Заговоры маршалов

Самый известный из заговоров маршалов в истории Советского Союза – заговор Тухачевского. И хотя есть признания самого Тухачевского, снят телевизионный сериал об этом, до сих ор муссируются слухи, что признания маршала и его подельников – Якира, Уборевича, Примакова и других, получены в результате  пыток в застенках НКВД,  или придуманы следователями. Но эти слухи легко опровергаются. Почерк маршала хорошо известен, а следователь НКВД с начальным образованием не мог такое придумать, чтобы расписать все действия заговорщиков,  дислокацию войск РККА., а также возможные действия для сдачи позиций в результате нападения немцев.   Бурые пятна на одном листе признаний Тухачевского  не являются следами крови, это установлено при исследовании.

Про второй заговор маршалов намного меньше известно. Пожалуй, лишь историк Арсен Мартиросян упорно отстаивает свою версию того, что в недрах штабов РККА не были выкорчеваны все корни первого заговора Тухачевского.  Из-под его пера вышло несколько солидных изданий, одно из которых так и называется - «Блицкриг предательства: 22 июня 1941 года – детальная анатомия трагедии».  Пересказать всю книгу не представляется возможным, но не некоторых моментах её мне хочется заострить внимание читателей.

Вначале книги Мартиросян развенчивает мифы о том, что советское руководство доверяло Гитлеру и не должным образом подготовилось к войне. Автор книги приводит многочисленные документы, свидетельствующие об обратном. Страна напрягала все силы, чтобы обеспечить свою армию личным составом, всеми необходимыми средствами вооружений.  Но в СССР только что в завершающую стадию вышла индустриализация, и больше вооружений, боеприпасов она не могла произвести.  Да и провести массовую мобилизацию призывных контингентов СССР не мог, это бы стало известно гитлеровцам, а это повод к войне. И тогда СССР не мог бы получить помощь от США по ленд-лизу.  Но вот распорядиться всеми полученными средствами для ведения войны, обучить новичков (армия увеличилась в 2 раза за счет введения всеобщей воинской обязанности) правильному ведению боя должны были офицеры и генералы РККА. А так же разместить войска  для отражения атаки врага на самых опасных направлениях. И далее я передаю слово Мартиросяну.
 
И вот теперь попробуйте хотя бы самим себе ответить на вопрос. Почему в не обремененном солидными знаниями (в том числе и военными) сознании Жукова (а также Тимошенко), вдруг всплыла такая поразительно преступная аналогия с тем, что написал Тухачевский в плане поражения, нагло игнорируя особое стратегическое значение Белорусского направления?!

Ведь подобное ожидание и тем более сосредоточение войск, которое напрочь игнорировало необходимость защиты активной обороной подлежащего прочному прикрытию прямо указанного в официальном плане Белорусского направления (оно фигурировало там как Минское), и со своей стороны также означало подмену сути официального плана! Тем более, что эта задача полностью исчезла сразу у двух округов, которым было предписано прочно прикрывать именно это направление – у Прибалтийского и особенно у Западного! Подмену в духе концепции и «Плана поражения» Тухачевского, в которой Белорусское направление названо фантастическим для планов Гитлера! К слову сказать, именно из-за факта подмены, признавать который ни Жуков, ни другие не намеревались, весь постсталинский период они лгали, сваливая всю вину на Сталина, якобы приказавшего считать Украинское направление главным для германского командования, что якобы и послужило одной из основных причин трагедии 22 июня. 

Но вернемся к цитате из мемуаров Великого Рокоссовского, прежде всего, к той ее части, где он говорил, что «… не мог разобраться, каков план действий наших войск в данной обстановке на случай нападения немцев. Судя по сосредоточению нашей авиации на передовых аэродромах и расположению складов центрального значения в прифронтовой полосе, это походило на подготовку прыжка вперед, а расположение войск и мероприятия, проводимые в войсках, этому не соответствовали... Во всяком случае, если какой-то план и имелся, то он явно не соответствовал сложившейся к началу войны обстановке, что и повлекло за собой тяжелое поражение наших войск в начальный период войны».   

Благородный Рокоссовский довольно мягко описал то, что начудила «киевская мафия» во главе с Тимошенко-Жуковым. Точнее, резко бросавшийся в его глаза профессионального и вдумчивого военного резкий диссонанс в дислокации различных родов войск приграничного округа. Фактически же впервые в отечественной исторической литературе он чуть-чуть приподнял занавес над особо охранявшейся самим Жуковым и до сих пор охраняемой всеми его апологетами тайной. Очевидно, именно поэтому, в том числе, рукопись его мемуаров и подверглась варварскому обрезанию со стороны партийно-военной цензуры. Ведь даже в столь усеченном виде его описание означает, что речь идет о едва ли не демонстративном передовом базировании мобильных частей, особенно авиации, что не было предусмотрено официальным планом и при этом стрелковые соединения выстраивались статическим фронтом узкой лентой с крайне растянутыми фронтами обороны стрелковых частей непосредственного прикрытия границы. Иначе он не отметил бы особо резко бросавшийся в глаза диссонанс в дислокации частей различных родов войск. Потому что по условиям тех времен и в соответствии с имевшими тогда хождение взглядами на стратегию такое могло иметь место быть только в указанном случае.

Именно в этом сосредоточена вся суть той тайны, которую столь рьяно охранял Жуков, а его апологеты охраняют до сих пор, но которая и является прямым ответом на главный вопрос: Почему же 22 июня 1941 г. произошла такая кровавая трагедия?

Далее Мартиросян приводит многочисленные факты, почему наша армия несла огромные потери и отступала, а иногда и «драпала», в первый период с начала войны.  Из-за обилия материала я привожу эти свидетельства в приложении.  Автор книги считает, что имело предательство высших командиров РККАА, а не разгильдяйство, невыполнение приказов,  на что любят ссылаться маршалы и генералы в своих мемуарах.  Снова цитирую книгу Мартиросяна.

Естественно, что даже после столь краткого изложения подлинной сути тех событий, что привели к невероятно кровавой трагедии 22 июня, и в уме, и на языке у многих читателей будет вертеться один вопрос: А почему при такой доказательной базе Сталин не расстрелял ни Тимошенко, ни Жукова, а ограничился на первых порах, расстрелом только командования Западного фронта?

 Прежде всего, а на каком основании и почему все считают, что Сталин только и обязан, как впрочем, и способен был, что расстреливать?! Что это за ограниченность мышления?! Вот это и есть результат крайне агрессивной, запредельно злобной, но отнюдь не праведной антисталинской пропаганды! Прошедшие с момента поганого ХХ съезда КПСС почти шесть десятилетий этой злобной и гнусной пропаганды, увы, не прошли бесследно.
Историческое сознание сотен миллионов людей было умышлено искорежено, извращено и насильственно вывернуто наизнанку. Огромное количество людей в нашей стране, да и на постсоветском пространстве тоже, по-иному просто и не могут мыслить. Чуть что, а почему не расстрелял?

Когда же что-либо начинаешь объяснять с использованием достоверных, многократно проверенных аргументов, в том числе и документальных, как минимум, вылупляют глаза, которые тут же становятся квадратными от неподдельного изумления, либо просто впадают в ступор непонимания – кто в легкий, кто в тяжелый – и просто перестают воспринимать информацию.

Далее. Почему все считают, что это так просто – взять, да и приказать поставить к стенке человека и расстрелять его?! Что, общество в основной своей массе совсем уже озверело, что даже и не понимает, что для любого уголовного наказания необходимы неопровержимые доказательства. Не хотелось, конечно, приводить личный пример, ибо по царящей в нашем обществе дурной манере это может быть истолковано превратно, но иного выхода у автора просто нет. Пожалуйста, посмотрите еще раз, сколько же страниц пришлось исписать и сколько раз дать ссылки на различные источники, чтобы хотя бы в минимуме, а именно в минимуме на сегодня и возможно такое сделать, чтобы более или менее доказательно показать, что имело место предательство, что именно оно является основой трагедии 22 июня 1941 года. Вы что же, думаете, что Сталину больше делать было нечего, как только в условиях стремительно, по законам геометрической прогрессии и даже ядерной цепной реакции разворачивавшейся трагедии заниматься столь тщательным расследованием и направо налево расстреливать генералов для приведения их в чувство?! Ну не надо же добровольно сходить с ума! Необходимо было воевать с лютым, подлым и коварным противником, организовывать всенародное сопротивление врагу, спасать экономику, особенно военно-промышленный комплекс, без которого любые надежды на Победу все лишь пустые фантазии. Именно этим Сталин и занялся в первую очередь.

