Глава 7

Рай


Лилит не хотела первая заходить в темную комнату, где ещё витал запах крови, железа и сырого камня, но Асмодей, как истинный джентльмен, толкнул даму вперёд, а после вошёл сам и закрыл за собой дверь. Кромешную темноту разрезал свет вспыхнувшего факела. Так же и девичий крик рассек, словно меч, непоколебимую тишину комнаты.

А к подлокотникам и широким ножкам железного кресла, усеянного шипами, был прикован ангел. Уже мертвый ангел. Его тело было изрезано и изувечено, иногда даже выжжено каленым металлом и кислотой. Лицо, когда-то нежное и прекрасное, теперь повергало в ужас. Его белые крылья уже не принадлежали ему и не были белыми: потускневшие, перепачканные кровью и грязью они висели отдельно от туловища на железных крюках, прибитых к потолку. Вокруг крыльев лежали уже не прекрасные и не белые перья.

От такой картины желудок скрутило и к горлу подступила желчь. Запах крови и трупа выворачивал, отчего хотелось поскорее потерять сознание. Лилит оперлась о стену, чтобы не упасть – голова кружилась и гремела как сломанный граммофон. Едва сдерживая рвоту, девочка стояла на дрожащих, грозящих подкоситься, ногах и со всех сил старалась не упасть. Лилит знала, проявление любой эмоции только ещё глубже зароет её в могилу. Тем не менее, слезы уже градом катились из глаз, и сдержать их было за пределами возможностей служанки. Такая реакция лишь повеселила демона.

– Какая же ты неженка, Лилит, – издевательски проворковал Асмодей.

Лилит с удивлением взглянула на него. Неужели он помнит ее имя? Демон тем временем продолжал философствовать:

– Что за взгляд? И, дитя, неужели ты не видишь, как это прекрасно?

– Это…это ужасно, – прошептала девочка, вновь уставившись на покойника. Ей не хотелось на него смотреть, но почему-то это окровавленное, изуродованное лицо само по себе притягивало взгляд.

Он окинул труп взглядом, полным критики, будто это был и не труп, а экспонат в музее.

– Что-ж, с какой-то стороны он и правда отвратителен. Никто и не предполагал, что ангелы могут быть такими уродливыми и так мерзко вонять, не правда ли? Хотя от этого запаха крови у меня разыгрывается аппетит.

Служанку передернуло. Она бы все отдала, лишь бы упасть замертво прямо здесь и сейчас и больше не слышать этих пугающих речей и не видеть этого изувеченного ангела, который еще долго будет приходить ей в кошмарах. Змей тем временем решил пощадить свою гостью и накрыл тело тяжелой непрозрачной материей.

– За что с ним так? – дрожащим голосом спросила Лилит, вытирая слезы ладонью.

– Он не говорил правды и вообще плохо себя вел, – демон отвечал просто и беззаботно, будто говорил о наказанном непослушном ребенке.

– Правды?

– Да. И хватит стоять столбом, сядь наконец. Можешь присесть везде, где нет шипов.

Усадив Лилит, палач начал разглагольствовать о своем ремесле с такой гордостью и вдохновленностью, будто это искусство убивать являлось важнейшим и самым утонченным искусством во всем мире. Он умудрился назвать пыточную храмом Истины, а весь процесс пыток сравнить с веселым и приятным времяпрепровождением вроде дружеской вечеринки.

– На дружеских вечеринках как минимум присутствуют друзья, – девочка говорила робко, молясь, как бы не поплатиться за свои слова.

– Здесь все друзья как раз в сборе! – демон обвел руками всю небольшую комнату.
Лилит на всякий случай еще раз осмотрелась, чтобы убедиться, не упустила ли она никого. Но нет, в комнате были только они вдвоем и труп плененного ангела. Тогда дева мельком заглянула в глаза змея, пытаясь выискать в них следы бушующего безумия. Эти глаза хранили только холод и веселый азарт. Поняв, что его спутница не понимает, о чем речь, Асмодей решил лично представить некоторых своих близких товарищей. Он резко встал, отчего Лилит непроизвольно вздрогнула, и подошел к стене, где на крючке висел скрюченный кнут. Тело девочки сжалось в ожидании худшего. Но вопреки самым страшным фантазиям орудие пытки не коснулось вновь ее плоти.

– Вот он, один из вернейших и лучших моих друзей, – прокомментировал Змей, беря в руки кнут.

– Неужели только он ваш друг?

