de omnibus dubitandum 35. 298

ЧАСТЬ ТРИДЦАТЬ ПЯТАЯ (1675-1677)

Глава 35.298. СПАСИТЕЛЬНЫЕ ВСТАВКИ ФАЛЬСИФИКАТОРОВ...

    Давайте посмотрим, а кем был сам посол Фан-Кленк: «И думной дьяк молыт: «Высокомочных господ Стат и князя Оранского посол Кондратей!». Да, именно так, по-домашнему фамильярно. Кунраад Фан-Кленк оказывается не кто иной, как Кондратий Клинкин - новоиспечённый голландец русских кровей: «Кленк был и до посольства небезизвестен в Москве… В грамотах за первую половину XVII в. очень часто упоминается отец Кленка, в Русских документах называемый Юрием [Ивановичем] Клинкиным» {А.М. Ловягин «Посольство Кунраада Фан-Кленка к царям Алексею Михайловичу и Феодору Алексеевичу. СПб. 1900». Предисловие, ч. 1.}.

    Можно отметить, что ещё в 17 веке большинство европейской знати имело русские имена и фамилии, которые постепенно видоизменяются на современный европейский лад. Мы будем с этим постоянно сталкиваться и в дальнейшем.

    Интересно, а как традиционная история (ТИ) объясняет присутствие у европейской знати русских корней, когда дремучая Русь ещё и не думала прорубать «окно в Европу»?

    Приезжает великий голландский посол, а ему думный дьяк молвит: «Ты с чем прибыл, Кондратей, пёс смердящий?». Подобное обращение «на ты» и свысока было и к австрийским, и к бранденбургским послам. И дело вовсе не в невежестве и хамстве – этикет соблюдался в то время строжайше.

см. на рис. встречу московского посла (в тюрбане) с наместником=вассалом московского царя

    Всё дело в том, что эти посольства были не от независимых европейских королей, а от наместников его царского величества, которых он сам и назначил.

    Потому и не Кунраад Фан-Кленк, а просто - Кондратей. Кондратия Клинкина (жида) направили послом не случайно, ибо он имел в России много влиятельных знакомых. В данном вопросе каждый такой знакомый на вес золота и они действительно помогали послу важной информацией. Но это не помогло.

    Алексей Михайлович на переговорах 27 января занял жесткую позицию. Он ни на сантиметр не склонил своей головы на тройной реверанс голландских вельмож во время приветствия. Итоги переговоров были плачевными.

    Кленк в донесениях замечает, что царский ответ точно такой же, как Бранденбургскому и Римскому посольству. Ответ, видимо, был следующий: все достохвальные суверенные Господа Голландские Штаты объявлены вне закона, они немедленно распускаются, князь Насовский - самозваный принц Оранский объявляется преступником и лишается всех титулов и земель. Незаконно присвоенные царские земли подлежат перераспределению между верными вассалами.

    По итогам переговоров была назначена вторая аудиенция на 29 января. На ней переговоров вообще не было. Послам зачитали царский приговор и представили комиссаров для улаживания дальнейшего дела.

    Комиссары того времени, это вовсе не то, что нам известно из 1917. Сам термин «commissar» происходит от словосочетания царская комиссия. Царские комиссары впервые упоминаются во время Столбовских соглашений, когда они очерчивали границы новых имперских королевств после уничтожения Шведской партии князя Шуйского.

    Поэтому комиссары, назначенные по делу Фан-Кленка, – это страшный приговор Голландским Соединенным Штатам. Фактически, их упразднили и начали делить. Весной планировался ввод имперских оккупационных частей на все крамольные территории. О серьёзности намерений Алексея Михайловича Фан-Кленк получил подтверждения и из других источников: «Кленк, между прочим, слышал, что отец его бывшего Архангельского пристава (Уварова) получил приказание с полком в 3000 всадников весною быть близ Пскова (Plosco), где ему предстояло состоять под началом Хованского» (Прил. № 26 к Дон.) {А.М. Ловягин «Посольство Кунраада Фан-Кленка к царям Алексею Михайловичу и Феодору Алексеевичу. СПб. 1900», гл. 22}.

    Как мы видим, направление похода на Запад, через Псков, Пруссию и Бранденбург к Нидерландам. Крым находится в противоположной стороне. Во главе войска знатный боярин – воевода князь Хованский, что говорит не о каком-то пограничном рейде, а о значительной военной компании. Этим днем (29/19 янв.) помечены: 1) Прил. № 20 к Дон., подробный отчет Ген. Штатам о событиях после въезда, об аудиенции 27/17 янв., о приходе Прозоровского и о некоторых слухах политического характера: о предполагаемом летом вторжении Русских войск в Крым, о посылке некоего Шведского посла от Московского правительства в Швецию с секретным поручением. Свидерский также сообщил Кленку, что весною Турки намереваются с 300 000-ным войском напасть на Великое княжество Литовское и Рускую землю.

