Глава 5. Учения

 День, как всегда, начался с подъема в 5 утра. В это время солнце еще не встало, а предрассветная прохлада давала хоть какую-то передышку. Военная база расположилась далеко от Эйлата, в глубине пустыни, и французы в полной мере могли теперь представить себе, что это такое – полдень в сердце Аравы. Их, как и новобранцев, с которыми они находились рядом, учили выживать в такой обстановке. Поначалу, факт, что рядом с ними проходят тренировку мальчишки и девчонки восемнадцати лет отроду, весьма задевал д'Артаньяна и Портоса. Однако, друзья быстро уразумели, что эти ребята привыкли к жаре сызмальства, и отлично умеют приспосабливаться ко всяким сложностям. К тому же, у всех, кто находился в этом подразделении, была высокая мотивация именно к такой службе.
Занятия были очень интенсивными и включали в себя не только физическую подготовку и ориентирование на местности. Оружие, арабский язык, выживание в пустыне, масса специальных знаний, теория и практика, умение владеть разным оружием, история, обычаи арабских стран: от всего этого голова шла кругом.
Новобранцы были полны энтузиазма. Французы поглядывали на них с улыбкой: вспоминали свою молодость. Они тоже готовы были по одному только слову Тревиля броситься исполнять поручение или грудью защищать короля. Здесь же ситуация была другой: эти юноши и девушки отдавали себе отчет, что их жизни могут потребоваться и за пределами границы их государства. И понимали, чем может грозить им плен, попадись они в лапы врагов. Полугодовалый курс подготовки никто из бывших мушкетеров проходить не собирался: их обучали только самому необходимому – время не ждало. Для графа де Ла Фер оно вообще остановилось в ту минуту, когда он увидел на экране лицо сына.
Условия для выдачи пленного озвучили достаточно ясно: взамен на одного пленного должны быть возвращены ВСЕ захваченные в плен руководители, полевые командиры, и члены боевой организации, числом около полутора тысяч человек.
Европа, узнав о таких требованиях, даже не стала вдаваться в подробности о пленном: таких условий она не принимала априори. Америка, сражавшаяся или делавшая вид, что сражается с правительственными войсками Сирии, устранилась от подобного решения. Израиль, как оно всегда и бывало, оказался в одиночестве, хотя речь шла совсем не о его подданном. Но и он не собирался идти на такие чудовищные уступки. То, что затевалось в штабе МОССАДа, было отчаянным и, скорее всего, безумным по своей дерзости замыслом, но разведка Израиля славилась такими операциями.
Портос и д'Артаньян устроили себе небольшой перекур: оба пристрастились к сигаретам, несмотря на то что это вызывало бурное неприятие со стороны Арамиса. Но это давало двум друзьям возможность устраивать себе передышки и выгадывать лишние минутки для болтовни.
На этот раз темой были женщины в армии. И эта тема была для бывших мушкетеров едва ли не самой болезненной: к этому трудно было привыкнуть, а еще труднее было воспринимать их, как равных себе бойцов. Д'Артаньян не без досады отмечал про себя, что слишком часто ему приходится уступать нескольким девицам из их подразделения и в быстроте реакции, и в сообразительности, а чаще всего - в ориентировании на местности. А ведь он тоже вырос в горах! Правда, это были совсем другие горы, они за каждым поворотом обещали родничок или спасительную тень от деревца.
Их учили находить воду там, где ее изначально не могло быть. Учили не оставлять за собой никаких следов. Учили сливаться с местностью, но более всего учили не выделяться из толпы: задача практически не выполнимая для Атоса, которому для этого следовало сидеть где-то в темном и прокуренном углу. Поэтому и носил план такой безумный характер, что предполагал для графа именно активную роль: роль очередной жертвы.