Но это, естественно, не значит, что Сталин оставил без внимания то, что натворили генералы. Он прекрасно понял суть того, что они натворили. Расследование началось еще в самом начале войны – только оно было организовано в глубокой тайне, тихо, без осужденных ежовских методов 1937 года. Потому что нельзя было устраивать кровавые разборки с генералитетом в ситуации, когда враг таранно-штурмовым образом ломит наши войска, которые, увы, отступают, оставляя ему и территорию, и население, и экономический потенциал. Просто невозможно. По политическим и стратегическим соображениям. И уж тем более нельзя было публично вскрывать заговор военных.

А то, что заговор генералов реально имел место быть, Сталин чувствовал еще до войны. И в первой главе первого раздела этой книги сие обстоятельство было показано с использованием всех на сегодня доступных автору аргументов. И главным аргументом среди них является то, что за полтора месяца до начала войны Сталин возглавил Советское правительство. Два десятка лет, после октября 1917 г., он даже и не задумывался, над тем, чтобы занять какой-нибудь государственный пост. Был всего лишь депутатом Верховного Совета. А тут взял, да и стал главой правительства, а фактически абсолютным главой государства. Почему? Да потому, что хоть генерального секретаря, хоть просто секретаря ЦК ВКП (б), как обычно подписывался Сталин под различными документами, запросто можно было свергнуть, арестовать и расстрелять или просто физически ликвидировать без всякого суда и следствия. А вот с главой правительства просто так не поступишь. Тем более что с момента назначения Сталина главой Правительства Советского Союза, в руках Иосифа Виссарионовича оказалась сконцентрирована и политическая власть, поскольку ВКП (б) сама являлась достаточно жестко иерархически структурированной властью, да к тому же еще и принизывала все структуры государственной власти, и исполнительная власть в государстве. И вояки, что бы они себе не думали и не задумывали, оказались в юридически безупречном в рамках законодательства того времени прямом подчинении главы правительства. Это еще до 22 июня резко осложнило им реализацию их заговора.      

А уже после начала войны, не только видя, но и прекрасно осознав, что натворили генералы, едва только началось нападение Германии, за счет многоступенчатой реорганизации структуры управления Сталин сосредоточил в своих руках абсолютную власть, став един в пяти  лицах: и председателем Государственного Комитета Обороны, и Верховным Главнокомандующим, и наркомом обороны, при сохранении за собой постов главы Правительства СССР и генерального секретаря ЦК ВКП (б). Эта реорганизация сняла с повестки дня даже иллюзорную тень иллюзорного намека на какие бы то ни было даже гипотетические попытки устроить антигосударственный переворот в стране на фоне стремительно разворачивавшегося поражения.      

Тем не менее, несмотря даже на такую реорганизацию, как в первую очередь и в равной степени и эвентуальную профилактику любых попыток по реализации антигосударственного переворота, и организацию всенародного сопротивления врагу, устраивать крупномасштабные разборки с генералитетом в условиях войны все равно было нельзя.

Во-первых, потому, что Сталину хорошо было известно, во что превратилась изначально справедливая, законная и обладавшая хорошей доказательной базой попытка очистить РККА от предателей и заговорщиков в 1937-1938 гг. Генералы, старшие офицеры и военнослужащие иных рангов с таким упоением начали строчить друг на друга жуткие доносы, что едва не угробили саму армию. Увы, но это факт, с которым потом пришлось разбираться в течение последних двух с лишним лет перед войной. Слава Богу, что усилиями Сталина и Берия многие были реабилитированы и возвращены в строй, как, впрочем, и гражданские лица.

Во-вторых, этого нельзя было делать еще и потому, что войска действующей армии едва ли не мгновенно пришли в состояние чуть ли не крайнего озверения под непрерывным шквалом обрушивавшихся на них катастроф, поражений, гигантских потерь, прежде всего в живой силе, и постоянных отступлений. Но самое главное заключалось в том, что зверевшие от этого войска действующей армии фактически мгновенно, проще говоря, молниеносно принизал категорический вывод о том, что это дело рук предателей и изменников из числа командования всех уровней, не исключая высшего. Ведь именно об этом свидетельствуют сохранившиеся и частично уже рассекреченные документы военной контрразведки. Сталину было известно об этом.

И если в такой ситуации он показал бы, что высшая власть в государстве намерена круто и широкомасштабно разобраться с генералитетом в духе 1937 г., то час от часу все более звереющие от горечи непрерывных поражений и отступлений войска действующей армии внесли бы в эти разборки столь, увы, чрезмерно кровавый вклад, что от армии остались бы рожки да ножки. Проще говоря, перешли к самосуду над командирами всех уровней, особенно старшими, к поднятию их на штыки, незаконным расстрелам и т.п. Все это Сталин хорошо знал еще по опыту первого постфевральского и постоктябрьского периодов. Допустить такое было нельзя. Категорически нельзя. Надо было воевать с лютым врагом, а не собачиться, тем более в кровавых формах, у него на глазах.

Собственно говоря, именно этим и были обусловлены такие меры, как глушение с помощью военной контрразведки и вновь введенного в РККА института комиссаров подобных настроений в войсках действующей армии, а также переквалификации возбужденных по 58-й статье УК РСФСР уголовных дел на ряд командиров на 193-ю статьи того же УК. Это позволило наглядно показать и генералам, и войскам, что с виновниками поражений разговор все-таки будет крут, но не по статье о предательстве и измене (хотя и без этого тоже не обходилось). И это в значительной степени успокоило войска, как, впрочем, капитально встряхнуло и генералитет, более или менее приведя его в должное чувство ответственности за исполнение присяги и своего гражданского и военного долга по защите Родины. Генералы в основной своей массе уразумели, что девять граммов свинца можно заработать и без обвинений в предательстве или измене.  Правда, это еще не означало, что они в этой же основной своей массе сразу встали на сторону Сталина. Они еще немало начудили такого преступного, что только и остается, что разводить руками. Одна катастрофа Харьковского наступления или Крымского фронта чего стоит. Ведь самым подлейшим образом генералы угробили войска, допустив колоссальный прорыв противника аж до Волги. А вину за это, подлецы, свалили на Сталина и Мехлиса, когда двух львов не стало. Но ведь, например, в Харьковской катастрофе были виноваты именно Тимошенко и Хрущев. Ныне это документально четко доказано. Впрочем, и раньше тоже было известно об этом. Именно они загубили войска Юго-Западного фронта. Причем при обстоятельствах, дающих, хотя и косвенные, но все же основания заподозрить, если не фактический сговор с германским командованием, то, по меньшей мере, намерение вступить в такой сговор. Правда, это отдельная история, выходящая за рамки настоящего исследования.

А полными и абсолютными сторонниками Сталина в вооруженной борьбе против гитлеровской Германии генералы стали только после победоносного окончания Сталинградской битвы. Только тогда до основной их массы наконец-то дошло, что только при  Сталине они смогут войти в Историю с парадного входа, как выдающиеся полководцы – победители злейшего врага человечества. Увы, но после злодейского убийства Сталина они все это позабыли (кроме Великого Рокоссовского и благородного Голованова), да еще и пытались всех убедить, что-де Сталин якобы поумнел (в смысле стратегии) только после Сталинградской битвы. Вот же подлые наглецы! Они в большинстве своем еще драпали впереди собственного визга, бросая вверенные им войска осенью 1941 г., когда Сталин сделал первые шаги к будущей победе в Сталинградской битве. Потому что Иосиф Виссарионович, пускай и не во всем документально точно, но, тем не менее, прекрасно отдавал себе отчет в подлинной сути целей и планов Гитлера. И сопоставляя их с тем, где, на каком направлении и что творили генералы, волей неволей должен был держать их в особой узде, эвентуально не давая тем самым возможности сомкнуться планам и намерениям обеих сторон. Кстати говоря, после Сталинградской битвы угроза антигосударственного переворота странным образом реинкарнировалась, хотя и не в полной мере. Ответом Сталина стал легендарный СМЕРШ во главе с В.С.Абакумовым. Но это тоже совсем другая история.   

