Полсосиски, два яйца и малина

ТРИЛОГИЯ

1.Белая кость, овощное рагу и капуста
2.Полсосиски, два яйца и малина
3.Основной инстинкт и чемодан орехов



Все в семье, а именно: Анна Ивановна Трищева, её супруг Петр Алексеевич, сын Толик и его беременная невестка Валя была предупреждены о том, что Леопольд Васильевич с такого-то числа сего года поселится в холодильнике, за сим ему был выдан специальный морозостойкий костюм (стеганный пиджак и ватные брюки), одна полка, как в поезде, была отведена под спальное место  ¬ памятуя о том, что в поездах  особым почетом пользуются именно нижние полки Леопольд Васильевич попросил  постелить  себе именно там, – Анна Ивановна шустренько убрала оттуда все свои соленья-варенья, которые неизвестно сколько там лет уже простояли, и постелила на их место утепленную, мягонькую подстилочку-матрасик, всё как пожелала душенька Леопольда Васильевича. Изнутри холодильник закрывался на щеколду – с помощью сделанного Петром Алексеевичем хитроумного устройства одним махом закрывался также и морозильник, (проработав столько лет на заводе Петр Алексеевич владел не одним лишь искусством выпиливания лобзиком), сразу же по изготовлению чертежи были уничтожены (хорошо ещё что глаза у мастера остались целы), ключ в единственном экземпляре хранился единственно в лапах Леопольда Васильевича. Леопольд не хотел ни для кого никаких привилегий или особых условий, ну с какой ему было стати выделять Петра Алексеевича, Анну Ивановну, Толика или даже Валю? Все они были люди сносные, но все со своими недостатками и все как один излишне безалаберные, иначе не пришлось бы вводить такие строгие меры!


Когда вопрос касается экономии тут нужно проявить известную твердость и выдержку. Петр Алексеевич получал не более двух сосисок в сутки, три яйца, два половника супу и в качестве баловства сырок в блестящей обертке; Толик недавно устроился на новую работу и заслуживал как мужчина больше – Леонид Васильевич скрепя сердце увеличил паек Толика до трех сосисок,  +1 яйцо, шницель рубленный куриный, больше Леонид Васильевич не мог, как не проси. Ну куда, если даже Анне Иоановне продукты выдавались по списку. Анна Иванна, какая-никакая, а женщина, хозяйка дома, была у Леонида Васильевича на посылках, как женщина она была трудолюбива, старалась для семьи, но иногда и проявляла глубоко засевшую в ней  народную мудрость – мухлевала, химичила, не всё клала в холодильник, лук, морковка, картошка  лежали у неё в отдельном ящике под раковиной. Леопольд Васильевич смотрел на это сквозь пальцы, во- первых, лук стоит копейки, если не мытый, ну, а во-вторых, все самые ценные и скоропортящиеся продукты все-таки несли к нему, в его специально обустроенное, поддерживающее постоянную низкую температуру эСХаПэ – специальное хранилище продуктов.


Естественно следовало ожидать, что после того, как Леопольд Васильевич обустроится в холодильнике, он заведет там и свои порядки, и действительно, всё так и произошло, на всех полках был тут же наведен образцовый порядок. Все продукты лежали каждый на своей полочке, каждый в своем пакетике или в герметичной упаковке, в рядок стояли бутылки кефира, молоко, сметана, маленькая баночка с горчицей, в бутыляке кетчуп. Если что-то подавало малейший намек на то, что собирается испортиться, Леопольд Васильевич без лишних разговоров тут же всё выкидывал, не хватало ему еще отравлений! да еще в его смену. Из гигиенических целей кот строго читал этикетку, особенно пункт, касающийся вскрытых продуктов, +3+5 в холодильнике ...и не суток боле... Никакого разгильдяйства или поблажек.
Нововведения на этом не закончились. Что касается правил посещения тут Леопольд установил специальные часы, утром с 7 до 8.30 пока все собираются на работу и вечером с 19 до 21, (специальная бумага была вывешена на дверце холодильника). Кто-то пытался возразить, дескать «Ну... А как ...Эээ... Да нуууу...», но Леопольд с переговоры не вступал, на лексику не реагировал и кроме как в установленное время дверцу изнутри не открывал. Конечно были экстренные случаи, все мы люди и Леопольд это прекрасно понимал, однажды Анна Ивановна, значительно припозднившись, постучала в дверцу  в 22.30, заведение было уже полтора часа как закрыто, женщина деликатно объяснила, что забыла налить себе на ночь кефиру, кот посмотрел в глазок, убедился, что это не Толик и не Петр Алексеевич, продукт без лишних проволочек  был тут же выдан. (После нескольких неприятных моментов ни Петру Алексеевичу, ни Толику ночью Леопольд дверь категорически не открывал, во избежание дальнейших неприятностей.)



