Крупнейший математик Дальнего Востока

      Кажется,  Александр  Павлович  Шапиро  оказал  на  меня  большое  влияние.  Впервые  я  увидел  его  в  январе  1965  года,  когда  прибыл  в  интернат  №2  на  краевую  олимпиаду  школьников  Приморья.  Меня  послали  как  физика,  но  велели  и  по  математике  попробовать,  и  даже  по  химии.  Лидия  Ефимовна,  наша  химичка,  просила  участвовать,  а  сама  повезла  оба наших  выпускных  класса  в  Уссурийск  на  экскурсию  в  масложиркомбинат.  Экскурсия  кончилась  дракой  на  улице  и  зверским  избиением  наших  уссурийцами.  Будь  я  там,  себе  бы  не  позавидовал.

    Но  я  в  это  время  глядел  на  сцену,  где  главный  босс  Вениамин  Савельевич  Левин  объяснял  порядок  работы  и  питания.  Сбоку  от  него  сидел  очень толстый  рыхлый  и  губастый,  с  глазами  навыкате,  кудреватый  блондин.  Я  принял  его  за  молодого  преподавателя  или  даже  студента-старшекурсника;  это  и  был  Шапиро.

    Химию  я  провалил,  а  по математике  и  физике  кое-что  сделал.  В  тройку  призёров  не  вошёл,  но  Левин  сказал,  что  есть  ещё  три  поощрительных  приза,  и  один  из  них – мне.  Вручил  книгу  В.Пескова  «Шаги  по  росе»  со  своей  надписью  и  печатью  ДВГУ.  При  этом  я  разглядел,  что  Шапиро  не  молод;  да  и  был  он  сердит:  первое  место  уверенно  взяла  команда  Уссурийского  суворовского  училища,  а  второе-третье  разделили  команда  Черниговского  района (?)  и  ФМШ – физматшкола  Шапиро.

    Потом  Шапиро  объяснял  и  разбирал  олимпиадные  задачи,  и  я  получил  большое  удовольствие.  Но  фамилия  его  как-то  не  отложилась  в  памяти:  Левин  его  заслонял.
    Эта  олимпиада  стала  камешком,  перетянувшим  чашу  весов  при выборе,  идти  мне  в  медицинский  институт  или  на  физмат  ДВГУ.

    В  августе  я  сдал  лишь  физику,  сразу  был  зачислен,  как  золотой  медалист,  и  отправлен  в  колхоз  на  картошку,  так  что  Шапиро  я  не  видел  и  в  ДВГУ  о  нём  не  слышал.  А  в  колхозе,  кроме  меня,  были  математик  Сашка  Сахаров,  историк  Олег  Сергеев,  химик  Высоцкий  и  18  девчонок  с  разных  факультетов.
    Ближе  мне  был  Сахаров;  он  выпускник  ФМШ и  часто  вспоминал  Шапиро,  их  шефа.  Научил  меня  петь  гимн  математиков  на  мотив  авиамарша:
 
    Мы – соль  земли,  мы – украшенье  мира.
    Мы  полубоги – это  постулат!
    Пусть  в  нашу  честь  бряцает  громче  лира, 
    Литавры  медные  гремят.
    Всё  дальше,  и  дальше,  и  дальше
    Другие  от  нас  отстают.
    И  физики,  младшие  братья, 
    Нам  громкую  славу  поют!

Ну,  и  так  далее.  Этому  тоже  обучил  их  Шапиро,  между  прочим.  Тогда  же,  в  колхозе,  я  узнал,  что  «гомоморфный  образ  группы  изоморфен  фактор-группе  по  ядру  гомоморфизма».
    Я  вырос  в  бараках  и  даже  не  подозревал,  что  во  Владивостоке  есть  ФМШ  при  ДВГУ;  а  про  Новосибирскую  ФМШ  прочёл  впервые  лишь  осенью  1964  года.  Почему-то  в  титульный  лист  моей  зачётки  вписали  «математика».

    Шапиро  читал  нам  матанализ,  неспешно  и  добротно,  в  основном  по  Фихтенгольцу.  Позволял  себе  шутить:  «принцип  двух  милиционеров»  и  т.п.  Цитировал  песенки  вроде  «Раскинулось  поле  по  модулю  пять… »  или  стишки  своего  студенчества  «Чёрт  ку-нютый  держит  речь,  как  студента  надо  печь…».  Вставлял  анекдоты,  понятные  лишь  математикам:  о  экспоненте,  дельта-функции,  мнимых  числах.

    Сверх  того,  Шапиро  стал  проводить  «Архимедовские  пятницы»,  как  он  их  называл.  Это  были  лекции  с последующей  полемикой;  помню  «Может  ли  машина  мыслить»,  «О  конструктивном  направлении  в  математике»,  «Телепатия  и  смежные  проблемы»,  «Парадоксы  теории  вероятностей»,  «Язык  и  ум  дельфинов»,  «Связь  с  внеземными  цивилизациями».  По  всем  я  подавал  реплики  и  даже  выступал  с  «речами».  Конечно,  перед  тем  начитавшись  книг.  Предлагал  темы  и  сам.

