Путешествие Степана. Часть 4, глава 5

5.
СЕМЬЯ ПРОЛАЗКИНЫХ
Через семь дней я уже медленно и недалеко ходил по лесу, хотя Ирина велела мне лежать. Но как я мог лежать, если меня волновало, что происходит в городе? Все эти дни скоморохи жили в Кондрашове. На восьмой день ко мне пришли Даниил и Евсей и рассказали мне обо всём, что там происходит. Вот что я узнал от них:

В тот день, когда на нас напали люди Дурелома, всю его шайку выловили и привели на площадь вместе с Камышихой, Гусаковым и их слугами. Там собрались все жители города.
— Казнить их! — кричали они.
Камышиха почему-то спокойно глядела на людей, Гусаков плакал от страха, а больше всех испугался Дурелом и его помощники. Искусанный и изорванный медведем, он стоял и дрожал всем телом. Вдруг из толпы вышли люди, которые закидали Дурелома камнями и забили его до смерти дубинами.
— Надо казнить и Камышиху с её мужем! — кричали одни.
— Нет, надо судить их, — говорили другие. — Чтобы все узнали об их преступлениях и о том, куда пропадали жители города.
Но к единому мнению горожане так и не пришли. Камышиху, её слуг, Гусакова и шайку Дурелома стражники отвели в темницу.

На другой день жители города снова собрались, чтобы выбрать нового градоправителя, пусть он вынесет приговор злодеям. Назывались имена разных людей, но тут же разгорался спор.
— Он был доносчиком! — кричали в ответ люди про одного из них. — Потому и остался богатым при Камышихе!
Тогда были названы другие имена, но согласия между людьми снова не было. Ведь во время правления Камышихи и Гусакова одни сидели тихо, боясь за собственную жизнь, а другие наживались, захватывая домА пострадавших от злодейки. Люди не хотели, чтобы кто-то из таких подлецов стал градоправителем. Три дня вечерами собирались горожане, но так ничего и не решили. На четвёртый день пономарь Пахом сказал:
— Нас спасли скоморохи и пострадали из-за нас. Пусть скажут своё слово.
— Давайте попросим сказителя Макара Емельянова, так много повидавшего на своём веку, стать нашим правителем! — сказала какая-то женщина. — Он не боялся Камышихи и Дурелома с его шайкой!
— Нужно позвать его и спросить, захочет ли он стать нашим правителем! — обрадовались люди.
Но сказитель отказался:
— Я стар и дома меня ждёт большая семья.
— Тогда пошлём гонца к царю! — решили горожане в следующий раз. — Уж теперь-то он доедет с нашей челобитной, в которой мы расскажем, что у нас случилось, и попросим прислать нам правителя.

Слушать эти собрания ходили Даниил, Пафнутий и Сысой. Пафнутий ведь много узнал о жителях Кондрашова, когда шнырял по городу в разных обличьях, а теперь с удивлением наблюдал, как изменились люди.

На следующем собрании решено было отпустить на свободу всех осуждённых, сосланных в Камыши, кроме воров и убийц. И тогда город вернулось больше трёхсот человек. Родные радовались их возвращению и печалились, глядя, как они исхудали, ведь их заставляли работать без отдыха, с утра до ночи. Двадцать три человека погибли. Выпустили также заключённых из темниц. Люди стали говорить, что самые честные — это те, кто пострадал от Камышихи, и нужно выбрать правителем кого-нибудь из них. Среди них был судья Онуфрий Петров, который разоблачал Камышиху и был сослан ею одним из первых. Поэтому на другом собрании люди закричали:
— Давайте попросим судью Онуфрия Петрова стать нашим правителем!
Когда они пришли к нему, бывший судья сказал:
— Я подумаю.