    Численность в триста тысяч странным образом совпадает как в сообщениях могольских калмыцких послов, так и в сообщении Свидерского. Речь идёт о царской Имперской армии, которая готовилась к новому походу на запад. 300 000-ную армию могла в то время выставить только Московская Русь.

    Чтобы понять, насколько это огромная цифра для того времени, отметим, что армия Наполеона в 1812 году состояла из 137 000 человек, Бонапарт покорил с ней всю Европу. В 1676 году руская Орда смела бы Священную Римскую Империю как ураган сносит карточный домик.

    Диверсия в Крым, нападение на Великое княжество Литовское и Рускую землю турок – это спасительные вставки фальсификаторов. И ещё, нам "историки" (кавычки мои - Л.С.) навязывают, что миссия Фан-Кленка была направлена на включение Московской Руси в войну против Швеции. Эта миссия, якобы, посольству частично удалась.

    Какая чушь! Царь отправляет в Швецию посла с секретным поручением сразу после переговоров с Кленком, что очень насторожило голландского посла. С ворогом перед войной секретной перепиской не занимаются. Секретной перепиской перед началом военной кампании обычно занимаются с союзниками.

    Тем более, по донесениям Кленка, боярин Матвеев на второй конференции сообщил ответ на первые пропозиции Кленка: со Шведами вечный мир, которого нельзя нарушить. Поэтому войска через Псков направлялись не против Шведов, а вглубь Европы.

    Швеция всегда была верной провинцией Московской Руси, разгром империи Ваза в 1648-1655 годах проходил при непосредственном участии верных царю шведских войск. До прихода клона лжеПетра [Исаакия (Фридриха Петера Гогенцоллерна) – Л.С.] (фантазиями лукавых романовских фальсификаторов и их верных последователей современных, заслуженных, дипломированных, продажных горе-историков, в основном еврейской национальности - Л.С.) получившего в дальнейшем титул Петра I  никаких военных конфликтов ни со Швецией, ни с Турцией у Московской Руси не было.

    Ниже приведён окончательный смертный приговор ТИ-версии миссии Кунраада Фан-Кленка. В Приложении к донесению №20 Фан-Кленк пишет: «если царь действительно вынет меч из ножен, то это, может быть, затянет заключение генерального мира, ибо пришлось бы его, царя, также включить в него» {А.М. Ловягин «Посольство Кунраада Фан-Кленка к царям Алексею Михайловичу и Феодору Алексеевичу. СПб. 1900», гл. 22}.

    Кленк, который должен был втянуть царя в войну против Швеции, горько сожалеет о том, что «царь действительно вынет меч из ножен»?! При этом посол говорит, что его придётся включить в некий «генеральный мир».

    Как все это понимать, господа "историки" (кавычки мои - Л.С.)? А понимать надо так, как написано: руский Царь действительно решился на поход, но не в Крым и Швецию, а на Запад. Через Великое княжество Литовское с Руской землей и Померанию в крамольные земли Священной Римской Империи (СРИ). При этом он намерен сам участвовать в разделе территорий, в создании нового генерального мира.

    Факт тенденциозной правки «Записок Койэтта» в части результатов переговоров ярко подтверждается следующим.

    Редактор обратил внимание, что «по ошибке типографа в издании книги Койэтта два раза кряду страницы означены цифрами 85-90». Понимая, что всё исправить не представляется возможным, а правда о готовящемся вторжении московского царя и разделе СРИ была недопустима, фальсификаторы добавили целых пять страниц «правильного» текста!

    И это касается именно результатов переговоров и второй аудиенции Фан-Кленка. В них говорится о новоторговом указе восьмилетней давности!

    Так фальсификаторы скорректировали истинный смысл поездки Фан-Кленка, придав ей ознакомительный характер по торговым вопросам. Счастливым образом нам удалось восстановить реальные результаты переговоров по сохранившимся отдельным донесениям Кленка в голландских архивах.

    Согласно им миссия Кленка провалилась – царь готовит военное вторжение на Запад. Остановить войну ДИПЛОМАТИЧЕСКИМ ПУТЕМ БЫЛО УЖЕ НЕВОЗМОЖНО (выделено мною - Л.С.).

    Доверчивый Царь Алексей Михайлович сразу начал готовить военный поход против бунтовщиков. Когда об этом стало известно при европейских дворах, там приняли единственное решение этой проблемы – убить его, а в регенты малолетним царевичам посадить на трон своего человека.