По пятницам у Леопольда был день приема товара, тут уж он выходит из холодильника, отряхивал валенки об пол, вальяжно расхаживая, снимал шапку (шапку коту сварганила Анна Ивановна, из чистой шерсти, посему обнаружилось что у Леопольда при минус пяти коченеют лапы и на усах появляется изморозь), вытерев оттаявшие мокрые усы разомлевший в тепле кот ждал пока Толик или Петр Алексеевич притащат из прихожей на кухню все сумки.  Не суетясь кот подгонял Анну Иоанновну, показывал, что на какую полку класть, и не успевала Анна Иванна всё уложить, недовольно всё тут же перекладывал. То были приятные моменты... Всё это напоминало о былом изобилии (ну пусть не об изобилии, но хотя бы о достатке), как-то забывалось, что все эти 5-6 сумок нужно растянуть на целую неделю, а среди недели можно будет подкупить разве что хлеб или молоко в пакете, сверяя по накладной продукты Леопольд внимательно считывал сколько из сумки вынут его собственных консервов – курятина, телятина, заливное, консервы для устройства пищеварения.  Учитывая усложнившуюся финансовую обстановку остальные члены семейства хотели было урезать паек в том числе и Леопольда Васильевича и покупать ему вместо семи хотя бы шесть банок крем-брюле с гусиной печенью, но Леопольд наотрез возразил – не за этим он устраивался на работу в холодильник!


Худо-бедно стараниями и не в последнюю очередь Леопольда Васильевича всё в семье устаканилась, каждый, хотя и не сразу, уяснил сколько и чего ему положено, все потихоньку привыкли к строгой экономии, все люди воспитанные, любящие, как никак одна семья, все в одной лодке, никто ни у кого ничего не зажиливал, чужой кусок в рот не запихивал да Леопольд Васильевич и не позволил бы, порядки были строгие! вот только с Валечкой выходило всё как-то не так. Валечка ела за двоих и пока все семейство стройнело, Валечка день ото дня пухла, как на дрожжах, увеличивалась в размерах. И ладно бы рос только живот, вместе с ним рос и аппетит Валечки!



Леопольд долго жил на этом свете (во всяком случае в пределах своего биологического вида) и мог себе позволить иметь собственное мнение. Для кого-то может и рыбка, котеночек, солнышко, нежная, милая Валечка, но по тому что он наблюдал уже почти месяц – Саранча! Прорва! Валечка сжирала всё на своем пути, всё подряд без разбору, ни капельки не жалея продукты (Леопольд Васильевич не успевал перепрятывать жалкие остатки запасов), что Валечке захочется в следующий момент, невозможно было предсказать не по каким гороскопам, мало того, что Валентина выбиваясь из всех возможных правил приличий, так еще и нарушала часы посещений – однажды она подняла Леопольда среди бела дня, в два часа по полудню, да еще в воскресенье, на дворе бушевал февраль, а Валечке  видите ли захотелось малины... Нагло высказанная просьба и вовсе  выбила кота из колеи, Леопольд растерянно метался по полкам,  перерыл верх дном весь холодильник, вытряхнул собственную перину – малины нигде не было (да и откуда ей взяться, не завозили!)
 