В-третьих, крупномасштабных - наподобие 1937 г. - разборок с генералитетом в условиях идущей войны, тем более с публичным разоблачением заговора генералов нельзя было допустить еще и по такой причине. Сталин прекрасно помнил, как западные державы, прежде всего Франция (а за спиной Парижа и Англия), а также ее приспешница в те времена Чехословакия под надуманными предлогами в 1937-1938 гг. напрочь отказались от подписания военных конвенций с СССР. А заключенные еще в мае 1935 года политические договора о взаимопомощи в отражении агрессии попросту нахально дезавуировали открыто высказанными сомнениями в боеспособности РККА, в том числе и в реализации наступательных операций. И в результате не столько сделали возможным Мюнхенский  сговор с Гитлером, что и так понятно, сколько открыли магистральный путь Второй мировой войне, ориентированной, прежде всего, против СССР. Но самое главное, что он помнил в этой связи – так это фактическую причину такого поведения западных государств. То есть хорошо известный на Западе заговор части советских генералов, вступивших в тайный сговор с германскими, а через них также и с японскими генералами, и стоявшими за ними политическими силами по устранению одновременно центральной власти в СССР (включая ликвидацию Сталина) и Германии (включая ликвидацию столь любовно выращенного Западом Гитлера).  А затем, установив военные диктатуры по оси Берлин-Москва-Токио, на базе трипартитного трансконтинентального соглашения вступить в борьбу с англосанксонским миром за мировое господство. Причем постСССР была бы отведена роль «дойной коровы», в лучшем случае «пушечного мяса», но при контроле плечевыми партнерами по заговору возможности стратегического маневрирования за счет постсоветской территории.

Естественно, что любая попытка публичного и даже не публичного раскрытия заговора генералов в условиях уже идущей войны, сведения о чем в любом случае просочились бы, в том числе, и на Запад, привела бы к категорическому отказу лидеров англосаксонского мира – США и Великобритании – от какого бы то ни было сотрудничества с вступившим в смертельную схватку с нацистской Германией Советским Союзом. Им и так было крайне выгодно, что Гитлер напал на СССР, чего и не скрывали.  Но даже не встречаясь с ними лично – это произойдет позже, во время войны - Сталин издавна хорошо знал западных «гусей». Знал их подлость и коварство, но более всего не столько даже способность, сколько постоянную их готовность воткнуть не только кинжал, но и даже огромный топор в спину России, особенно, когда она воюет. И абсолютно не ошибся, чему есть прямые документальные доказательства в виде уникальных разведывательных донесений.   
 
 Совокупность указанных причин и потребовала недопущения с одной стороны широкомасштабной разборки с генералитетом, с другой стороны, переквалификации дел на уже арестованных генералов, в частности, Западного фронта на 193-ю статью Уголовного кодекса. То есть судить их стали строго за воинские преступления. В случае необходимости эта статья давала возможность вынесения самого сурового приговора. Вот как в реальности обстояло дело.

Что же касается Жукова и Тимошенко, то все, что было изложено выше, относится и к ним. Если бы Сталин пошел на арест и предание суду военного трибунала наркома обороны и первого главнокомандующего на войне Тимошенко вместе с его первым заместителем и начальником Генерального штаба Жуковым, то это и означало бы, что заговор военных существует и что именно вследствие этого войска терпят столь трагические поражения. Но на это Иосиф Виссарионович пойти не мог. Вот что конкретно спасло от суда и расстрела выбритые до зеркального блеска крутолобые головы двух деятелей, одна из которых была начинена «куриными мозгами», а другая - стратегическими глупостями. 

Тем не менее, одной из первых мер Сталина по оздоровлению высшего военного руководства стал постепенный, но достаточно быстрый разгон по фронтам и армиям основных членов «киевской мафии», в том числе и Жукова. Одновременно в глубокой тайне было инициировано тщательное расследование подлинных причин кровавой трагедии 22 июня. Оно осуществлялось и по каналам военной контрразведки, которая с 17 июля 1941 г. вернулась в родные пенаты – на Лубянку, и по каналам партийных органов, и по каналам политорганов в действующей армии, и, конечно же, по каналам двух основных разведывательных служб СССР. Весомый вклад в расследование вносили и личная разведка и контрразведка Сталина.

Кроме того, по мере захвата трофейных документов германского военного командования, последние анализировались, в том числе, и с точки зрения выявления признаков преступного умысла со стороны советских генералов по подставе советских войск под неминуемый разгром и поражение в начале войны. И к концу войны уже был накоплен огромный массив информации.  Но и его необходимо было еще раз переварить, проанализировать, проверить, что-то дорасследовать, опросить оставшихся в живых генералов и офицеров по тем пяти вопросам, о которых так много говорилось в этой книге, и уже только после всего этого окончательно разобраться с выявленными подлинными виновниками столько кровавой трагедии. И вовсе не случайно уже в 1946 году Сталин во всеуслышание произнес, что победителей нужно и полезно судить. Вот как обстояло дело.   

А тогда, во время войны, Сталин повел себя как неисправимый гуманист и еще достаточно долго пытался дать всем шанс проявить себя с лучшей стороны. Увы, но далеко не всегда расчеты и надежды Сталина оправдывались, хотя война и закончилась феерической Победой.

Вот часть аргументов историка Арсена Мартиросяна, которого в целом поддерживает еще один историк, Андрей Фурсов. Есть историки, которые ставят под сомнение наличие заговора и особенно предательства среди высших офицеров и генералов РККА. Одними из таких историков являются Егор Яковлев и Алексей Исаев, которые объясняют неудачи первого периода войны отсутствием у многих командиров опыта ведения современной маневренной войны с массовым применением танковых  соединений  и авиации, слабостью Красной Армии, которая по мере накопления опыта, к 1944 году уже превосходила вермахт.    Как человек, весьма далекий от армии и изучения истории Второй мировой войны, я не могу высказать свое мнение на этот счет,  и отдаю на откуп читателям те выводы, которые привел в своем материале.

Конец первой части

Приложение

А суть этой тайны вот в чем. Начнем с армий, как высших тактических соединений. Как известно, действия армии любого государства регламентируются уставами, в том числе и Полевыми. Согласно принятому весной 1941 г. ПУ, кстати, не слишком отличавшемуся от своих предшественников, ширина фронта обороны армии не должна была превышать 80-100 км. На деле же, в среднем, на круг, по всем трем основным приграничным округам выходило по 170-176 км. Соответственно, где-то чуть больше, где-то чуть меньше. Проще говоря, при такой, резко увеличенной ширине фронта обороны устойчивость армий в обороне оказалась пониженной в среднем 1,7-2,2 раза! Но это понижение устойчивости в обороне всего лишь: а) в рамках прямолинейной арифметической логики, то есть без учета иных факторов; б) против нормативного уровня по Уставу 1941 г.


На деле же реальная картина была куда трагичней, потому как ширина участка прорыва для армий вермахта определялась всего в 25-30 км! Соответственно, если считать только по нормативам, то у гитлеровцев уже получалось превосходство (округленно) в 3-4 раза! На деле же при указанной выше фактической ширине обороны наших армий, объективно более чем вдвое уменьшавшей их устойчивость в обороне, одна наша армия должна была испытать на себе мощь как бы (округленно) 6-7 вражеских армий! Однако на данном этапе в расчеты круто вмешивается «логика кровавой алгебры» боя и потому придется последовать следующему правилу: во сколько раз понижена устойчивость нашей армии в обороне, во столько раз выше и подлинно реальное превосходство ударной силы противника на поле боя. Следовательно, вместо  и так сомнительного удовольствия испытать на себе мощь как бы 6-7 армий, в реальности нашим армиям предстояло почувствовать превосходство супостатов в диапазоне от 10 до 15 раз!


