Опасный песок девяностых 2

     Когда Борисов оказался в проруби, то в первую секунду очнулся и вынырнул, хватая воздух ртом, но понимая, что это конец. Руки и ноги не двигались, с сердцем творилось что-то невообразимое – оно то билось, то не билось, а то напоминало очередь из автомата.
Вдруг он почувствовал, что его кто-то куда-то тащит и отключился.
       Глава 7
     Очнулся Борисов в больничном коридоре. Он был раздет, привязан к кровати и из локтевого сгиба торчала иголка, куда поступало лекарство из капельницы.
Все тело болело просто адски, но по сравнению с ним, голова болела еще раз в десять сильнее. Алексей почувствовал тошноту и его начало рвать. К нему тут же подбежала медсестра с поста и позвала санитарку.
     Когда они убрали за ним, коротко стриженная невысокая медсестра озабоченно сказала кому-то, кого не смог разглядеть Борисов из-за опухших глаз и малоподвижной шеи.
- Наташ, позови Александра Дмитриевича. Неизвестный очнулся. И когда у них там в реанимации места освободятся? Это просто невыносимо.
- Простите, - прохрипел студент.
Она присела на край кровати и наклонилась к нему поближе:
- Тебя как зовут?
- Борисов Алексей, 20 лет.
- У тебя родственники есть? А то ухаживать здесь некому за тобой.
- Ничего, я сам смогу, только отвяжите меня.
- Сейчас лечащий врач придет, он и решит. Тебе обезболивающее сделать?
- Если можно, - тихо произнес он и закрыл глаза.
     Вскоре пришел высокий мужчина в колпаке и с молоточком. Посмотрел его и задал несколько вопросов.
- А где ты учишься?
     Борисов назвал университет.
     На следующий день, когда он проснулся не связанным и одетым, то не поверил своим глазам. Решил, что у него начались зрительные галлюцинации.
Рядом с его кроватью, на стуле сидела Екатерина Вячеславовна в белом халате, который использовала для работы в лаборатории, и напряженно смотрела на него.
- А можно, лечащего врач позвать?  У меня, кажется, галлюцинации, - наконец, выдавил он из себя на полном серьезе.
     Она сглотнула и посмотрела на облупившуюся стену, затем, вернула взгляд на него.
- Борисов, а я не поверила, когда сообщили в деканате про тебя. Вот, пришла убедиться, что они ошиблись. Как такое могло случиться? Ты, вроде, никогда ни в какие истории не влезал и учился лучше всех.
- Считайте, что я прошел практику по экохимии.
- Ты бредишь?
- Нет. Но если я вам расскажу, что случилось, то и ваша жизнь может оказаться в опасности.
- Леш, ты о чем говоришь? Тоже, что ли, дезморфин получил из пенталгина?
Лешка хохотнул, но тут же зажмурился, так как это отдало невыносимой болью в голове.
     Вдруг он почувствовал ее холодную ладонь на своем лбе и не стал спешить открывать глаза.
- Как-то мой дальний родственник, который тоже живет в этом городе, но, я не знаю точно где, пришел и рассказал мне о том, что работал на предприятии, которое должно было утилизировать песок после участия его в литьевом производстве.
     Наконец, он открыл глаза, и Екатерина Вячеславовна убрала свою руку.
Далее, Борисов все подробно рассказал и закончил вопросом:
- Вы случайно не знаете, кто меня из проруби достал?
Преподаватель медленно и отрицательно помотала головой и продолжила выполнять тот же жест еще некоторое время, будто не верила в то, о чем он сейчас рассказал.
- Образцы песка у меня дома, - уточнил он, хотя это вряд ли кому-то поможет.
- Леш, мне еще необходимо время, чтобы переварить эту информацию. Кстати, в деканате нет телефона твоих родителей. А ехать к ним далековато. Как еще с ними можно связаться?
Парень глубоко вздохнул. Меньше всего он хотел пугать своих родственников. Он попытался подумать, как решить этот вопрос максимально безболезненно, но голова жутко болела и отказывалась соображать.
- Ладно, тогда деканат напишет письмо на ваш адрес.
- Только пусть как-нибудь помягче напишут. Не хочу, чтобы у них какой-нибудь сердечный приступ случился.
Преподаватель мрачно посмотрела на него. Тут к ним подошла медсестра и поманила Екатерину Вячеславовну к себе.
- Извините, вы ему кем приходитесь?
- Я просто с места учебы его пришла, выяснить, действительно это тот студент.
- А как можно связаться с его родственниками?
- Они в районе живут, телефоны не указаны. Он говорит, что не помнит. Наверное, напишем им письмо.
- А телефон по месту работы?
- Отец у него дальнобойщик, его вряд ли можно будет найти, а мать – домохозяйка.
- С письмом – это долго. Ему уход нужен сейчас. В реанимации мест нет, даже в палатах нет, поэтому он в коридоре. Ходить ему нельзя, хотя он и рвется, но с такой травмой он упадет. Санитарка одна на этаж, работает днем, в ночью две медсестры дежурят, но они всегда заняты процедурами. Так что и судно не всегда вовремя подносят, рвет его часто, не говоря о том, что с питанием большие проблемы. Если вспомнят, то покормят. Поэтому ищите родственников или хотя бы друзей, пусть меняются. Это не дело.
- Хорошо, решим этот вопрос.
И медсестра тут же убежала, оставив Екатерину Вячеславовну в раздумьях. Она медленно подошла к койке с Борисовым и опустилась на стул, продолжая смотреть куда-то в пространство.
- Что она сказала? – помог ей начать разговор Алексей.
- Что нужно решить вопрос о твоем уходе.
- Мне не нужен уход, - твердо сказал Борисов.
- А она сказала, что нужен, - Екатерина Вячеславовна сердито посмотрела на студента, - говорит, что ты даже до туалета дойти не можешь, не то, что до столовой.
     Упоминание о еде тут же вызвало у Лешки тошноту. Он еле остановил подступивший позыв, но Екатерина Вячеславовна засекла его напряжение и в тревоге оглянулась на сестринский пост, но он был пуст. Она быстро осмотрела кровать на предмет полотенца, и, найдя его на щитке, положила рядом с головой Алексея, но к этому времени он уже справился с приступом тошноты.
Преподаватель отрицательно помотала головой.
- Нет, Алексей. Сегодня снаряжу мужа, и мы сами съездим к тебе домой за родителями. Кстати, у тебя друзья в институте есть?
- Есть. Тёмка Долгов.
Екатерина Вячеславовна нахмурилась, вспоминая.
- Это которого посадили, что ли?
- Да, ни за что.
     Она глубоко вздохнула.
- Ладно, пойду решать твой вопрос. Может, тебе что надо, пока я здесь? Судно? – Екатерина Вячеславовна в упор посмотрела на него, дав себе твердый приказ не покраснеть. И у нее получилось.