– Нет. Вот, например, еще и моргенштерн, – он повесил кнут обратно и снял со стены цепь, к одному концу которой была приделана массивная металлическая рукоять, а к другому – металлический шар, усеянный шипами. Этот смертоносный кусок металла действительно напоминал своей формой далекую лучистую звезду. Только звезды не дробят кости. – Великолепен, правда? А какой слышится звонкий хруст, когда удар этого шарика приходится на ребра, – он довольно улыбнулся, проецируя в разуме приятные воспоминания о былых боях. Но приятной эта информация была только Асмодею. Для слушательницы подобные описания были крайне отвратительны.

– А нормальных, живых друзей у вас разве нет?

– Нет. А зачем они?

– А как же, – девчушка хотела было привести в пример дьявола, но даже одно упоминание о нем пугало ее.

– Я понимаю, что ты хочешь сказать. Все, кто обитает здесь либо мои союзники, либо мои… клиенты. Знаешь, профессия палача достаточно социальная, надо к каждому клиенту найти свой подход. Те, кто обитает за пределами этого места чаще всего являются мне врагами, и в лучшем случае теми врагами, какие потом будут пользоваться моими услугами.

Лилит задумалась. Она хотела задать вопрос, но одновременно девочку терзали страх и любопытство.

– А кто я? Враг, союзник, или клиент?

Змей опешил. Он совсем не ожидал такого вопроса и очень не любил, когда его застают врасплох. Но тут, как по сигналу, раздался стук маленького копытца в дверь. Служка-черт приоткрыл дверь, сунул в небольшую щелку пятачок и спросил, нет ли здесь палача. Асмодей отозвался на зов, и тогда чертенок оставил у двери тарелку с пищей и кувшин с водой. Выполнив свою задачу курьера, лохматый пятачок скрылся и копытца застукали по коридору.

То ли чтобы не отвлекаться, то ли желая просто поэксплуатировать больную девочку, демон приказал ей поставить еду на стол. Без лишних возражений Лилит выполнила просьбу, бегая дважды, ведь носить предметы она могла только в одной руке. Украдкой служанка глянула на еду: крошечный кусок чёрного хлеба, горсть какой-то крупы и светлое сочное мясо, уже нарезанное крупными кусочками. Разнообразие продуктов было не намного больше того, чем кормили слуг, зато сам размер пайка и качество пищи были на порядок выше. Желудок издал предсмертный крик кита, чем заставил свою хозяйку сильно смутиться. Но Асмодей не сказал ни слова. Девочка уже обрадовалась: может он и не услышал? Но это предположение тут же опроверглось, как только демон разделил всю еду ровно пополам.

– Ешь, – кратко и повелительно сказал он, достав откуда-то из ящика две кривые вилки.

– Это мне? – удивлённые глазки уставились на юношу.

– Ему, – демон кивнул на полотно, скрывавшее тело, – думаю, уже не нужна еда.
Лилит вновь с тоской глянула в сторону убитого. Нос уже привык к запаху крови, но вот разум все не мог смириться с мыслью, что они будут мирно вкушать еду и жить, прямо на глазах у мертвеца, будто бы глумясь над его кончиной. Но больше всего пугало то, что тот кто сидит напротив и есть убийца. Однако лордам лучше не отказывать.

– Благодарю за щедрость, – прозвенел робкий голос, и пара начала трапезу.

– Это лишь для того, чтобы твоё тело быстрее восстановилось.

Они ели молча и, казалось, в этой тишине можно было услышать стук сердец друг друга. Но в ушах девочки гулким эхом отдавался только трепет её сердца. Может у демонов вообще нет этого органа?

– Кстати, милая, – ухмыльнулся Асмодей, отставляя от себя пустую тарелку, – я ещё не забыл, что мессир просил преподать тебе пару уроков хороших манер.

От этих слов весь мир маленькой девочки, все трепещущее нутро, ухнуло куда-то вниз, замерло в страхе и сжалось в беспомощный комок. Неважно, о чем говорили стоящие над ней: о воспитании, уроках хороших манер, особых беседах или пытках, все это чаще всего было синонимами к слову «пытки». Лилит робко глянула на демона. Неужели он будет её пытать, невзирая на травму? Неужели слова леди Игнесс для него не закон? Но будто в ответ на немую мольбу Лилит, палач тихо рассмеялся.
 
– Обожаю твоё милое личико, когда на нем сменяются эмоции. Знаешь, я могу и забыть о той просьбе господина, если ты будешь очень хорошей девочкой.

Эта интонация как и само предложение совсем не понравились маленькой служанке, но она решила использовать этот шанс.

