Цепкие руки нищеты. Глава 5

               
После штормящей погоды море кое - как успокоилось и  раненые, кто мог передвигаться, смогли выйти на палубу. Бодуен, опираясь на костыль, пробрался ближе к мачте и, облокотившись о канаты, присел, чтобы не мешать другим. Ранение было «не значительное», но, как полноценный солдат, он уже не мог быть в строю легиона. Рана заживала  плохо.  Из-за  этого Бодуен испытывал боль при ходьбе и сильно хромал.
Ему приходилось видеть на корабле и других таких же раненых, как и он, которым повезло меньше.  Разглядывая,  лежащих и стонущих раненых солдат, он понимал, что ему даже повезло.
- Видать, Бог сберёг меня, - подумал он, глядя на лежащего рядом солдата.  Бодуен  вглядывался вдаль в надежде увидеть берег родимой земли, но пустой горизонт и пенистые небольшие гребешки, остатки волн  от двухдневного шторма говорили совсем не то, о чём думал Бодуен.
- Родимый, -  обратился к нему лежащий солдат.  - Попроси сестрицу, чтобы принесла воды, а то жажда замучила.
- Сейчас позову, - ответил Бодуен и крикнул сестрицу, что та перевязывала раненого в голову солдата и принесла воды.
- Тебя где это зацепило, - спросил старый солдат Бодуена, назвавшись Пьером.
-Там же где и тебя, на батарее,- ответил он. - Хотели в атаку пойти,  а тут такое, что и вспомнить страшно, вот и получил.  Многих, что были рядом в клочья, а меня только зацепило, - вздохнул  Бодуен.- Вот немного контузило меня, да видать господь помиловал, - и  он посмотрел на свою ногу.- Да только болит, дьявольское отродье,- выругался  Бодуен.
 Вскоре подошла сестричка и подала ковш с водой. - Ты попей водицу,  а я подготовлю бинт и перевяжу тебе рану, - сказала она.
-Дай тебе Бог счастья, - сказал солдат сестрице и, сделав несколько глотков, отдал ковш назад, положив голову на подушку. 
- Поправляйтесь, а мы будем молиться за ваше выздоровление,- сказала она, посмотрев на старого солдата. После добрых слов сестры милосердия у солдата выступили слёзы. Смахнув скатившую слезу по щеке, он обратился к Бодуену.
- Я вот смотрю на тебя и думаю, что же тебя заставило  пойти  в легион, - тихо произнёс лежащий солдат. - Ладно, я,  меня жизнь заставила. А ты молодой, и тебе жить да жить, а ты вот уже с костылём. Не завидую я тебе, - и солдат тяжело вздохнул.
 Некоторое время они молчали и, было слышно, как небольшие волны, скалясь на выстоявший  в борьбе со штормом корабль, хотели хоть как то последний раз укусить шипящими пенными зубами.
 Бодуен усмехнулся и, глядя на солдата, произнёс, может не самую убедительную речь в глазах бывалого солдата.
-Хотел денег немного заработать вот и подался в легион. Уж больно обещания были красивые.
- Эх ты, - усмехнулся солдат,  сделав усилие, чтобы придать болезненному лицу, от боли , улыбку. - Молод ты и не знаешь, что самое дорогое - это жизнь, сынок,  – жизнь. Вот скажи,  кому я сейчас такой нужен?  Молчишь? - а я знаю – никому. Я же обуза теперь семье. Они и так страдают, а тут и я,- и он отвернулся, чтобы Бодуен не видел его слёз.- Будь она проклята эта война, - сплюнув,  выругался  солдат.
 Бодуен молчал. Сделав перевязку очередному  раненому, сестричка проходя мимо сидящего Бодуена, спросила: - может, чего надо?
- Нам бы до дома добраться, - произнёс  солдат, у которого не было по локоть руки.- А там, сестричка, как-то разберёмся,- и улыбнулся сквозь боль.
- Сестричка, - крикнул лежащий около борта раненый солдат. 
