Бинокль, сковорода, перина

  БИНОКЛЬ, СКОВОРОДА, ПЕРИНА.
  Когда Зося купила новую виллу под Римом, на горизонте замаячила продажа старой дачи в Рязанской области. Эта дача раньше была для нее родительским домом, отец там и родился – но теперь их уже давно нет на свете – ни весельчака отца, ни вечно озабоченной мамы. Зося с сестрой «повыскакивали» замуж, «поназаканчивали» институтов, «понарожали» детей и «понаоставались» в Москве. Младшая даже сделала там неплохую карьеру. Что ей родительский дом? Она не считала его и дачей, предпочитая проводить редкие отпуска с многочисленными любовниками на заграничных пляжах. Обветшавший домишко не укладывался в нынешнюю систему ее ценностей: розовые волосы, любовник-мулат, куча супершмотья, сын-студент ВГИКа, вилла с панорамной витриной на средиземноморье, «Феррари» последней модели и успешная карьера радиоведущей. Мечта!
У Зоси был решительный характер. Когда-то она, не моргнув глазом, наняла строить гараж для нового квадроцикла, купленного сыну, мужика, который ругал ее сына за езду без глушителя мимо его дачного участка. Таким образом она поставила зарвавшегося соседа на место. Имела возможность, как и купить новую игрушку для сына. Прежний квадроцикл сына угнали прямо через забор. После той кражи будущий продолжатель ее рода, забыв, что ему почти двадцать лет, расплакался. И тут она заметила, как сын, безумно раздражавший ее портретным сходством с собственным отцом, которого она с треском выгнала из дома лет пять назад, поймав на воровстве денег и одновременно верхом на их няньке, на самом деле похож на ее отца. Да сын - просто копия деда! Нет, тот вовсе не был плаксив. Но по-мужицки рачителен, рукаст, он крепко управлял своим небольшим хозяйством. И если что-то пропадало или – не дай Бог – шло не так – в бессильной обиде опускал руки. Да и кто бы за него вступился?
Мальчишка пошел в породу Тадеуша! Ее сын, как и его дед когда-то, обожал колесить по окрестностям, то и дело проваливаясь в болото, или с трудом выбираясь из непролазной чащи, пытаясь поймать лисицу и при том извозившись в грязи по самые уши – в этом он находил особенное удовольствие. Для этих прогулок ему и нужен был квадроцикл! Он позволял забираться в совершенно нетронутые уголки их края. Откуда же у всех мужиков в ее роду эта любовь к простой русской природе? Сама Зося предпочитала всем этим «радостям» комфорт Средиземья. Была готова до утра хлебать шампанское, плавая в бассейне. Сын отличался повадкой простого русского мужика и ложился спать, потихоньку прокравшись в недостроенный гараж. Иногда она чувствовала себя его дочкой, а не матерью.
Она всегда заступалась за отца. Считала, что больше некому. Но у ее-то сына была родная мама! Когда угнали квадроцикл, решив купить сыну еще одну такую же «игрушку», она почувствовала себя и его мамой, и папой. А еще - восьмилетней девочкой, давным-давно в слезах пообещавшей отцу за праздничным столом: «Папа, не расстраивайся, я тебе в девках рожу! Замуж не пойду! Твоя фамилия не пропадет!» Гости, пришедшие поздравить ее мать, расхохотались. На нее зашикали! Рядом с Зосей сидела старшая сестра - «уже почти большая»! «Плохому научишь!» Это было восьмого марта, когда отец, поздравив своих трех женщин с днем Клары Цеткин и Розы Люксембург, загрустил, что скоро его дочери повыскакивают замуж, сменят фамилию, и от него самого - следа не останется! «Лучше бы я так и поступила! Дура! Зачем было выходить за этого подонка? Чтобы у ребенка был отец? Так его же все равно не было!» - молча упрекала себя Зося.
Она приехала навестить старый дом в последний раз, почти на всякий случай, и уныло полезла по приставной лестнице на захламленный чердак, где хранились старые вещи семьи. Надо их разобрать, а кто кроме нее это сделает? Новые хозяева явно все это сожгут! Мусор, паутина… Она сочла дочерним долгом перечитать желтые письма, лежавшие в мамином сундучке вперемешку с засушенными полевыми цветами. Гербарий. Зося не пожалела. С каждым новым письмом она погружалась в жизнь своих родителей полувековой давности все глубже. Надо же! Оказывается, не зная о том, она решила продавать дом, о покупке которого родители мечтали во время войны! Они были этническими поляками – их и звали-то Тадеуш и Божена Метлицки. Поженились в 1941 году восемнадцатилетними. Зося сняла со стены портрет молодых родителей и решила забрать его с собой.
Во время войны Божене на отца пришло целых три похоронки. Но он, как птица Феникс, восставал из пепла и всеми правдами и неправдами посылал любимой весточки о том, что он жив. И в этом она видела знак того, что справедливость существует. Однажды от немцев его с друзьями спасли обычные тулупы из белой овчины. На снегу наши бойцы стали просто незаметными для врага. Лишь на одного из них тулупа не хватило. Тот боец, таджик, надел черный. Тем самым группа советских бойцов обнаружила себя. В черное пятно немцы стали стрелять, рискуя зацепить остальных. Тогда таджик, высоко подпрыгивая и виляя из стороны в сторону, как заправский заяц, принялся скакать по направлению к ближайшему лесу, уводя опасность от друзей. Никогда больше Тадеуш не видел таких отчаянных прыжков в борьбе за жизнь. Парень расхохотался, хотя ситуация к тому не располагала. Таджик выжил.