– А как мне стать очень хорошей девочкой, сэр?

– Замечательный вопрос, – его рот растянулся в довольной ухмылке. – Сейчас что-нибудь придумаю.

Это “что-нибудь” не сулило ничего хорошего и оба собеседника прекрасно понимали данный факт. Он внимательно и оценивающе посмотрел на свою спутницу. Этот взгляд был таким любопытным, таким изучающий, что, казалось, его можно было ощутить на ощупь. Будто на тебя смотрит не пара змеиных глаз, а липкими скользкими прикосновениями лапают чужие руки. А демон тем временем прощупал взглядом чуть ли не всю хрупкую фигурку человеческого создания. Худошавое тело, плоская подростковая грудь и ещё не сформировавшаяся прямоугольная фигура, на которой даже под платьем чётко выделялся рельеф рёбер. Нет, этот прод ещё слишком недозрелый, кислый, лучше подождать, когда эта дева созреет и обретёт более сладкий вкус. Несмотря на относительно юный возраст, лорд Асмодей уже успел разобраться в женской красоте и даже успел испробовать эту красоту – бесовские красавицы никогда не откажут демону-лорду.

Перенеся свои планы на будущее, Змей мотнул головой и сделал вид, будто находится в глубочайших раздумьях.

– Н-ну? – робко спросила нетерпеоивая девица.

– Была у меня одна идея, – честно признался Асмодей, утаивая подробности, которые Лилит знать совсем не обязательно, – но сейчас она никуда не годится, потом как-нибудь.

– А сейчас?

– А сейчас давай просто побеседуем. Не бойся, я не буду делать тебе больно. Только будь откровенна и не лги мне, как хорошая девочка, договорились?
Не любившая откровенничать, но не видевшая иного выхода, Лилит согласилась.

– Вот и славно. А теперь расскажи, каков он, Рай?


***

Каков он, Рай?

Зелёный луг хранил аромат тысячи цветов и трав, а в небе и в кронах пушистых деревьев звенели птичьи трели. По холмам бежала песня. Струящаяся, звонкая песня о небе, мире и любви. Её напевал мягкий женский голос. Дева сидела на небольшом, нагретом солнцем валуне, окруженная полевыми цветами. Совсем юное, прекрасное создание расчесывала свои густые русые волосы и вплетала в косы небольшие цветочки. Закончив с волосами, она встала, отряхнула белое платье и наплавилась вперёд, к белым скалам, высившимся в дали. По пути девочка остановилась у раскидистой ивы. Под ней слышался храп – это в унисон в тени дерева во сне порыкивали мальчик и лев. Улыбка коснулась губ девочки. Она украдкой рассматривала умиротворенное выражение лица, которое обрамляли каштановые локоны. Это лицо уже нельзя было с уверенностью назвать лицом ребёнка, но и мужских грубых черт здесь было ещё немного; разве что над верхней губой уже пробивался забавный мягкий пушок. Но хоть с пушком, хоть без него, этот образ казался девочке самым милым и самым близким. Но она этому ничуть не удивилялась, ведь это спал Адам, её дорогой брат и муж. Ева ещё не знала, что именно значит «быть мужем и женой», поэтому дева молила время течь сильнее, чтобы поскорее вырасти и отыскать ответ на этот волнующий душу вопрос. Уже собравшись идти дальше, первая женщина обернулась и ещё раз посмотрела на мальчика. Отчего-то ей захотелось коснуться губами его щеки, но надо было бежать. К тому же, если бы Адам проснулся, он мог бы и запретить Еве такие прогулки, а она этого совсем не хотела.

Дела, дела, очень важные дела. Надо поспешить, если она хотела поговорить с отцом.

А вдалеке, над всеми белокаменными скалами высился прекрасный белый замок. Он парил над землёй, а к главным его воротам вели небесные лестницы.

Поднимаясь по лестнице, Ева заметила ангела. Она немного испугалась, ведь теперь надо было придумать правдоподобную и уважительную причину, по которой она явилась туда, где людям не желательно быть. Девочке, конечно, все равно придётся объясняться перед отцом, но отчитаться перед ним одним все-таки легче. Но ангел даже не глянул на непослушного человека. Взгляд его был каким-то затуманенным, пустым, скорбящим. Кажется, он потерял кого-то очень дорогого для себя. Сердце девочки ёкнуло: что может быть печальнее скорбящего ангела, отчаявшегося вестника надежды? На мгновение его лицо показалось Еве знакомым. Она даже захотела окликнуть знакомого незнакомца, но не успела. Ангел махнул крыльями и взметнулся высоко в небо, постепенно снижаясь и беря курс куда-то в сторону. Юная человеческая женщина не знала, что именно в той стороне находятся врата в Срединный мир, его ещё именовали Землёй. Зато Ева успела увидеть меч, закрепленный на поясе ангела.