- Соседу плохо, видать, Господь душу забирает, глотая воздух,- сказал
лежащий рядом солдат.  Покойник действительно смотрел безжизненными  глазами куда-то в небо.  Она подошла, перекрестилась и тихо произнесла: - Царствие небесное, - и прикрыла ему веки.  Она вытянула из-под него покрывало и накрыла  им усопшего.
- Царство ему небесное.  Отмучился, -  тихо сказали  рядом  сидящие раненые.
 - Прими  душу усопшего раба твоего.  Бодуен слышал, что всех, кто умирал в пути, на корабле,  во избежание холеры отправляли в царство Нептуна, сбросив с балластом в морскую пучину.
Бодуен до вечера был на палубе и только, когда стало уже прохладно, спустился в трюм, где лежали тяжелобольные, где издавали специфический запах незаживающие  раны.
Он жил надеждой, что скоро всё закончится. Мысли о Нинель не покидали его ни на минуту.
- Как она там, - думал Бодуен о Нинель, вспоминая их незабываемые летние встречи и последний поцелуй там у её дома.
                ***
- Ты знаешь, дорогая, - обратился Филипп к жене за ужином. - Мне нравится это девица. Если ты не возражаешь, пусть она поработает у нас. Будет помогать Луизе.
-  Мне твоё предложение,-  Филипп понравилось, - допивая бокал с ананасовым соком, сказала Софи. И она ласково улыбнулась мужу.
- Ты как всегда  точно подмечаешь в человеке лучшие его качества, - похвалил  Филипп жену.
- Хотелось мне  разгадать эту историю с портретом, -  загадочно бросив взгляд на мужа, ответила Софи. - Она говорила, что живёт с родителями в рабочем посёлке?
- Вроде,  да, - ответил Филипп.
-Ты сегодня не едешь к мадам Дюран, -  спросил Филипп  жену?
- Нет, дорогой, -  ответила Софи.  - Как раз сегодня она  с дочерьми собиралась навестить нас. А ты разве не присоединишься к нам поиграть в карты.
 Он улыбнулся и, вытирая руки лежащей  на столе салфеткой, встал и, сославшись на занятость в делах , пожелал Софи прекрасно провести время.
- Ты уж извинись перед мадам Дюран, - попросил он супругу.   
- Если я тебе не нужен, милая, то я удаляюсь в свой кабинет поработать над бумагами.  Надо закончить вчерашние дела по фабрике, - он поцеловал  руку Софи и поднялся в свой рабочий кабинет.
Часы в холле пробили двадцать часов, пятнадцать минут. В это время к дому подкатила коляска. Из неё вышли мадам Николь Жармен с дочерьми.
 - Дорогая Николь, -  встретила её, Софи протягивая к ней руки.
-  А мне показалось, что вы передумали, -  обнимая мадам Николь, с улыбкой сказала мадам  Софи.
- Ну что ты! Нет, мы давно у вас не были.
 Софи поочередно поцеловалась с дочерьми Николь.
- А что это не видно Филиппа, - спросила Николь, не увидев  мужа Софи.
- У него сегодня много работы. Если он освободится раньше,  то, возможно, присоединиться к нам позже, - сказала Софи, приглашая мадам Жармен к столу, за которым уже о чём-то громко говорили между собой её дочери.  - У нас сегодня будет чисто женское общество, пояснила Софи.
Вечер женщин, как показалось Филиппу, проходил весело и интересно. Он слышал, как громко смеялись дочки мадам Жармен.
 – Да, подумал Филипп девицы уже взрослые и им пора бы подыскивать  достойную пару. И снова углубился в свои подсчёты.
Было около полуночи, когда гости распрощались с гостеприимными хозяевами, они  сели в ожидавший их экипаж и, уехали домой.
Проводив гостей  и пожелав им доброго пути и здоровья, Софи  поднялась в спальню. Оставшись одна, сидя в кресле и перебирая события дня, она невольно вспомнила о Нинель…
- Нет, здесь явно кроется какая-то тайна, - подумала Софи, расчёсывая свои золотистые волосы  у большого зеркала.