- Не, я сам дойду.
- Тебе не разрешили вставать.
- Ну, вы меня подстрахуете?
- Ладно, давай попробуем, - с сомнением в голосе произнесла преподаватель.
И Борисов стал медленно подниматься. Коридор тут же поехал влево. Лешка ухватился за руку Екатерины Вячеславовны и его начало выворачивать наизнанку.
Полотенце тут же оказалось мокрым. Тут подоспела медсестра и, достав из-под койки судно, подставила его по голову Лешки.
- Держите, - передала она его Катерине, - пойду, принесу чистое полотенце и церукал ему уколю.
     Медсестра умчалась, оставив преподавателя экохимии в обалдевшим состоянии. У нее был такой вид, будто она сутки не спала.
После укола Алексей снова пришел в себя и опять узрел возле кровати Екатерину Вячеславовну.
- Я уже думал, что вы на пути в мою деревню, - слабым голосом произнес он.
Та пожала плечами:
- Я не знаю, как тебя здесь оставлять одного в таком состоянии. Пойду, позвоню мужу, попрошу, чтобы он один съездил.
Борисов хотел, было, сказать: «Много чести», но язык его не захотел слушаться, так что он просто закрыл глаза.
       Глава 8
- Кать, я не могу, - говорил сын ректора по телефону, - не сегодня, может быть, послезавтра.
- А мне, что прикажешь делать? Я тоже не могу его тут одного оставить. У него нет никого. Был друг, но он вне доступа. У меня вариантов нет. Тогда я здесь останусь и подожду, пока ты сможешь, - сердито проговорила она.
В трубке повисла пауза.
- Я освобожусь в девять вечера, тогда и съезжу, - наконец, подал голос муж.
- Хорошо, ты знаешь, где меня найти, - сказала преподаватель химии и положила трубку.
     В посетительской она купила кефир, и, заглянув в столовую, выпросила чашку с водой. Когда Екатерина Вячеславовна вернулась, Борисов лежал под капельницей с закрытыми глазами. Она осмотрелась в поисках того, куда бы поставить принесенные вещи, но ничего не придумала и озадачила медсестру с поста.
- Кефир, вон, в холодильник уберите, а чашку, даже не знаю, - пожала плечами та, - поищем тумбочку, принесем тогда.
Преподаватель вернулась к своему стулу, и, усевшись, устроила чашку у себя на коленях.
- Сколько сейчас времени? – открыл глаза Алексей.
- Два часа дня.
- Ё, мое, а вам на работу не надо разве?
- Я отпросилась, - пожала та плечами, - кому сейчас нужна экохимия? – добавила Екатерина Вячеславовна, усмехнувшись.
- Мне, прям, неловко, что вы из-за меня здесь торчите.
- Но ты ведь партизанишь с родителями, - едко заметила она.
Борисов тяжело вздохнул. Он плохо соображал, но четко знал, что маму и папу пугать нельзя.
- У вас характер, что ли такой? Вы не можете меня просто здесь оставить?
- Характер, - покивала она.
- А как же муж? Он же может и рассердиться.
- А это уже не твое дело. Лежи и молчи. Думаю, что тебе разговаривать много нельзя.
     Через некоторое время подошел лечащий врач и сообщил, что после обеда придут из милиции по его делу.
Когда Александр Дмитриевич удалился, Екатерина Вячеславовна напряженно посмотрела на Алексея и спросила:
- Что собираешься говорить милиции?
- Расскажу все, как есть.
- Не боишься, что тебя тогда могут придти и добить? – мрачно спросила преподаватель.
Лешка устало на нее посмотрел.
- Я сейчас плохо соображаю. Думаете, что те ребята, если я про них не сообщу, никак не узнают, что я жив? И тогда точно придут доделать свое дело.
Екатерина Вячеславовна закрыла глаза и потерла себе лоб. Вскоре пришла медсестра и унесла капельницу. Следом за ней явился милиционер в форме и в белой накидке. Екатерина Вячеславовна уступила ему место, и, поставив чашку с водой на свой пакет с книгами, пошла звонить по телефону.
Лейтенант серьезно выслушал Алексея. Его лицо на протяжении всего рассказа ничего не выражало, но он не торопился за ним записывать. Наконец, представитель закона изучающее посмотрел на него и сказал:
- Боюсь, что у Никишова будут алиби на тот день, а ребят, которые тебя били – ты не опознаешь, ведь так?
- Не опознаю.
- Получается, что дело дохлое, и ты только разворошишь осиное гнездо. Давай так, напишем, что ты избит неизвестными, тогда та контора не узнает, что ты выжил. Мы их пока трогать не будем, но под наблюдением оставим. А тебе лучше перевестись на заочную форму обучения и вернутся в свою деревню. Пока мы ничего не добьемся.
- А если внедрить одного из ваших к ним? Как я внедрился. Все это можно доказать! – возбужденно заговорил Алексей.
Тот отрицательно помотал головой.
- Все не так просто, как тебе кажется. Ты даже не представляешь, что сейчас у нас происходит. Мы уже друг другу не доверяем. А я хочу, чтобы ты выжил со своей светлой головой…
- Теперь уже не такой светлой, - хрипло усмехнулся Борисов.
- Ничего, парень. Придет и наше время. Подождем, пока они все перегрызутся из-за денег. Постреляют друг друга. А ты учись и копи информацию.
- А вам не страшно жить здесь и растить своих детей среди этой гадости? – не отставал от него Алексей.
- Более актуально, если меня сегодня пристрелят в переулке. А что там случится через несколько лет из-за этого песка – это уже другая история.
- Значит, избит неизвестными? – еще раз уточнил Алексей.
Тот кивнул. Написал несколько строчек и попросил его добавить своей рукой: «С моих слов записано верно, мною прочитано».
На том и разошлись.
- Ну и? – вернулась Екатерина Вячеславовна.
- Избит неизвестными, перевожусь на заочное, возвращаюсь в деревню, - горько хмыкнул Борисов.
Преподаватель вздохнула с облегчением.
- Так лучше, Лёш.
- Кому? Тем, кто вырастет среди всей этой гадости? Пополнит онкоцентр? Кать! – он не заметил, как с досады перешел на «ты».
- Ты, вот, замужем, скоро, наверное, дети будут. У тебя никакого инстинкта самосохранения нет?
- Леш, прекрати. Ты все равно сейчас ничего не добьешься, только себя погубишь и все.
- Пойду к журналистам.
- А… Ты знаешь, какой сегодня день?
- Конец февраля? – предположил парень.
- 2 марта. Сегодня весь день говорят об убийстве Листьева. Их даже самый известный журналист не остановит.
- А ты откуда знаешь? – удивился Алеша. – Ты же весь день здесь сидишь.
Та пожала плечами.
- Если пройтись по коридорам, то везде телевизоры и радио включены. Ты разве не слышишь?