Французский журналист, путешествующий по Марокко, и готовящий статью о радикальных исламских организациях – вот чем предстояло заниматься графу де Ла Фер. Несмотря на кажущееся безумие предприятия, здравое зерно все же присутствовало: дела у бандитов шли не лучшим образом: их главарей периодически вычисляли с дронов и уничтожали с воздуха ракетами. Такая насильственная ротация в правительстве организации вызывала неуверенность, и требовала срочного притока новых сил и умов. Журналист, разъезжающий по странам Ближнего Востока, охваченными войной, мог бы сделать неплохую рекламу, если бы освещал события с нужной стороны.
Сознавал ли Атос до конца, на что он готов идти? Друзья его были убеждены, что нет! Но сам граф не видел другого варианта добраться до сына. Он отлично понимал, что шансов у него не так уж и много, что, скорее всего, и его ожидает плен и скорая смерть, но даже если оставался хоть один шанс, хоть пол шанса, он обязан был его использовать. Это был его долг перед Раулем. Точно также поступил бы он, если бы речь шла о ком-то из его друзей или любом, кто обратился бы к нему за помощью.
Удивительная связь, существовавшая между отцом и сыном, своего рода телепатия, добавляла Атосу уверенности в успехе: Рауль обязательно выведет его в нужное место.
Графу предстояло ездить не в одиночестве: ему полагалась секретарь, она же оператор, она же, по совместительству, и любовница. С последним Атос в корне был не согласен, но ему прямо заявили, что без такого сопровождения говорить вообще не о чем. Ни один араб не станет доверять корреспонденту, если он будет ездить без оператора.
- Атос, вы себе не отдаете отчета, во что лезете, - пожимал плечами гасконец, в сотый раз пытаясь отговорить друга от поездки в таком составе. - Вам непременно надо впутаться во все эти политические дрязги и бандитские разборки? С вашей искренностью и полнейшим неумением лгать, вы - лакомая добыча для ИГИЛа и иже с ним. Если бы мы поехали все вместе…
- Все вместе – мы уже отряд, - возражал ему Атос. - Все вместе – мы сила, которую видно за лье. Неужто вы думаете, что, увидев нас, кто-то поверит, что мы – мирные европейцы, жаждущие познакомиться с красотами Ближнего Востока?
- В таком случае мы будем прикрывать вас, - настаивал д'Артаньян, на что граф неизменно отсылал его к вышестоящему начальству.
На самом деле Атос отдавал себе отчет, на что идет и чем все это может грозить и ему, и друзьям, и той отчаянной даме, что пойдет с ним. Он уже знал ее имя, и, в отличие от друзей, знал, что на нее можно положиться. Она побывала во многих горячих точках планеты, он читал ее досье, читал и ее статьи, раскрывающие глаза общественности на то, что творится за кулисами мировой политики, где правят, как и положено, очень большие деньги. Как бы не хотелось вмешиваться в чужие разборки, он понимал, что его, лично, уже в них втянули.
- Я не знаю, на что рассчитывает ваш приятель, но он явно сумасшедший, - рядом с Портосом опустилась прямо на землю какая-то девица, и, тяжело дыша, сбросила с себя шлем и защитный панцирь. - Хоть бы солнце поскорее зашло, - пробурчала она, - жарко как, сил нет.
- А, так вам тоже жарко? - не без ехидства отметил дю Валлон, и закончил уже почти неслышно: - а я думал, что только нам плохо. Продолжать у него пропала охота, потому что он узнал сидящую рядом с ним девушку – Эден Азулай. Спрашивать, что она здесь делает, было глупо: Эден пошла в армию в пограничные войска, вот они и встретились у границы. Вряд ли это порадовало обоих, но тут уж надо просто сделать вид, что они не знакомы. Эден думала иначе.
- Жарко, очень! А ты что, думал, что мы не люди? Что нам все равно?
В другое время Портос бы возмутился, что какая-то девчонка смеет ему говорить "ты". Но Эден говорила на иврите, а в нем отсутствовало местоимение "Вы". Даже высшему начальству, даже президенту страны говорили "ты", но неприятие такого обращения довольно быстро перестало задевать французов: чужой язык со всеми своими особенностями завладел сознанием, диктуя свои правила поведения.
- Я думал, что вы ко всему привычны, - пожал плечами барон. - И к войне – тоже.