Однако этой же ночью в избу судьи ворвались четверо горожан. Это были братья Пролазкины, которые сказали:
— Онуфрий, если ты согласишься стать правителем, то тебе не жить, а если кто-нибудь из вашей семьи будет болтать о нас лишнее, то и им несдобровать. Завтра, на собрании ты должен сказать: «Я хочу, чтобы правителем стал Антон Пролазкин, которому я доверяю!» Тогда будешь жить спокойно! А не то мы тебе башку оторвём!
И ушли. Судья горестно вздохнул:
— Ну вот, вышел на свободу! Уж лучше бы я в Камышах остался, чем такому вору, как Антон, власть давать! Семья Пролазкиных большая — среди них есть торговцы, воры и ростовщик, которому многие жители должны деньги. Запугать людей им есть чем! Если они поставят Антона, это может быть беда  похлеще Камышихи! Где бы нам от них защиту найти?
Дочь судьи Пелагея, которой только исполнилось пятнадцать лет, сказала:
— Я знаю, кто поможет. Нужно бежать к ним поскорей!
— К кому? — запричитала мать. — Куда ты побежишь? Ночью! Босая! Косу даже не заплела! А на дворе смотри, какая гроза!
Но Пелагея надела сарафан и побежала через весь город к постоялому двору, где остановились скоморохи. Шёл сильный дождь, сверкали молнии, гремел гром, но Пелагея, не боясь ничего, бежала по мокрым и грязным улицам города, через мост над рекой, мимо церкви, пока не добежала до постоялого двора, промокшая под дождём с головы до ног.
Скоморохи удивились, услышав посреди ночи громкий стук в дверь и крик:
— Отворите!
Сысой открыл дверь, в это время сверкнула молния, осветив девушку. Длинные, мокрые волосы прилипли к её лицу и телу, по лицу текли струи дождя, она была босая. Её лицо показалось Сысою прекрасным.
— Заходи, рассказывай, что стряслось у тебя, — сказал он.
Девушка вошла в комнату и села на скамью. Вода ручьём стекала с неё. Она рассказала об отце, о Камышихе, об угрозах братьев Пролазкиных. Скоморохи выслушали её, и Пафнутий спросил Пелагею:
— После твоего отца были другие судьи в городе?
— Было трое судей, но они выполняли волю Камышихи. Что она им говорила, то они и делали. Это были не настоящие судьи, а куклы в её руках.
— Слыхал я об этих Пролазкиных, — сказал плотник Харитон. — Беда надвигается. Не волнуйся, дЕвица, спасём мы вас, что-нибудь придумаем. Сысой, отвези красавицу домой. Осмотри всё и реши, как лучше помочь судье.
Сысой оседлал лошадь, посадил впереди себя Пелагею, и они поскакали по грязным и мокрым от ливня улицам города к дому судьи. Когда они въехали во двор, судья с женой и сыном выбежали из избы им навстречу.
Судья позвал Сысоя в избу. Сысой говорил с судьёй о том, как остановить Пролазкиных и не дать им прийти к власти.
— Они заставят всех своих должников прийти на собрание, — сказал Онуфрий Петров, — и, услыхав, что я предлагаю Антона в правители, перекричат всех, кто будет против него.
Сысой выслушал судью и сказал:
— Когда будет собрание и почти все горожане пойдут на него, никто не заметит, как мы придём в вашу избу и спрячемся в ней, чтобы встретить Пролазкиных, когда они после придут к вам.
Затем Сысой попрощался с Петровыми, сел на лошадь и умчался.
Когда он вернулся, Пафнутий сказал:
— Мы с вами знаем уже немало честных людей в этом городе и подружились с ними. Ведь они приходили на наше действо и дрались за нас, когда нас чуть не убила шайка Камышихи! Они стали свободными, научились смеяться над злодеями и уже никого не боятся! Днём мы должны зайти в их дома и попросить их помочь нам. А сами спрячемся в доме и во дворе дома судьи.
— А я ещё и медведя возьму с собой, — сказал Даниил.


Вечером, на собрании, судья Онуфрий Петров, услыхав, что его просят стать правителем, сказал:
— В правители я не гожусь, а стать снова судьёй готов. А нового правителя нам нужно найти поскорей, иначе появится много хитрых и подлых людей, готовых силой захватить власть.
О Пролазкиных он не сказал ни слова. Они все пришли на собрание, возглавляемые ростовщиком, самым богатым из них. Это был толстый человек с красным лицом и большим животом. Их было тринадцать или четырнадцать человек. В толпе людей Пафнутий и сказитель заметили вышедшего на свободу купца Щёголева, которому мы строили дом. Он пришёл с братом. Пафнутий подошёл к ним и спросил:
— Не захочет ли кто-нибудь из купцов стать правителем?
— Нет, — ответил Щёголев. — Нужен решительный человек, а мы с братом запуганные, как и другие купцы, и не скоро оправимся. Хорошо бы найти деньги, которые Камышиха забрала у нас и у других горожан. Но кто этим займётся? Кто вернёт нам их?
На собрание пришёл весь город, и потому улицы были пусты. Никто не заметил, как в это время Сысой, плотник Харитон, повар Серапион, Евсей и Даниил с медведем пришли к дому судьи. Даниил спрятался в саду, в кустах, а скоморохи и медведь — в доме.