- Слышу звон в ушах, ну, и тех, кто рядом, - мрачно ответил Борисов.
Он отвернулся к стене, закрыл глаза и еще, для верности, прикрыл их рукой.
- Уходи, Кать. Я хочу побыть один, - наконец, произнес он, чувствуя, что сейчас расплачется.
Она пересела к нему на кровать, положила руку ему на плечо и наклонилась к самому уху:
- Прекрати, Леш. Я никуда не уйду, пока не придут твои родители.
- Уходи! – он повысил голос и повернулся к ней, - Хочешь, чтобы я тебя матом послал?! Тебя не коробит, что я уже на «ты» перешел?
- Нет. Здесь не институт. Зови, как хочешь. Только, если матом пошлешь, то я собой больше разговаривать не буду, - нахмурилась Екатерина Вячеславовна, сложив руки на груди.
     Алексей горько рассмеялся, схватившись за голову, так как у него появилось ощущение, что в ней какой-то сумасшедший орудует раскаленной сковородкой.
По коридору прогромыхала каталка с больным, которую везли медсестры. Было время тихого часа, но от этого спокойнее в отделении не было. Все время кто-то куда-то пробегал, проходил, ругался, кого-то везли из приемника, из операционной, в операционную.
     Алексей забылся тяжелым сном, незаметно сам для себя, так как последние беседы его сильно утомили.
     Екатерина Вячеславовна вновь пересела на стул и попыталась разобраться со своими мыслями. Она сама тоже никак не могла понять, почему просто не может встать и уйти. Откуда взялось такое сильное чувство ответственности за Борисова. Хотя, конечно, если бы муж поставил ей ультиматум, то она бы вернулась домой. Семья для нее главное. Все свою жизнь она строила так, чтобы все было правильно, и желательно самое лучшее. Хотя, деньги были не основным ее приоритетом. Просто так получилось. Лучший мальчик на факультете выбрал ее, и она была не против, тем более что он не умел командовать, в отличие от нее. В своей семье она всегда была старшей среди родных и двоюродных братьев и сестер, следовательно, ей приходилось за всех отвечать, что стало затем для нее совершенно естественным. Убегать от трудностей было ниже ее достоинства. А то, что сын ректора был красивый, умный и, главное, ведомый – было ей только на руку. Она совсем не была уверенна, что сможет ужиться с доминирующим мужчиной. Но иногда, ей так не хватало сильного человека рядом. Который взял бы и принял решение вместо нее, желательно, конечно, чтобы их цели совпадали.
Её очень привлекали отчаянная смелость и острый ум Лешки Борисова. Её это пугало и одновременно приводило в восторг. У Екатерины Вячеславовны было ощущение, что она столкнулась с чем-то, что ей совершенно не понятно, но поэтому и интересно, а главное, это было что-то из ряда вон выходящее.
Через некоторое время Алексей проснулся, так как очень захотел в туалет. Преподаватель сидела рядом и что-то читала.
- Кать, позови медсестру, пожалуйста, - хрипло попросил он.
Она внимательно посмотрела на него.
- Если тебе нужна птичка, то я сама могу дать, медсестры вечно заняты.
- Нет, - коротко ответил Борисов.
- Как знаешь, - пожала та плечами, - через час тебе точно будет все равно, кто тебе ее даст.
- Наслаждаешься? – сузил он глаза.
- Ага, - ухмыльнулась она, - мщу, а то ты меня матом хотел послать.
- Ладно, давай, - устало произнес он.
Парень забрал у нее утку и гневно сверкнув глазами, приказал:
- Иди, погуляй где-нибудь.
Она понимающе кивнула и ушла.
Наступил вечер. Темнело еще рано. В коридоре зажгли дневной свет гудящих ламп, за окном тихо падали снежинки.
В отделении остался только дежурный персонал, поэтому стало относительно тихо.
Алексей чувствовал небольшое облегчение. Головная боль притупилась, да и тошнота практически ушла. Он перевернулся на правый бок, засунул себе руку под голову и стал смотреть на Екатерина Вячеславовну, которая что-то читала, положив книгу на колени. Через некоторое время он заметил, что ее глаза не двигаются.
- Ты ведь не читаешь, - хмыкнул он
Она лукаво посмотрела на него:
- Просто задумалась.
- Как там «Гринпис» поживает?
- Да никак. Делают там что-то далеко от нас. Редко путное. У них в руководстве и ученых то почти нет. Одни общественные деятели. Там тоже все становится замешанным на деньгах.
- Я телефон соседей, правда, не помню, - признался Борисов.
- Ничего, муж обещал съездить.
- Я с вами век не расплачусь, - улыбнулся он.
- Имей ввиду. Ты мне должен. Только попробуй меня обидеть, - грозно заявила Катя.
- Да ладно уж. У меня все-таки травма головы, так что могу как-нибудь и не сдержаться.
- А что, я прям тебя так достаю? – с любопытством спросила преподаватель.
- Есть немного, - серьезно ответил Алексей, изо всех сил сдерживая улыбку.
Екатерина Вячеславовна поджала губы и уткнулась в книгу.
- Кать, ты серьезно? Ты ведь знаешь, как я к тебе отношусь.
     Преподаватель почувствовала, что краснеет и быстро перевела взгляд на стену в поисках чего-нибудь, на что можно отвлечься. Таракан подошел. Он быстро пересекал трещину в стене.
Она сняла тапочек и со всей силой грохнула по нему:
 - И это больница?! Антисанитария какая-то! - возмущенно сказала она.
Борисов понял, что Екатерина Вячеславовна не намерена продолжать разговор, и начал медленно подниматься. Преподаватель со страхом уставилась на него, слишком ярко встала в памяти его предыдущая попытка.
- Что ты делаешь? – тихо спросила она, когда он, наконец, сел и медленно закачался из стороны в сторону.
- Демонстрирую то, что мне уже лучше.
- Леш, ты бы себя  видел, - с сожалением отчеканила она, - пол лица синее и глаза как у китайца.
- Красавец, да? – усмехнулся он, - А ты хочешь, чтобы родители меня таким увидели.
Лицо Екатерины Вячеславовны тут же стало жестким.
- И что ты предлагаешь? – холодно спросила она.
- Тебе – вернуться домой и не беспокоить моих папу и маму, - твердо ответил он.
- Борисов, у тебя совесть есть? – в тихом бешенстве спросила преподаватель.
- Отзови своего мужа. Не надо никуда ехать. Мне уже лучше. И спасибо тебе огромное за помощь.
- Ладно, как знаешь, - холодно произнесла она и встала.
И, не прощаясь, ушла.
Алексей свалился на кровать и зажал рот полотенцем, так как тошнота снова вернулась.
       Глава 9
     На следующий день, после занятий в институте, Борисова посетил Валька Потапов.
- Ну, ни фига себе! – воскликнул одногрупник, увидев его.