 Дверь  тихо приоткрылась, и в комнату вошёл Филипп. Он застал жену стоящую у трюмо.  Сегодня она была особенно красивая. С этой мыслью он подошёл к жене и ласково обнял её за оголённые плечи. Софи повернулась, и он её поцеловал.
- Ты мой Ангел, - нежно прошептал Филипп,  привлекая жаждущее любви тело жены к себе.
- Я так скучал  без тебя,- завораживающе говорил он, создавая тем самым больше таинственности в их отношения. Его губы ласкали мочки ушей и,  опускаясь ниже,  целовали  белоснежную шею и плечи Софи. От ласк  мужа Софи обмякла в его руках.
- Погоди, - попросила Софи его,- я сейчас.
 Она уложила волосы и приколола позолоченной заколкой  с большим камнем, подарок Филиппа. От её тела исходил аромат трав и масел. Она знала  о безумной страсти мужа и старалась подыграть ему в его фантазиях…
Софи была вторая жена Филиппа.  От первого брака у него был сын, который в это время служил на флоте. Окончив морское училище, сын Филиппа  посвятил жизнь службе на море.  Отец  не стал возражать в выборе воинской профессии.
И поэтому Филипп, никогда не вмешивался в жизнь своего взрослого наследника. Финансово он помогал молодому офицеру. Филипп,  имея фабрику, больше времени отдавал производству, которое его обогащало в накоплении капитала…
 Потеряв жену, Филипп старался жить, незаметно. Не как подобает  богатому господину. Ему казалось, что в сорок пять лет для него жизнь остановилась с потерей любимой  женщины. Чтобы заглушить боль он часто оставался на фабрике, предпочитая загулам, уединение.  Но как бы, ни трудна была жизнь, годы берут своё. Друзья видели  его вечную озабоченность производством на фабрике, однажды пригласили на один из богатых вечеров, где собирался свет, а если быть точнее, городская богема.  Среди  красоты вечера, смеха и танцев Филипп стоял у колонны с бокалом шампанского.  Его взгляд упал на одну очаровательную молодую особу,  стоящую в окружении молодых подруг.  Взгляд  девушки, напоминающий  восход  утренней зари, привлёк измученного одиночеством и работой Филиппа. Он попросил своего друга, находившегося на приемё, представить его этому божеству в лице молодой мадемуазель. Оказалось, что её родители были известные коммерсанты. С того самого вечера в жизни Филиппа всё круто изменилось. Она стала для него огоньком жизни, дающая надежду на будущее. Звали её Софи  Морель.
Через несколько встреч они так привязались друг к другу, что вскоре Филипп  предстал перед её родителями  и сделал ей предложение, на которое она ответила согласием.
Как впоследствии узнал Филипп, Софи была очень разносторонне развитая молодая девушка. Она много читала и даже пыталась сама сочинять стихи. Он понимал, что это тот островок счастья, о котором он мечтал.  Ему нравилось, что Софи увлекается поэзией и это всё вместе образовывало  непрерывное колесо счастья…
Филипп обнял её и привлёк к себе.  Лёгкий свет от свечи посылал этой паре свою яркую улыбку, создавая желание любить и быть любимой. Томное дыхание и щедрые поцелуи возбуждали их, придавая  им феерические минуты наслаждения. Утолив  жажду любви, Софи прильнула к нему и, глядя в его уставшие от ласк глаза, прошептала  лишь одну фразу:
 - Я безумно счастлива, что встретила тебя.
Филипп обнял её. Ночные звезды, за окном напоминали разбросанные бриллианты, которые устилали путь в любовный лабиринт  времени. Догорающие свечи скатывались восковой слезой,  завидуя  их страстной любви. И только одичавшая, запутавшись в редких облаках,  луна роняла горькую слезу одиночества, видя сквозь небольшое окно, самую счастливейшую пару.

                Продолжение следует.