Конечно, непосредственно на полях первых сражений против одной советской армии гитлеровцы не выставляли по 10-15 армий. Столько у них просто не было. Речь идет о том, что мощь и сила с которой обрушивались супостаты на одну нашу армию были равны мощи и силе 10-15 армий вермахта. И всего лишь потому, что наши имели слишком растянутый фронт обороны, а, следовательно, и объективно резко пониженную устойчивость в обороне. А супостаты, напротив, предельно концентрировали свои силы на очень узких участках фронта прорыва. Потому и получалось такое превосходство ... формально из ничего. Проще говоря, из ВОЗДУХА!!!   
Некоторые наши командующие армиями понимали, во что их втягивают и даже прямо письменно предупреждали, что сверхширокий фронт обороны до добра не доведет, у армий нет таких возможностей и сил, чтобы прикрыть фронт столь большой ширины. Так, по инициативе командующего 8-й армией ПрибОВО генерал-лейтенанта А.А.Тюрина, Военный Совет округа докладывал в конце января 1941 г. Военному Совету округа, что 8-я армия не может прикрыть отведенный ей 160-километровый участок границы. Потому, что для этой цели имеет всего два корпусных управления, по одной стрелковой дивизии от каждого.  Генерал-лейтенант А.А. Тюрин особо отмечал, что «в случае необходимости выступить на прикрытие государственной границы и удерживать ее до сосредоточения хотя бы минимального состава армии ... потребуется от 6 до 8 суток... Две стрелковые дивизии, находящиеся на участке границы 8-й армии, выполнить эту задачу на сверхшироком фронте не в состоянии...». И далее предлагал ряд серьезных мер по повышению боеспособности войск армии, в том числе и упомянутых двух стрелковых дивизий.


А ведь в соответствии с тем, что начудили Тимошенко-Жуков в первой половине 1941 г., им предстояло именно «упорной обороной, опираясь на укрепленные районы прочно прикрыть наши границы и не допустить вторжения противника на нашу территорию». А «прикрытие границы организовать на фронте всех армий по типу прочной, постепенно усиливающейся по мере прибытия войск обороны с полным использованием укрепленных районов и полевых укреплений, с всемерным развитием их в период сосредоточения».


По уставу 1941 г. стрелковым дивизиям было положено иметь 8-10 км в качестве ширины фронта обороны. А в своем составе им было положено иметь по 14 483 чел. Однако, в результате всех «стахановских преобразований» дуэта Тимошенко-Жуков и согласно послевоенным признаниям последнего, в 85% дивизий Первого стратегического эшелона в среднем было всего по 8000 человек. А это означает вот что. Только по факту такой численности, устойчивость дивизий в обороне уже была понижена в 1,8 раза! Соответственно, на 1 м линии обороны должно было приходиться уже всего по 0,8 - максимум 1 боец вместо положенных по уставу 1,45-1,81 бойца на 1 м линии обороны! Но это то, что называется, гладко было на бумаге, хотя и вопреки Уставу.  На самом же деле, тут начинается крайне негативное взаимодействие трех факторов:
- чрезмерно увеличенной ширины фронта обороны стрелковых дивизий первого эшелона (в среднем, в ПрибОВО – до 40 км, в ЗАПОВО – до 47, в КОВО – до 60 км),
- почти вдвое пониженной численности личного состава этих дивизий,
- 2,3-кратного (в среднем) превосходства вермахта в линейной плотности войск на 1 км вторжения в момент начала агрессии.


Конечно, при всем исторически чудовищно беспрецедентном неравенстве сил сторон в сражениях первого периода войны, особенно в момент начала агрессии, подобных соотношений непосредственно на поле боя не было. Даже вместе с ублюдочными «союзниками» вермахт не обладал таким количеством дивизий, чтобы выставлять их против каждой нашей в указанных соотношениях. Таких соотношений лишь потому не было, что в этом примере они привязаны к термину «дивизия». Жуков  прекрасно это понимал.

Именно поэтому он и запустил на орбиту нашей военной историографии внешне правдоподобный миф о так называемом 6-8-кратном превосходстве гитлеровцев на решающих направлениях, что, видите ли, для него и Тимошенко оказалось внезапной неожиданностью. Но это неприкрытая ложь. Им было известно если не все, то, по меньшей мере, почти все из того, что было необходимо знать, в том числе и о концентрации сил противника на Белорусском направлении – именно его Жуков имел в виду в первую очередь, когда говорил о решающих направлениях.
Глубинная же суть постигшей тогда державу невиданной трагедии в том, что на самом-то деле, из-за всех вышеуказанных обстоятельств, реальное превосходство на поле боя было не то чтобы в десятки раз, а в сотни и даже тысячи раз выше, чем оборонительные возможности дивизий первого эшелона Первого стратегического эшелона!
IV. Реализация приведшего к указанному выше результату «безграмотного сценария» вступления советских войск в войну не обошлась, «естественно», и без преступного «вклада» командования округов на местах в подставу их по неминуемый разгром и уничтожение, в том числе и за счет ослабления мобилизационной и боевой готовности вверенных ему войск.
4.1.  Это выразилось не только в упомянутой выше низкой и крайне низкой линейной плотности войск. Увы,  но это нашло свое выражение также и в преступной по своей сути концентрации основной массы войск в двух печально знаменитых выступах – Белостокском и Львовском.


«Рекордсменом» в этой части является опять-таки командующий ЗАПОВО генерал Павлов. Этот умудрился сконцентрировать в Белостокском выступе три четверти вверенных ему войск – 10-ю армию и большую часть 3-й и 4-й армий. И едва только раздались первые выстрелы той страшной войны, как эти войска, а это свыше 300 тысяч солдат и офицеров оказались под непосредственной угрозой окружения. Потому как немцы начали наступления на флангах выступа – на Брестском и Гродненском направлениях. Ведь их исходные для нападения позиции находились на 100-150 км восточнее расположения основной массы, в частности, войск 10-й армии. Так что ничего удивительного в том, что к исходу 22 июня угроза полного окружения наших войск стала жестокой реальностью. Как, впрочем, нет ничего удивительного и в другом. Длительное время практически все исследователи были едины в главном выводе: главная и основная причина столь ошеломительного успеха, а в действительности таранно-штурмового пролома нашей обороны в  ЗАПОВО – это концентрация наших войск в Белостокском выступе. Правда, в течение этого  же длительного времени были недоступны и некоторые специфические детали, которые в корне и принципиально переворачивают этот вывод.


Дело в том, что, во-первых, об угрозах, которые таил в себе Белостокский выступ для советских войск, было известно и понятно еще на рубеже 1940-1941 гг. По итогам хорошо известных стратегических командно-штабных игр, которые прошли в указанное время, был сделан соответствующий вывод об этих угрозах. Увы, но этот вывод был проигнорирован всеми, кому, как говорится, не лень. А ведь это были не просто угрозы, а угрозы классического в военном искусстве типа – вариант Канн, известный более двух тысяч лет. Причем, и это надо особо отметить, разведка сообщала о том, что германское командование готовит не только и не просто операции на окружение, а именно вариант Канн.


Во-вторых, до парадоксальности поразительно, но факт, что  закачивание Павловым основной массы вверенных ему войск в Белостокский выступ ничуть не испугало германское командование. Напротив, он было в высшей степени удовлетворено этим и потому:
- а) приняло стратегически хлесткое для нашего командования решение – генеральных сражений в Белостокском выступе не устраивать, а стремительными ударами окружить эту группировку, но при этом основными своими силами в едином порыве прорываться к Минску, и там устроить крупномасштабное окружение и избиение советских войск;
б) первые предписания железнодорожным чиновникам Третьего рейха о немедленном вступлении в руководство захваченными ж.- д. станциями выдало как раз на Белостокское направление – еще в начале апреля 1941 г.


В-третьих, еще более парадоксально – вплоть до шокового состояния – то обстоятельство, что начальник Генерального штаба генерал Г.К. Жуков и нарком обороны маршал С.К. Тимошенко без возражений утвердили в марте 1941 г. представленную по их же приказу командующим ЗАПОВО генералом Павловым схему дислокации войск этого округа. Проще говоря, неминуемо провоцировавшая и в итоге действительно приведшая к колоссальной катастрофе закачка Павловым основной массы вверенных ему войск в Белостокский выступ с того момента получила официальное одобрение высшего военного командования СССР.


В-четвертых, хуже чем парадоксальность вплоть до шокового состояния оказалось то, что Жуков и Тимошенко утвердили такую схему дислокации войск ЗАПОВО, в которой зияли две огромные дыры общей протяженностью свыше 100  километров – примерно по пятьдесят с лишним километров на правом и левом флангах 4-й армии и левом фланге 10-й армии. Было бы крайне удивительно, если зафиксировавшие этот факт супостаты не воспользовались  таким шансом. В военном искусстве это классическое использование принципиального промаха противника. Только вот нет, увы, никаких оснований считать это промахом нашего командования. То было тяжкое государственное и военное преступление.


