Ковёр и пылесос

   Как раньше говорилось в старом анекдоте, у нас была страна советов, а не страна баранов, но много воды утекло с тех пор, кое-что уже изменилось. Страна Советов ещё не стала страной баранов, но всё к этому идёт, вернее сказать, мы верно продвигаемся по этому пути. Там где тепло и растёт много не высокой травы, хорошо жить баранам, например на Британских островах, или островах Новой Зеландии. Даже на скудных пастбищах Ближнего Востока и Средней Азии, водятся бараны. Они не сами водятся, их разводят люди, ради шерсти и мяса.


    Баранина, - мясо специфическое, оно не каждому по вкусу, у него плохо перевариваемый, человеческим желудком, жир. Если рассуждать, так, как это делают в телепередаче о здоровье, в которой утверждается, что мы есть то, что мы едим, мне совсем не хочется становиться бараном. Баран животное очень глупое, не может найти для себя, даже безопасный путь для движения вперёд. Обычно впереди отары баранов шествует козёл, а бараны, чувствуя его запах, следуют за ним. Такое движение вперёд, чем-то мне напоминает, человеческое общество. Сказано без намёков, но всё же стоит задуматься, кто и куда нас ведёт.


   Овца, это супруга барана, только меньше размерами, и рогов ей супруг  больших не наделал, хоть и изменял часто, в отаре овец это не считается грехом. У этих животных растёт длинная и мягкая шерсть, вот из неё прядут нити разной толщины, а потом ткут различные ткани или вяжут различную одежду, типа носков и свитеров. В Средней Азии можно и без них, обойтись, а вот без ковров ни как нельзя.


   Коврами украшают стены юрты, а на пол стелют для детей и гостей.  Богато живут люди в Средней Азии, если в доме или в юрте есть ковры, но  есть ковры далеко не у всех. В России ковры были только у богатых людей, а у простого населения, самотканые полосатые дорожки. Моя дочка в детстве училась в художественной школе, ей по памяти надо было изобразить старушку у окна. Моя мама, ещё не была похожей на старушку, поэтому она изобразила прабабушку. На переднем плане большой комнаты, лежали, пересекаясь, две самотканые полосатые дорожки. Была и прабабушка у окна, но она не являлась в рисунке главным объектом, дорожки своим видом затмевали всё.


   Жизнь помаленьку стала налаживаться, в домах стали появляться настоящие «персидские» ковры, сотканные, далеко от родного дома, но всё равно не в Иране. Сначала их вешали на стенку у кровати, даже если стена не была холодной, но так она не вытиралась, от случайного прикосновения. Только потом стали расстилать на полах, я любил поваляться и даже вздремнуть, на таком ковре, сразу после работы. Целую смену, а то и больше, я работал стоя на ногах, а так вздремну полчаса, и снова человек.


   Мой отдых стала нарушать молодая моя  жена, но разбудить меня не так-то просто, но она придумала, мне сонному, давать понюхать нашатырь. До сих пор я помню, как у меня перехватывало дыхание, и абсолютно пропадало желание возобновить сон. Её можно понять, она была новым членом семьи, а я ей был самым близким человеком, общение с моими родителями, как-то не складывались с самого начала.


   За коврами надо ухаживать, чистить, хлопать, валять в чистом снегу, или часто пылесосить, для этого был куплен пылесос «Ракета».  Пылесос даже своим внешним видом напоминал ракету, в лежачем положении, но на колёсиках. Это был первый пылесос, и я с удовольствием чистил им ковры, мне было любопытно это делать. Однажды к нам пришли в гости, мои двоюродные братья, им тоже захотелось почистить хоть что-нибудь, ведь у них пылесоса не было.  Один брат, стал вырывать  металлическую трубу пылесоса у другого брата,  а тот старался её не отдать, сохраняя очерёдность. В результате, стеклянный плафон люстры, в комнате моей сестры, сохранить целым не удалось.