- Привет, Валь. Тебя из деканата, что ли, прислали? – спросил, улыбаясь, Алексей.
- Ну, да. Сказали, кто сможет, чтоб помогли. Кто тебя так? – офигело спросил он.
- Неизвестные.
- Бывает. Я, вот, тебе пряники купил.
Тошнота уже отступила, а, вот, аппетит еще не появился, так что Алексей произнес:
- Спасибо,- и отвел взгляд от пакета с едой, - поставь в тумбочку.
Наконец-то ему принесли сей предмет мебели.
Немного поговорив о делах в институте, Валька ушел.
     Далее потянулись часы и дни наблюдений и сна. Вначале сна было больше, затем, по мере того, как Лешка выздоравливал, его стало занимать происходящее вокруг. Он уже довольно неплохо передвигался, а когда появилось место в палате, отказался от него, поскольку в коридоре ему было интереснее, да и не храпел никто под боком.
- Ну, смотри, а то там койку сразу займут, - хмыкнула короткостриженная медсестра.
     У медперсонала появилось подкрепление в виде учащихся медучилищ, и один парень из них со всклокоченными черными волосами, практически стоящими дыбом и с полукруглыми очками в красной пластиковой оправе его очень смешил.
Звали того Игорь, и у него вечно все валилось из рук. Он постоянно куда-то спешил, возвращался, так как что-то забыл. Словом, страшно старался, и еще, кажется, влюбился в одну их медсестер.
     Алексей внутренне помирал со смеху, видя, как тот с тоской смотрит вслед почти всегда веселой молоденькой Шурочке, которая тоже носилась по отделению как электровеник с реактивным двигателем, что от скорости ее подбрасывало из стороны в сторону, так, что хвост русых волос, просунутых в специальное отверстие, в колпаке мотало как маятник.
- Игорь, ты отнес пропуск в посетительскую? – спросила Шурочка, видя как тот в нерешительности останвился возле ее стола на посту.
У того на лице появилось выражение крайнего недоумения, как будто бы его спросили что-нибудь очень важное, но о чем он слышал впервые.
- П-пропуск? – он принялся себя обшаривать, как полицейский преступника, затем засунул руки в карманы и выволок оттуда целый ворох маленьких исписанных бумажек,  блокнот, ручку и маску. Начал это тут же рассматривать. И, так как, в такой стопище было трудно что-либо увидеть, принялся теребить ее пальцами, отчего все это посыпалось на пол.
Медсестра от досады хлопнула себя ладонью по лбу, но не в ее правилах было отчаиваться, так что она принялась ему помогать, рассматривая бумажки, которые теперь валялись повсюду.
- Здесь не вижу, значит, отнес, - с плохо сдерживаемым смехом проговорила она.
И тут же решив, что придумала ему более безопасное задание, сказала:
- Садись, я покажу, как надо вклеивать анализы в истории болезней. Даты только не заклеивай, а то врачи ругаются.
     Алексей невольно смотрел на них и зажимал рот полотенцем, но не от тошноты, как раньше, а чтобы не заржать в полный голос, так как Игорь старался одновременно внимательно смотреть на анализы и учиться как их вклеивать, но его взгляд, полный восхищения и отчаяния практически не отрывался от ее веснушчатого задорного лица. Вот он нечаянно коснулся ее и буквально подпрыгнул, будто его током ударило. У Борисова аж слезы из глаз потекли от немого смеха. Прям, в кино не надо ходить.
На какое-то время Шурочка отбежала от поста, а Игорь с невидящим взглядом взял первый попавшийся маленький листочек и тут же исписал его.
Медсестра вернулась и снова принялась за свое дело.
- А где анализ мочи Найденкова? – удивилась она, - Я точно помню, что он был здесь. Странно.
Она стала осматривать стол, а Игорь, как завороженный следил за каждым ее движением.
- Ну, ладно, еще сдаст. Думаю, что ему не жалко такого добра, - и она снова сорвалась со своего места.
     Тот нерешительно занял ее стол и принялся вклеивать маленькие бумажки в истории. Когда через пол часа Шурочка вернулась, то пришла в ужас, поскольку он все перепутал и вклеил не те анализы не в те истории.
- Дай сюда! – медсестра решительно забрала от него весь брак, прогонять его со своего места не пришлось, ибо молодой человек сразу вскочил при ее приближении, и принялась переклеивать. А он заворожено наблюдал за ее быстрыми и точными движениями. Игорь попытался, было, снова помочь, но она тут же все перехватила со словами:
- Я сама.
Это вызывало улыбку на лице практиканта, но в следующую секунду он побледнел, а потом покраснел, так как в руках у Шурочки оказался исписанный им анализ Найденкова.
- Надо же, - удивилась она, - а это что еще такое?
Девушка молча прочла любовные стихи, а Игорь, там временем, в панике пытался изобразить на лице заинтересованное выражение.
- А что там такое?
- Стихи, кажется.
- Можно посмотреть?
Она протянула ему анализ, и, как ни в чем не бывало, продолжила свою работу.
- Это, наверное, вам.
Он пытался шутить, дабы отвести от себя все подозрения.
- Почему мне?
- От какого-нибудь больного. Ой, извините, я не то хотел сказать.
Шурочка улыбнулась и забрала у него анализ, чтобы вклеить в историю.
- Наверное, от самого Найденкова, - не останавливался Игорь, чтобы скрыть свое волнение.
- Ему 76 лет, - заметила медсестра.
- Ну и что? Любви все возрастя покорны.
- Может быть, это он лаборантке написал, которой отправил свой анализ, - предложила свою версию девушка.
- Очень романтично, - согласно кивнул практикант.
Он закусил губу, изо всех сил стараясь сдержать следующий вопрос, но тот рвался наружу:
- А вам, вообще, понравилось?
- Что понравилось?
- Ну, стихи…
- Понравились, понравились, - не то в шутку, не то серьезно проговорила она, ну, очень несерьезным тоном.
Тут из ординаторской выплыла полная врач среднего возраста. Самая неприятная из докторов. И голос у нее был отвратительный, въедливый и неуместно любопытный.
- А где ЭХО аппарат? – спросила докторша.
- Я его увезла обратно, - отозвалась Шурочка.
- Зачем? Он мне нужен.
Медсестра в растерянности застыла, что-то соображая.
- Я сейчас, - сразу отреагировал Игорь и пустился за ЭХО-энцефалоскопом.
Когда он вернулся, то сестринский пост был пуст. Вот тут-то Алексей и позвал его.
- Игорь, можно тебя на минутку?
Тот с готовностью подошел:
- Вам что-то принести?
- Зови меня на «ты», мы же ровесники.
 Тот кивнул с отсутствующим выражением лица.
- Слушай, Игорь, - лукаво улыбнулся Лешка, - ты уж так явно не демонстрируй свои чувства девушке, а то она скоро от тебя прятаться начнет.
