрашающего места, они не верили, что вновь встретятся с ним, здоровым и невредимым. В июле 1741 года Крашенинников покинул полуостров, закончив работы своей четырёхлетней научной экспедиции.

      Спустя более чем столетие (114 лет) Карлу Фон Дитмару, с 1851 по 1855 год чиновнику особых поручений по горной части при губернаторе Камчатки, как-то удалось расположить к себе недоверчивое к чужакам местное население, вследствие чего тайна кальдеры Узона перестала быть тайной.

      В 1854 году его экспедиция из нескольких человек вместе с навьюченными лошадьми благополучно прошла в кальдеру Узона, благодаря местным ительменам, взявшимся быть проводниками. Устроившись лагерем в кальдере на несколько дней, все члены экспедиции, удивляясь диковенности открывшихся чудес, приступили к геологическим изысканиям.
 
      Результат работы проведённых исследований, наблюдений, зарисовок, был положен в основу первого научного описания уникального природного явления кальдеры Узона, вышедшего из-под пера Карла Дитмара. В 1901 году, отредактированная им рукопись «Поездки и пребывание в Камчатке в 1851 – 1855 годах» была опубликована печатным издательством Петербургской Академии Наук.

    Книга Степана Петровича Крашенинникова "Описание земли Камчатки", изданная гораздо раньше в 1756 году, вскоре была переведена на английский, немецкий, французский и голландский языки. К сожалению, учёному не довелось услышать и увидеть признание своего бесценного труда, увековеченного в этой книге. Он умер в феврале 1755 года в возрасте 43 лет.

     Дитмар с уважением относился к трудам Крашенинникова, опираясь на его открытия, зарисовки маршрутов, не забывал честно ссылаться на них в своих описаниях. Подобная неукоснительность и порядочность достойны уважения.
 
     Но почему местные племена, зная о Узоне, не открыли для себя расположенную достаточно близко от него, Землю гейзеров? Оказывается, вулкан Кихпиныч тому виной! Почему так сложилось, что ительмены намеренно не приближались, обходя стороной этот вулкан, находящийся, по сути, рядом со скрытой от людских глаз невероятной редкости Землёй, названной много позже Долиной гейзеров.
 
     Кихпиныч в переводе с ительменского – Огненная река. Последний раз молодой Кихпиныч извергался около 600 лет тому назад.  Нетрудно представить зрелище внезапно пробудившегося вулкана, непрекращающейся чередой взрывов выбрасывающего из кратера вверх на несоизмеримую с житейскими представлениями высоту пепел и  вулканические бомбы, раскалённые до красна.
 
     Изливающаяся из жерла вулканическая лава, растекаясь неудержимой и страшной огненной рекой, поглощала на пути всё живое: деревья, травы, гнездовья птиц, логова животных вместе с обитателями, спрятавшимися в них.
 
     Явственные проявления мифологических примеров добра и зла. Второе, вместе с продолжительными содроганиями почвы, громыханием взрывов и устрашающим шумом падающих с неба камней производило ужасающее впечатление, явившись психологическим потрясением для древних предков, прародителей нынешних аборигенов.
 
     Страх породил образ огнедышащего злого духа, обитающего во чреве горы Кихпиныч.  А сложенные о нём мифы и предания, передаваясь из века в век от поколения к поколению, принудили суеверного местного человека держаться подальше от этих мест.
 
     Карл Фон Дитмар, аристократ по происхождению, склонный к наукам молодой человек с университетским образованием, заботливой протекцией оказавшийся на Камчатке чиновником по горной части, с положенным приличным содержанием за счёт государственной казны.

      Учёный студент Степан Крашенинников, напротив, выходец из низшего сословия, солдатский сын, влюблённый в науки, без опеки и без финансовой поддержки, по призванию души тяготеющий к новым научным открытиям, однажды тоже достиг берегов Камчатки. Оба они, каждый в своё время, с великим пристрастием к
исследовательским испытаниям, не единожды пересекли её земли вдоль и поперёк.

     Пеше, а чаще сплавляясь по рекам, зимой на собачьих упряжках, а где-то, летом ли осенью, ведя под уздцы навьюченных лошадей, они не оставляли без внимания и изучения ничего на своём пути.
   
     Дитмар, что не сумел Крашенинников, добрался-таки до Кихпиныча, отметив в своих записях дымящийся фумаролами новый конус, примыкающий к старой постройке вулкана на западном склоне. Возможно, ещё немного и перед ним открылась бы фантастическая долина, изобилующая гейзерами. Но, чуда открытия долины не случилось.
 
     Невысокий комплекс Кихпиныча (1552 м.) имеет диаметр основания около 100 км, то есть, периметр обхода вокруг его вулканического массива, прикинем, не менее 314 километров. Прилично для пешего маршрута по горной местности. Согласитесь, степень вероятности открытия «Долины гейзеров» была весьма невысока, и могла быть только счастливой случайностью при удачно сложившихся обстоятельствах.
 