Поздним вечером скоморохи, сидя у окон, при свете луны увидели, как возвращаются с собрания соседи судьи, разговаривая и споря друг с другом. Наконец, пришёл домой и судья. И скоморохи стали дожидаться ночи. Ждать пришлось долго. Наконец, после полуночи они увидели, как во двор дома судьи входят Пролазкины, с ножами и дубинами в руках. Раздался стук в дверь.
— Кто там? — крикнул судья.
— Открывай, не то дом подожжём!
Дверь отворилась. На пороге стояло четверо людей. При свете луны их было хорошо видно, а они не видели затаившихся в избе скоморохов. Главным среди них был ростовщик, он с тремя Пролазкиными вошёл в сени, а остальные остались во дворе ждать его приказа.
— Мы сейчас расправимся с тобой! — закричал ростовщик судье. —  Предупреждали ведь тебя! Почему не послушал нас?
Тут к двери подбежали Харитон, Сысой, Серапион и Евсей и несколькими ударами сбили с ног растерявшихся Пролазкиных. Жена, сын и дочь судьи принялись вязать злодеев верёвками.
— Засада! — закричал ростовщик и позвал на помощь. Стоявшие во дворе Пролазкины кинулись к двери и тут же попятились: на них, страшно рыча, выходил на задних лапах наш медведь, а за ним стояли скоморохи. Даниил, спрятавшийся во дворе, заиграл на свирели. Услышав эти звуки, из соседних изб выбежали горожане, заранее предупреждённые Пафнутием, вбежали во двор судьи и накинулись на злодеев. Никто из Пролазкиных не успел сбежать. Их тоже сбили с ног, отняли дубины и ножи, и связали. Пафнутий заиграл на рожке, а Евсей — на волынке.
Эти громкие звуки и радостные крики подоспевших горожан разнеслись далеко по всему ночному городу. Люди выбегали из домов и спрашивали:
— Что случилось?
— Это в доме судьи, — крикнул кто-то. — Бежим на помощь!
И народ побежал по улицам. А когда у дома судьи собралась большая толпа, судья рассказал людям обо всех событиях.
— В темницу их! — кричали люди. — Они не лучше разбойников и Камышихи! Эти воры жестоки, как и Дурелом! Будем судить их!
— Тише! — сказал судья. Крики смолкли.
— Сегодня я разговаривал со скоморохами, которые и в этот раз спасли нас. Эти свободные люди рассказали, как побывали в разных городах и сёлах, видели жестоких и жадных правителей, но и хороших тоже. Мы долгое время прожили под властью Камышихи и Дурелома, а теперь чуть не попали под гнёт этих воров Пролазкиных. Мы слишком много лет жили в страхе, в закрытом от всего мира городе и ещё нескоро станем свободными. Я хочу, чтобы один из скоморохов, которому я доверяю, стал нашим правителем, хотя бы на время, чтобы мы снова научились у них быть свободными. Я бы хотел, чтобы правителем стал Сысой Порфирьевич Зуев. Он молод, полон сил и умён.
Люди молчали.
— Иди сюда, Сысой, — позвал его судья. — Давай мы с тобой вернём город к достойной жизни!
— Мы согласны! — закричали люди, увидев его. — Он нашего роду-племени, не сын боярина, которого царь нам может прислать, и не такой, как этот вор Антон Пролазкин!
— Я попробую помочь вам, — сказал Сысой, — но стану у вас правителем на год или на два. А потом выберете кого-нибудь из своих жителей. А деньги, награбленные Камышихой и Гусаковым, мы постараемся найти и вернуть каждому жителю, пострадавшему от их правления.
Вскоре к дому судьи на шум прискакали стражники.
— У нас появился новый правитель и честный судья! — закричал им народ. — Этих негодяев уведите в темницу! Мы будем судить их!
Стражники увели Пролазкиных.
— Вчера днём, — заговорили люди, — мы видели, как Пролазкины приходили к дому Камышихи, обыскали весь её дом и перерыли всё в саду, но не нашли денег. Может быть, она спрятала все деньги и награбленные драгоценности где-нибудь в Камышах?
— А как же стражник, приставленный к её дому, не задержал Пролазкиных? — спросил кто-то.
— Он сбежал, как только они ему надавали тумаков. Пожаловаться ему было некому. Правителя-то у нас не было!
Народ был доволен, что теперь появились новые правитель и судья, а злодеям не удалось захватить власть. Люди стали спокойно расходиться по домам, а мы вернулись в избу судьи.
— Во время путешествия, — сказал Сысой, — я заработал немалые деньги, и могу раздать их бедным людям.
— Не спеши, — сказал ему повар. — Они тебе ещё могут понадобиться. Утром я сам схожу в дом Камышихи, ведь я не раз бывал там. Быть может, мне что-нибудь удастся узнать?
Скоморохи, радуясь победе, ушли на постоялый двор.