В-пятых, что уж вообще умопомрачительно. В конце 1936 года в Третьем рейхе прошли стратегические командно-штабные игры на картах, на которых отрабатывался прототип будущего плана «Вариант Барбаросса». Тогда это называлось весь незатейливо – «Восточная кампания». Так вот, во время той, пока еще картографической агрессии, супостаты «умудрились» взять Минск на пятые сутки с начала, подчеркиваю, пока еще картографической агрессии. К тому же без какого-либо учета наличествовавшего тогда злобно антисоветского буфера – довоенной Польши. Советская разведка доложила руководству СССР всю информацию об этих играх, в том числе и о невероятном успехе в процессе картографической агрессии.
Прошло четыре с половиной года, и в мае 1941 года советская разведка получает документальные данные от своего ценного агента – крупного железнодорожного чиновника Третьего рейха – о том, что супостаты вновь планируют захватить Минск на пятые сутки. Именно об этом свидетельствовало полученное агентом от германского командования предписание возглавить Минский ж.-д. узел на пятый день с момента начала боевых действий. Разведка, естественно, передала эту информацию в ГШ, но там только скептически хмыкнули. А ведь Минск был взят почти в указанные сроки. Почти, потому что лишь благодаря невероятному мужеству, стойкости и героизму простых солдат и их адекватно реальной обстановке действовавших строевых командиров удалось слегка сбить график агрессии. Говорят, что из-за этого Гитлер закатил дикую истерику… 


4.2.  Далее. Это выразилось в отсутствии тщательно проработанных с командованием на местах и утвержденных ГШ и НКО планов обороны округов, подчеркиваю, именно планов обороны, а не прикрытия. Дело в том, что майскими 1941 г. директивами НКО и ГШ командованию ПРИБОВО, ЗАПОВО и КОВО предписывалось разработать именно планы обороны государственной границы и противовоздушной обороны.
Вообще-то все, что касается директив на эту тему, заслуживает самого крайне резкого осуждения. Официальный план отражения агрессии официально же был утвержден еще 14 октября 1940 года. Тогда от командования округов почему-то потребовали разработать не планы обороны, а всего лишь планы прикрытия. И хотя это близкородственные планы, тем не менее, между ними существует принципиальная разница. В период правления двух последних предвоенных начальников ГШ – К.А. Мерецкова и Г.К. Жукова – только под занавес предвоенного периода правления последнего было решено разработать именно планы обороны. В результате сами майские директивы символизировали собой крайне запоздалую реакцию высшего командования на острейшую необходимость иметь именно планы обороны.  Тем не менее, директивы все-таки были даны. Однако вместо того чтобы сделать именно так, как предписывали эти, пускай и запоздалые, но все же директивы НКО и ГШ, командование округов в сущности переделало только первую страницу предыдущего плана – плана прикрытия и убрало слово «прикрытие» из текста «нового» документа, да и то не везде.

Более того.  В процессе организованного Сталиным послевоенного опроса генералов и офицеров, командовавших частями и соединениями в западных приграничных военных округах накануне войны, выяснилось, что абсолютное их большинство было подвергнуто окружным командованием умышленной информационной блокаде о содержании проектов планов обороны. Именно эта мысль проходит красной нитью в их ответах на первый сталинский вопрос: Был ли доведен до войск в части, их касающейся, план обороны государственной границы; когда и что было сделано командованием и штабами по обеспечению выполнения этого плана? Потому, что отвечая на этот вопрос, ни один из опрошенных так и не указал прямо, что он был детально знаком именно с планом обороны, в части касающейся вверенной ему части (соединения). В лучшем случае опрошенные ссылались (да и то редко) на то, что были поверхностно осведомлены о предыдущем плане – плане прикрытия.


Даже захваченные немцами в начале документы советского командования на местах свидетельствовали о том, что последнее в лучшем случае располагало только планами прикрытия, а не обороны. Причем, составленными еще в конце зимы 1941 г.  И что хуже всего, так это то, что даже планы прикрытия не были толком проработаны с командирами частей и соединений. Проще говоря, войска были умышленно подставлены под вынужденную необходимость вступать в войну «без царя в голове». Да и как войскам было вступать в войну «с царем в голове», если, например:
- в ряде случаев только за два дня до агрессии, когда уже была известна дата нападения и шло выдвижение войск к границе, некоторым частям передового базирования наконец-то соизволили нарезать полосы обороны?! Так произошло, например, в ПрибОВО.
- Только за два дня до агрессии, командованию округов, где преобладал смешанный ТВД, то есть там где, сухопутные войска априори должны взаимодействовать с ВМФ, из ГШ и НКО директивно было предписано разработать планы взаимодействия с командованием ВМФ?!


«Рекордсменом» по части преступного отношения к разработке планов прикрытия и обороны следует признать командующего ЗАПОВО – генерала Д.Г. Павлова.   Как явствует из опубликованного еще в 1961 г. черновика мемуаров бывшего заместителя Павлова генерала И.В. Болдина, начальник штаба округа генерал-майор В.Е. Климовских в присутствии Болдина пытался доложить  Павлову план мероприятий по повышению боевой готовности войск округа, однако в ответ  командующий округом вспылил, отбросил карту и заявил: «Война возможна, но не в ближайшее время. Сейчас надо готовиться к осенним маневрам да принять меры, чтобы какой-нибудь паникер на немецкие провокации огнем».
Увы, но таких и иных, еще более тяжких свидетельств преступной деятельности Павлова накануне войны столько, что их хватило бы на десяток – другой смертных приговоров.


А вновь назначенный командующим КОВО  генерал Кирпонос и вовсе прибыл в округ с одной мыслью в голове – устроить немедленное встречно-лобовое контрнаступление по факту нападения вместо того, чтобы разработать более детальный план прикрытия, а затем и план обороны. Об этом прямо написал в своих мемуарах маршал Баграмян.
Кстати говоря, с момента назначения Жукова начальником Генерального штаба, во всех трех основных приграничных округах резко изменилась направленность командно-штабных учений и полевых поездок. Вместо отработки мероприятий по прикрытию и обороне все как угорелые стали отрабатывать наступательные операции разного уровня.
4.2.  В преступном неисполнении санкционированных Сталиным двух директив о приведении войск Первого стратегического эшелона, особенно его первого оперативного эшелона в полную боевую готовность при том, что первая из этих директив была дана вообще за четыре дня до нападения.
Основанием для принятия принципиального решения о заблаговременном нажатии, образно говоря, на «красную кнопку» и санкционировании за четыре дня приведения войск первого (оперативного) эшелона  Первого стратегического эшелона в боевую готовность явились следующие данные:
- повторные, к тому же документальные  данные подчинявшейся наркому внутренних  дел Л.П. Берия  разведки пограничных войск, полностью совпадавших с данными зарубежных резидентур НКГБ СССР, ГРУ и РУ НКВМФ, и свидетельствовавших о том, что германское командование с утра 18 июня 1941 г. возобновило выдвижение войск на исходные позиции.

Повторные – потому, что разведка пограничных войск еще 13 июня зафиксировала начало выдвижения войск вермахта на исходные для нападения позиции.  Однако в тот же день было зафиксировано, что по приказу из Берлина этот процесс был заторможен. 15 июня разведка пограничных войск добыла документальные данные о том, что с 18 июня процесс выдвижения войск на исходные для нападения позиции возобновится.

- Результаты проведенной силами погранвойск и ВВС ЗАПОВО 18 июня в блиц-режиме воздушной разведки, осуществленной по всей линии государственной границы в полосе компетенции ЗАПОВО. Кстати говоря, обратите внимание на то, то это мероприятие было осуществлено в полосе компетенции именно ЗАПОВО.  То есть Сталина беспокоило, прежде всего, именно это направление.  Это к тому, что никакого особого приоритета Юго-Западного направления как якобы направления главного удара вермахта у него не было, и никаких специальных приказов на этот счет он не отдавал. Об этой воздушной разведке поведал в своих мемуарах генерал-майор ВВС Г.Н.Захаров.