- К войне нельзя привыкнуть, - глухо ответила Эден. - Разве вот вы с приятелями привыкли, что вас могут убить?
- Не знаю, - помолчав ответил Портос. - Мы сознавали это, но старались не задумываться. Мы были молоды, мы были вместе, кровь кипела у нас в жилах, требовала драк, любви, приключений.
Эден повернулась всем телом к бывшему мушкетеру, широко раскрыв глаза осмотрела его гигантскую фигуру.
- Так вот почему ты решил, что можешь себе позволить вести себя со мной, как со своей подругой! Тебе просто захотелось любви, и ты решил, что первая встречная может помочь погасить жар в крови! Ты не в своей Франции, ты не в своем 17-ом веке!
- Да успокойся ты, - Портос досадливо махнул на нее рукой! - Я же не знал, как у вас примут мои ухаживания. Ты что, и книгу прочла?
- Прочла, - неохотно созналась Эден. - Придется тебе понять, что у нас все по-другому. Тебя как зовут? - вдруг спросила она.
- Дю Валлон… де Брасье, де Пьерфон, - добавил он для пущей солидности.
Эден поморщилась.
- Это слишком длинно и неудобно. Мама как тебя звала?
- Исаак, - пробормотал барон.
- Ты что, иудей? - оторопела девушка.
- Самый, что ни на есть католик, - вскипел Портос.
- А имя откуда такое?
- А, имя, - остыл барон. - Предки у меня были гугеноты. В честь прадеда меня так нарекли.
- Да мне нет дела до того, какому богу ты веришь, - пожала она плечами. - Если драка начнется, важно за кого ты стоять будешь, с какой стороны стрелять.
- А ты думаешь, что что-то начнется? - Портос посмотрел с интересом на эту девчонку, которая так буднично говорила о войне.
- Всегда что-то начинается, - снова пожала она плечами. - Всегда кому-то хочется проверить, что мы можем. А ваш друг отчаянный, - вернулась она к Атосу. Портос тихонько вздохнул: вот так всегда – женщины только на него и смотрят.
- Атос знает, что делает, - сказал он многозначительно. - Он всегда сначала подумает, а потом сделает.
Эден расхохоталась.
- Это ваш Арамис сначала думает, а потом делает. А вы трое лезете в огонь и в воду не раздумывая.
- А ты откуда знаешь? - Портос посмотрел на юную солдатку уже с нескрываемым интересом.
- Читала. А потом и сама присматриваться начала, - она сняла с волос ленту и тряхнула головой. Длинные, блестящие, черные, как вороново крыло, и сейчас совершенно прямые волосы упали ниже пояса. - У твоих друзей терпения маловато: так и лезут на рожон.
- А у меня? - неожиданно для самого себя спросил Портос.
- Что: у тебя? - не поняла Эден.
- А у меня терпения достаточно?
- А это мы посмотрим, - она вдруг лукаво, по-особенному вскинула густые ресницы. И тут же строго глянула на него. - Все зависит от обстоятельств. А книги о вас хорошие написаны, красивые. Я рада, что прочла их.
Портос подумал, что он-то, как раз и не рад, что эта девочка оказалась в курсе всего, что было с ними. Он бы хотел предстать перед ней совсем незнакомым человеком. И – без той истории в ресторане.

Арамис с трудом переносил жару всегда, а такую жару даже жарой назвать нельзя было: это скорее походило на дыхание Ада. Ассоциацию с нечистой силой вызывали и горы в районе Эйлата: серые, желтые, коричневые и черные, они изукрашены были продольными полосами зелени там, где на поверхность выступали содержащие медь породы. Под ярким солнцем, и под солнцем заходящим, все это цветовое великолепие действовало на него угнетающе, и только рано утром, когда легкая дымка еще смягчала солнечный свет, он готов был увидеть всю красоту этих гор. В иное время суток д'Эрбле испытывал только желание, чтобы весь этот кошмар поскорее закончился. Бреясь поутру, он проклинал местное солнце в тысячный раз, потому что обожженная кожа напоминала о себе резкой болью при каждом прикосновении бритвы к щеке.