    С этой целью в конце 1675-го года в Москву прибывает голландское посольство Кунраада Фан-Кленка (он же Кондратий Клинкин, новоиспечённый голландец русских кровей). Кондратий приехал в Москву не случайно, ибо имел очень тесные связи с местной знатью.

    Его задача заключалась в подкупе и вербовке заговорщиков в самом сердце царского дома. Ему удалось завербовать три ключевые фигуры, которые и сыграли роковую роль в убийстве царя Алексея Михайловича и последующих трагических событиях руской истории. Это князь Никита Иванович Одоевский*, государственный канцлер боярин Артамон Матвеев, и московский митрополит Иоаким.

*) Князь Никита Иванович Одоевский был ближним боярином пяти царей: Михаила Федоровича, Алексея Михайловича, Федора, Петра и Ивана Алексеевичей!
Никита Иванович Одоевский родился в 1605 году в Москве, в последний год царствования Бориса Годунова.
Отец Никиты - Иван Никитич Большой Одоевский по прозвищу Мниха, сын казнённого Иваном Грозным (на самом деле Симеоном-Иваном Бекбулатовичем – Л.С.) в 1573 г. опричника – Никиты Романовича Одоевского, который с 1565 году (при Иване V Ивановиче «Молодом» - Л.С.) был в числе воевод, оборонявших южнорусские границы от нападения крымского хана. Верой и правдой Никита Романович служил Ивану IV (на самом деле Симеону-Ивану Бекбулатовичу – Л.С.), но подлого обвинения в колдовстве против государя и факт родства со старицким князем Владимиром Андреевичем, который был женат на его сестре - Евдокии Одоевской, хватило для того, чтобы попасть в опалу.
Мать Никиты - Агафья Игнатьевна Татищева, дочь Игнатия Петровича Татищева (ум. 1604), руского государственного и военного деятеля, опричника, государева казначея, во времена правления Ивана IV Васильевича Грозного (на самом деле Симеона-Ивана Бекбулатовича – Л.С.), Фёдора Ивановича и Бориса Федоровича «Годунова» (кавычки мои – Л.С.).
У Никиты было три брата: Иван Большой, Василий и Иван меньшой.
Отец Никиты умер в Новгороде в 1616 г. Там же умерли и были похоронены два брата Никиты: Василий в 1612 г. и Иван Большой в 1616 г., который «убил себя из пищали».
Княгиня Агафья Игнатьевна, после смерти мужа, владела поместьем в селе Сотницыно: «За вдовою за княгинею за Огафьею за княж Ивановою женою Никитича большово Одоевского, за дочерью княжною Стефанидою, что было за Микитою за Бошкиным, а после (поместье в селе Сотницыно – Л.С.) за мужем ее, за князем Иваном Никитичем, а после (поместье в селе Сотницыно – Л.С.) за князем Иваном Ивановичем Одоевским, две трети села Зименок, а Сотницыно тож, на речке на Олешне под высоким Рамешком». Отсюда видно, что Ивану Никитичу Большому Одоевскому перешла земля, ранее принадлежавшая Миките Бошкину (Башкину), от прозвища которого - "Сотница", и возникло новое название села Зименки.
Никита сопровождал тело отца для погребения в Троице-Сергиев монастырь, а после похорон остался в Москве. С самого раннего возраста он был уже на службе: в 1618 году, во время осады Москвы войсками королевича Владислава (Сына Дмитрия Ивановича «Лжедмитрия II»=Сигизмунда III «Ваза» - Л.С.), был в свите царя в звании стольника и, хотя по своей молодости ещё не был записан в действующее войско, но по природному молодечеству являлся во время тревог и принимал участие в стычках с поляками, за что и было ему пожаловано его поместье в вотчину.
Никита Иванович продолжал придворную службу в числе комнатных стольников (спальников) царя Михаила Фёдоровича: по своему званию стольника «смотрел в столы» во время торжественных царских обедов, ездил в качестве рынды с царем по окрестным монастырям, участвовал в чине обеих свадеб царя Михаила Фёдоровича.
C 1622 года Никита Иванович женат на Евдокии дочери Фёдора Ивановича Шереметева и Ирины Борисовны урождённой княжне Черкасской.
После смерти в 1628 г. двоюродного брата – князя Ивана Ивановича меньшого, и дяди – князя Ивана Никитича меньшого, Никита Иванович остался единственным мужчиной рода Одоевских.