    Вину, конечно, мне пришлось взять на себя и лишиться права управлять таким чудесным аппаратом, на вечные времена, а моему отцу пришлось долго искать аналогичный плафон. Чем-нибудь другим, он не хотел заменять плафон, у нас в комнатах везде были одинаковые светильники. Моей сестре пришлось долго любоваться на простецкую «лампочку Ильича». Педантичность моего отца, как-то незаметно стала передаваться мне, особенно его привычка руками собирать с ковра мусор, который по неизвестным причинам, пылесос не мог собрать. Раньше я долго смеялся над этой привычкой моего отца, а потом поймал себя за таким же занятием, ну что тут поделаешь наследственность, уж и не знаю к какому разряду её отнести, плохому или хорошему.


     Позже когда большая семья разъехалась, на полах её бывших членов стали появляться ковры паласы. Могу гордиться, у меня был большой палас из натуральной шерсти, его помогла приобрести моя тёща. Правда, мне пришлось заплатить за ковёр дороже, чем купила его тёща, но я могу гордиться, что никогда не упрекал её за это. К своей тёще, я относился с уважением, и она отвечала мне тем же, такой работнице как она, надо было ещё поискать. Мне очень часто приходилось подрабатывать с ней вместе, надо было рассчитываться за кооперативную квартиру.

 
    Помню, как у моей сестры появился большой синтетический палас, на котором стояло большое кресло, в котором, любил  читать свежие газеты её второй муж. У Евгения Петровича, второго мужа моей сестры, была странная привычка, шаркать ногами, по ковру не вставая с кресла, так он протёр две полосы до самого основания паласа, хорошо, что не насквозь. Смотрелся такой «полосатый» ковёр весьма необычно, мне не приходилось такого видеть больше нигде и никогда, а если пришлось бы? Я, уже точно знал причину такой потёртости.


   Не знаю, почему моя сестра не догадалась переставить кресло, или перестелить ковёр иначе, возможно, ей не хотелось терять возможность лишний раз пожурить моего зятя, возможно, что зять упёрся ногами в ковёр, и не хотел ничего изменять. Конечно, это плохо сказалось на ковре, и на судьбе этой семьи тоже, ковёр порезали на маленькие половички, а семья распалась сама собой. Надо беречь всё смолоду: честь, платье и даже ковёр, да всё что угодно, особенно семью, но я думаю, что главным, является всё-таки честь.


    Ковры в наших краях вешают и стелют по разным причинам, но основная причина, - конечно, для тепла, хоть стен, хоть полов. Однажды мне пришлось каждую ночь спать возле холодной стенки, все попытки, как-то обогреть её, закончились неудачей. Меня как всегда пожалела родная сестра, хоть я ей не намекал об этом, тем более не просил. Ещё, задолго, до моего дня рождения, сестра подарила мне ковёр 2 х 3 метра, пришлось мне покупать пылесос. Хоть и весел ковёр на холодной стене, но пыли в помещении было много, потому, что я часто проветривал помещение, а вокруг было много пыльных дорог.


    Я купил самый мощный пылесос, если бы ковёр лежал на полу, то его отрывало бы от пола, потоком всасываемого воздуха, если не регулировать мощность. На этом пылесосе была такая возможность, у него сбрасывалась скорость вращения электродвигателя, а не открывалось дополнительное отверстие для всасывания. При этом понижении скорости двигателя, шум пылесоса изрядно уменьшался. Такой возможности регулирования мощности пылесоса, мне не приходилось встречать раньше. Вот так встретились, мне подаренный ковёр и тщательно выбранный мной пылесос «Bosh».


    Корпус тёмно-бордового цвета пластик с двумя серыми толстыми ручками, одна неподвижная, как бы для перевоза, а другая подвижная как бы для переноса. При откидывании ручки для переноса, она ложилась на большую высоко торчащую кнопку включения-выключения, которая выполняла свои обязанности по очереди. Одно нажатие, - включение, а последующее нажатие, - выключение. Включать и выключать пылесос, можно было, не наклоняясь, достаточно было ногой слегка придавить лежащую сверху на кнопке, ручку для переноса.