После того, как обе камеры, включая морозильную, были вывернуты чуть не наизнанку кот вспылил! Вышло какое-то недоразумение, слово за слово, вылетел если бы только один воробей... Случилась размолвка. Взбесившийся Толик-истеричка (по-другому тут никак назвать нельзя) чуть не кинулся на него с тумаками и тут же куда-то умчался. Все были на страшных нервах. Часа через два Толик прибежал запыхавшись, Валечка, урча, косясь на Леопольда, съела всю малину. Всё это было до икоты неприятно. Кот уже жалел, что сгоряча сболтнул лишнего. Ну кто его просил лезть не в свое дело, кто тянул за язык со своими непрошенными советами!? Конечно в стране какой-никакой, а кризис, по уму следовало лет пяток подождать, не делать сразу бейбика, но ведь известно, дело молодое! Толик вместе в Валей, хлопнув дверью, ушли в свою комнату.  Петр Алексеич, сидя в кресле, шуршал газетой, Анна Иоанна гремела чем-то на кухне. Все как мыши разбежались по углам. Назрел кризис. Леопольд закрылся на все замки в холодильнике и ждал что будет.


... спустя некоторое время на кухню начались хождения...

Каждый из семейства Тищевых подходил к холодильнику, замирал перед дверцей и глядя куда-то сквозь морозилку с кем-то разговаривал – человеку непосвященному, тому, кто не в курсе, эта картина возможно и показалась бы странной, но только тому, кто не знал, что за дверцей холодильника сычом сидит Леопольд Васильевич, внимательно каждого выслушивая.

Каждый как мог ходатайствовал за Валечку... Просили все по очереди...


Сначала по-женски Анна Иванна, мать Толика, как и всякая мать, говорила о том, что ребёнок растет, что ему нужно дополнительные питательные средства, что-то для строительства (чего именно Леопольд Васильевич так и не понял), слезно умоляя, женщина готова была поделиться с Валечкой (даром что свекровь) своим собственным пайком, в целях экономии Анна Иванна вызвалась доедать свои же банки (из тех, которые выложили из холодильника когда освобождали для кота нижнюю полку). Леопольд остался глух к просьбе женщины, банки так и так пришлось бы кому-то доедать, нечего было тратить столько продуктов на закатку.  (Леопольд до сих пор не мог простить женщине те взрывы среди кромешной ночи, чудом скрывшись от контузии кот забился под диван и не выходил целые сутки.)

Видя неудачу жены к холодильнику подошел понурый Петр Алексеевич. Алексеич крайне невразумительно что-то чирикал, говорил невыразительно, без риторика, так как будто бы речь заранее не была подготовлена. Беседы не вышло – так ничего и не добившись Петр Алексеевич, махнув рукой, отошел от холодильника. «Пусть сами разбираются. Иначе он же потом еще и виноватым останется.»  Шмыгнув тапками Петр Алексеич скрылся в комнате. Тяжелой артиллерией в переговоры вступил Толик, Толик с некоторых пор чувствовал себя воинственным отцом, хотя таковым пока еще не был. (Леопольд слышал о там как играют гормоны, но у Толика показатели прямо зашкаливали.) Выслушав все эти трели Леопольд как отрезал: «Для кого плод, а для кого лишний рот!» За окном бушевал кризис. Всем тяжело, все живут в режиме строжайшей экономии, чем Валечка других лучше?! По мере своей совестливости Леопольд итак шел на встречу, а ведь мог и пригрозить, сидя-то на его должности! мог как другие установить баснословные тарифы, а также брать мзду за каждое внеурочное посещение холодильника...

Не придя ни к какому решению, отчаявшись уговорить кота, вся семья собралась на кухне. Все также сидя внутри холодильника Леонид вытащил из-под подушки походный стакан для сметаны и прислонил его с обратной стороны дверцы. Извне долетали обрывочные фразы, слышимость была слабая.  Толик в добавок к новой работе, собирался брать еще и подработку... Петр Алексеич хотел податься в охранники, сторожить ближайший супермаркет...  Анна Иванна не пустила... Дело по нынешним временам опасное... Супермаркеты нынче грабили чаще, чем банки... Оба  сокрушалась о том, что маленькая пенсия, тут и двух пенсий было бы недостаточно... Что-то нужно делать, чтобы прокормить Валечку... Кот по крохе собирал долетающие сквозь железные стенки сведения и тут включился мотор, пошли помехи, холодильник гудел все громче, едва уловив что-то про материнский капитал... про улучшение жилищ условий... кот, взяв на карандаш, нашкарябал что-то в блокноте.