Фёдор Иванович Шереметев в 1613 г. по количеству земель занимал второе место среди бояр (за ним числилось 9 214 четей земли), а князь И.Б. Черкасский – пятое. Князь И.Б. Черкасский, брат Ирины Борисовны, около 1642 г. умер бездетным и Федор Иванович Шереметев получил в наследство значительную часть его земель. Наследовал после князя И.Б. Черкасского Шереметев не только земли, но и боярскую службу: около 20 лет Черкасский являлся судьей близких Двору московских приказов (Большой казны, Иноземский, Стрелецкий, Аптекарский) и возглавлял Боярскую думу. Ф.И. Шереметев наследовал эти служебные позиции, добавив к ним Новую четь. Федор Иванович имел самый высокий оклад среди бояр – 700 руб., наряду с Н.И. Романовым и кн. И.И. Шуйским. Однако при всем благополучии семьи, судьба грозила боярину Ф.И. Шереметеву остаться без наследников. Его единственный сын умер в отрочестве (в 1632 г.), одна из трех дочерей (Анна) приняла постриг, другая (Ульяна), бывшая в замужестве за боярином С.В. Головиным, умерла в 1652 г. бездетной. Оставалась наследницей лишь младшая дочь боярыня Евдокия Федоровна, выданная замуж за кн. Никиту Ивановича Одоевского. У жениха в роду не оставалось никого по мужской линии, что означало полную концентрацию семейной собственности в его руках. За невестой же было дано значительное приданное. К моменту составления Ф.И. Шереметевым в 1645 году завещания, дочь родила ему четырех внуков – Михаила, Федора, Алексея и Якова, а также внучку Прасковью. Все они, однако, носили фамилию не Шереметевых, а князей Одоевских. Умер Ф.И. Шереметев в 1650 г.
Карьера Никиты Ивановича Одоевского развивалась стремительно. В 1633 г. он был назначен сходным воеводой. 12 января 1640 года на именинах царевны Татьяны Михайловны, князь Никита Иванович Одоевский был пожалован в бояре, и вскоре, отправлен воеводой в Астрахань.
В ночь с 13 на 14 июля 1645 г. князь Никита Иванович возглавил церемонию присяги новому царю Алексею Михайловичу и был пожалован в ближние бояре юного государя.
1 февраля 1646 г. направлен воеводой в Белгород. Службу нёс строго: украинские мещане обвиняли его в том, что он не пустил в московский лагерь под Белгородом горилку и табак, уничтожив этих товаров на десять тысяч рублей. Только жалобы эти были для воеводы, как с гуся вода. 16 января 1648 г. на свадьбе царя Алексея Михайловича с Марией Ильиничной князь Одоевский Н.И. получил почетную должность дружки с царской стороны, а его жена, Евдокия Фёдоровна, была свахой.
17 июля 1648 г. возглавил комиссию для составления нового свода законов. Высокий статус князя Никиты Ивановича как составителя Соборного уложения 1649 года был закреплен в том же году новосельем в новых каменных палатах, построенных в самом кремле на дворе, завещанном боярином Ф.И. Шереметьевым. Никита Иванович ездил в одной карете с царём – милость значительная даже для ближнего боярина. Его дети стали царскими спальниками (стольниками), получили думные чины, стали членами комнатной думы, хранителями высших государственных секретов, участниками придворного влияния.
В 1651-1653 годах князь Никита Иванович снова поехал воеводой в Астрахань. Череда потерь постигла Никиту Ивановича в 50-е годы: 1653 г. – умер сын Михаил; 1655 – умер сын Алексей; 15 июня 1656 г. умерла младшая дочь – княгиня Прасковья, жена князя Г.С. Черкасского; 18 июля 1656 г. умер сын Фёдор, получивший боярство в 30 лет. Смерть трёх сыновей сосредоточила земельные богатства семьи в руках князя Никиты Ивановича и его младшего сына Якова.
В 1662 году князь Никита Иванович Одоевский возглавил комиссию, призванную осудить патриарха Никона, а в 1666 г. был обвинителем Никона и участвовал в церемонии его низложения. Даже для наших современников чудовищные выходки патриарха, который выкалывал глаза на ликах святых, которые не вписывались в его религиозную концепцию из-за того, что изображены на иконах крестящимися двумя перстами, вместо трёх, вызывает оторопь! Ну, это отдельная тема для исследования.
...Князья Одоевские стали одной из богатейших боярских семей. Об этом свидетельствуют каменные храмы в их подмосковных усадьбах, сохранившиеся доныне – выдающиеся памятники зодчества XVII века. В 1660-1670-е годы их строил собственный зодчий боярской семьи Павел Потехин: Никольскую церковь в селе Урюпино – вотчине князя Н.И. Одоевского, и три в вотчинах князя Я.Н. Одоевского: Архангельскую в одноименном селе, Казанскую в селе Маркове и Троицкую в селе Останкино.
Князь Василий Фёдорович Одоевский, женившись на Акулине - дочери Ф.М. Ртищева «Большого», воспитателя царевича Алексея Алексеевича, возвысился при дворе. После смерти царевича Алексея Алексеевича был переведен в комнатные стольники другого царского сына – Фёдора Алексеевича.
Князь Яков Никитич Одоевский принимал непосредственное участие в низложении боярыни Ф.П. Морозовой, но выступил против сожжения строптивой боярыни.