- Результаты блиц-зондажа Берлина по дипломатическим каналам – 18 июня (по другим данным еще и 20 июня тоже) Берлину было предложено принять Молотова со срочным визитом, на что последовал немедленный и решительный отказ. 


Окончательно убедившись, что война действительно грянет через четыре дня, Сталин  отдал приказ об оповещении командующих западными военными округами о грядущем в самые ближайшие дни внезапном нападении Германии и необходимости в связи с этим приведения вверенных им войск в боевую готовность!


Командующие Прибалтийским, Ленинградским, Западным, Киевским и Одесским военными округами, а также Балтийским, Черноморским и Северными флотами с прямой санкции Сталина официально были предупреждены об этом телеграммой начальника Генерального штаба РККА генерала армии Жукова Г.К. еще 18 июня 1941 года!!! То есть за Четыре дня до агрессии!!! Этой же директивой им предписывалось привести войска первого эшелона Первого стратегического эшелона в боевую готовность. Еще раз обращаю внимание на то, что указание на этот счет было дано за четыре дня до начала агрессии.


Причем, как свидетельствуют исследования последних лет, в том числе и проведенные лично автором этих строк, в директиве от 18 июня 1941 г. по указанию Сталина непосредственно указывалась дата 22 июня 1941 года! Как минимум, это было сделано в форме хотя и ориентировочной, однако же, наиболее вероятной даты! Данные разведки в тот момент уже позволяли.


Непосредственно документально подтвердить наличие такой директивы в настоящее время не представляется возможным. Генеральный штаб и Центральный архив МО РФ делают вид, что такой директивы в архивах нет.  Однако, по меньшей мере, это просто глупое вранье. Или ее уничтожили еще во времена Хрущева и господства Жукова во  главе министерства обороны – иначе ведь невозможно было бы врать и поливать грязью Сталина на троцкистском шабаше, почему-то именуемом ХХ-м съездом КПСС. Но в таком случае должен был бы остаться хотя бы акт об уничтожении совершенно секретного документа. Или же ее так «задвинули» в архивные тенета, что только правнукам наших правнуков буде суждено увидеть ее.


И все дело в том, что это крайне взрывоопасный документ, который, - Господи, помоги ему объявиться – немедленно разрушит и в корне уничтожит все подлые нападки на Сталина из-за трагедии 22 июня 1941 года. А вслед за этим разрушится и вся антисталиниана. Ведь она напрямую завязана на трагедию 22 июня, ответственность за которую до сих пор лживо валят только на Сталина.


Тем не менее все это не означает, что вообще нет никаких доказательств существования этой директивы.  Прямое упоминание о ней есть в материалах судебного следствия по делу бывшего командования ЗАПОВО-ЗФ, в частности, в материалах допроса начальника связи ЗАПОВО-ЗФ генерала Григорьева. Сохранился также и значительный пласт иной  документальной и мемуарной информации, почти напрямую свидетельствующей о том, что такая директива действительно имела место быть. Есть также и отдельные документы за подписью Жукова, предписывавшие непосредственно накануне войны отдельным соединения перейти в состояние полной боевой готовности. В  книгах, по материалам которых составлена настоящая статья, все эти данные приведены максимально подробно. Так что, как говорится, не все потеряно.


 4.3. Это выразилось также и в заблаговременной умышленной иммобилизации или, как минимум, умышленно резком ослаблении мобилизационной и боевой готовности войск прикрытия (особенно ударных мобильных), в том числе и на главных операционных направлениях предстоявших действий гитлеровских войск, о чем было известно германскому командованию и в войсках вторжения.
В частности, это нашло свое преступное выражение практически одновременно: 
- в умышленной нейтрализации боеспособности и боеготовности ПВО путем издания накануне нападения приказа о запрете на открытие огня по авиации противника, о чем было известно врагу.


Так, сбитые 22 июня на Белостокском направлении немецкие летчики – три пилота - не сговариваясь, так каждого из них допрашивали в разных местах, показали, что им заранее было известно о том, что советским войскам ПВО, в частности, зенитной артиллерии, был отдан приказ не открывать огонь по немецким самолетам. И это, увы, оказалось четко и документально же подтвержденным фактом – такой приказ действительно был отдан в письменной форме командованием ЗАПОВО за два начала агрессии – 21 июня он уже поступил в зенитные части. Но более всего поразительно то, что появление такого приказа документально зафиксировано в войсках ПВО, дислоцировавшихся именно в Белостокском выступе! Однако еще более поразительно, что такой приказ появился после поступления в войска директивы от 18 июня о приведении войск первого эшелона в боевую готовность.

Проще говоря, то было предательство в рафинированном виде.
- В умышленной нейтрализации боеспособности и боеготовности авиации округов путем:
а) умышленной дезориентации командования ВВС округов непосредственно командованием ВВС РККА.

При наличии уже поступившей в войска директивы от 18 июня о приведении в боевую готовность первого оперативного эшелона Первого стратегического эшелона, непосредственно накануне войны из ВВС РККА в округа, в частности, в ЗАПОВО, поступило распоряжение о снятии вооружения с самолетов в связи с подготовкой к некоему мифическому парадному смотру. И что самое поразительное, так это то, что этот преступный донельзя приказ был отдан, во-первых, ВВС ЗАПОВО, которые, как и в целом войска этого округа, находились на острие очевидного уже невооруженным глазом главного удара вермахта.


В записках вдовы застрелившегося командующего ВВС ЗАПОВО генерала Копец – Нины Павловны Копец есть прямое свидетельство того, что такой приказ из Москвы, из ВВС РККА действительно поступил. Со ссылкой на давнего друга и помощника своего мужа, летчика-инспектора ВВС ЗАПОВО, в то время майора Ф.О Олейникова, Нина Павловна указала: «В самый канун войны из Москвы пришел приказ подготовить самолеты к какому-то парадному смотру, то есть снять временно вооружение, и поэтому в момент фашистского нападения они оказались разоруженными».


А преступным донельзя этот приказ-распоряжение назван вот почему.  Руководство ВВС РККА прекрасно знало, что 18 июня командующим войсками приграничных округов была дана директива о приведении вверенных им войск Первого стратегического эшелона в боевую готовность, прежде всего, войск первого оперативного эшелона. Более того. Оно также прекрасно знало о двух директивах НКО о тщательной маскировке авиатехники – от 19 и 20 июня. Столь же прекрасно оно знало и о том, что командованию приграничных округов была дана команда о передислокации на полевые командные пункты, причем в это приказе был указан срок завершения передислокации – к 22 июня закончить передислокацию. То есть к 24 ч. 00 мин. 21 июня передислокация должна была быть завершена. Передислокация командования округами на полевые командные пункты – одна из важнейших составляющих приведения войск в боевую готовность в связи с ожидавшимся нападением. Как, впрочем, и другие мероприятия, директивы об осуществлении которых были даны заблаговременно.  И вот в такой ситуации командование ВВС РККА ничтоже сумняшеся отдало распоряжение не просто о подготовке к какому-то мифическому смотру-параду, а именно же с обязательным разоружением боевых самолетов. А чего на них смотреть в их разоруженном виде? Ведь они на то и боевые самолеты, чтобы быть вооруженными даже на смотре, тем более что это самолеты частей передового базирования. Проще говоря, это было действительно умышленно преступное указание со стороны руководства ВВС РККА, приведшее к погрому авиачастей ЗАПОВО (и других округов тоже). И если вспомнить жуткие кадры разбитых советских самолетов, то ведь практически на всех из них, сделанных немцами на разных аэродромах разных округов, самолеты стоят в линейку. А ведь буквально 19 и 20 июня НКО и ГШ направили в войска хотя и запоздалую, но директиву же о немедленном рассредоточении самолетов и их тщательной маскировке (впрочем, эти директивы касались маскировки и других родов войск).  Так что совершенно справедливо большую часть руководства ВВС РККА расстреляли уже в 1941-42 гг.

- В умышленном разоружении, изъятии бортовых боеприпасов и слива топлива непосредственно 20-21 июня, особенно в тех авиачастях, в которых была новейшая техника и которые должны были действовать на главных операционных направлениях ударов вермахта без какой-либо ссылки на подготовку к какому-то смотру-параду. Это уже местная, далеко не художественная самодеятельность на базе указания руководства ВВС РККА о подготовке к мифическому смотру-параду. Свидетельств на эту тему также предостаточно.