Война. Это слово она пару раз слышала от отца и ангелов. Никто почему-то не хотел объяснять людям его значение, но девочка сама понимала, что это что-то нехорошее и страшное: она видела как другие оплакивали погибших, как некоторые воины, которых она знала, больше не появлялись дома. Ева не понимала только причин и целей такого скорбного события.

Погрузившись в свои мысли, путешественница и не заметила, как уже дошла до главных ворот. Глубоко вздохнув и переборов волнение, Ева вошла в замок.
Комнаты будто дышали: туда и обратно циркулировал прохладный свежий ветерок. Из колоссальных по своей высоте и величию окон лился тёплый белый свет, переливаясь и играя на белых мраморных колоннах и хрустальных многоярусных люстрах. Где-то сверху, со стороны такой же белой и богатой лестницы послышалось шаги и пара голосов. Девочка, опьяненная своей маленькой шалостью, поспешила спрятаться за колонну. Пара архангелов спустились вниз и прошли сквозь всю комнату к выходу. Они были так увлечены своей беседой, что даже не заметили присутствия человека.
Ева успела пожалеть, что стала невольной слушательницей этого разговора: ангелы обсуждали войну, число погибших и план будущей атаки. Эти разговоры расстраивали и беспокоили невинное дитя.

Дождавшись, когда собеседники выйдут, Ева побежала дальше – через всю залу прямо к высокой и узкой темно-синей двери, выделявшейся невероятным контрастом на окружающем белом фоне. Эта дверь вела в лабораторию отца. Несмотря на свою видимую тяжесть, дверь легко поддалась, впуская деву в непривычно темную для этих мест комнату.

Воздух здесь был ещё прохладнее и пах совсем иначе: не травами и бесконечным небом, а магией и эфиром. Под высоким потолком мерцали крошечными огоньками звёзды, повсюду парили разноцветные сферы – макеты планет, а по полу, выглядевшему как лужайка ночью, бегали и резвились забавные милые существа, которых Ева ещё не видела. Вот зелёная птица с крючковатым носом и будто бы ожерельем вокруг горлышка неощутимо села на плечо. А там меж трав пробежало маленькое пушистое животное, мелькнув длинным хвостом. Девочка вдруг захотела его погладить, но не смогла прикоснуться к пушистой шерстке: рука просто прошла насквозь этого зверька и не ощутила никакого прикосновения. Он был ненастоящий. Все в этой комнате было лишь проекцией, макетом, разработками великого создания.
Ева вздохнула с некоторой печалью и отправилась вперёд, туда, где высилась самая яркая из звёзд, а значит, там был и трон самого бога. Девочка не успела ещё дойти до намеченной цели, как её поразил громкий и мелодичный голос:

– Что ты ищешь здесь, дитя моё? Неужели не я не говорил тебе…

– Вы говорили, отец, – нетерпеливо перебила девчушка, – но я так хотела задать вам пару вопросов!

Она подбежала к огромному, холодному, как серебро, и искрящемуся, как хрусталь, трону. На этом троне восседал Создатель. Лицо его было хмурым. Творец совсем не любил когда его дети не внимают его словам. Всего несколько секунд назад бог был в плену каких-то своих печальных и неутешительных мыслей. Непокорство его же творений запросто могло бы стать последней каплей божьего терпения. Но творец понимал: нельзя пугать своих же созданий. Они должны понимать, кто главный, они должны чтить своего отца, но не должны его бояться.

– Что-ж, задавай. Только больше не покидай Эдем, Ева. Я понимаю, тебе интересно узнать, что за его пределами, но это может быть опасно.

– Неужели Рай может быть опасен, отец?

– Да, дитя. Если на нас нападут, единственным спасением будет Эдем, – ответил бог, но соврал: если демоны станут действительно так сильны, что смогут напасть и удержаться в этом мире, то не спасет никакой райский сад.

Ева испугалась:

– На нас действительно могут напасть?

– Маловероятно, но все же лучше перестраховаться, верно? – спросил великий и девочка в ответ кивнула. – Хорошо. Теперь можешь задать свои вопросы.

Ева слегка промямлила: она знала, что отцу не понравится такая тема для разговора, но любопытство и волнение были сильнее.