29–го января 1676-го года царь Алексей Михайлович был отравлен и скончался 8 февраля.

Никита Иванович Одоевский продолжал оставаться у власти и с первых же дней царствования Фёдора Алексеевича сменил боярина А.С. Матвеева, стоявшего у руководства Аптекарским приказом. Должность «аптечного боярина» означала высшую степень царского доверия.  Возглавив Аптекарский приказ, Никита Иванович отстранил от лечения царя прежних докторов. 14 февраля 1676 года собрал консилиум врачей и объявил им, что царь «скорбит ножками», а на следующий день лично отнёс новые лекарства в царские хоромы. С 25 февраля 1676 года лекарства царю стал относить внук Никиты Ивановича – Василий Фёдорович. Таким образом, князья Одоевские целиком держали в своих руках надзор за здоровьем царя Фёдора. На царские именины 8 июня 1676 года князь Юрий Михайлович Одоевский был пожалован в бояре. Таким образом, сразу три поколения одной семьи заседали в Думе: князь Никита Иванович, его сын Яков Никитич и внук Юрий Михайлович, который, к тому же, стал кравчим, что соответствовало чину окольничего. Никогда ни одной семье за всю историю Думы не удавалось достичь такого результата.
Князь Яков Никитич Одоевский вёл следствие по обвинению боярина А.С. Матвеева в колдовстве. Против А.С. Матвеева и Нарышкиных боярин И.М. Милославский инициировал всё-новые и новые дела, в расследовании которых Яков Никитич принимал самое деятельное участие, возглавляя комиссия. Одновременно работала и вторая комиссия во главе с боярином князем Ю.А. Долгоруковым, который предлагал прекратить пытки опального канцлера А.С. Матвеева и остановить «колдовской процесс», охвативший десятки придворных. Рвение князя Якова Никитича, с каким он участвовал в этом мракобесии, потом аукнулось на всех Одоевских.
Поддержка князьями Одоевскими действий И.М. Милославского проявилась осенью 1677 г. по окончании похода русской армии к Чигирину. В Думе обсуждался вопрос о том, кому из воевод должны достаться главные лавры победителя. Бояре разделились пополам: одни стояли за князя В.В. Голицына, а другие - за боярина князя Г.Г. Ромодановского. В решающий момент обсуждения боярин И.М. Милославский высказался в пользу князя В.В. Голицына. Этого же мнения придерживались В.Ф. Одоевский и его дед Никита Иванович.
Вместе с отцом, князь Яков Никитич Одоевский принимал активное участие в межгосударственной деятельности: приём послов, участие в переговорах, миссии в посольствах.
18 октября 1680 года бояре князья Никита Иванович и Яков Никитич Одоевские возглавили Расправную палату – орган высшего правосудия, осуществлявший надзор за справедливостью суда и правильностью исполнения законов в стране. В 1681 г. в Палату был назначен и князь Юрий Михайлович Одоевский, внук Никиты Ивановича. Таким образом, Расправная палата стала своего рода «вотчиной» князей Одоевских, как было их вотчиной и село Сотницыно, и другие владения.
Князь Никита Иванович Одоевский оказывал заметное влияние на воспитание не только своих сыновей и внуков, но даже и правнуков. В своей духовной в 1689 г. он писал, что взял к себе в дом своего шестилетнего правнука князя Юрия, сына боярина Юрия Михайловича Одоевского, тяжело болевшего, и дал ему образование: «вскормил ево и выучил». Вслед за тем, правнуки князя Н.И. Одоевского продолжили образование в Славяно-греко-латинской академии.
В борьбе придворных группировок после смерти царя Фёдора князья Одоевские придерживались уже проверенной линии поведения. В первую очередь они стремились удержаться в царской комнате. На четвертый день нового царствования в спальники царя настоящего Петра Алексеевича, 29.6.1665 г.р. были пожалованы трое князей Одоевских, детей боярина Юрия Михайловича: Юрий, Михаил и Василий.