И все же он терпел, терпел ради друга, ради его жизни и его счастья. Потому что видеть Атоса таким было выше его сил. Страшно было еще и потому, что Арамис знал: нечто похожее Атос уже раз испытал, и потерял сына именно в той, богом проклятой, и богом забытой Джиджелли.
Он бы с удовольствием остался где-нибудь в штабе, в прохладе кондиционеров, но его услуги в разработке планов отклонили деликатно, но твердо. " Хочешь участвовать – делай то, что говорят. Теперь время другое, приемы не те, да и оружие требует совсем иных планов", - вот что он вынес из отказа командования.
Очень трудно смириться с таким решением, когда ты сам уже забыл, что значит слушать приказы и слишком долго отдавал их сам. Арамис обиделся, но постарался скрыть свое недовольство. Скрыл он его от израильтян, но с Атосом и д'Артаньяном номер не прошел. Гасконец первый заметил, что с другом что-то не так, но, по многолетнему опыту зная, что Арамис никогда не признается, что его что-то удручает, зашел издалека.
Они собрались за обедом в столовой, которая с успехом обслуживала и офицерский и рядовой состав базы. Негромкий гул голосов, прохлада кондиционированного воздуха, ароматы острых приправ и специй, на которые так богата восточная кухня, запах кофе и гуайявы смешались в причудливый букет.
- Завтра обещали барбекю, - радостно сообщил Портос, усаживаясь за стол.
- Где? - лаконично поинтересовался д'Артаньян, устало опускаясь на свой стул, и что-то или кого-то ища взглядом.
- Вы что, думаете, в этих горах не найдется укромного местечка для мангала? - Портос уже взялся за свой поднос, щедро уставленный тарелками и мисочками.
- Запах жаренного мяса непременно привлечет всех нелегалов с той стороны границы. Вы что, хотите спецоперацию по задержанию инфильтрантов? - Арамис, подошедший к друзьям, уселся рядом с бароном. - Портос, что вы едите?
- Рыбу. Кажется, это тунец; они его так хитро готовят, что я не всегда могу понять, чье это мясо. Но вкусно очень. Рекомендую и вам. А вы что, решили ограничиться кофе и круассанами? И это ваш обед, Арамис? Так не долго и ноги протянуть.
- Мне достаточно, - бывший епископ выразительно скривился; у д'Артаньяна создалось впечатление, что бас Портоса раздражает их нежного друга.
- Арамис, вам скучно, - неожиданность предположения заставила Рене изумленно вскинуть глаза от своей чашки с кофе.
- Странный вывод, друг мой, - он посмотрел прямо в глаза гасконцу.
- Милый мой, я знаю вас столько лет, что осмелюсь предположить: такое кислое выражение у вас бывает только от скуки.
- Д'Артаньян, я никогда не скучаю, - нервно дернул плечом Арамис. - За столько лет нашего знакомства вы могли бы это заметить.
- Ну, тогда я предположу, что вы чем-то не довольны!
- И это тоже не секрет: жара!
- Арамис, вам идет загар, дружище! Теперь вы стали похожи на арабского шейха, - шутка Арамису не понравилась, он скривился в ответ на слова гасконца, и чуть привстав со своего места, стал оглядывать столики и сидящих за ними обедающих.
- Атос? Кто-нибудь из вас сегодня видел его? - вопрос застал Портоса и д'Артаньяна врасплох. Друзья переглянулись с растерянным видом.
- Нет, я не видел его сегодня… а вы, Портос?
- И я тоже, - гигант покачал головой. - А вы, Арамис?
- Да и я тоже, - Арамис был сильно встревожен, и не скрывал своей озабоченности. - Я подозреваю, что он…
- … не дожидаясь нас, и не желая ничего нам говорить, а потому - не простившись, ушел на задание, - закончил его мысль д'Артаньян.
- И это было решение руководства операцией, - подвел итог Арамис, мрачнея. - А вы еще спрашивали, д'Артаньян, почему я не в духе.