Тот покраснел и смущенно опустился на стул радом с ним:
- Это даже вы, то есть… Ты заметил.
- Это сложно не заметить, хотя, может быть ей и некогда на все это обращать внимание, но сбавь обороты, а то она будет тебя избегать.
     Практикант с болью в глазах посмотрел на него, но узрев живописную физиономию Борисова, ему сразу стало неловко за свои, в общем-то, внутренние и не такие явные травмы.
- А что с тобой случилось?
- Избит неизвестными. Хотя… Я знаю, кто это был и что делал, но боюсь, сам пока ничего сделать с этим не смогу.
- А поподробнее?
И Алексей все ему рассказал.
Реакция Игоря его очень удивила. Он и не подозревал, что этот робкий парень способен на такое.
- Вот сволочи! – выругался тот, и на его плохо контролируемом лице появилась такая ярость, что Алексей бы не удивился, если бы тот кого-нибудь убил.
- Это дело так нельзя оставлять, - твердо добавил практикант, - я недавно был на вскрытии больного с опухолью. Знаешь, что мне медсестра оттуда сказала? Говорит, что раньше, все проходили посмотреть на такое редкое явление как рак, как на диковинку, а теперь этим никого не удивишь. Я все думал, почему? Испытания военных? Или заводы? Но заводы теперь закрываются, а что там на военной базе делают с химическим и ядерным оружием тоже неизвестно. Но ты мне рассказал эту историю, и я начал понимать. Это всего лишь один песок. А до этого я слышал похожую историю про спирт, которым промывают электронику. Что он тоже становится нашпигован тяжелыми металлами и его надо правильно утилизировать. Но есть слух, что его используют в продукции левого алкоголя, которого сейчас тоже дофига, а народ у нас любит выпить.  Не говоря о том, что он травится и слепнет от метилового спирта. И судя по твоей истории, хоть на что-то можно повлиять. У меня есть богатые родственники, с которыми наша семья иногда общается, так что есть возможность одолжить видеокамеру.  Я запишу этих гадов.
- И зачем я тебе все это рассказал? - устало произнес Алексей, закрыв глаза.
- Как зачем? Ты хочешь, чтобы они продолжали делать то, что делают? И еще наживались на этом? А потом, благодаря этим деньгам, получили бы реальную власть где-нибудь в правительстве, и стали бы нами управлять?!
-  Я не хочу, чтобы с тобой произошло то же, что и со мной! А может быть еще хуже! И может, ты все это хочешь сделать из-за несчастной любви?
Тот покраснел, но был тверд:
- Нет, это другое. Я не до такой степени дурак, как ты думаешь! Все эти чувства – это временно и глупо. Все пройдет. Я как услышал, что ты мне рассказал, уж и забыл про нее.
- Ну, ты посмотри на себя! У тебя же все валится из рук! И камера вывалится прямо под ноги Никишову, тут он и тюкнет тебя кулаком по голове насмерть.
Тот гордо выпрямился и сложил руки на груди.
- Нет. Я бомжом переоденусь, благо их теперь полно на каждом углу. Так что они и не поймут ничего. И когда я занят опасным делом, то собираюсь, и все перестает падать из рук.
     Борисов внимательно посмотрел на него:
- А бомж – это хорошая идея. Хотя, я не одобряю, что ты пойдешь туда один. И если бы мог, то не разрешил тебе это сделать.
- Ничего, я справлюсь, - Игорь потрепал его по плечу и отправился в свою учебную комнату, даже не заметив вернувшуюся на пост Шурочку.
Та проводила его удивленным взглядом.
       Глава 10
     Когда Игорь скрылся из вида, у Алексея тут же стала нарастать внутренняя тревога. Через пять минут она достигла таких размеров, что он заставил себя подняться и отправиться в учебную комнату, где медбрат уже сложил свои вещи, снял халат и собрался уходить.
Борисов застыл в дверях и уставился на него
- А тебе разве можно вот так просто встать и уйти? – удивленно спросил он.
Тот пожал плечами.
- А почему бы и нет. Я и так больше всех здесь торчу. Считаю, что это дело важнее.
- Давай договоримся так. Ты пока ищешь камеру, а я прошу врача, чтобы меня выписали. Пойдем вместе.
Тот отрицательно замотал головой.
- Нет, тебе нельзя. Тебя же могут там узнать! И тогда все дело накроется.
- Да ладно, меня сейчас мало кто узнает в таком виде.
- Тебя пока рано выписывать.
- Я настою, скажу, что в районной больнице долечусь.
- Ладно, хорошо. Завтра утром зайду за тобой, - сдался Игорь, - и одежду бомжовую раздобуду.
       Глава 11
     Суббота 11 марта выдалась холодной и пасмурной. Второстепенная дорога, соединяющая завод Тяжпромарматуры с основной проезжей частью была разбита и пестрела лужами и мелкими снежными ямками от следов сапог на так называемом тротуаре, заполненными грязной водой. Лишь изредка проезжали автомобили, так что создавалось впечатление, будто здесь самое унылое место на свете.
Через какое-то время все изменилось, так как из-за поворота показались две нетвердо идущие фигуры в облезлых серо-голубых солдатских шапках-ушанках и ватниках. На ногах болтались валенки не по размеру, на одном даже была галоша. У самого шатающегося бомжа часть лица была замотана не то пуховым платком, не то тряпкой из мешковины. Подобные использовали для мытья пола.
     Они долго брели, спотыкаясь на ямках до входа на территорию завода. Возле каменных клумб, в которых лежал снег, два юных бомжа остановились.
- Ну, что, раз пришли… - решительно мотнул головой Игорь и подтолкнул побледневшего Алешу, - если боишься, то есть еще возможность уйти.
Но тот сразу обрел уверенность и решительно пошел.
Вскоре они увидели КамАЗ, куда уже успели сложить несколько мешков грузчики.
- Ты их знаешь? – шепотом спросил медбрат.
- Нет, - отозвалось из-под платка.
- Видишь мусорный бак? – вновь спросил Игорь.
- Ты предлагаешь туда забраться?  - в легкой панике зашипел Борисов.
- По-моему оттуда неплохой обзор, - пожал плечами медбрат.
В десяти метрах от КамАЗа стоял огромный металлический бак, которые обычно использовали для отходов. Когда Игорь подошел к нему и взялся за край, намереваясь залезть внутрь, бак угрожающе накренился.
- Иди, встань с другой стороны и держи, - отдал он распоряжение Борисову.
Тот, усмехнувшись, пошел выполнять. Действительно, Игоря как подменили. Он трезво мыслил, не выказывал признаков страха и был совершенно не похож на того растяпу, который все ронял. А Лешка еле сдерживал себя, чтобы не начать озираться. Борисов вторым запрыгнул в бак и чуть не зажал себе нос. Вонь стояла ужасающая. Теперь они не только выглядели как бомжи. Теперь они еще и пахли соответствующе. Вот было бы забавно, если бы его сейчас увидели знакомые. Екатерина Вячеславовна, например. Лешка согнулся от нервного смеха.