- В умышленной, а, самое главное, незаконной отмене 21 июня ранее поступившего приказа о приведении авиачастей в боевую готовность и в умышленном роспуске личного состава в увольнения.  Это имело место в ряде авиадивизий разных округов, главным образом, опять-таки в ЗАПОВО, преимущественно на Белостокском направлении.  Свидетельств именно на эту более чем предостаточно.

И вот зная даже самый мизер информации по этому вопросу – из того, что позволяет привести объем статьи, попробуйте самостоятельно оценить добытую в СССР германской военной разведкой агентурную информацию о том, что советская авиация к началу войны окажется совершенно неподготовленной к боевым действиям?   Что, между прочим, и произошло. Причем в таких преступно безобразных формах, особенно в ЗАПОВО, что ни о чем, кроме злоумышленного саботажа и преднамеренного вредительства и предательства говорить не представляется возможным. И разве это не  дает основания всерьез заподозрить предвоенный сговор с противником, особенно если учесть, что агентура германских спецслужб сообщала об этом еще в мае 1941 г.?! Не говоря уже о том, что речь должно вести также и о заговоре среди генералов.
- В умышленной нейтрализации инженерных войск в их усилиях по подготовке ТВД к боевым действиям, особенно действий саперов по минированию предполья, мостов и наиболее танкоопасных направлений.
Подобное имело место в ПрибОВО, причем по приказу члена Военного совета округа. Аналогичное происходило и в КОВО. Но рекордсменом, как и в других случаях, явился ЗАПОВО. Командование этого округа вообще начисто игнорировало необходимость принятия подобных мер. И даже наотрез отказалось от предложенной помощи НКВД и НКГБ СССР.
Ну а кончилось это тем, что даже в послевоенных мемуарах выжившие, к сожалению, в той войне германские генералы не могли скрыть своего полного обалдения от того, что полосу советского предполья, мосты и т.п. они их захватили с ходу, так как они не были заминированы.
- В умышленном приведении «бога войны» - артиллерии – едва ли не полностью в недееспособное состояние за счет:
А). Затеянных накануне войны при устном одобрении руководства НКО и ГШ командованием трех основных округов реорганизации артиллерии и учебных стрельб на дальних полигонах, куда была согнана значительная часть артиллерии, включая и зенитную. В результате огромное количество важных военных, инфраструктурных и гражданских объектов остались без артиллерийского прикрытия. Особенно без зенитного прикрытия, что позволило авиации противника безнаказанно уничтожать эти объекты.
Б). Преступного игнорирования в последние десять дней предупреждений разведки о скором нападении и преступном не отдании приказов о немедленном отзыве артиллерии с полигонов, в том числе и при прямом участии представителей ГШ и НКО.


Если исходить из воспоминаний ряда не потерявших совесть генералов, то даже в последнюю неделю перед нападением, когда по данным разведки уже более или менее вырисовывалась точная дата нападения, руководство НКО и ГШ, а также окружное командование запрещало отзыв артиллерии с полигонов. И даже после директивы от 18 июня о приведении войск первого эшелона в боевую готовность отзыва артиллерии с полигонов не произошло.

В). Организации в это же время показушных смотров артиллерийской техники на ближних учебных центрах, в том числе непосредственно у линии границы, в том числе и прямом участии высокопоставленных руководителей НКО и ГШ. Все это вместе взятое привело просто к гигантским потерям артиллерии, особенно тяжелой и гаубичной. Это был артиллерийский «аналог» преступного приказа по линии ВВС о подготовке к мифическому смотру-параду.

Г). Умышленного «ослепления» артиллерийских частей путем снятия с орудий артиллерийской оптики под предлогом необходимости их ремонта в окружных мастерских (хотя обычно делается на месте прямо в артиллерийских частях) непосредственно за два дня до нападения. То есть когда уже была известна дата нападения и когда в войска поступила директива от 18 июня о приведении войск первого эшелона в боевую готовность. В первую очередь «ослеплению» подверглась именно тяжелая и гаубичная артиллерия находившихся на направлении главного удара вермахта своим левым крылом округах, то есть ПРИБОВО и особенно в ЗАПОВО.

Д). Умышленного обездвиживания артиллерийской техники в последние перед нападением дни путем лишения различными способами артиллерийских частей транспортных средств. В основном это происходило в промежутке 18-21 июня, когда в войска уже потупила директива от 18 июня о приведении войск первого эшелона в боевую готовность.

Е). Умышленного неисполнения в течение более месяца даже прямых приказов из Москвы о выдаче бронебойных снарядов артиллерийским частям, без которых борьба с основной силой германского блицкрига – танковыми частями – бессмысленна. Это было буквально повсеместное явление.

Ж). И как апофеоз преступной иммобилизации артиллерии приграничных округов – профанация противотанковой обороны. А ведь прекрасно знали, что на острие германского блицкрига действуют, прежде всего, танковые части, что даже согласно германскому уставному нормативу плотность танков в прорыве - 20-30 танков на 1 км, что германское командование спокойно шло и на резкое увеличение плотности танков в прорыве до 30-50 танков на тот же километр! И, тем не менее, преступно учудили форменную профанацию противотанковой обороны, выставив по 3-5 стволов на 1 км линии обороны, а где-то и одно орудие на 1 км фронта обороны!?

Реальная же плотность танков вермахта в прорыве обеспечивала супостатам превосходство над возможностями нашей противотанковой обороны в диапазоне от 4 до 10 раз! Если по факту того, что нацисты устроили в самом начале агрессии, так и вовсе умопомрачительный результат: превосходство врага над нашей противотанковой обороной в среднем было на уровне от 6-10 до 10-16 раз! И ведь это не просто превосходство, а превосходство в бронированной мобильной огневой мощи, сметающей на своем пути все подряд! Что должно было произойти с нашими 3-5 стволами и тем более с одним орудием противотанковой обороны на 1 км обороны?! Правильно, если не с первого, то уж со второго-то залпа 30-50 немецких танков они вместе с солдатами точно оказывались закопанными в землю…   

- В умышленном, преступном по своей сути изъятии 21 июня боеприпасов у личного состава частей в стрелковых и танковых частях; изымался даже минимум (0,25 бк) разрешенного Москвой для хранения в танках боезапаса.  Это также повсеместное явление.

- В умышленной, преступной по своей сути невыдаче боеприпасов личному составу передовых частей прикрытия, либо же выдача такого минимума боеприпасов, которого хватило бы только на несколько минут активной стрельбы. И это тоже повсеместное явление.

- В умышленно злостном игнорировании необходимости своевременных поставок боеприпасов в войска в нужных войскам объемах и комплектации.

Подтверждающих такие выводы документально зафиксированных фактов более чем предостаточно и в литературе о войне – как исследовательской, так и мемуарной, - и в сообщениях военной контрразведки. Это были явления того порядка, которые, как в прочем и в иных случаях,  системно охватили все три основных приграничных округа.

V. Как выяснилось только в наше время, умышленное, по сути дела, затягивание Тимошенко и Жуковым передачи в приграничные округа пресловутой Директивы № 1, куда она поступила в среднем лишь за час-полтора до начала агрессии, а в войска попала уже после начала боевых действий.

К такому выводу приводит детальный сравнительный анализ воспоминаний основных действующих лиц, причастных к разработке и передаче этой директивы в войска, времени получения этой директивы в округах, а также документов, изданных в округах во исполнение этой директивы. Директива была передана в войска с опозданием практически на два часа. И пока ее там принимали, расшифровывали и готовили собственные приказы на ее основе, посыпались первые бомбы супостатов. 