      Летом 1909 года под Кихпинычем побывала экспедиционная группа учёных из Санкт Петербурга, возглавляемая В.Л. Комаровым. Самый молодой среди членов экспедиции, студент В.П. Савич, неутомимый в исполнении всех поручений: сборе трав, мхов, лишайников, не менее увлечённо занимался охотой. Преследуя снежных баранов, оказался у молодого конуса Кихпиныча, по-прежнему дымящего фумаролами, как и во времена пребывания в этих местах Карла Фон Дитмара.

     Савич прилежно осмотрел конус и даже вскарабкался до середины одного из его склонов. Среди прочих наблюдений обратил внимание на речку невеличку, истекающую из-под снежника там же на западном склоне Кихпиныча. Вернувшись в лагерь, обо всём доложил руководителю экспедиции В. Л. Комарову.

     Обрисованный студентом конус Комаров тут же назвал горой Савича, утвердив родившееся название по возвращению в Санкт Петербург на заседании совета Географического общества. Похоже, речке не придали важного значения. На Камчатке, что ни шаг, то ручеёк, ручей, а то, глядишь, и малая речка, нередко многочисленными притоками, ближе к низовьям, заявит о себе вполне полноводной рекою.
 
     А ведь это был исток Гейзерной, названной так в 1941 году Татьяной Устиновой, первооткрывательницей Долины гейзеров. Верхне-гейзерные горячие источники Савич приметил. Пройди резвый студент вдоль этой речки вниз по её течению, хотя бы с полкилометра и, кто знает, возможно состоялось бы более раннее открытие компактной фантастической долины, парящей посреди глубокого каньона горячими источниками всех видов, какие существуют в богатом многообразии природы на разных континентах нашей планеты.

     Но, то ли день был на исходе, то ли, берега речки, усыпанные разнокалиберными камнями, столетиями обкатанными бурными весенними потоками от валунов до гальки, не обещали быстрой разведки, только чуда открытия гейзерной Долины студентом Савичем не произошло. А утром следующего дня лагерь был свёрнут, и экспедиционный отряд направился в сторону кальдеры Узона, скорее всего нашим маршрутом, через верхнее лавовое плато.

     На долю этой экспедиций не выпало никаких новых открытий. Много охотились на пернатую дичь, уток, гусей, не гнушаясь лебедями. Медведей, вообще, не щадили, даже матух и медвежат. Горные бараны – это главная волнующая добыча. В отличии от медведей, эти животные весьма мобильны. Хотя те и другие часто уходили недосягаемыми подранками, оставляя за собой следы крови.
 
     Радуясь многочисленным охотничьим трофеям, правдиво отразили их в итоговом экспедиционном докладе, объяснив потребностью в свежем мясе, необходимым дополнением к повседневной пище. (В таких количествах?) Всё просто – учёные натуралисты приехали только поохотиться!? Шкуры резали на ремни, используемые вместо верёвок для связки батов в плоты.
 
      Ну, а мы, то есть, наша путешествующая группа, уже в своём временном отрезке двадцатого столетия, после утреннего турне к озеру Дальнему и Белой горе, сделав обеденную передышку, попрощавшись с гостеприимной кальдерой Узона, выступили на тропу, возвращающую нас в Долину гейзеров и в конце концов далее к отправной точке начала нашего путешествия в Кроноцком заповеднике.

     Вообще-то, из-за больших снегов в горах произошёл некоторый сбой в календаре маршрутного графика, в связи с чем из него выпал маршрут на Бурлящий, и в треугольнике Долина гейзеров, Кальдера Узона и Горное плато стало многолюдней. Но с природой приходиться считаться, все относятся к этому с пониманием. 
 
     Ещё засветло мы достигли границ Долины, заселились в палатки приюта «Сестрёнка». Да-да, у той самой знакомой речки и опять рядом с домиком геологов, но других, понятно. Завтра, в плане экскурсии сначала отправимся к ближайшим гейзерам на левом берегу Гейзерной. Какие они: Тройной, Сахарный и Сосед? Говорят, вообще, у любого гейзера свой отличительный нрав и свои внешние данные. Будем смотреть!

   Продолжение следует.

На моих фото: река Гейзерная в верховьях каньона. Слева на отдалении от сбегающих со склона куртин одиноко стоит знаменитая трёхсотлетняя берёза Эрмана, у которой Татьяна Устинова и проводник Анисифор Крупенин летом 1941 года сделали привал, спустившись в каньон, ещё не зная, что их ждёт захватывающее дух открытие многочисленного ансамбля гейзеров и Долины гейзеров. На фото внизу слева и вверху справа работает гейзер Тройной, на фото внизу справа затихает Сахарный.