- Ты чего? – шикнул на него Игорь и стал выбирать дырку в баке, куда можно было пристроить видеокамеру.
Хорошо, что мусора здесь было не очень много, так что можно устроиться поудобнее и на всю катушку использовать этот великолепный наблюдательный пункт. И еще, противогаз бы сюда.
Игорь извлек из-за пазухи компактную видеокамеру SONY и включил ее, прижав к более понравившейся дырке.
- Ну что? – нетерпеливо прошипел Борисов.
- Не очень. Дырку бы расширить.
Медбрат отключил камеру и достал кусачки.
- Посмотри за ними, - сказал тот Лехе, намекая на людей вокруг.
     Борисов чуть высунулся из бака и стал наблюдать. Но, кажется, всем было абсолютно безразлично, что творится с мусором. Охраны на территории не было, видимо, нечего было охранять, или чтобы  легче тащить оставшееся. Грузчики методично продолжали выполнять свою работу.
Расширив кусачками дырку, Игорь вновь простроил камеру.
- Теперь лучше, - констатировал он.
А у Алексея внутри начало возрастать раздражение. Ну, снимут они, как грузят какие-то мешки в КамАЗ, ну и что? Что это доказывает? Поэтому он принялся усиленно думать и нервничать. Наконец, он изрек:
- Продолжай снимать и попробуй поймать в кадр меня, как я буду отсыпать оттуда песок.
- Что? – медбрат чуть не выронил камеру.
- А что с того, что мы снимаем эту чушь? Нам надо доказать, что они грузят и сделать анализ этого песка и доказать, что именно этот песок, вместо того, чтобы закопать, увезли и использовали не по назначению.
- Это невозможно, - шепотом вскрикнул Игорь.
- Ну, тогда все напрасно.
Медбрат сердито засопел.
- Ну, пробуй, раз мы в это влезли, - разрешил он.
Дождавшись, когда грузчики уйдут к общей куче мешков, Алексей выпрыгнул из бака, и, стараясь не обращать внимания на сильное головокружение, вдруг посетившее его, подбежал к КамАЗу и залез в него.
Как только грузчики вновь скрылись, он стал махать Игорю, чтобы тот последовал его примеру.
Медбрат не сразу понял, что тот хочет, но сообразив, что план изменился, и так будет лучше, тоже дождавшись отсутствия надзора за КамАЗом, добежал до него и залез.
     К этому времени Алексей уже соорудил небольшую баррикаду из мешков, чтобы их не было видно с земли.
     Устроившись поудобнее, Борисов достал песок и насыпал его в пакетик. Игорь все это записал на камеру. Далее они сидели и переглядывались, сдавливая нервные смешки.
Через три часа КамАЗ тронулся и поехал в неизвестном направлении. Алеша посмотрел на Игоря и заметил, что тот покраснел и трет себе лоб.
- Ты чего? – на ходу уже можно было разговаривать в голос.
- В туалет жутко хочу.
- Тоже мне, проблема. Представь себя котом. У нас же полно песка.
Тот хмыкнул и с облегчением вздохнул, услышав разумное предложение.
Ехали они долго. Казалось, что дорога никогда не закончится. Мимо проносились поля с грязным мартовским снегом, голые посадки и снова поля. И так до бесконечности. Высовываться из кузова, чтобы прочитать названия поселков и деревень они боялись. Наконец, КамАЗ стал сбавлять скорость и вскоре остановился. Было уже темно. Алеша взглянул на часы – двадцать пять минут девятого.
- Выгружай! – донеслось снаружи.
Парни в панике переглянулись. Но Борисов сразу собрался и шепнул:
- Сейчас они возьмут мешки, надо отсчитать десять секунд и бежать.
- А водитель?
- Будем молиться, что он греется в кабине и не решит подышать холодным мартовским воздухом.
Тут они почувствовали, что кузов начал подниматься. Ребята ухватились каждый за ближайший мешок и стали изо всех сил пытаться слиться с ним воедино. В следующую секунду они шмякнулись на мешки, и сверху их завалило ими же. Алексей изо всех сил пытался защитить свою несчастную голову. Кто-то кряхтя зашуршал неподалёку, судя по всему поднял груз и тяжелое дыхание стало удаляться. Ребята выбрались из-под пресса и дали стрекача за ближайшие ящики.
- Стой, - зашипел Игорь, - надо еще продолжение заснять и понять где мы.
Борисов тяжело хватал воздух ртом и изо всех сил боролся с накатившей вдруг тошнотой.
Медбрат включил камеру и осторожно высунулся из-за ящиков. Немного поснимал, как выгружают песок, а потом, велев Лешке пока полежать на месте, так как тот схватился за голову и, казалось, ничего не соображал, осторожно, чуть ли не ползком, стал передвигаться туда, куда относили груз. Хоть бы какую-нибудь вывеску увидеть в этой темноте! У КамАЗа были включены фары и еще один скудный фонарь освещал стройку. Было похоже, что вдоль дороги строили жилые многоквартирные дома или магазин. Но для магазина – слишком длинная и узкая постройка.
- Эй! – раздался вдруг окрик.
Игорь остановился и обернулся. К нему шел здоровый мужик в вязанной черной шапочке и лыжной куртке.
- Ты что здесь, бомжатина, рыщешь? А ну, «пшёл» вон! – рявкнул тот.
И амбал пнул его ногой в яму. Медбрат кубарем покатился вниз и только чудом не ударился головой. Кто-то наверху грязно выругался.
- Ты зачем его скинул? – спросил кто-то еще.
- А, чтобы неповадно было здесь лазать.
- Вот теперь доставай его. Или ты хочешь тем самым фундамент укрепить?
     Но Игорь не стал ждать, пока его достанут. Он собрал все свои силы и дал стрекача в противоположную от охранников сторону. Через некоторое время, исчезнув из их поля зрения, он затаился, и с колотящимся сердцем извлек из-за пазухи видеокамеру, молясь, чтобы она не разбилась. Но к его великому облегчению SONY повезло. Он осторожно осмотрелся по сторонам и, наконец, заметил табличку с названием улицы на частном доме: «Прибрежная,5».
Со включённой камерой Игорь храбро направился к этому дому и постучал в окно. Вскоре оттуда выглянула какая-то женщина и вопросительно мотнула головой, мол: «Чего тебе?». Он, в свою очередь, жестом показал, что хочет поговорить. Она недоверчиво уставилась в его молодое лицо с широко открытыми близорукими глазами без очков и согласно кивнула.
     Игорь до этого общения успел снять шапку-ушанку, запихав в нее камеру и держа ее подмышкой, и ватник, оставшись в одной лыжной куртке, но вполне с приличным видом.