     Всё хозяйственные вещи, приобретённые мной в период моего «холостого» одиночества были отличного качества, которое сулило им долгое существование, но само одинокое существование к моему счастью,  и к несчастью вещей, закончилось. Я женился второй раз в своей жизни, оставил холодные стены, без своего ковра, собрал свои пожитки и переехал в другой город в квартиру своей жены. Всеми моими вещами стали пользоваться члены моей новой семьи, которые частично выбросили свои  аналогичные вещи, почти пришедшие в негодность.


   Для меня до сих пор не понятно, как может прийти в негодность лесенка-стремянка, или гладильная доска, вместе с утюгом. Позже я узнал, что в негодность могут прийти даже,  чугунная сковорода и нержавеющая кастрюля, а о таких хрупких вещах как компьютер можно забыть сразу. Человек я не мелочный, разборок, из-за угробленных своих вещей почти не устраивал, потому, что люблю свою жену. «Почти не устраивал…», - потому, что иногда припоминал, особенно  когда пытались меня обвинить в неаккуратном обращении с вещами.


    Больше всего, я молча пытался, очистить сковороду, от нагара, отремонтировать пылесос, выпрямить провод утюга, но всего накопилось столько много, что этим можно заниматься постоянно. Мне хотелось написать серию рассказов о своей работе, о людях с которыми мне приходилось встречаться, о родном городе, из которого я уехал, а вот пишу о вещах, привезённых мною из прежней жизни. Я не жалею о прежней жизни, но как терпеть варварство людей, не знаю.

 
    Пока пытаюсь отшучиваться, например, очищаю дно кастрюли мелкой абразивной губкой, и вслух читаю стихи Корнея Чуковского, - «Федорино горе». Чудесную сказку написал детский поэт, вспоминая её, мне самому  захотелось написать сказку, - о дружбе ковра и пылесоса. Всего два главных героя, придётся очень подробно описать, как их встреча состоялась и как их жизнь продолжается в настоящее время. Практически, обо всём этом, и предысторию событий, я уже написал, осталось только окунуться в мир сказки.

                ***
   Одна добрая женщина купила сразу три ковра. Один большой 2 х3 метра и два маленьких 0.75 х 1,50 метра. Женщина планировала, маленькие ковры постелить на два кресла, а на стену повесить ковёр вертикально его большей стороне. Когда покупаешь вещь, не сразу представляешь, как это будет смотреться, так и получилось с большим ковром. Рисунки большого ковра располагались вдоль меньшей его стороны, они смотрелись как три параллельных пролома в стене, не лучше рисунки смотрелись и в другом положении. Коврики на креслах смотрелись замечательно, жаль, что ими почти никто не пользовался.


   Добрая женщина, никогда не отчаивалась своим промахам, и каждой вещи всегда находила своё место. Маленькие коврики, вместе с креслами, она отправила на дачу, а большой ковёр подарила своему брату. Брату приходилось отодвигать свою кровать от холодной стенки, а у него с детства были слабые лёгкие. После всего, выше сказанного, трудно такую женщину не назвать доброй.


    Так Ковёр стал, - дорогим подарком, обрёл, новое жилище, нового хозяина, и стал выполнять новое, настоящее предназначение, определённое всем коврам, ещё в древние времена. Новый хозяин не только гордился таким подарком, но и постоянно заботился о своём Ковре, он даже специально купил Пылесос, который стоил столько же, как и Ковёр. Ковёр был большой, больше самой кровати, возле которой его повесили, Пылесос был красивым и мощным, так, что они друг друга стоили.


     Приятно было смотреть, как один заботился о другом, Ковёр, был самым большим украшением комнаты, ему даже уступала в размерах  большая картина, правда Ковёр её тогда не видел, они весели на одной самой холодной стене. Картина не могла сохранять тепло, на ней было нарисовано холодное море, с которого наступал на песчаный берег утренний туман. В изображённом на картине рассеивающимся тумане нельзя было разобрать, где заканчивалось небо и море, и где начинался песчаный берег.