– Я беспокоюсь о своей сестре, – робко проворковала она, – можете её вернуть? Я поговорю с ней. Она более не будет перечить и идти против вашей воли, отец.

Мужчина лишь поджал губы, но ничего не сказал по поводу неподходящей темы для разговора.

– Извини, дитя моё, – послышался тихий вздох, – если бы я мог, я исследовал бы каждый камень, каждую песчинку, чтобы найти её. Но в моих силах только наблюдать за Срединным миром сверху. И там, среди камней, я не вижу Лилит.

– Но как же?! – не сдержалась и ахнула девочка. – Где же тогда она может быть?
Бог пожал плечами.

– Если бы я знал. У меня есть пара догадок, но я бы хотел уберечь тебя от этой информации. Но если ты настолько жаждешь узнать, придётся сказать тебе.

– Буду очень благодарна, отец.

– Что-ж, я, а так же многие советники и воины предполагают неутешительное развитие событий. Пойми, Ева, наш враг грозен и жесток. Очень жесток. Скорее всего Лилит уже нет в живых.

Ева вскрикнула от удивления и ужаса и тихо заплакала, уткнувшись лицом в колени своего родителя. Он нежно и заботливо погладил её по голове. Эти прикосновения успокаивали и дарили какое-то полусонное умиротворение.

– Отчего ты плачешь?

– Не знаю, отец. Я совсем не знаю, что такое смерть. Я совсем не знаю, что такое война. Но в этих словах чувствуется такая грусть, такой страх и скорбь, хотя я даже не знаю толком, что это за чувства. Я не понимаю, почему плачу. Мне просто хочется плакать и я думаю, я поступаю правильно?

– Да, ты поступаешь правильно.

Бог улыбнулся. Его радовала мысль о том, что новые творения получились правильными, чувствующими, понимающими зло и добро. Значит, есть надежда.


***

Лилит тем временем рассказала о своем прошлом, потерянном доме. Девочка честно описала и зеленые луга, и светлое небо, и теплый ласкающий ветерок, и даже других творений, четвероногих и мохнатых, живущих в мире и любви с человеком.

– Небось, скучаешь? – с легкой усмешкой спросил Асмодей.

Служанка посмотрела на него зло и печально, восприняв его слова за издевку.

– Знаешь, кажется, я где-то уже видел похожее место, – попытался исправить ситуацию демон. Он пока не преследовал цели надсмехаться над девочкой. – Вот прямо почти точь в точь. И зеленые травы, и голубые небеса.

– Я очень сомневаюсь, что кто-то вроде тебя может попасть в Рай.

Змей усмехнулся. Он давно приметил, как забавно в разговоре с ним Лилит перескакивает с «Вы» на «ты», если не чувствует угрозы.

– То определенно был не Рай. Я не настолько хорош. И я даже не помню, что то было за место, – он на пару секунд застыл в раздумьях, но после отмахнулся от прилипчивых мыслей. – Не важно. Полагаю, надо бы сменить тебе повязку.

Не дождавшись ответа своей «пациентки» палач-доктор встал и подполз к высокому застекленному шкафу с разными склянками, слегка устрашающими медицинскими инструментами и разными веревками и бинтами. Он открыл хвостом шкаф и начал искать подходящие медикаменты. Лилит с интересом и любопытством наблюдала за демоном, пытаясь предугадать дальнейшие его действия. Вдруг она вспомнила:

– Кстати, мы не договорили. Ты так и не ответил, кем я тебе являюсь. Ну, враг, жертва или как там. Кто я для тебя? Я, конечно, предполагаю, что жертва…

Девочка и сама удивилась, как ровно и спокойно звучал ее голос. Видимо, за время их общения она сумела как-то привыкнуть к присутствию палача и даже не так боялась его. По крайней мере, пока их взгляды не встречались.

Змей хмыкнул и пожал плечами. Ему не нравились подобные вопросы, но отступление – удел слабых, поэтому Асмодей, не отвлекаясь и не поворачиваясь к служанке, ответил:

– Ты для меня все.

Лилит застыла от удивления и непонимающим взглядом уставилась в бледную, накрытую хламидой, спину. Только обратив внимание на эту странную реакцию, юноша понял, что ляпнул что-то определенно неоднозначное. Это его смутило, и повернуться лицом к девочке он не мог.

– Все это вместе взятое, – исправился демон. – Ты мой враг, ты мой клиент, ты мой союзник.

– Я не понимаю. Так все вместе быть не может!

– Может! – строго рявкнул Асмодей. – А теперь закрой свою милую пасть и дай мне осмотреть твою руку.