- Тебе чего? – спросила женщина, чуть приоткрыв деверь.
- Скажите, пожалуйста, а что строят рядом с вашим домом?
Она недоуменно вскинула брови, но все-таки ответила:
- Вроде, жилой дом.
Игорь глубоко вздохнул и сделался вдруг очень печальным.
- А что? – насторожилась женщина.
- Не советую покупать там жилье. Очень опасный материал использовался для постройки. Песок, например, нашпигован тяжелыми металлами.
- А ты почем знаешь?
- Знаю, и вам советую проверить.
Он развернулся и отправился туда, где оставил Алексея.
Нашел его, сидящим на доске и держащимся за голову.
- Ты как? – спросил его Игорь.
- Паршиво. У тебя есть обезболивающее?
Тот молча полез по карманам и достал ему таблетки и даже маленькую бутылочку с водой.
- Я все снял, - удовлетворенно хмыкнул медбрат.
     Вскоре они дошли до остановки, узнали название деревни и поймали попутную машину в город, так как автобусы уже не ходили. Конспиративную одежду они запихали в рюкзаки, которые также были при них, дабы не пугать водителей. Им попался разговорчивый дядька, который работал в городе и не взял с них ни копейки, когда они рассказали ему об опасном строительном материале.
       Глава 12
     Добравшись до города к часу ночи, ребята расстались очень воодушевленными. К тому времени у Лешки прошла голова, и он уже живо обсудил дальнейший план действия. Договорились изучить местные газеты и найти нужного журналиста. Со своим телевидением они были хорошо знакомы, и оно их абсолютно не устраивало.
Игорь добрался до Алексея лишь к обеду. Борисов долго отсыпался, а медбрат притащил ему нужные таблетки для лечения головы.
- Кстати, спасибо Шурочке, - нежно улыбнулся он, протягивая ему пирацетам.
- Ты когда это успел побывать в отделении? – удивился Борисов.
- Да, как бы, каждый день надо там быть, даже иногда в выходные дежурить.         
     Правда, я теперь, как и другие, халтурю, так сказать, на долго там не появляюсь. А тут подхожу к ней… (Было видно, что медбрату не терпелось рассказать про свою обожаемую медсестру). А сам чувствую себя уже уверенно. Так как то, что мы с тобой вчера пережили, дало такой стимул к жизни, что я даже и не подозревал. Я подумал в определенный момент, что нас прикончат. Ну, вот. Подхожу, а она мне: «А, помощник пришел! Слушай, у меня работы вагон, сможешь этих трех больных развести по консультациям? И еще бы сбегать за результатами рентгена Быкова, а то врачу срочно надо». Ну, и еще кучу дел выложила. А у меня столько энергии после вчерашнего появилось, что я взял и все сделал. Даже ничего не перепутал. Я ее такую довольную (хотя она всегда и веселая) никогда не видел. Ну, она мне и говорит: «Проси что хочешь». А я вдруг взял и выпалил (с ума сошел на радостях): «Поцелуй и пирацетам!». Шурочка так и застыла. Боже, я так в жизни никогда не краснел! «Простите», - говорю, даже на «вы» перешел: «Я не хотел вас обидеть». А она мне, с ехидством: «Пирацетам для тебя, что ли?». «Для друга», - говорю. У меня уже голос до шепота дошел. Под стол хотелось залезть, ей богу. Ну, она мне вдруг дает пол пузырька таблеток и внезапно чмокает в щеку. Пока я стою столбом, ее уже и след простыл. Вот так.
Игорь с блаженной улыбкой падает в кресло, прикрывая себе лоб и глаза ладонью. А Алексей, тихо похохатывая, выпивает таблетку.
- Да, кстати, - вдруг всполошился медбрат и достал из принесенного пакета кучу газет, - вот, принес все, что нашел.
К счастью, прессы было не очень много. «Наш город», «Городская правда», «Молодой ленинец», «Репортер» и «Комсомолка». У большинства газет он взял два выпуска. Но вначале решили поесть. Игорь – пообедать, а Алексей позавтракать. Сделали огромную яичницу и нажарили картошки. Но так нетерпелось узнать - о чем пишут, что уже, прям за столом, подставив под газеты сахарницу и заварочный чайник – начали читать.
- Да… - периодически разочарованно протягивал Алексей.
- И тут пишут, что у нас все тип топ с нынешней администрацией, - офигело покачивал головой Игорь.
Наконец, добрались до газеты «Репортер».
- О, некто Николай Булавин пишет о том, что на улице Красная, короче, в самом центре, чиновник Проскуров отгрохал особняк не пойми на какие деньги и еще про бывшего директора бывшего завода тоже самое, - удовлетворенно прочитал Алексей.
Игорь в этот момент изучал более свежий выпуск «Репортера».
- Кстати, здесь же, тоже про особняки пишет Евгения Мареева. И про банду спортсменов, которые крышуют киоски.
      В этой же газете нашли адрес редакции и тут же начали собираться.
Сегодняшний день был солнечный и по сравнению со вчерашним – просто прекрасным. Хотелось петь и плясать, особенно Алеше, учитывая, что голова абсолютно не болела, так как Игорь накануне дал ему какую-ту чудесную таблетку, которая действовала до сих пор. Борисов вздыхал полной грудью и искренне радовался за своего нового друга, который получил хотя бы небольшую дозу счастья, благодаря Шурочке. Они оба понимали, что, скорее всего, она замужем, и возможно, даже имеет детей, и парню ничего не светит, но учитывая обстоятельства последних дней, хотелось использовать для радости те краткие мгновения, которые бывают так редко, но зато ценятся на вес золота и запоминаются на всю жизнь. Невольно мысли самого Алексея возвращались к Кате. Там было все безнадежно, по сравнению с Игорем и Шурочкой, поскольку о последней было мало что известно и еще теплилась небольшая надежда. И, думая о Екатерине Вячеславовне, он вспоминал последнюю размолвку и снова чувствовал боль, которую надо было чем-то срочно заглушить. И приближение к редакции немного ему помогало. Он ощущал, как адреналин начинает свою работу, и чувство опасности отвлекает от сдавливания в груди.
     Они прошли тающий летний парк, где было всегда приятно находится, даже несмотря на лужи с прошлогодними листьями, островки темного снега, веселые капли воды, застывшие на ветках берез и блестевших на солнце…. Да и как тут может быть не приятно, когда так радостно поют птицы? Периодически раздавался стук дятла, а старые фонари, которые давно уже не работали, как машина времени переносили тебя куда-то в шестидесятые или семидесятые. Молодым людям было сложно понять – в какие именно годы. Но чувство прошлого, которого уже давно не было, но которое проникало в тебя чем-то таинственным и волнующим, оно, как будто, говорило: «Там тоже все это было. И волнения и тревоги, и даже, может быть, что-то похуже этого, но все прошло. И это пройдет. Много лет назад по этому парку ходили молодые влюбленные и думали, что у них впереди прекрасная жизнь, и у их детей тоже. Но и это прошло. И у вас все пройдет. Не думайте ни о чем, просто наслаждайтесь пьянящем воздухом и пением птиц, старыми деревьями и разбитой, но наполненной каким-то особым смыслом, дорогой. Все когда-нибудь исчезнет. И даже то зло, которое вас окружает, и та любовь, которая вас мучает…».