   Разобрать можно было только, что море необычайно спокойно, спокойна была и одинокая белая шлюпка, уткнувшаяся в песчаный берег, без привязи, якоря и вёсел. На грубом песке не видно было даже следов человеческого участия в судьбе этой белой шлюпки. Один не глупый человек, назвал эту картину, - «Одиночество», от части, он был прав, хотя художник хотел изобразить, - Спокойствие, но разве одиночество не может быть  спокойным? Именно так переносил  брат доброй женщины, очень даже спокойно, без обид на кого либо.


    Ковёр спокойно висел на холодной стене, его регулярно причёсывал Пылесос, в первую очередь, при еженедельной уборке, как будто Ковёр собирался на свидание в выходные дни. Ковру хоть и было холодно, но он никуда не собирался, он стойко переносил лишения своей службы, как солдат согласно уставу. Хоть и свысока, но с большим вниманием, он смотрел как его друг Пылесос, старается оторвать не приклеенный линолеум от пола, это явно нервировало их хозяина. Ковёр и Пылесос, верой и правой служили своему хозяину, один сохранял тепло, как мог, а другой наводил порядок. Если бы хозяин уменьшал мощность Пылесоса, у него бы не было половых проблем, но он поступил иначе.


   Через четыре года своего спокойного одиночества, хозяин взял да и женился, пришлось ему и всем его любимым вещам переехать в другой город. Другой город был южнее на целых 300 километров, но даже если бы он был и севернее, всё равно стало бы теплее. Центральное отопление великая вещь, но Ковру пришлось лечь на пол, прямо под ноги хозяину, хозяйки, и всем остальным, даже приходящим гостям. «Не беда подумал Ковёр, мой друг Пылесос меня выручит в трудную минуту», - подумал иногородний Ковёр, но хозяин стал часто задерживаться на работе, иногда работать даже по выходным дням.


   Как любил говорить хозяин: «Интеллигенты,  половиков хлопать не будут, они лучше книжку почитают». Современные интеллигенты, даже книжки перестали читать, упёрлись глазами в телевизор и бросили половики и ковры без присмотра. Телевизор смотрят все, но только часть населения считает себя интеллигентными людьми, и дело не в образовании, и роде занятий, скорей всего в лени. Ковёр прочувствовал это на своей шкуре, особенно, когда друг, - Пылесос стал хандрить из-за неправильного с ним обращения, вроде бы интеллигентных людей.


    Настоящая беда началась тогда, когда здоровье хозяина Ковра и Пылесоса, тоже стало хандрить, работа у него была стоя на ногах целыми днями, вот ноги и заболели. Заканчивая свою работу и уходя на заслуженный отпуск, хозяину удалось купить новый пылесос, и отдать Ковёр в химчистку. Так как в полутора миллионном городе не могли его почистить, Ковёр отправили, на родину, хозяина Ковра и Пылесоса. Несмотря на то, что город, из которого они все приехали, был в три раза меньше, там ковры чистили в атмосфере углекислого газа, по самой современной технологии.


    Ковёр вернулся с родины его хозяина почти новым, не забыл хозяин и про Пылесос, правда, пришлось ремонтировать, не имея под рукой оборудования, то есть в домашних условиях, - «на коленке». Теперь Ковёр и Пылесос, опять живут в одной комнате. Только, стены у неё не холодные, а за одной из этих теплых стен отдыхает хозяйка.  Хозяйка  квартиры - жена хозяина столь нужных и дорогих ему вещей, и дело вовсе не в их стоимости, а в отношении к ним.


    Лично я никогда не жил богато, отец строил дом, потом я рассчитывался за кооперативную квартиру, потом всё это досталось кому-то, но я ни на кого не обижаюсь. Каждый человек может иметь нужные и дорогие вещи, если не будет относиться к ним по-варварски. Я понимаю, что Федору, можно было Чуковскому назвать Варварой, но он надеялся, что она исправится, да и складно было.