Утром, когда повар Серапион подошёл к дому Камышихи, он увидел на крыльце побитого стражника с ружьём.
— Как же ты пустил злодеев в дом? — спросил повар. — Что же ты в них не палил?
— Куда там, — ответил стражник, — их было много. Они побили не только меня, но и оставшуюся в доме сестру Камышихи, и слугу.
— Я проведаю их.
— Проходи, повар, я помню тебя. Ты хороший человек.
Серапион нашёл сидящую за столом сестру Камышихи со слугой.
— Здравствуйте, Устинья и Софрон. Крепко же вас разукрасили, — сказал он, взглянув на их лица.
— Так били, — сказала Устинья, — что живого места на теле не оставили. Не знаем, на какой бок лечь. Везде болит. Они требовали, чтобы мы сказали им, где спрятаны деньги Камышихи. Но разве мы знаем, где она спрятала свои деньги? Мы рады, что ты пришёл.
— Помнишь, как я учил тебя новую еду готовить? — спросил Серапион Устинью. — А вы с Софроном пробовали её. А вскоре мы подружились. Я могу помочь вам. Слыхали ли вы, что люди выбрали честных судью и правителя? Им стал мой друг, скоморох Сысой.
— Что же они с нами сделает новый правитель? — спросил Софрон. — Камышиху и Гусакова он за злодеяния небось, казнит. А нам куда деваться теперь? Мы много лет на них работали. А жалованья они нам не платили. Да и Гусаков был богат! Где-то и его деньги!
— А если бы вы получили жалованье за много лет, то куда бы вы подались?
— Уехали бы подальше отсюда, туда, где нас никто не знает. Купили бы дом и поженились, — ответила Устинья. — А работу мы найдём.
— Я могу помочь вам, если вы скажете, где деньги Камышихи. Тогда отдам  ваше жалованье с лихвой за все годы и никому не скажу об этом. А иначе от вас не отстанут новые власти и народ! Подумайте.
И повар уже собрался уходить, как Устинья вдруг сказала:
— Идём, покажу. Они в тайнике. Я однажды случайно подглядела, где моя сестрица прятала деньги.
Когда Устинья показала Серапиону тайник, где было много денег и драгоценностей, он ахнул.
— Сколько лет вам должна была платить Камышиха, — спросил он, — и сколько вы у неё проработали?
Они вместе подсчитали, сколько денег за все годы должна была им заплатить Камышиха.
— Я дам вам деньги из Камышихиного клада, — сказал Серапион, — только никому не сказывайте, что я вас отпустил. Негоже вам всю жизнь мучиться за чужие грехи. И уезжайте поскорей.
Повар вышел на крыльцо, позвал стражника и сказал ему:
— Иди в дом судьи, у него сидит новый правитель, скажешь им, чтобы шли поскорее в дом Камышихи, к Серапиону.
Устинья и Софрон, быстро собравшись и пряча свои лица, пришли на постоялый двор, купили лошадь с телегой и уехали из города.

Судья и Сысой пришли к дому Камышихи, увидели деньги, драгоценности, золото. И отдали приказ поставить десяток стражников у входа. Судья позвал пятерых честных людей, которых он хорошо знал, и купца Щёголева с братом. Они, не медля, явились.
— Вы будете помогать нам, — сказал Сысой. — В первую очередь нужно посчитать эти деньги, подумать, как их вернуть горожанам. А после оказать помощь людям, пострадавшим от своеволия Камышихи и беднякам нашего города.

Слушая Евсея и Даниила, я радовался, что город спасён от злодеев, и мои друзья помогли горожанам. И подивился смекалке и храбрости моих друзей скоморохов.
— Не хуже тебя справились! — говорил Евсей. — Так что не пропадём!
— Эх, жаль мне, такого скомороха я потерял! — сокрушался Даниил о Сысое. — И плясал лучше всех, и веселил, и играл на всех дудках да погудках! А теперь такой решительный, вдумчивый, дельный стал, что мне больно смотреть на него. Ведь веселей его никого не было у меня. Никто его не заменит!
— Не горюй, Данила, может быть, его судьба — доставлять радость не песнями и плясками, а добрыми делами? — сказал я.
Тут прибежала Ирина и закричала:
— У нас ещё одна радость — наш пёс Малыш уже ходит и ищет вас. Слышите, как он лает, зовёт нас к себе?
— А как Кабанчик? — спросил Даниил.
— Он уже второй день ест, но пока не ходит.

2017 г.
(Продолжение следует)