     Алексей вдруг встрепенулся и подумал, что зло так быстро не уберешь, особенно если оно пустит корни и отравит все окружающее.
Наконец, выйдя из парка, они дошли до редакции газеты «Репортер». Дверь туго открывалась, будто с другой стороны ее держало человека три. Но парни, все-таки преодолели этот барьер.
В редакции царила какая-то унылая атмосфера. Когда они шли сюда, то думали, что увидят бурную деятельность, но там, почему-то, было ощущение, что работают сонные мухи, нанюхавшиеся эфира.
- Как нам найти Николая Булавина и Евгению Марееву? – спросил Алексей у молоденькой девушки, которая перебегала от стола к столу со стопкой бумаг.
     Она испуганно посмотрела на него, будто он спросил где Змей Горыныч, и показала рукой в дальний угол.
     Ребята отправились туда и наткнулись на чуть приоткрытую дверь, из-за которой раздавалось яростное стучание по клавиатуре компьютера.
Первым зашел Алексей, потому что у Игоря опять начался приступ робости, и он старался не вылезать из-за спины друга.
За столом, заваленном бумагами и фотографиями сидела молодая женщина лет тридцати, с каштановыми волосами, убранными в хвост и в очках с прямоугольной узкой оправой, которые ее совсем не портили. Она была с довольно приятной внешностью, но уголки губ, упрямо опущенные книзу, выдавали в ней особый целеустремленный характер.
     Напротив нее стоял пустой стол и выключенным компьютером, но тоже заваленный бумагами, а еще с открытой бутылкой водки и пепельницей с одной, почему-то целой сигаретой, и наполнены стакан. У Игоря от такого натюрморта почему-то сразу пошел холодок по коже. Наверное, потому что в нем проснулись какие-то неведомые воспоминания, которые он еще не успел осознать.
- Вы, Евгения Мареева? – спросил Алексей.
Та кивнула, сняла очки и внимательно посмотрела на вошедших.
- Мы недавно с другом просматривали газеты с целью найти журналистов, которые занимаются расследованиями и наткнулись на вас и Николая Булавина.
Ее взгляд ушел куда-то в бок и она тяжело вздохнул.
- Нет больше Коли. Три дня назад умер от инфаркта.
     Парни застыли в нерешительности, не зная, что делать дальше.
Но Евгения вдруг собралась и уже с любопытством посмотрела на них.
- А у вас какое дело?
     Игорь и Алексей тут же взяли стулья и посели к ее столу. Медбрат достал кассету, Борисов пакетик с песком и записи на бумаге.
Вышли они от нее часа через три.
- Отважная женщина! – восхищенно заметил Игорь, - Напарник умер от инфаркта, так как их замучили угрозами по телефону, а она ничего после этого не бросила, да и, кажется, работает сейчас за двоих. Слушай, а ей ведь охрана нужна. А то помнишь, недавно Холодова взорвали, вон, смотрю, у них даже его фотография висит. И рядом с ним еще какой-то мужик.
     Они подошли поближе к углу со столом, где располагалась старая печатная машинка и стояла ваза с гвоздиками. А рядом, на стене висели две фотографии. Одна – очень узнаваемая – двадцатисемилетнего Димы Холодова на котором отыгрались «отважные герои» дядьки – военные, не поленившиеся соорудить взрывчатку как для фашиста какого-нибудь. И это все против молодого парня, который писал, как они все растащили со складов и распродали, да и про Пашу – мерседеса, который всем этим балаганом управлял. И еще висело фото мужчины лет сорока – с полными губами и озорным взглядом. Это был ни кто иной, как Николай Булавин. Евгения обмолвилась, что он был весельчак и балагур.
Ребята постояли немного в этом углу памяти, но чувствуя себя отчего то неловко, постарались побыстрее уйти.
       Глава 13
     Прежде чем написать статью, которая произвела в городе настоящий фурор, Евгения Мареева посетила завод «Электроприбор», где еще раз проверили песок, который принесли ребята. А потом побывала на «Тяжпромарматурном заводе», изображая там неподдельный интерес к новым достижениям.
     Все свое свободное время, а у Алексей его было очень много, они проводили с ней в редакции. Борисов изучил все закоулки здания редакции, а также местность вокруг, потому что, сразу после выхода статьи, посреди рабочего дня, в окно кабинета Евгении влетел камень, разбив стекло и засыпав осколками весь стол.
     Хорошо, что в это время она вместе с Алексеем ползали по полу в поисках улетевших от сквозняка нужной бумажки, которая тут же затерялась среди подобных ей.
     Они потом долго и оторопело смотрели на прилетевшую четвертинку кирпича, а затем тщательно убирали осколки.
     Окна после этого снаружи заделали фанерными листами, оставив лишь небольшое отверстие для форточки, а Женя пересела за стол Булавина.
Количество таблеток, которые отправлял себе в рот Борисов, за месяц заметно сократилось и он начал попытки вернуться в институт.
     Нейрохирурги, которые принимали в поликлинике от больницы в которой он лежал, пока отказывались дать ему справку, сказав, что еще рано.
Но тогда он пошел в другую поликлинику, и найдя там выпивающего врача с нужными возможностями, все-таки, получил необходимое разрешение.
     Возвращение Алексея к учебе было тихим и незаметным. В деканате только удивились его появлению, сказав, что были слухи о переводе его на заочное отделение.
     А с Екатериной Вячеславовной он встретился уже на ее занятии. Она даже вначале не поняла, что он вошел, а когда разглядела, невольно уронила ручку, которой что-то писала.
     Их взгляды встретились и чуть задержавшись, уплыли в разных направлениях. Его в тетрадь, ее в угол аудитории.
     И учеба продолжилась, как будто и не было перерыва.
     Борисов, несмотря на травму головы, все-таки смог нагнать программу, хотя с памятью он отметил некоторые проблемы. Раньше на заучивание материала он тратил гораздо меньше времени. Но, несмотря на это, Алексей упорно посещал редакцию газеты, устроившись там курьером, но для себя он выбрал уже другую цель.
     Он вместе с Женей и Игорем к тому времени осваивали следующую тему – тот самый спирт после промывки электроники, который использовали для создания левого алкоголя.
     А из фирмы «Новые технологии» так никого и не посадили. Просто она закрылась, а ее сотрудники исчезли в неизвестном направлении.
Потом Женя еще ходила туда и делала фото уже правильной утилизации песка. Его закапывали на глубину пяти метров.