В другой раз, выходя из окружения, ее папа Тадеуш, совсем молодой парень, был ранен в плечо и лежал на дне глубокой воронки. Он услышал, как, покидая поле боя, фашисты прочесывают его и делают контрольный выстрел в каждого раненого. Рядом с Тадеушем оказался труп советского солдата без головы. Ее оторвало при взрыве гранаты. Рассудив, что в этого несчастного уж точно повторно стрелять не станут, отец навалил безголовое тело на себя сверху и еще долго пролежал без движения. Уцелел. Командование тем временем успело отправить его жене одну из трех похоронок – тех самых.
Но ей тогда было не до слез. Примерно в это же время Божена находилась в осажденном Питере. Оголодав, потеряла последние силы и волю к жизни. Дежурные по дому даже приняли ее за умершую и вынесли на лестничную клетку, чтобы отправить в крематорий. Там Божену и нашел нежданно вернувшийся домой отец. Ему было знакомо чувство голода: его и самого учили, что нельзя смотреть, как едят чужие люди, чтобы они не поняли, как ты сам голоден! Выходив любимую, Тадеуш пообещал ей: «Вот война закончится, купим дом и заживем! Еще и сына мне родишь»! Сына не получилось. А все остальное сбылось. Дом, дочери… Вернувшись на передовую, он потом еще дошел до Берлина и привез оттуда удивительные трофеи – вещи, которые хранились на даче до сих пор. Старая перина, которую мать никак не давала ей выбросить, чугунная сковорода, которую Зося не раз тщетно предлагала поменять на новую импортную, и цейсовский бинокль – ну на него уж ничья рука не поднималась! Раритет! Эти вещи без конца попадали ей под руку. Но выбросить их Зося не могла.
Когда в апреле сорок пятого отец попал в столицу Германии, у него страшно разболелись зубы. Немецкий врач нашелся быстро, но вот сильных довоенных обезболивающих средств у него не сохранилось. «Потерплю!» - решил измученный болью Тадеуш. Не издавать никаких звуков у него не получилось, и дантист, тащивший из него гнилой зуб «наживую» каждую секунду ожидал, что его пристрелят. И смех, и грех! В это самое время отец Тадеуша как единственный оставшийся в деревне мужик, и к тому же самый сознательный, дежурил с берданкой в поле и охранял зерно, чтобы его не разворовали оголодавшие сограждане. «Все для фронта, все для Победы!» - искренне верил дед. Сограждане ему это долго припоминали! Но – как говорится, с него - как с гуся вода! Дед был идейным – недаром он отдал все сбережения своей семьи за долгие годы на строительство боевого самолета и недоумевал: неужели бабка пилит его столько лет именно за это? Он и вообще-то слыл своей щедростью: к примеру, всем желающим всегда давала закурить, мол, «травитесь на здоровье!» - в отличие от тех кто пытался бросить курить, считая сигареты у себя в пачке.
Как-то раз при отступлении наших войск Тадеуш был ранен в бедро и полз по снегу целых три километра. Еще и в речку провалился по пояс. Промок, продрог, но в плен не попал. Зося тогда и не понимала, что она – дочка настоящего героя. После войны прошло лет тридцать. У зосиного отца постоянно болели ноги. Вполне взрослые уже дочери уговорили его пойти к врачу. Сделали УЗИ – о ужас! - это болели осколки, застрявшие в бедре старого воина. Удалять их не взялся ни один врач: «Ну, где же вы были раньше?» «Я думал, так и должно болеть!» - отвечал терпеливый Тадеуш.
На родительской даче не было ни одного комара. «Видать, в войну их хорошо шуганули! Бедные комары поразлетелись, до сих пор в себя приходят!» - шутила она. «Какие чудесные леса! Вот бы иметь тут дом!» - думал ее отец в перерывах между боями. После войны так оно и вышло. Мечта сбылась! Начиная с сорок девятого года под дачи пустили огромные земельные угодья. Любой рабочий мог получить свои шесть соток абсолютно бесплатно. Ее родители взяли два соседних участка. Папа обустроил жилище в тех же краях, где воевал. При корчевке пней он находил то гильзу, то нож, а то и чей-то череп. Сейчас его дочь нежится в джакузи там же, где он когда-то сидел в окопе! Отец не любил вспоминать войну. Никогда ничего о ней не рассказывал! Понимая это, домашние не лезли к нему с расспросами. И много чего не знали. Как же хорошо, что она решилась прочитать эти древние письма!
Итак, неоновая звезда интернета, модная дизайнерша, популярная радиоведущая и блогерша Зося свернула вчетверо последнее письмо с фронта, аккуратно закрыла мамин сундучок и принялась переосмыслять свою жизнь: за что ей могло бы быть стыдно перед отцом? В ее анамнезе значилась целая куча молодых любовников (один из них, тот самый мулат, даже вчера сюда приезжал) и покупка дорогущего платья для ежегодного пати в самом престижном бутике Москвы. «Ничего страшного, другие грешат и пострашнее!» - подумала она, но решила на всякий случай отменить продажу старого дома. Полчаса на чердаке сделали ее другой…

2018