VI. Преступно умышленное бездействие командования округов в последние перед нападением часы, что выразилось в следующем:
   а) часть из них пребывала в театрах (ЗАПОВО), никак не реагируя на тревожные сообщения разведки и пограничников. Кстати говоря, посмотрев до конца спектакль, Павлов отправился со своим штабом в район Боровое, что в 8-ми километрах северо-западнее от Минска, хотя по приказу ГШ он должен был перебазироваться на фронтовой КП в Обуз-Лесна. Прибытия Павлова в Боровое никто не ожидал. И вследствие этого связь для него и штаба с войсками фронта не была подготовлена.  А уже после начала агрессии, Павлов так начудил со своей дислокацией, что вконец запутал управление войсками фронта. То рвал в Белосток, то утром 26 июня решил переместить штаб в район Бобруйска.  Однако прямо на марше приказал двигаться на Могилев, где сосредоточился вместе со штабом только к утру 27 июня. И все это время войска не знали, где искать командующего фронтом – они его искали под Бобруйском, а он  находился совершенно в другом месте. Только одно это называется сознательный развал управления войсками фронта в боевой обстановке и только за одно это уже необходимо было отдать его под трибунал. Ибо пока он мотался туда-сюда, трагическим образом решилась судьба Минска и всей Белоруссии.      
б) часть пьянствовала по случаю окончания маневров (командование ЧФ),
в) часть находилась в процессе передислокации на фронтовые КП, хотя обязаны были там еще к 24.00 21 июня (КОВО),
г) ну а Кузнецов (ПрибОВО) за несколько часов до нападения и вовсе самоустранился, исчезнув из поля зрения собственного штаба.

VII. Умышленное игнорирование командованием на местах уже резавшей глаза необходимости приведения вверенных войск в боевую готовность даже после получения директивы № 1 из Москвы.

Уникально преступный случай произошел опять-таки в ЗАПОВО. Командующий 4-й армией ЗАПОВО генерал Коробков нагло арестовал и хотел отдать под трибунал как паникера (?) командира 17-го Брестского Краснознаменного пограничного отряда майора Кузнецова, прибывшего к нему с докладом последних разведывательных данных, свидетельствовавших о том, что в ближайшие же часы, максимум через день произойдет нападение. Лишь вмешательство Берия, которому подчинялись пограничные войска, предотвратило этот преступный произвол. Ну а сам Коробков показал себя как законченный предатель и изменник Родины, бежал из своей армии, сеял панику во время бегства,  и потому оказался под судом и был расстрелян.

VIII. Умышленное игнорирование командованием на местах необходимости немедленного приведения вверенных войск в боевую готовность даже через несколько часов после нападения Германии.
Несмотря на неоднократные просьбы об этом нижестоящего армейского командования в некоторых случаях имели место  факты умышленного, преступного запрета командования округов на приведение войск в боевую готовность. Например, командующий КОВО-ЮЗФ Кирпонос до середины дня 22 июня запрещал приведение в боевую готовность 6-й армии.

IX. Умышленный запрет высшего (Тимошенко), окружного и местного армейского командования на открытие ответного огня по войскам агрессора, в том числе под предлогом того, что-де Москва, лично Сталин запретил открывать ответный огонь.
Как показало разведывательно-историческое расследование, ничего подобного не имело место быть – Сталин таких запретов не вводил. Слава Богу, сохранились соответствующие доказательства этого.

X. Умышленная, а по сути дела, преступная ориентации войск прикрытия на борьбу с некими бандами, вторгшимися на территорию СССР при наличии уже достоверных данных о том, что произошло широкомасштабное нападение гитлеровской Германии. Проще говоря, имела место умышленная дезориентация командования передовых частей. Наиболее ярко это проявилось в распоряжении командующего ЗАПОВО-ЗФ Павлова.

XI. Предательство в форме измены Родине, что нашло свое выражение:
11.1.  В форме шпионажа в пользу нацистской Германии. К сожалению, немецкие спецслужбы располагали хотя и немногочисленной, но хорошо информированной агентурой в СССР, в том числе даже и в военной разведке.
11.2. В передаче противнику сведений, составлявших особую государственную и военную тайну. Как выяснилось только в наше время, германское военное командование, судя по всему, было в курсе основного замысла советского официального плана отражения агрессии, о чем уже говорилось выше.
11.3. В фактическом переходе на сторону врага:
а) еще накануне агрессии.
Только в наше время стало выясняться, что перебежчики были не только с германской стороны, но, увы, и с нашей тоже. Причем, и это весьма характерно, если с германской стороны перебегали в основном рядовые, максимум фельдфебели и крайне редко офицеры (в литературе фигурируют два случая перелета немецких летчиков на Ю-88 на советскую территорию накануне агрессии; последний такой случай имел место за несколько часов до нападения в КОВО – самолет приземлился прямо в Киеве), то с нашей стороны, увы, перебежчики были из числа командно-начальствующего состава. Так, в ЗАПОВО на сторону немцев перебежал командир одной из строительных частей, прихватив с собой всю документацию на строившиеся под его командованием оборонительные сооружения. Были и другие случаи.
б) Уже после начала агрессии, в том числе и даже, прежде всего, в порядке реализации еще в довоенный период сложившихся, но державшихся в тайне изменнических намерений.

Подобное имело место практически во всех округах. В ПрибОВО, например, на сторону врага умышленно перешел начальник оперативного отдела штаба округа (то есть начальник «мозгового треста» штаба округа-фронта) – Трухин. Впоследствии оказался у Власова. Кстати говоря, именно Трухин, еще за год до Власова,  «агитировал» немцев на создание «Русской освободительной армии». Командир 48-й сд (8-й армии) генерал-майор П.В. Богданов также умышленно сдался в плен, активно сотрудничал с врагом, был пойман и расстрелян как изменник. И таких случаев, подчеркиваю, было немало, причем во всех округах (фронтах).

XI. Прямое, фактически преднамеренное способствование реализации оперативных и стратегических планов противника не столько даже неумелыми и непрофессиональными, сколько умышленными, вполне сознательными, преступными действиями командования на местах по уничтожению вверенных ему войск.
Наиболее ярко это проявилось:
   а) в действиях командующего КОВО-ЮЗФ генерала Кирпоноса, о чем убедительно рассказал в своих объективных мемуарах Великий Маршал Великой Победы К.К. Рокоссовский;
   б) в умышленном распылении сил ВВС сразу после начала войны, что наиболее характерно было для ВВС ЗАПОВО, причем, прежде всего, на Белостокском направлении. В данном случае имеется в виду отданный в 9 часов утра 22 июня приказ командующего ВВС ЗАПОВО-ЗФ генерала Копец о передаче авиации округа в непосредственное подчинение командующих армиями, после чего сам Копец застрелился.
   в) В действиях механизированных корпусов, которые, согласно преступным, по сути дела и, особенно по последствиям, предписаниям из «красных пакетов», а затем и безумным приказам местного командования загоняли в бессмысленных переходах на большие расстояния в прямом смысле «до потери пульса», проще говоря, едва ли не полной потери материальной части и личного состава. Подобное имело место во всех округах, но наиболее ярко это проявилось в КОВО-ЮЗФ, где были сосредоточены основные танковые силы приграничных округов.

XII. Преднамеренная сдача противнику оборонительных позиций, а также баз, аэродромов и т.п., в том числе и, судя по всему, в ряде случаев на основе еще предвоенных договоренностей с противником. Наиболее «яркие» случаи имели место на ЗФ.

XIII. Умышленное открытие фронта под различными «благовидными» предлогами, а в части, касающейся Западного особого военного округа (ЗАПОВО) даже заблаговременном открытии еще только будущего фронта. Выше об этом уже говорилось. Кроме того, открытие фронта осуществлялось также и путем несанкционированного вышестоящим командованием беспричинного отхода с занимаемых оборонительных позиций, когда враг был еще в нескольких десятках километров от советских войск. А в рамках этого, с позволения сказать, «метода» особую роль играло стремление армейского командования, причем при отсутствии прямой угрозы, смыться подальше вглубь советской территории, когда враг был еще в нескольких десятках километров от их командных пунктов.

XIV. Саботаж, явно умышленно уложенный в рамки формулы «а у нас спокон веков нет суда на дураков», потому как нередко это маскировалось под халатность или же чрезмерное служебное рвение, а также откровенное вредительство, в том числе и в комбинации с саботажем в различных формах, что нашло свое выражение:
а) в несанкционированных подрывах баз, мостов и складов с боеприпасами, оружием, ГСМ, снаряжением и обмундированием, в результате чего потери были не просто гигантскими, а, по сути дела, астрономически гигантскими, что автоматически привело к крайне резкому, исключительно трудно восполняемому в условиях широкомасштабной эвакуации дефициту оружия, боевой техники, боеприпасов, ГСМ и прочего.