    Я  начал  ходить  на  лекции  по  теории  групп,  которые  Шапиро  читал  четвёртому  курсу  математиков.  Был  случай:  я  сходу  решил  задачку,  не  понятую аудиторией.  Шапиро  отметил:  «Самый  младший  догадался!».  Кстати,  Шапиро  был  по  специализации  алгебраист,  по  должности – доцент.  Первую  сессию  я  сдал  ему  легко.

    Впервые  вне  официоза  я  увидел  Шапиро,  когда  он,  как  «дежурный  педагог», вошёл  в  комнату  общежития,  где  мы  пили  пиво,  не  более.  Панибратства  он  не  допустил,  но  анекдоты  рассказывал.  Мне  они  не  понравились,  особенно  против  Шостаковича.  Поэтому  я  не  пошёл  к  нему  «на  блины»,  когда  возник  шанс.  Жил  он  в  Моргородке,  пр. Столетия,  32-б.

    Мне  сказали,  что  Шапиро  с  детства  был  под  прессом  матери;  в  семьях  евреев  это  стандарт.  Он  закончил  матмех  Ленинградского  ГУ,  защитил  там  диссер  и  взбунтовался – уехал  от  мамы  в  Якутск.  А  через  6  лет – в  закрытый  Владивосток.  Были  проблемы  в  личной  жизни;  говорили,  что  даже  партбюро  грозило  ему  за  то,  что  лапает  студенток  за  коленки.  Я  не  верил,  пока  мне  не  пожаловалась  Н. Павленко.  Холостяк  в  40  лет,  непомерно  толстый  от  больного  сердца,  он  шансов  имел  мало.  О  себе  шутил:  «Я – крупнейший  математик  Дальнего  Востока  или  даже  СССР – вес  120  килограммов».

    За  глаза  его  звали  Шап,  усекая  фамилию,  или  ШАП – по  инициалам.  Я  так  не  звал.
    Третьему  курсу  физиков  А.П.  ничего  не  читал.  Но  я  как-то  взялся  за  два  часа  объяснить  основы  теории  групп  для  всех   желающих.  К  середине  «лекции»  появился  Шапиро,   молча  послушал  и  ушёл  будто  довольный.  К  концу  семестра  он  предложил  мне  вписать  в  зачётку  «пять»  за  экзамен  по  теории  групп  сверх  программы.  Последствия:  я  не пошёл  сдавать  «Политэкономию  социализма» (от  неё  тошнило)  и  уехал  на  Чукотку.  Вернулся  в  октябре  с  верой,  что  за  «хвост»  не  дали  стипендии.  Но…  «зачислен  на  четвёртый»  со  «стёпкой»!  Кто-то  в  деканате  теорию  групп  принял  за  политэкономию.  Это  заметила  лишь  Рита,  готовя  справку  к  диплому.  «Молчи», - дал  я  совет.  Так  что  по  канонам  СССР  у  меня  «незаконченное  высшее».

    Шапиро  ушёл  в  едва  рождённый  ДВНЦ  ещё  в  1968  году.  Кажись,  я  видел  его  мельком  в  президиуме  рядом  с  космонавтом  Г. Титовым  (тот  не  раз  приезжал  во  Владик  по  делам  ВКС).  А  я  пошёл  на  два  года  «в  люди» - в  армию.
    Лишь  в  1972 (?) году  я  снова  встретил  А.П.,  в  автобусе;  тайно  наблюдал:  он  не  изменился.  «Александр  Павлович,  пропустите – мне  на  выход».  Он:  «А  откуда  Вы  меня  знаете?»  Я  брякнул  «Кто  же не  знает  крупнейшего  математика  Дальнего  Востока!»  и  выскочил  из  автобуса.  Жизнь,  армия  меня  сильно  изменили.

    Вскоре  я  узнал,  что  Шапиро – завлаб  в  ИАПУ,  моделирует  биопопуляции.  А  позже  сенсация:  он  женился  на  молодухе,  а  ему – под  пятьдесят.  Случилось  худшее – она  пошла  за  барахло,  наличные  и  сберкнижки.  Брак  распался.  Слышал,  что  была  вторая  попытка  с  тем  же  результатом.

    Не  знаю,  до  или  после  браков  случилось  «восстание  декабристов».  Так  называли  попытку  свергнуть  директора  ИАПУ  Перчука: в  декабре  1984 (?)  пять  «героев  ДВОРАН»  восстали,  среди  них – А.П. Шапиро.  Перчук  усидел – он,  как  и  мой  шеф  академик  Ильичёв,  был  под  крышей  КПСС  и  КГБ.  А  декабристов  погнали.  Медаль  «Пять  повешенных»  не  чеканили.

    Старый  одинокий  холостяк  без  работы,  Шапиро  резко  сдал.  Я  не  видел  его  в  те  дни,  представляю  по  слухам.  Кажись,  в  1988  году  он  получил  инфаркт  или  инсульт  на  платформе  электрички  «Моргородок».  Упал;  прохожие  несколько  часов  обходили  толстое  помятое  тело  с  красным  поначалу  лицом:  «Фу,  пьянь!»  Так  умер  крупнейший  математик  Дальнего  Востока.

P.S.  Я  не  пишу  о  научных  достижениях  А.П. Шапиро:  всё  это  есть  в  интернете.