Когда в следующий раз постучали в дверцу холодильника, кот как ни в чем не бывало вышел из морозильника, стоя один против пятерых, прислонился спиной к дверце, готовясь выслушать новые предложения. После жарких дебатов кот нехотя, на каждом шагу препираясь, жестоко торгуясь все-таки дал себя уговорить. С барского плеча Леопольд выписал на имя Валентины пропуск, установил дополнительные часы (Вале разрешалось будить его даже ночью, тут кот конечно малость смухлевал, все знали, что Леопольд Васильевич редко засыпает ночью), кроме того Валечке разрешалось выдавать любой продукт, который бы она только не пожелает ради спокойствия семейства (в разумных пределах т.е. из тех, что хранилось на полках, это оговаривалось в примечании, кот должен был оградить себя хоть как-то юридически.)
И вот когда пропуск был уже почти в Валечкиных руках кот потребовал новый холодильник! и в придачу к нему морозильную камеру!

Что тут началось!

...Трам...Там... Трам.. Пам...Дам ... Заломить такую цену! тут уж возмутился даже ни во что не вмешивающийся Петр Алексеевич, и за что? За какой-то пропуск, бумажку. Все напропалую стали приводит Леониду Васильевичу его же доводы «Дескать кризис, откуда гроши!?», но у кота на каждый свой шаг имелась дополнительная аргументация. Службу он нес добросовестно, раз, три года в отпуск не ходил, два, и даже не просил начислять себе северные! Да на одну сэкономленную надбавку можно было купить уже пол нового холодильника! (Кот не стал заострять тот момент, что старый холодильник гремит, как паровоз, и из него ничего не слышно.) Лишь бы только не отклониться с путей переговоров, Леопольду Васильевичу никто не стал напоминать, что он на этой должности без году неделя!


Долго гутарили и как последний и самый несокрушимый аргумент кот предоставил семейству на скорую лапу подготовленный отчет. Летом, как все, будут затаривать морозильник грибами и свежими ягодами, малышу нужен компот (кот в два глаза сверлил Валечку), если купить половину хряка, то он целиком влезет на верхнюю полку (Анна Иоанна кажется о чем-то задумалась), кот поправил усы – когда за него две женщины, все остальные голоса значения не имеют. Конечно у него тоже прибавится хлопот, два объекта, да еще на расстоянии друг от друга, но ничего, перекинув через плечо ружье, будет делать и днём, и ночью регулярный обход, повесит на каждом еще и внешний замок, он видел, сейчас так делают. Слушая что ему говорят, кот только разводил руками «Да. И холодильник. И морозильная камера. А что вы хотите, увеличивается семейство! Я что ль собираюсь стать еще и матерью, отцом, дедом и бабкой?!»


Летом в семье Трищевых появился мальчик, вот тебе и кризис. Мальчика назвали Лёнька, Леонид Анатольевич, Толика раздуло еще больше Валечки, но от гордости. С Валечкой отношения постепенно наладились, конечно у Валечки, как и у любой мамаши наблюдались еще не описанные в литературе заскоки – в каждом возрасте у женщины свои причуды, – но Леопольд проявлял понимание, к тому же  у Валечки пошел другой период и что бы там ни было в прошлом теперь их общей заботой был Лёлик!... Захватив с собой подушку и старую перину, в новом холодильнике Леопольд обосновался также на нижней полке, отдельную полку отвел под молочную кухню. Поправляя белый накрахмаленный колпак (и у Анны Ивановны прибавилось забот) кот выдавал творожки, кефирчик, под расписку сгущенку. Когда Валечка приходила на кухню кормить малыша Леопольд заходил с мороза на кухню, как есть в тулупе усаживался на стул, скидывал шапку, шевелил ушами, загибал кольцом хвост – помогал чем мог, только бы Лёлик пошире разевал рот. Когда Лёлик капризничал Леопольд басисто, как прежний холодильник, мурлыкал протяжные, раскатистые песни, под эти-то песни на всё семейство опускалось какое-то сладостное, тягучее, ни на что не похожее благолепие. В такие моменты сердце Леопольда надрывалось от любви, кто бы мог подумать, старый кот. Лёлику не стукнуло еще и недели, а кот перевел новый холодильник на круглосуточное дежурство.